Глава 10

Плюх все-таки задремал. Правда, сразу очнулся и затряс головой, прогоняя сонную одурь. И тут же стало светать.

– Ты чего? – покосилась на него сидящая в полуметре Илона.

– Светает.

– И что? Пуститься теперь в пляс?

– Ты продолжаешь на меня злиться, – помрачнел косморазведчик. – И мне это не нравится.

– Мне тоже, – буркнула девушка, но тут же сменила тон: – Прости, Егор. Ты, правда, ни в чем не виноват. Но у меня внутри…

– Я понимаю. Только давай так: когда тебе плохо, ты не держи это в себе, а просто делись со мной. Когда выговариваешься – становится легче, поверь. И ты можешь быть на триста процентов уверена: все, что ты мне скажешь, навсегда останется только между нами. А еще… ты пойми, мне ведь тоже плохо, когда плохо тебе. Я ведь тебя…

– Возьми, – быстро встав на колени, сняла кобуру и протянула ее разведчику девушка. Только сейчас, при дневном свете, он разглядел, что одета Илона не в офицерскую форму, а почти так же, как он сам, в синие джинсы и куртку с капюшоном, но не камуфляжной расцветки, а черную. Из прежнего обмундирования на ней остались лишь темно-коричневые сапоги, ремень и бандана. – И давай-ка лучше ты со мной изволь поделиться: что дальше делать будем?

– Я уже предлагал: нужно искать ученых, – приторочил под куртку пистолетную кобуру Плюх. – Только сейчас, ты прости, я хочу начать с другого.

– Прощаю. С чего? С поисков Блямса? Лично я бы предпочла начать именно с этого.

– Умничка ты у меня, – расцвел косморазведчик. Илона поморщилась, но промолчала. А потом спросила:

– И какие у тебя на сей счет соображения имеются? Сразу могу сказать, что идти к селению «богомолов» не стоит, там наверняка засада моих… – Девушка замялась, и Плюх тут же пришел ей на помощь:

– Туда и нет смысла идти. Блямс увел своих подопечных, и я уверен, что ему хватит ума не возвращаться столь быстро.

– И как мы узнаем, куда он их увел?

– С большой вероятностью в Лазаревское.

– Почему ты так считаешь, позволь спросить?

– Я сам посоветовал ему так поступить в случае опасности.

– И ты предлагаешь нам идти в Лазаревское? – придерживая рукой ветки кустарника, поднялась на ноги девушка.

Разведчик тоже встал.

– Не знаю, – мотнул он головой. – Откровенно говоря, меня туда не очень тянет. Да и как я…

– Могу я, – не дала ему договорить Илона. – Для меня излучение не опасно.

– Вот уж нет, – твердо сказал разведчик. – Одну я тебя никуда не пущу. Особенно в Лазаревское. Или ты забыла, что там с тобой приключилось?

– Не надо, – вытянула руку девушка, – не продолжай. Я все прекрасно помню. Однако если Блямс там, то иного варианта я просто не вижу. К тому же, посещение Лазаревского могло бы принести и дополнительные дивиденды в виде оружия, которого там, как ты знаешь, воз и маленькая тележка.

– Нет. Риск все равно слишком велик. Я никогда себе не прощу, если ты… – заканчивать фразу косморазведчик не стал, зато высказал только что пришедшую в голову мысль: – Блямс и его «богомолы» не станут там сидеть вечно. Они рано или поздно все равно выйдут, если уже не вышли.

– А сделают они это там, где и мы в прошлый раз, – подхватила его идею Илона, – поскольку Блямс только это место и знает.

– Значит, нам нужно идти туда и ждать, – кивнул Плюх.

– А вдруг они уже покинули Лазаревское?

– Будем надеяться, что нет. К тому же я говорил Блямсу, что через два дня оставлю Новоромановск. Если он разумен настолько, как мы полагаем, то сможет догадаться, что отправлюсь я на его поиски. И должен сообразить – куда именно.

