Глава 14

Признаться, эта мысль донимала Плюха и до того, как он ее озвучил. Но разведчик ее старательно отгонял, переключаясь на более насущные проблемы, очевидность которых весьма способствовала этому. Теперь же, произнесенный вслух, вопрос будто материализовался, и так просто избавиться от него уже не получалось.

Илона тоже задумалась, о чем красноречиво подсказывало ее затянувшееся молчание. Наконец девушка сказала:

– Погоди, Егор. Остановись.

Плюх выполнил просьбу и, повернувшись, рискнул открыть глаза, но тут же зажмурился снова – разноцветная пляска не прекратилась.

– Я стою, – сказал разведчик. – Ты что-то хочешь сказать?

– Да, хочу, – сглотнула Забияка, и Плюх отчетливо почувствовал ее страх. – Я очень хочу спросить: а ты думал?..

– Я пытался об этом не думать, – признался космосталкер. – Пока не думать.

– А потом? Разве потом что-то изменится?

– Все возможно. Разве здесь можно быть уверенным в чем-то? К тому же, если мы найдем ученых…

– Если мы найдем ученых, – перебила Илона, – это будет лишним подтверждением, что выхода отсюда нет. Какой им смысл торчать в этом цветастом безумии? Тут нечего изучать!

– Это нам с тобой так кажется, – Плюх постарался, чтобы голос звучал как можно увереннее. – Ученые могут думать иначе. Возможно, у них есть какие-то идеи, объяснения всему этому. В конце концов, у них с собой наверняка есть приборы, с помощью которых они проводят исследования. Кстати, эти приборы помогут определить, как отсюда выбраться.

– Допустим, – тихо произнесла девушка. – Допустим, ты прав. Но что, если мы не найдем ученых?

– Тогда будем искать выход сами.

– А если его в принципе нет? Если это ловушка?

– Если бы это была ловушка, думаю, с нами бы уже что-нибудь произошло.

– Откуда ты можешь знать о намерениях тех, кто эту ловушку поставил?

– Илона, прошу, не накручивай сама себя, – отыскал разведчик ладонь девушки и бережно сжал ее своей. – Ловушка – это лишь одна из гипотез, а вовсе не факт.

– Мы договаривались, что я теперь Забияка, – буркнула та в ответ, но руку не выдернула.

– Хорошо, – не стал возражать Плюх. – Но тогда оправдывай свой позывной и не кисни. Я обещаю тебе, что мы отсюда выберемся.

– Ладно, пошли, – все же высвободила ладонь девушка. – И я не кисну, не выдумывай ерунды. Спросить уже ничего нельзя!

– Я больше не буду, – улыбнулся разведчик, довольный, что удалось погасить в любимой начавший разгораться страх. – Спрашивай, сколько тебе вздумается.

– Не вижу смысла. Ты все равно ответов не знаешь.

– Хорошо, тогда молча пойдем.

– Нет уж, изволь кричать, иначе мы точно никого не найдем. Или ты мне это делать прикажешь?

– Как я могу тебе что-то приказывать? – попытался Плюх свести недовольство девушки к шутке. – Ты ведь у нас командир.

– Командир без команды, – проворчала Забияка. И все же скомандовала: – Кричи давай!

– Блямс! Юлий Алексе… – послушно начал космосталкер, но тут его ладонь снова провалилась в пустоту. Он замер, повернул назад голову и сказал: – Еще одно ответвление. Может, попробуем свернуть?

– Не хотелось бы, – ответила девушка. – Мне все же думается, что выход стоит начать искать оттуда, где мы изначально очутились.

– А что если… – озарила разведчика мысль. – Что если отворотки ведут к другим «пузырям»? Мы ведь не знаем, через какой из них сюда могли попасть ученые. А «богомолы» совершенно точно контактировали с разными «пузырями».

– Блямс «контактировал», как ты изволил выразиться, именно с тем, благодаря которому мы сейчас здесь, – возразила Забияка. – И где он, позволь спросить?

– Хотел бы я знать, – нахмурился Плюх. – Меня это больше всего волнует. Ты, кстати, как только мы тут очутились, сказала, что если Блямса здесь не окажется, это еще ни о чем не говорит. Что ты имела в виду?

– Да какая разница! Сам ведь утверждал, что мои гипотезы – это еще не факты.

– Я говорил это совсем по другому поводу, ты же знаешь. И знаешь о том, как сильно я переживаю о друге. Так что, прошу тебя, выкладывай свои соображения.

– Только учти, что это и в самом деле всего лишь гипотезы.

