Глава 27. Великороссия на Фаворе

Сознательной задачей вступившего на Престол в 1881г. Государя Императора Александра III стало умиротворение как внутри России, так ив международных отношениях. Следствие по делу убийц Александра II из «Народной воли» выявило, что уже с 1876 г. в Лондоне действовала еврейская организация, собиравшая средства для «Земли и воли» и «Народной воли». Во главе организации стояли российские евреи Либерман, Гольденберг, Цукерман и другие. В самой России в указанных революционных партиях, наряду с русскими (Желябов, Перовская), действовали Ярончик, Натансон, Аптекман, Геся Гельфман, Зунделевич, Фриденсон и т.п. Убийство Александра II вызвало бурю возмущения как в народе (произошли даже еврейские погромы), так даже ив «обществе», где ещё сильны были позиции умеренных, «культурных» либералов. Казнь главных участников злодеяния была молчаливо одобрена всеми.

«Народная воля» (как выяснилось, весьма немногочисленная) была разогнана. Наступил длительный период гражданского мира. Революционеры всех типов вынуждены были действовать довольно вяло, тихо и в подполье. Террористические акты прекратились. Александр III подверг пересмотру все узаконения времён своего отца. Он не рассматривал реформы 1860-х – 70-х годов как абсолютное благо и постарался внести в них такие поправки, которые содействовали бы укреплению верховной власти и авторитета государства в обществе и народе. Ближайшим помощником и советником Александра III в этих делах был его учитель права К.П. Победоносцев (1827-1907). Он был человеком выдающихся дарований и личных качеств, глубоко православным и по-настоящему русским. Профессор Московского университета, почётный член многих иных университетов и Французской академии, К.П. Победоносцев внёс очень большой вклад в правоведение. Его «Курс гражданского права» признан выдающимся трудом в этой области. Сенатор и член Государственного Совета, он был назначен Обер-прокурором Святейшего Синода и пребывал в этой должности 25 лет. Победоносцев стал по желанию Александра III и учителем Наследника, будущего Царя-мученика Николая II Александровича. В области государственной жизни, отношений Церкви и государства К.П. Победоносцев – ключевая фигура рубежа XIX – начала XX в.в. – времени самого напряженного, ответственного и опасного. Нужно поэтому привести мнение о его деятельности Митрополита (тогда – епископа Волынского) Антония (Храповицкого), которое ценно тем более, что Антоний в некоторых важных вопросах расходился с Победоносцевым и никогда не был в числе приближённых к последнему лиц. «Я сознавал всегда, – писал Победоносцеву Владыка, – что просвещение народа в единении с церковью, начатое в 1884 г. исключительно благодаря Вам... есть дело великое, святое, вечное, тем более возвышающее Вашу заслугу Церкви, престолу и отечеству, что в этом деле Вы были нравственно почти одиноки. Вы не были продолжателем административной рутины, как пытаются представить Вас жалкие, бездарные критики. Напротив, Вы подымали целину жизни и быта, брались за дела, нужные России, но до Вас администрации неведомые...».

Далее епископ Антоний перечисляет важнейшие из этих дел, – церковно-приходские школы, попытку приближения духовных школ (академий и семинарий) к жизни народа и Церкви (натолкнувшаяся, правда, на «косность самоуверенной и схоластической сословной громады»), распространение Священного Писания и духовных знаний в народе, успешное обращение умов духовенства к допетровским образцам богослужения, пения, вообще церковного искусства, благотворное воздействие на Александра III, приказавшего «строить православные храмы в православном их архитектурном благолепии, а не в безобразном виде еретических капищ» (намёк на петровскую и послепетровскую архитектуру)... Владыка Антоний свидетельствует, что 80-е годы XIX в. «столь ненавистные ненавистным для России либералам, но ценные в глазах истинно русского патриота, как годы реформы нравов, ... отрезвление русских умов и обращение их к родной забытой старине, имели (в лице К.П. Победоносцева) одного из главных вдохновителей собирания Руси (!) – в области убеждений и нравов – и несомненно самого главного – в области преобразований административных, законодательных».