– Весьма натянутая версия, – качнула головой девушка, – но другой у нас все равно не имеется. А потому – идем. – И она решительно выбралась из кустов.

– Погоди, – остановил ее, выйдя следом, разведчик. – Ты не забыла о том, что я просил тебя поискать?

– Веревку с гайками? Отнюдь. – Илона сняла с плеч небольшой защитного цвета рюкзак, расстегнула один из его карманов и достала два мотка веревки, две вилки и пару гаек. Один комплект протянула Плюху: – Держи.

– Думаю, нужно приготовиться сразу, – сказал косморазведчик. – Не хотелось бы в самом начале пути угодить в аномалию.

– Знать бы, куда он вообще ведет, этот путь, – тихо проговорила девушка, но развивать тему не стала, а принялась привязывать гайку к веревке, скорее, нити – шелковой, довольно толстой и прочной.

Плюх занялся тем же. Прикрепил гайку и начал делать петли между ладонью и локтем. Прикинув, что это расстояние равно примерно сорока сантиметрам, он намотал тринадцать витков, чтобы всего вышло около пяти метров, как он и планировал, а потом попробовал разорвать нить. Не получилось. Стал перегрызать зубами. Это заметила Илона и протянула ему складной нож:

– Возьми. Можешь оставить себе, у меня есть настоящий, – взглядом показала она на свой широкий ремень, к которому были приторочены ножны с торчащей из них желтоватой, похожей цветом на кость, ручкой с черными накладками по бокам.

Косморазведчик охотно принял подарок, раскрыл его, перерезал веревку, привязал ее к вилке и стал наматывать. Закончив, он размахнулся и резко выбросил вперед руку с зажатым в ней приспособлением. Шелковая нить прекрасно скользила по виткам, и заброс получился отличным, на всю ее пятиметровую длину.

– Вот так и будем страховаться, – снова накручивая нить на вилку, сказал Плюх. – Сначала я кидаю, затем ты меня сменишь. Только дай мне сразу пару запасных гаек, чтобы тебе в рюкзак потом не лазить.

Илона выполнила просьбу, надела рюкзак, сунула конструкцию с намотанной веревкой за голенище сапога, повесила на шею «Никель» и мотнула головой:

– Потопали, – но едва разведчик сделал шаг, окликнула его: – Коли ты вызвался первым гайку метать, впереди и пойдешь. Только немного позже. Здесь с полверсты точно аномалий не будет. И нам бы поскорее от поселка удалиться. Так что пока, с твоего позволения, возглавлю процессию я. Благо, что и расположение окрестных постов мне известно, а тебе нет.

Плюх безропотно пропустил девушку вперед. Конечно, на его взгляд, гайку не мешало бы начать бросать сразу – кто знает эти аномалии: вчера ее тут не было, а сегодня образовалась, – но и в том, что от Новоромановска желательно уйти подальше как можно быстрей, тоже был резон, и немалый.

Уже тронувшись с места, бывший поручик Соболева снова остановилась и посмотрела на Егора:

– Надеюсь, ты не сильно переживаешь, что мы перед походом не позавтракали? Я считаю, что это может и подождать, пока мы не окажемся в относительной безопасности. Не возражаешь?

– Конечно, нет! – замахал руками косморазведчик. – Не переживаю и не возражаю. Нас в академии тренировали обходиться без пищи по двое-трое суток, продолжая выполнять при этом поставленные задачи, порой весьма нелегкие.

– Уравнения на голодный желудок решали? – усмехнулась девушка. – Урчание в животе не слишком отвлекало?

– Задания были не только умственными, хотя и таких довелось порешать в избытке. А еще, например, проводились экзамены на выживание. Высаживают тебя одного в тайге или в пустыне без крошки пищи, без капли воды, и ты должен выбраться.

– Жестоко там с вами!.. Жертвы имелись?