– Илона!.. Забияка, в смысле… Я ведь не маленький. Давай, не тяни.

– Хорошо. – Девушка какое-то время помолчала, собираясь с мыслями, и сказала: – Так вот… Я полагаю, что «богомолов» сюда просто не впустили.

– Но ведь они проникли в «пузыри»!

– Проникли. И уже там их «раскусили». Поняли, что это не та добыча, что им нужна. И «выплюнули».

– Но мы не видели, чтобы их «выплевывали»! Наоборот… – Плюх сам ужаснулся тому, что собрался сказать, но промолчать уже не мог. – Их как раз, скорее, «съели», судя по тому, как они исчезали в «пузырях».

– Глупости! – прикрикнула Забияка. – Теперь ты себя накручиваешь. Посуди сам: ежели ты прав, тогда «выплюнуть» должны были нас с тобой. Нет, их как раз не впустили. А то, что мы этого не видели, – так ведь их могли выбросить в каком-нибудь другом месте. Может, ты прав, и вход – это «пузыри», а выход – что-то совсем другое.

– То есть, ты веришь, что выход существует? – обрадовался разведчик.

– Еще раз: это только гипотеза! – сурово отчеканила девушка.

– Очень хорошая гипотеза, – искренне похвалил Плюх. – И все-таки, будем мы сворачивать в ответвление?

– Ну, давай свернем, – выдохнула Забияка. – В самом деле, хоть какое-то разнообразие.

Первые же шаги в новом направлении подсказали разведчику: что-то изменилось. Он не сразу понял, в чем дело, почувствовал лишь, что идти стало труднее, приходилось напрягать ноги, но, проведя по стене рукой, выяснил: отворотка была в сечении круглой, словно большая труба.

Космосталкер поделился этим наблюдением с Забиякой, но девушка и сама уже поняла, в чем дело.

– Тут и фигуры стали другими, – сказала она, – более вытянутыми. А еще какие-то нити появились.

– Провода?

– Скорее, волокна. Весьма неровные, переменной толщины, с отростками… А цвет не уловить – то ли меняется все время, то ли переливается, не понять. Ох! А вот это уже мне не нравится…

– Что? – обернулся разведчик. – Что такое?

– Эта дрянь ко мне потянулась! Будто щупальце. Э! Э-эээ!

Плюх сделал очередную попытку открыть глаза. Ритм мельтешения цветных пятен, как ему показалось, немного замедлился, или просто стал другим. Но в принципе это ничего не меняло, дурнота подступила так же быстро, как и раньше. Разведчик снова сжал веки и услышал, как передернула затворную раму автомата Забияка.

– Не вздумай стрелять! – вытянул он руки.

– Эта гадость уже трогает меня! – зазвенели в голосе девушки нотки истерики, чего раньше Плюх от нее не слышал ни разу.

– Уклоняйся. Или воспользуйся ножом, – посоветовал космосталкер. – Только прошу тебя: не стреляй! Кто знает, к чему это приведет. Да и наши друзья…

Тут Плюх почувствовал, как что-то упругое и прохладное коснулось его шеи.

– Забияка, это ты? – попытался он дотронуться до предполагаемой ладони подруги.

– Где? – взволнованно ответила девушка. – Я тут, стою на месте, режу эту гадость. Только она не режется… Но хотя бы ножа опасается, и то ладно.

Разведчик и так уже понял, что его шею тронула не Забияка. Пальцы коснулись чего-то длинного, тонкого, гибкого, похожего по ощущениям то ли и впрямь на щупальце, то ли на червяка. И то и другое вызвали у Плюха понятное отвращение. Он дернулся в сторону, отбрасывая от себя мерзкий отросток. Но тут же почувствовал, как до его ладони дотронулся еще один, и сразу, к покрывшемуся испариной лбу, другой.

– Ёхи-блохи! – задергался, замахал руками космосталкер. – Отстаньте! Тьфу, гадость!..

– Осторожней! – вскрикнула Забияка. – На нож напорешься! Ты лучше свой достань и маши перед собой, им это не по нраву.

Плюх тут же воспользовался советом. Складной нож был, конечно, не ахти каким оружием, но, размахивая им, разведчик больше не чувствовал касаний.

– Они что, и есть хозяева всего этого? – спросила заметно успокоившаяся Забияка.

– Кто бы знал, – ответил Плюх. – Но мне они в любом случае не нравятся. Давай-ка повернем назад, в основной проход. Я сомневаюсь, что ученые стали бы тут сидеть и терпеть эту мерзость.

– Тогда обойди меня и вновь следуй впереди. Не хватало еще, чтобы ты отстал при таком окружении.

