Глава 6

Плюх вскочил, едва не разворотив шалаш. Замер, прислушиваясь, но ничего, даже стрекотания «богомолов», не услышал.

– Уже от собственных снов стал шарахаться, – прошипел разведчик. – Во что ты превратился?

Процесс самобичевания мог бы продолжаться и дальше, если бы не раздвинулись закрывающие вход ветки, и в шалаш не ворвался, сбив Плюха с ног, «богомол». В полумраке его окрас не отличался от цвета остальных собратьев, поэтому первой мыслью разведчика было: «И все-таки я еда…». Он принялся отбиваться, пытаясь попасть кулаком в фасеточный глаз насекомого, но тот заверещал вдруг, ничуть не возмущенно, напротив – с откровенной радостью:

– Блямс-блямс-блямс-блямс!

– Блямс?!.. – не поверил ушам косморазведчик, но брыкаться все же перестал.

– Блямс! – затряс его за плечи «богомол» – то ли просто от избытка чувств, то ли неуклюже пытаясь поставить на ноги.

– Блямс… – выдохнул Плюх, чувствуя, как губы расплываются в улыбке. – Блямсик!

«Богомол» наконец догадался слезть с разведчика, и тот, схватившись за лапу друга, поднялся. Блямс тут же заключил его в объятия и снова заблямкал:

– Блямс-блямс-блямс!..

– Как же я рад тебя видеть, дружище! – взаимно обнимая Блямса, похлопал его по спине разведчик. – Ведь я уже с вами не раз навсегда попрощаться успел.

Тут Плюх разжал объятия, отступил на шаг от друга и спросил дрогнувшим голосом:

– Почему ты здесь? А где Илона? Вам что, не удалось…

– Блямс-блямс-блямс! – возбужденно перебил его «богомол». – Блямс-блямс!

Он замахал лапами, цепляя покрытие шалаша, так что тот затрясся, готовый вот-вот развалиться.

– Давай лучше выйдем, – сказал косморазведчик, несказанно жалея о том, что не понимает речи зеленого друга. Судя по его эмоциям, Илона была жива, но как узнать подробности, Плюх понятия не имел.

Стоило им выбраться из шалаша, как разом прекратился стрекот заметивших их «богомолов». Мало того, все они приняли странные позы: вполуприсядку, склонив головы и приложив к плечам кисти передних лап-рук.

– Это они в твою честь, что ли? – глянул на друга Плюх.

– Блямс, – лаконично ответил тот, и в этом высказывании определенно звучали нотки гордости.

Один из находящихся поблизости «богомолов», скорее всего, «Федор Андреевич», как показалось косморазведчику, выпрямив ноги и подняв голову, но не убирая с плеч ладоней, направился в их сторону. Не доходя пару метров, остановился, снова присел и что-то проскрежетал, наверняка обращаясь к Блямсу, хотя полукружия фасеточных глаз не могли подсказать, на кого именно он смотрит. Впрочем, благодаря такому строению органов зрения, смотрел «богомол», вероятно, сразу на все и на всех, а вот обращался действительно к Блямсу, поскольку тот быстро и коротко скрежетнул в ответ, и «Федор Андреевич» вернулся к сородичам.

– Ого, ты уже и по-ихнему навострился, – уважительно посмотрел на друга разведчик.

– Блямс, – скромно прокомментировал тот. И добавил: – Блямс-блямс.

– Ладно, – вздохнул косморазведчик. – Это все хорошо, даже замечательно, но на эту тему мы побеседуем позже, ладно? А сейчас мне бы хотелось, чтобы ты проводил меня к Илоне. Можешь? Знаешь, где она?

– Блямс-блямс-блямс! – возбужденно запрыгал, размахивая лапами, машечкианин.

– Так идем! – едва удержался, чтобы тоже не подпрыгнуть, Плюх.

Он уже и так понял, что Блямс знает, где находится Новоромановск. Ведь когда разведчика привезли в селение, Блямса здесь определенно не было. А потом, возле ручья, «Федор Андреевич» отправил куда-то сородича, и, после того как Плюх покемарил в шалаше, Блямс объявился. Не мог же он просто жить неведомо где, в одиночестве. Да и вряд ли это бы ему позволила Илона. Значит, жил он, скорее всего, с «имперцами», а своих диких сородичей, для которых был, судя по всему, кем-то вроде бога, всего лишь время от времени навещал.

– Идем! – повторил косморазведчик и попытался ухватить друга за лапу, но тот вдруг отдернул ее и возражающим тоном заблямкал.

– Ёхи-блохи! – нахмурился Плюх. – Почему ты не хочешь меня отвести? Или я все же здесь пленник?

– Блямс!.. – обхватил «богомол» лапами голову, как бы говоря: «Ну что ты несешь?», а потом тревожно заблямкал, подняв к багровому небу лапы и голову.