– Буквально – нет. На испытуемого навешивали камеры, датчики… В случае реальной, критической для жизни опасности курсанта снимали с маршрута. Но зачастую после двух-трех таких спасений неудачника отчисляли из академии, так что в этом смысле жертвы имелись.

– Надеюсь, эти тренировки пригодятся тебе и здесь. Идем!

Шла Илона легко и стремительно; глядя на ее летящую походку, совершенно бесшумную, словно ноги и впрямь не касались земли, можно было подумать, что девушка не пытается скрыться от преследователей, а торопится к чему-то очень хорошему, ждущему ее впереди.

Плюх едва поспевал за ней. Точнее, это был не его привычный темп – для ходьбы слишком быстрый, для бега чересчур медленный. От этого сбивалось дыхание, и начинали давать о себе знать недавние травмы. Но разведчик скорее откусил бы себе язык, чем попросил бы Илону сбавить шаг. Правда, он уже и так ожидал этого от нее – по его прикидкам прошли они уже не полверсты, а как минимум две.

Будто услышав его мысли, девушка остановилась. Они находились в лесу, вполне типичном для Краснодарского края: бук, ясень, граб…

– Предлагаю сделать передышку и перекусить, – сказала Илона ровным, ничуть не запыхавшимся голосом.

Разведчик же не сразу восстановил дыхание, поэтому на предложение девушки только кивнул.

– Прости, Егор, – против его ожидания, не стала над ним за это подтрунивать Илона. – Я знаю, что ты еще не оправился после всего, что тебе довелось вынести, но медлить было нельзя.

– Ты все правильно сделала, – сказал Плюх. – Я не маленький, потерплю. Да и все равно нужно восстанавливать форму.

Порывшись в своем рюкзаке, девушка вынула из него полбуханки черного хлеба, круг тонкой копченой колбасы и алюминиевую флягу с водой. Своим «настоящим» ножом, который и в самом деле оказался весьма внушительным и острым, она отрезала по одному толстому куску хлеба, от колбасы оттяпала половину, которую разделила на две равные части, а остальное вернула в рюкзак.

То ли от разыгравшегося после физической нагрузки аппетита, то ли потому, что продукты и впрямь были качественными, но и хлеб, и особенно колбаса Плюху определенно понравились. Он не смог вспомнить, чтобы ел когда нечто похожее по вкусу.

– Весьма напоминает нашу краковскую, – ответила Илона на его вопрос о сорте колбасы, – хотя все же имеет отличия. А в вашем прекрасном будущем такую разучились делать?

– Говоря откровенно, да, – пришлось сознаться косморазведчику. – Но и у нас тоже есть очень вкусные штучки. Вот, например…

– Отставить примеры, – поморщилась девушка. – Весьма глупо слушать рассказы о продуктах, которые никогда не сможешь попробовать. На вот, попей воды, – протянула она фляжку, – и пойдем дальше. Теперь уступаю тебе место ведущего. Здесь аномалии вполне вероятны. Собственно, мы уже какое-то время шли с определенным риском, но поскольку я была первой, то посчитала, что опасности подвергаюсь в основном я, а поэтому…

– Что?!.. – едва не захлебнулся, сделав очередной глоток, разведчик. – Как ты можешь такое говорить? Как ты посмела рисковать своей жизнью?! Да она для меня…

– Стоп! – подняла Илона ладонь. – Оставь мою жизнь мне, ладно? И возможность распоряжаться ею по моему усмотрению – тоже.

– А вот уж нет! – вскочил Плюх. – Не оставлю! То есть жизнь, конечно, твоя, но плевать на нее я тебе не позволю.

– А что ты мне сделаешь? – прищурившись, усмехнулась девушка, но тут же стала серьезной: – Я не маленькая девочка и не умалишенная, чтобы совершать откровенные глупости, моя жизнь мне дорога не меньше твоего. Но я – это я, и не нужно указывать, что мне можно делать, а что нет. При необходимости я сама спрошу, если буду в чем-то сомневаться. И советую тебе, Егор, запомнить это раз и навсегда. Мне могли отдавать приказы только старшие по чину. Но теперь я не военнослужащая, а ты таковым и вовсе никогда не являлся. Поэтому ты мне не командир и не указчик. Усвоил? Тогда вперед.