Раскинув в сторону руки с зажатой в правой ладони ножом, космосталкер осторожными шажками пошел назад.

– Егор, я тут, левее, – позвала его Забияка. – Ты куда-то вбок движешься. Хотя нет, стой!..

Плюх услышал частое дыхание девушки, будто та ожесточенно с кем-то сражалась.

– В чем дело? – выкрикнул он. – Я иду к тебе!

– Стой, я сказала! Тут этой гадости – тьма. И вперед, и назад проход закрыла, ровно паутиной или сетью рыболовной. Ко мне не лезет, но и пускать не пускает. Я ее режу, а она вдругорядь срастается.

– А здесь, возле меня? – повел разведчик рукой с ножом.

– Вот там-то ее и нету как раз. Так что не маши ножиком, я к тебе иду.

– Но ведь здесь стена, – вытянул в сторону ладонь космосталкер. Не нащупав преграды, он сделал шаг, второй, третий… – Только я ее что-то найти не могу.

– Может, здесь тоже проход? – совсем рядом послышался голос Забияки.

– Видимо, да. В любом случае, придется пока сюда идти, раз другие пути перекрыты. Хотя это очень и очень плохо. Зря мы сюда свернули, напрасно я тебя не послушался.

– Я этого тоже знать не могла, так что не вини себя попусту. Ты стену этого прохода не нащупал еще?

– Нет, но… – сделав очередной шаг, разведчик обо что-то запнулся и, взмахнув руками, так, что из ладони вылетел ножик, упал, успев при этом выкрикнуть: – Осторожно!

Странно, но под собой Плюх ощутил не твердый пол, а что-то мягкое, но в то же время упругое и угловатое, и, что буквально его шокировало, шевелящееся.

– Что это, что?! – завопил космосталкер, пытаясь подняться. – Забияка, что тут?! Я нож потерял!

– И очень хорошо, что потерял, – странным голосом – удивленным, но ничуть не испуганным, – откликнулась девушка.

– Что же тут хорошего? – продолжал барахтаться Плюх.

– Потому что ты бы их поранил.

– Кого?!

– Если я правильно поняла, ученых.

Только теперь, замолчав в изумлении и перестав дергаться, разведчик услышал стон. И слабый голос, который звучал прямо из-под него:

– Слезьте с меня, пожалуйста, господин Плужников. Несмотря на слабость этого голоса, Плюх его сразу узнал: он принадлежал профессору Сысоеву.

– Юлий Алексеевич!..

От неожиданности космосталкер открыл глаза. Под ним лежал мужчина в зеленом спортивном костюме. Лицо с короткой седоватой бородкой и густой сеткой морщин в уголках глаз не было Плюху знакомым. А вот глаза, очень усталые, но глядящие на него со спокойной уверенностью, разведчик сразу узнал. Ну да, ведь в прошлый раз, сквозь защитную маску, он и сумел рассмотреть только их.

Плюх, вскрикнув, скатился с профессора, вскочил на ноги и принялся озираться вокруг. Да-да, он снова видел! И не вызывающую тошноту карусель цветных пятен, а то самое, что описала ему Илона: невообразимым образом переплетенные между собой, пересекающиеся под неимоверными углами цветные цилиндры, конусы, призмы и другие фигуры, кажущиеся порой совершенно нереальными с точки зрения человеческого разума. А кроме этого разведчик разглядел и саму девушку – изумленно уставившуюся на него глазами цвета молочного шоколада.

– Я вижу! – сказал он ей, чувствуя огромное желание схватить любимую в охапку, прижать к себе и…

Вероятно, все это так явственно отражалось на его лице, что Забияка сделала шаг назад и мотнула подбородком ему за спину:

– Их тоже увидел, как я поняла. Это ученые? Признаться, от радости, что у него восстановилось нормальное зрение, Плюх на время выпал из реальности. Но очухался быстро. Кивнув Забияке и обернувшись, разведчик, кроме пытающегося сесть профессора Сысоева, обнаружил лежавших на полу двух мужчин в таких же, как у того, спортивных костюмах, только синего цвета. Один из них, приподнявшись на локте, поймал взгляд Плюха и кивнул. Если Юлию Алексеевичу космосталкер дал бы лет пятьдесят пять – шестьдесят, то этот мужчина, с учетом изможденного состояния, выглядел едва за сорок, а если бы сбрить с подбородка и щек густую щетину, то, возможно, не потянул бы и на этот возраст. Его глаза, покрасневшие, усталые, в которых определенно виднелся отблеск вспыхнувшей надежды, тоже были знакомы разведчику. Доцент Олег Дмитриевич Тетерин! Тогда третий, выглядевший еще моложе, но лежавший неподвижно с закрытыми глазами, должен быть не кем иным, как тем самым, с трудно запоминающимися именем и фамилией, доцентом – коллегой первых двух ученых.