Плюх поразился, насколько выразительными стали жесты зеленого друга. Наверняка результат общения с Илоной. Скоро, глядишь, поручик Соболева и маршировать его научит и честь отдавать. Он невольно улыбнулся, чему откровенно удивился Блямс, который снова начал тыкать лапами в небо.

– Да понял я, понял, ночь скоро, – сказал косморазведчик. – Жаль, конечно, но что поделаешь. Вот только выспался я уже, чем теперь и занять себя… О! Раз уж тебя я понимать еще не умею, то расскажу о том, что случилось со мной с тех пор как мы расстались. Идет?

– Блямс! – радостно откликнулся «богомол».

– Тогда полезли в шалаш. Чего на глазах у всех торчать?

Стоило им вернуться в укрытие, как резко потемнело, а вскоре в шалаше и вовсе ничего стало не видно. Впрочем, рассматривать там было и нечего, а разговору темнота не мешала.

Перед рассветом Плюх все же заснул и пару часов поспал точно, но когда его растолкал Блямс, разведчику показалось, что он только что смежил веки. Впрочем, вспомнив, куда, а точнее, к кому, ему предстоит сейчас пойти, он тотчас вскочил на ноги и заторопил зеленого друга:

– Идем! Ну же, идем!

«Богомол» заблямкал, зажестикулировал, стал подносить лапы-руки ко рту. Плюх догадался, в чем дело.

– Хочешь есть? Слушай, а давай по пути? Попроси у Федо… ну, кто тут у них главный, по паре яблок тебе и мне, да и пойдем. А в ручье попьем и умоемся заодно. Как ты на это смотришь?

– Блямс, – произнес «богомол» нейтральным тоном, так что разведчик не понял, согласен с ним друг или нет. Он так ему и сказал:

– Не понял… Так мы идем или нет? Есть еще какие-то трудности? Или, может, я здесь все-таки пленник, а ты меня всего лишь навестить явился?

– Блямс-блямс-блямс! – возмущенно замахал Блямс лапами и решительно выбрался из шалаша.

– Вот так-то лучше, – последовал за ним косморазведчик.

Ничего просить у «Федора Андреевича» не пришлось – тот уже стоял неподалеку с двумя «богомолами», каждый из которых держал в передних лапах сплетенные из прутьев подобия широких тарелок, на которых лежали яблоки, клубника, какие-то светло-зеленые побеги.

Плюх направился к этой троице, закинул в рот одну за одной три клубничины, взял два яблока и кивнул стоявшему поодаль Блямсу:

– Ты тоже возьми.

«Богомол» неохотно подошел. Рядом с дикими сородичами он явственно выделялся более ярким окрасом зеленого хитина, да и желтое подбрюшье у него было не таким темным, как у них. Блямс что-то проскрежетал. «Федор Андреевич» ответил. Разумеется, косморазведчик не понял не только сути, но даже и темы этих «переговоров», но почему-то ему показалось, что Блямс извинился перед дикими сородичами. За него извинился, за Плюха. Может, он нарушил какую-то церемонию? Может, нельзя было вот так подходить и брать еду? А может, оставлять селение в такой спешке не стоило, будто он торопится поскорее покинуть неприятное место. А ведь эти ребята не только приютили его, но еще и спасли. Косморазведчик поскреб щетину на затылке. Да, как-то нехорошо получалось.

– Слушай, Блямс, – сказал он. – Ты переведи им, если сумеешь… Ну, хотя бы главную суть передай. В общем, большое им от меня и самое душевное спасибо. За спасение, за то, что приютили, накормили-напоили… За все, короче говоря. И скажи, что я бы еще тут жил да жил, хоть… до пенсии, только мне к любимой надо. Очень-очень надо!

– Блямс… – повернулся к нему зеленый друг.

– А ты что, не знал? – удивился Плюх.

– Блямс…

– Эх ты. Неужто не понял? Ну да ладно, зато теперь знаешь. Я люблю Илону.

– Блямс! – отреагировал «богомол», и теперь в его тоне Плюх уловил откровенно радостные нотки.

– Да, дружище, такое вот дело, – развел руками косморазведчик. – Люблю, и ради нее готов на все – хоть головой в аномалию. Кстати… Как твои подопечные так резво по Зоне скачут? Знают какие-то секреты? Вот бы и нам узнать…

– Блямс-блямс-блямс! – запрыгал желто-зеленый «богомол», и Плюх невольно округлил глаза:

– Что ты этим хочешь сказать? Ты тоже знаешь эти секреты? Они тебя научили распознавать аномалии? Это очень здорово, а то я, как видишь, на сей раз не укомплектован – пришлось срочно катапультироваться, так что, увы, ни скафандра, ни шлема… Ладно, с этим разобрались, а вот то, что я просил, ты своим друзьям, подчиненным, или кто они тебе, расскажи, а то они моей трескотни не понимают. Да и нам идти пора.