Как видим, в этих словах оценка 1880-х годов и оценка совершенно правильная! В совете с Победоносцевым и иными государственными мужами Государь Александр III, с одной стороны, обуздал и ограничил своеволие земств, самоуправлений, в том числе самоуправлений Прибалтики и Финляндии, а, с другой стороны, улучшил их систему и её взаимодействие с государственной: властью. Судебное чиновничество, ранее так часто подвергавшееся нападкам за взяточничество (хотя, конечно, изрядно преувеличенным!) стало образцовым по честности и неподкупности. Того же удалось достичь в Министерстве финансов и в ряде других ведомств. Были улучшены положения сословий, особенно – дворянского, которое после 1861 г. стало беднеть, лишаться земли и приходить в упадок. Александр III поддержал и уберёг дворянство созданием особого «Дворянского банка», учреждением должности «земских начальников» в сельской местности из дворян, улучшением работы дворянских собраний. Поддержал Государь и крестьянство, устроив «Крестьянские земельные банки», позволявшие крестьянам прикупать землю и переселяться в другие места (в Сибирь и на Дальний Восток) на очень льготных условиях. Но вместе с тем Александр III, не без влияния Победоносцева и славянофилов, полагал нужным не разрушать, а сохранять крестьянскую общину, как она получилась после 1861 г., видя в этом залог народного единства. Улучшилась финансовая система, подготовленная к той реформе введения золотой и серебряной валюты, которая была затем проведена уже в следующее царствование (реформа графа СЮ. Витте). Много было сделано для улучшения положения рабочих. Их не «выпустили» из вида при самом возникновении «рабочего класса» как значительного нового сословия, что происходило как раз в конце 80-х в – начале90-х годов. Был запрещён труд женщин и детей в ночное время. Детский труд был ограничен и впервые в мiре была создана система фабричной инспекции, следившей за условиями труда и боровшейся со злоупотреблениями хозяев русских фабрик и заводов. Это было основой грядущего «рабочего законодательства» начала XX в. – самого передового в мiре!

Промышленность России пошла «семимильными шагами», во многих показателях оставляя позади все развитые страны, в том числе и США, вызывая конкурентную зависть предпринимательских кругов Запада. Особенно значительно развивались текстильная промышленность и железнодорожное строительство со всеми смежными отраслями индустрии. В 1891 г. по инициативе Александра III началось строительство знаменитой Великой Сибирский железнодорожной магистрали, призванной связать собою концы России от Балтийского моря до Тихого океана. С этой, дальневосточной стороны, закладку Сибирской ж.д. совершил во Владивостоке вернувшийся из азиатского путешествия Наследник Престола Николай Александрович, назначенный отцом председательствовать в Комитете по сооружению этого невиданного ещё в Мiровой истории по протяжённости Сибирского ж. д. пути. Начато было и сооружение Закаспийских железных дорог и многих иных. К 1894 г. Россия имела 32500 вёрст железных дорог, 150000 вёрст телеграфных линий, 23000 вёрст шоссейных дорог, являлась основным поставщиком хлеба в Европу. Бурно развивалась нефтяная промышленность. В 1885 г. она давала уже 2 миллиона тонн нефти в год, отставая только от США, а в 1901 г. обогнала и США, производя 12 млн. 170 тысяч тонн, против 9 млн.920 тысяч тонн в Америке!. Государь Александр III уделил очень большое внимание дальнейшему развитию образования. Церковноприходские школы становятся основой народного образования, так что оно находится в руках православного духовенства, материальное положение которого резко улучшено! Но велика сеть и земских школ. Женские «Епархиальные училища» для девиц духовного сословия становятся образцовыми. Даже гимназистки сознавались, что «епархиалки» в некоторых отношениях получали лучшее образование, чем они. А женские классические гимназии России французы считали более совершенными, чем аналогичные заведения Франции. В России действовали законы более мягкие, чем во многих иных странах. Так, смертной казни подлежали только государственные преступники особо опасного характера, а в уголовном судопроизводство смертная казнь отсутствовала (со времен Елизаветы Петровны). В начале 1890-х годов ежегодный призыв в армию, состоявшую из 900 тысяч человек, давал втрое больше новобранцев, чем было нужно (при 4-годичном сроке службы)! Поэтому многие люди и категории населения получали отсрочку , часто безсрочную, от воинской повинности.