– Тебе, значит, мной командовать можно? – буркнул разведчик, но развивать тему не стал.

В конце концов, и полюбил-то он Илону, скорее всего, в том числе и за ее своевольный, необузданный нрав и характер. Так чего уж теперь это же в ней и пытаться менять? К тому же, все равно не получится – это ему давно стало ясно.

Теперь косморазведчик шел первым, забрасывая перед собой привязанную к вилке гайку, вновь наматывая нить на вилку и снова бросая. Скорость передвижения значительно снизилась. Но сейчас риск угодить в аномалию был ничуть не меньше, чем то, что их догонят «имперцы». А если случится второе, ни Плюх, ни Илона по понятным причинам не смогут стрелять по своим преследователям. И тогда останется надеяться лишь на удачу и быстрые ноги, только вот ноги имелись не только у них, но и у бывших Илониных сослуживцев, причем, пожалуй, более быстрые, чем у разведчика. Значит, следовало засечь приближающуюся опасность раньше, чем «имперцы» увидят их, и постараться спрятаться. Хотя, как вот спрячешься тут, на каменистой равнине, которая началась после того как они вышли из леса?

Надо было как можно скорее пересечь открытую местность, и разведчик попытался увеличить темп метания гайки и сматывания нити. Потом его голову посетила чудесная мысль – такая, что он даже мысленно застонал от досады, что не догадался сделать так раньше! Зачем каждый раз накручивать нитку, на что и тратилось как раз больше всего времени? Можно просто подбирать ее с земли шага через два и держать в руке. Риск, что нить запутается был не столь уж велик, все-таки пять метров – это не пятьдесят. Зато насколько стало быстрей и удобнее двигаться!

На третьем забросе по новой «технологии» гайка вдруг затормозила в воздухе метрах в трех от косморазведчика, начала метаться из стороны в сторону, а потом резко отлетела, едва не вырвав вилку из пальцев Плюха.

– Стой! – подняв руку и обернувшись к Илоне, крикнул разведчик.

– Что там? – спросила девушка, которой спина Плюха заслонила воздушные кульбиты гайки.

– Очень похоже на «перепутку», – вспомнил косморазведчик рассказы покойного Шершня о похожей аномалии. – Штука вроде не смертельная, но весьма гадкая. К тому же, задержит нас на полчаса-час, если мы в нее влезем. Так что иди строго по моим следам, а я постараюсь определить, где эта гадость кончается.

Плюх подтянул к себе гайку и кинул ее правее, чем в прошлый раз. Гайка пролетела отмеренные ей веревкой пять метров и упала так, как и положено куску железа с ее массой при нормальном земном тяготении. Подмотав нить, разведчик сделал бросок ближе к тому месту, где гайку закрутила «перепутка». Сначала казалось, что и на этот раз она упадет без помех. Но уже на излете, когда до земли оставалось не более полуметра, гайка прыгнула влево, завертелась, как белка в колесе, а затем аномалия выплюнула ее прямо в косморазведчика. Отреагировать Плюх бы не успел при всем желании, человеческой реакции для этого было недостаточно. Он услышал лишь свист и почувствовал, как обожгло правую щеку. Вилка вылетела из рук и зазвенела, прыгая по каменистой почве.

Разведчик машинально схватился за щеку. Отнял руку – ладонь была в крови. Он почувствовал, как теплая струйка покатилась по шее за ворот рубахи.

– Ёхи-блохи, – пробормотал под нос Плюх.

– Ты чего встал? – подошла к нему Илона. – На, держи мою вилку, иди, ищи свою. – Но, глянув на лицо Егора, девушка сменила тон: – Куда попало? У тебя пол-лица в крови. Пригнись, я посмотрю.