Блямс прострекотал довольно длинную «фразу», на что «Федор Андреевич» ответил коротко, но, как показалось Плюху, доброжелательней, чем до этого.

Косморазведчик переложил яблоки в одну руку, а свободной помахал новым друзьям:

– Счастливо оставаться! Еще раз спасибо за все. Надеюсь, еще встретимся.

Проговорив это, он повернулся и быстро зашагал к ручью. Блямс, тоже взяв из «тарелки» пару фруктов, поспешил за ним следом.

С яблоками они оба разделались еще до ручья. Потом напились и умылись. Но Плюху умывания показалось мало, и он, раздевшись полностью, зашел в мелкое русло и, охая от холода, принялся черпать ладонями и поливать себя ледяной водой. Потом, стуча зубами, подобрался к берегу, нарвал травы и стал натираться ею, словно мочалкой.

По уму, конечно, следовало бы простирнуть и сам балахон, грязный, заскорузлый, пропитавшийся потом… Но где его потом сушить? Идти в мокром и холодном очень уж не хотелось… Да и вообще, чем стирать этот дырявый мешок, его проще выбросить! Но голым, в одних сапогах – которые, кстати, тоже давно ждут утилизации, – к людям не явишься. Тем более, к любимой… Поэтому Плюх, брезгливо морщась, вновь натянул на себя серый балахон из мешковины и махнул дожидавшемуся его Блямсу:

– Давай, Блямсик, веди меня к Илоне.

Блямс прыгал вперед столь уверенно, что косморазведчик, все же опасавшийся поначалу угодить в аномалию, вскоре успокоился. К тому же, было понятно, что «богомол» не просто прет напролом, а и в самом деле что-то видит или чувствует, поскольку иногда он делал неоправданные на первый взгляд крюки и петли, хотя впереди все казалось ровным и безмятежным.

Идти пришлось не так уж долго. Лес быстро кончился, сменившись редким невысоким кустарником, и Плюх вскоре увидел впереди с полсотни бревенчатых строений и четыре железнодорожных вагона.

«Ёхи-блохи! – ошарашенно подумал разведчик. – Илона говорила про два вагона… Точно, про два – штабной и для взвода охраны. Откуда взялись еще два? И почему так много домов? Сколько людей могло ехать в двух вагонах? Или все же в четырех?..»

Плюх напряг зрение, на которое раньше не жаловался, даже прищурился, и разглядел… только два вагона! Домов стало тоже в пару раз меньше. А дальше, за ними…

Косморазведчик никак не мог понять, что находится за поселком. В глаза словно что-то попало, отчего вдали все будто подернулось плавающей дымкой… Но тогда почему только вдали? Ведь вагоны и бревенчатые срубы он видит прекрасно! Ну да, четыре вагона… Тьфу-ты! Да что же за наваждение такое?

Поразмышлять над странной оптической иллюзией Плюху не удалось. Куст впереди шевельнулся, и из-за него вышли и встали перед «богомолом» с разведчиком два мужчины с автоматами наперевес. Стволы обоих «Никелей» смотрели в грудь Плюху. Но разведчик облегченно выдохнул, узнав по форме «имперцев». Правда, ни с тем, ни с другим ранее он не встречался.

– Стоять! – сказал один из них. – Кто такой? Что здесь забыл?

– Блямс-блямс! – затряс передними лапами «богомол».

– А тебя, Блямс, не спрашивают, – сказал второй «имперец». – Или это ты его притащил?

Оба мужчины имели по одному «просвету» на погонах и по три звездочки на каждом. Такие же погоны носила Илона, поэтому косморазведчик, вспомнив, как изъяснялись «имперцы», обратился сразу к обоим:

– Господа поручики! Позвольте представиться: бывший космический разведчик третьего класса Егор Плужников, а ныне – беглый раб Плюх к вашим услугам.

Он даже попытался щелкнуть каблуками сапог, как делали это «имперцы», однако добился лишь того, что один каблук попросту оторвался.

– На кой нам ваши услуги? – брезгливо дернул усами первый мужчина.

– И как следует понимать это ваше «космический разведчик»? Вы, часом, умом не тронуты, милейший?

– Кто его знает, – честно признался Плюх. – Возможно, уже и тронут. Тем не менее, очень бы вас попросил пропустить нас с моим другом дальше.

– Дальше? – округлил глаза второй «имперец». – Ну вы, батенька, и наглец! Если бы не Блямс, вас бы в расход пустить следовало, а не дальше.