Но Российской армии при Александре III ни разу не пришлось воевать. Государь твёрдо придерживался политики миротворчества в международных делах, за что и получил прозвище «Миротворца». Важно отметить, что такая политика проистекала непосредственно из глубокой религиозности Православного Царя, что понимали и на Западе (и с удивлением отмечали!). В то же время Александр III вёл себя достаточно твёрдо и независимо по отношению к Западу. Рассказывают, что однажды во время рыбной ловли ему доложили, что французский посланник просит о встрече, нервничает, хочет поскорей...» Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать»,– ответил Император. А в Европе дела складывались интересно. После Крымской войны, когда Австрия «удивила Мiр неблагодарностью» России, а также после Берлинского Конгресса 1878 г., когда Германия в лице Бисмарка то же удивила всех тем же самым, Россия перестала ориентироваться на эти государства как на "естественных союзников" что долгое время было основой нашей политики. Но союзнические договорные отношения с Германией продолжали сохраняться. Как известно, объединение этой страны Россия поддерживала, а Франция – нет. «Третья Империя» Франция видела в объединении Германии угрозу себе и своим интересам в Европе. Это явилось одной из причин Франко-Прусской войны 1870–1871 г.г. В разгар войны во Франции произошла очередная «революция» (со знаменитой «Парижской коммуной»). Пруссия победила, в результате чего была разгромлена и «империя» и революция, точней её крайнее течение («коммуна»). Франция навсегда стала парламентской республикой. Бывший тогда русским послом в Берне (Швейцария) Н.К. Гире, впоследствии ставший министром иностранных дел (канцлером) Александра III, по долгу службы наблюдал и тщательно изучил деятельность масонской конторы в Берне. В неё поступали шифрованные депеши от французских масонов с точными данными о передвижениях, дислокации и военных планах французских войск и тут же передавались по масонским каналам прусскому командованию. Данные эти поступали от масонов-офицеров Французской армии... Так Франция была обречена! Никакая стратегия и тактика, никакой героизм войск не могли её спасти. Оказалось, что международное масонство «приговорило» заранее Францию к поражению и французские «братья-каменьщики» послушно повиновались приговору своей собственной стране (отечеству!). Здесь яркий пример масонского содействия поражению своего правительства с целью его свержения и установления угодной масонам власти, Но когда эта республиканская парламентская власть была установлена, она оказалась вынужденной считаться с национальным чувством французского народа, глубоко уязвлённого поражением и захватом Германией Эльзаса и Лотарингии. Вместе с тем революционное крыло французского масонства осталось крайне недовольно тем, что прусские войска участвовали в разгроме «коммуны». Оно тоже стало разыгрывать «патриотическую» карту. Кроме того, обострились давние духовно-идейные противоречия французского и германского масонства состоявшие в том, что формальные (открытые) масонские ложи Германии исповедовали непременную веру в Бога и не допускали в свои ряды евреев, что для тайного Мiрового иудео-масонства и революционного французского было недопустимой крайностью, чем-то вроде ереси, или проявления «немецкой твердолобости». Началась вражда двух разбойничьих шаек, влиявшая и на межгосударственные отношения. Победившая и объединившаяся Германия становилась слишком опасной для всех. Она нарушала равновесие (или как теперь говорят – паритет) сил в Европе. Верная своим давним, ещё от Священного Союза исходящим, стремлениям к миру в Европе, Россия должна была постараться обезпечить его практическими средствами. Средства были подсказаны самой Германией, заключившей, как уже говорилось, антироссийский Тройственный Союз (Германия-Австровенгрия-Италия). Не изменяя отношениям с Германией (с ней был заключён «договор о перестраховке») Александр III заключил союз с Францией, который до времени оставался в таком секрете, что о нём не знал никто (даже Наследник), кроме нескольких самых ответственных лиц МИДа и армии. Памятником дружественных отношений Царя и Франции остался знаменитый мост Александра III в Париже – самый красивый не только в столице Франции, но, пожалуй, во всем Мiре! Он символичен как образ того «моста» дружбы и мира, каким Россия готова была соединить себя с Европой при условии, что последняя ответит тем же.. Впоследствии в 1907 году к союзу России и Франции присоединилась Англия. Так образовалась Антанта («Согласие»). Так возникли сдерживающие и уравновешивающие друг друга два основных блока европейских государств, что давало возможность, пусть не на всегда, но хоть на какое-то время сохранять европейский мир. Во имя мира, а не своекорыстных интересов (!) Александр III отказался от покровительства Сербии и Болгарии, когда эти страны дали понять, что тяготятся Русским протекторатом. Болгария, недовольная итогами Берлинского Конгресса, и виня в этом Россию, предпочла опираться на более сильную в её глазах Германию. Верной России оставалась тогда только Черногория. В совершенно неопределённом положении на Балканах оказалась Босния и Герцеговина. Национально связанная с Сербией и Черногорией, она административно управлялась (на каких-то непонятных основаниях) Австровенгерской Империей, оказавшись тем самым чем-то вроде мины, заложенной под здание европейского мира, которая при удачном использовании могла произвести кому-то нужный взрыв большой европейской войны.