– Это я рукой размазал, – поспешил успокоить ее он. – Только по щеке царапнуло, ничего страшного.

Но девушка уже сбросила с плеч рюкзак, достала бутылку с водой и кусок тряпки. Смочила ткань и осторожно стала смывать кровь с лица Плюха.

– На дюйм выше, и ты бы остался без глаза, – сказала она. – И рассекло кожу порядочно, кровь не останавливается. Прижми-ка тряпку, я сейчас…

Илона стала рыться в рюкзаке и достала небольшую жестяную коробочку. Открыла, заглянула в нее и спросила:

– У меня только белые и черные, какой цвет выбираешь?

– Цвет чего? – не понял Егор, которому не было видно содержимое коробочки.

– Нитки, чего же еще-то? Сейчас штопать твою щеку буду.

– Нет-нет, не надо! – попятился он, но, вспомнив о «перепутке», замер на месте. – Зачем ее штопать? Кровь уже почти не идет.

Плюх отнял от лица тряпку и снова почувствовал, как теплый ручеек устремился со щеки на шею и далее за шиворот.

– Она не идет, – скупо усмехнулась Илона. – Она бежит. И вряд ли в скором времени остановится сама. Иди сюда, трусишка. Я сделаю всего два-три стежка. Неужто в вашей академии вас не учили терпеть боль?

– Да я не поэтому, – начал оправдываться косморазведчик. – Просто время теряем…

– Ты считаешь, лучше потерять кровь? И я ведь вижу, как ты боишься.

Плюх понимал, что девушка сказала это намеренно, чтобы он, опровергая ее слова, поскорей согласился на «операцию». И все равно возмутился:

– Да ничего я не боюсь! На, – шагнув к Илоне, склонил он к ней лицо, – вышивай хоть крестиком!

– О! Я тогда твои инициалы вышью, можно? Как тебя по батюшке?

– Леонидович.

– ПЕЛ, значит? Очень мило.

Девушка взялась за иглу и устремила ее к порванной щеке косморазведчика.

– Плясал… – едва не зашипев от боли, стиснул он зубы и процедил: – Ты лучше свои инициалы вышей.

– Люди не поймут, – орудуя иглой, сказала Илона. – Мозг сломают, увязывая тебя с рыбой.

– При чем тут рыба? – забыв на время о боли, удивился Плюх.

– Ты разве не в курсе, как зовут моего отца?

– Полковник Соболев… Княз-с-ссь… – все-таки зашипел разведчик.

– Балда ты, Егорушка. У полковников тоже имена-отчества имеются. Ты не поверишь, но даже и у генералов с адмиралами. А моего батюшку Григорием Андреевичем величают. Так что я, получается, СИГ.

– Ну и где же тут рыба?

– Как это где? Сиг – это и есть рыба. В северных озерах водится. – Девушка достала нож и чиркнула возле Плюхового лица, обрезая нитку. – Все, рыбка, можешь искать водоем.

– Ты что, и правда?.. – испуганно принялся ощупывать щеку разведчик.

– Э! А ну, не лезь грязными лапами в рану! – шлепнула его по руке Илона. – Не бойся, я там расписалась всего лишь.

– Спасибо, – смущенно потупился косморазведчик. – И… можно тебя попросить…

– Что? Не называть тебя рыбкой? Ну, это уж как получится, как вести себя станешь.

– Нет, не рыбкой, – еще больше смутился Плюх. – Ты не могла бы еще раз назвать меня, как… до этого?..

– Балдой, что ли? – хитро прищурилась девушка. – Как прикажешь. Ты, милый мой Егорушка, балда.

Косморазведчику очень захотелось распороть себе и вторую щеку. Губы невольно растянулись в счастливой улыбке. Но свежий шов тут же дал о себе знать острой болью, и Плюх спрятал улыбку до лучших времен.