– Вот именно! – поспешно сказал разведчик. – Разве Блямс шел бы так спокойно с кем-то чужим? Это и в самом деле мой давний друг. А идем мы… следуем, в смысле, к поручику Соболевой.

«Имперцы» присвистнули.

– А почему не сразу к полковнику Соболеву? – спросил один из них с усмешкой.

– Не пристало в таком виде, – провел по грязной мешковине ладонями Плюх. – Собственно, к Ило… к поручику Соболевой тоже, и, возможно, даже более, чем к господину полковнику, но…

– Но что? – явно заинтересовался второй «имперец».

– Но голым являться, что к господину полковнику, что к госпоже поручику не пристало и подавно, а переодеться мне не во что. Так что прошу вас, господа, войти в мое положение и…

– Дать тебе нашу одежду? – хохотнул первый мужчина.

– Было бы, конечно, неплохо, но так далеко мои притязания не заходят. Мне бы просто пройти дальше. И моему другу Блям… Постойте, а где же Блямс?..

Плюх завертел головой и увидел, как к зданиям поселка быстро приближается ярко-зеленая фигурка.

– Вот видите, господа поручики, – усмехнулся разведчик. – Сейчас Блямс на вас нажалуется, и вам устроят разгон.

– Мы действуем строго согласно Уставу караульной службы и внутренним инструкциям, – буркнул один из поручиков. – Вот если бы мы вас пропустили, тогда непременно схлопотали бы наказание.

– Ладно, – присел на траву Плюх. – Подождем дальнейшего развития событий, если вы не против.

– Это нейтральная территория. Сидите, сколько вашей душе угодно. Но если зайдете вот за этот куст – будем стрелять.

– За куст мне пока не надо, – хмыкнул разведчик. Затем прислушался к своему организму и сказал: – Хотя… – и махнул рукой на кустик позади себя: – А за этот можно?

Ждать пришлось недолго. Стоило Плюху вернуться из-за кустика и посмотреть в сторону поселка, как он снова увидел Блямса. «Богомол» выскочил из небольшого аккуратного домика и, насколько смог разглядеть с такого расстояния косморазведчик, принялся нетерпеливо метаться взад-вперед, не удаляясь от крыльца, – определенно кого-то ждал. Плюху даже было понятно кого – Илону.

Во рту вмиг пересохло, сердце забилось сильнее. «Сейчас я увижу ее!» – невольно шепнули губы. И он увидел. Илону тоже, но чуть позже. А пока – вышедшего из соседнего, самого большого в поселке здания мужчину, в котором даже издалека Плюх узнал Князя – полковника Соболева, отца Илоны. Следом появился еще человек – наверняка, его адъютант. И лишь потом из того маленького дома, откуда выскочил Блямс, показалась Илона. Князь подошел к дочери, и, скупо жестикулируя, принялся ей что-то говорить. Девушка в ответ жестикулировала куда эмоциональнее, а в итоге резко повернулась, метнулась к двери своего домика и, вбежав внутрь, так хлопнула ею, что звук после короткой задержки долетел и до Плюха.

Такой поворот событий разведчику определенно не понравился, и он направился уже к караульным – просить и умолять, но, бросив еще раз взгляд в сторону Новоромановска, увидел, что к нему со всех ног скачет Блямс, а следом идут полковник Соболев с адъютантом.

«Что ж, – подумал косморазведчик, – это даже и к лучшему». Он прекрасно понимал, что все равно пришлось бы идти на поклон к Князю, а тут, как говорит поговорка: «На ловца и зверь бежит».

Не доходя до Плюха пары метров, полковник раздраженно махнул ладонью вытянувшимся во фрунт караульным и сказал, глядя на «гостя» с заметной брезгливостью:

– Раньше вы выглядели более презентабельно, сударь. Что вам угодно, позвольте полюбопытствовать?

– Раньше… – хотел было съязвить разведчик, но вовремя удержался. – Что было раньше, то осталось в прошлом. В данный же момент я хочу просить у вас временного пристанища.

– Об этом не может быть и речи, – развернулся Князь и сделал жест адъютанту: вперед, мол.

– Но Илона!.. – рванулся следом Плюх, тут же, впрочем, остановленный выросшими как из-под земли патрульными.

– Что Илона? – повернул голову полковник Соболев. – Что может быть общего у вас и у моей дочери?

– Да хотя бы то, – пошел ва-банк разведчик, – что я спас ей жизнь. С помощью моего друга, – кивнул он на топчущегося поблизости «богомола», – которого вы великодушно приютили. Может, пустите меня хотя бы переночевать?

– Следуйте к вагонам, – махнул рукой в сторону огрызка императорского поезда Князь. – Скажете постовому, что я разрешил занять одно спальное место на ночь.

После этого, больше не оглядываясь, полковник Соболев быстро зашагал к поселку.