Российский Царь-Миротворец смотрел глубже и дальше, чем кто-либо из его современников. Он понимал, что международное посредничество России, её функция арбитра европейских союзов и гаранта стабильности, основанная на экономическом и военном могуществе страны, – дело великое, но временное и, при всей его важности, всё-таки для России второстепенное. Главное же кроется в духовном состоянии самой России, и православное сердце Царя Александра III безошибочно увидело, что для сохранения и дальнейшего укрепления устоев Святой Руси в духовных недрах Великороссии нужно отходить от западничества и возвращаться к древнерусским, допетровским устоям государственной жизни и управления, делая это, конечно, «с умом», учитывая все особенности современности. Отсюда всяческое укрепление общественного авторитета и положения православного духовенства, вообще всемерное содействие Церкви (поддержка храмов и монастырей, открытие новых, улучшение духовного образования, возрождение допетровских форм церковной архитектуры, иконописи, пения и тому подобное) становятся отличительными чертами его царственной деятельности. Он сумел вполне привить их сыну-Наследнику Николаю II и всем своим детям. В личной жизни Государь любил носить русские одежды (рубаху, шаровары, простые не лакированные сапоги). Элементы древнерусского одеяния вводились даже в армии (шапки, кушаки, косоворотки). В своё время, ещё не будучи Императором, Александр Александрович написал нечто вроде указаний учительнице своих детей, где говорилось: «Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру... Мне нужны нормальные, здоровые русские дети... Подерутся, – пожалуйста! Но доказчику (жалобщику – прот. Л.) первый кнут». В отличие от чреды своих предшественников, Александр III был строгим хранителем законного брака, не имея ни тайных связей, ни второй жены. Он был (и остался) женат первым браком на Датской принцессе Дагмаре, получившей у нас имя Марии Фёдоровны, имел от неё детей: Георгия (умер в молодости) Николая, Михаила, Ксению и Ольгу, свято хранил супружество, был отличным семьянином и требовал того же и от детей, и даже от родственников – членов Императорского Дома. Так впервые после 200 лет прекратился этот соблазн на самой вершине российской власти. Александр III явно намечал для России (а через неё и для мiра) определённый возврат к христианской духовности и вытекающим отсюда принципам правды, праведности и справедливости во всём! Как бы в ответ на такую устремлённость сердца Своего Помазанника Господь Бог воздвиг из среды Русской Православной Церкви великого праведника и светильника истины Божией Святого отца Иоанна Кронштадтского, чей пастырский подвиг начал проявляться как раз в царствование Александра III. Государь любил, чтил святого, от него принял последнее напутствие накануне своего отхода из этого Мiра ко Господу. Но прежде, чем поведать об этом великом святом Земли Русской, скажем о том, как воспринимали Александра III свои и чужие.

После кончины Государя историк В.О. Ключевский говорил: «В царствование Императора Александра III мы на глазах одного поколения совершили в своём государственном строе ряд глубоких реформ в духе христианских правил... Чем торопливее рука смерти спешила закрыть его глаза, тем шире и изумлённее раскрывались глаза Европы на мiровое значение этого

недолгого царствования. Наконец, и камни возопияли, органы общественного мнения Европы заговорили о России правду... Европа признала, что Царь Русского народа был и Государем международного мира, и этим признанием подтвердила историческое призвание России, ибо в России, по её политической организации, в воле Царя выражается мысль его народа, и воля народа становится мыслью его Царя...» По слову Ключевского, Александр III «победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание, и сделал всё это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда Его уже нет, Европа поняла, чём Он был для неё». Примерно тоже писала об Александре III почти вся крупная французская печать. Так «Ревю де дю Монд» свидетельствовала, что горе о кончине Государя «было и нашим горем, для нас оно приобрело национальный характер, но почти те же чувства испытали и другие нации... Европа почувствовала, что она теряет арбитра, который всегда руководился идеей справедливости». Но это была духовная, Христова, православная справедливость! «Все знали, – писал Победоносцев, – что не уступит он (Александр III) Русского, историей завещанного интереса ни на Польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит он в душе своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной, наконец, что он заодно с народом верует в непоколебимое значение власти самодержавной в России, и не допустит для неё, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений.»