– Здравствуйте! – метнулся к ним Плюх. – Что с вами случилось? Ваш друг… он живой?

– Мы ничего не ели и не пили уже три дня, – глухим сиплым голосом ответил сумевший все-таки сесть Сысоев. – У вас не найдется воды?

– Ило… Забияка! – бросился разведчик к девушке, которая уже снимала рюкзак.

– Вода есть, – сказала она, достав из него алюминиевую флягу, – но очень мало. Каждому из вас – только губы смочить.

– Пусть тогда Аникей пьет, – переглянувшись с Тетериным, сказал Юлий Алексеевич. – Ему совсем плохо.

– Есть еще немного колбасы и кусок хлеба, – протянула девушка Плюху, а тот передал профессору остатки запасов.

– Без воды мы все равно долго не протянем, – благодарно кивнул тот и принялся делить съестное на маленькие кусочки.

– Это все вам, – увидев это, сказала Забияка, – мы не голодны.

– Спасибо, но это уже не имеет значения, – покачал головой доцент Тетерин, безуспешно пытающийся пристроить горлышко фляги к плотно сжатым губам третьего ученого.

– Погодите, я помогу, – быстро прошла к ним девушка, присела и, подложив ладонь под затылок Аникея Александровича, приподняла его голову и забрала флягу с водой у Олега Дмитриевича.

Молодой доцент был чрезвычайно бледен, что особо подчеркивали его спадающие до плеч прямые черные волосы. Тонкий нос добавлял благородства его аристократично-красивому лицу, и Плюх почувствовал что-то вроде укола ревности, увидев, как его губы, которых коснулся край горлышка фляги, приоткрылись, а после того как ученый сделал глоток, дрогнув длинными ресницами, распахнулись и веки, а благодарный взгляд впился в глаза склонившейся над ним Забияки.

Разведчик, отгоняя непрошенное чувство, перевел взгляд на Олега Дмитриевича и отреагировал наконец на его замечание:

– Почему не имеет?

Вместо Тетерина, который бережно, как драгоценность, поднес к губам кусочек хлеба, ответил профессор:

– Потому что нам отсюда не выбраться. Мы здесь уже давно бродим – никакого намека на выход.

– Насколько давно? – спросил Плюх.

– Не знаю точно, часы и коммуникаторы сразу погасли, но неделю точно.

Юлий Алексеевич положил в рот ломтик хлеба, тут же его проглотил, поднес к губам кусочек колбасы.

– Вы ешьте, ешьте, – спохватился космосталкер. – Извините меня…

Он отошел чуть в сторону и вновь осмотрелся. Да, вокруг были лишь переплетенные фигуры, напомнившие ему то, что он видел сквозь оптику шлема на месте «дороги-в-одну-сторону». Все было настолько похоже на ту картину, что разведчик уже ничуть не сомневался в общей природе этих объектов. «А что если объект один? – мелькнула в его голове дикая мысль. – Что, если «дорога» – это и есть выход? Вот только как на нее попасть?»

Плюху очень хотелось поделиться этой мыслью, и он с трудом удержался, чтобы все же не сделать этого. Не стоило вселять надежду в отчаявшихся людей раньше времени. К тому же, пусть его догадка и верна, он все равно не имеет понятия, как ею воспользоваться на практике. Если ученые искали выход неделю, то, скорее всего, и он не найдет его раньше. Если вообще найдет.

А еще эта «паутина», заполнившая проходы! Как она хоть выглядит? Разведчик снова завертел головой, но ничего, даже отдаленно напоминающее описанное Илоной не увидел.

Девушка как раз подошла к оставленному рюкзаку с пустой флягой, и Плюх тихо спросил:

– Где эти волокна, что к нам приставали? Я что-то не вижу.

Забияка оглянулась, поводила взглядом из стороны в сторону и пожала плечами:

– Я тоже не вижу. Вероятно, нас оставили в покое.

– Хотел бы я знать, почему, – пробормотал разведчик. – Не потому ли, что мы пришли туда, куда надо?

– Ты хочешь сказать, хозяева объекта помогли нам отыскать ученых?

– По крайней мере, на это очень похоже, – еще больше задумался Плюх. А потом совсем тихо сказал: – Не они ли мне и зрение вернули? И думаю, что тоже неспроста…