Неожиданно тяжело заболев острым воспалением почек и лёгких, Александр III – этот богатырского здоровья и телосложения человек, – 20 октября 1894 г. в Крыму, в Ливадии, в окружении Семьи, скончался. На 50-м году жизни... Есть версия, что в последние дни он был отравлен врачом-евреем, который потом за границей будто бы этим публично хвалился. Но это непроверенные данные. Во всяком случае, в Царской Семье так не думали. Перед кончиной Государь дал Наследнику замечательный наказ, где говорил: «В тот трагический день (смерти Александра II) встал предо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли на которую меня толкало так называемое «передовое общество», заражённое либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне моё собственное убеждение, мой высший священный долг Государя? Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным... Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет эру смут и кровавых междоусобиц (пророческие слова! – прот. Л.)... Охраняй самодержавие... Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни... В политике внешней держись независимой позиции. Помни, – у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней, – прежде всего покровительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства». Потом мы увидим как точно выполнял этот наказ его сын и Наследник.

Начиналось новое царствование Государя Императора Николая II Александровича, которое станет последним... Оно начиналось в тёплом веянии благословения и молитв того, кто был духовной опорой и его почившего Отца, – «всероссийского батюшки», как его называли, – отца Иоанна Кронштадского.

Иван Ильич Сергиев родился 19 октября 1829 г. в с. Суры Пинежского уезда Архангельской губернии в семье бедного дьячка. В детстве был слаб и здоровьем и внешними способностями. Но внутренние духовные дарования его проявились рано. В возрасте шести лет он удостоился явления Ангела, сказавшего ему, что он – его Божий хранитель. Очень любил Ваня церковную службу, предпочитая её всем детским забавам и занятиям. Трудно давалось ему школьное учение. Здесь он оказался подобен Сергию Радонежскому. Никакие собственные старания не приводили ни к чему; он сильно отставал в учёбе, не мог усвоить и запомнить простейшего. Однажды ночью (а он уже тогда в возрасте 9-ти лет любил молиться по ночам) Ваня от глубины души взолился Богу о даровании ему нужных способностей к ученью, но не для того, чтобы преуспевать в глазах сверстников или учителей, а «для утешения родителям»... И был тотчас услышан. Тотчас Господь как бы раскрыл способности его ума. Иван Сергиев из последних учеников стал в число первых. Затем успешно (первым!) окончил Семинарию и был принят в С.-Петербургскую духовную академию, которую также окончил на «отлично», со степенью кандидата богословия. Впоследствии отец Иоанн вспоминал, что прежде, чем выйти на такое пастырское служение, какое он на себя взял, он прошёл «многолетний искус». Очевидно, что этот искус приходился на годы учёбы в Семинарии и Академии. Тогда ему хотелось стать миссионером где-нибудь в Китае или Америке, чтобы нести слово Божие не знающим его народам. Но Господь решил иначе: о. Иоанн должен был просвещать Словом Божиим забывшую это слово часть народа собственного, русского. Однажды во сне он увидел себя входящим в Андреевский собор г. Кронштадта, где он никогда не бывал. Через недолгое время перед окончанием Академии в 1855 г. начальство предложило ему жениться на дочери протоиерея Кронштадтского собора К.П. Несвицкого Елизавете, чтобы стать священником того же собора. Увидев в этом Промысел Божий, Иоанн Сергиев согласился. После женитьбы был рукоположен в сан священника к Андреевскому собору и, когда впервые вошёл в него, то был поражён тем, что точно таким видел его во сне. Сразу же, с первых шагов жизни в новом качестве о. Иоанн пошёл неким совершенно необычным по тем временам путём. Он не прикоснулся к жене, убедив её принять в Мiру (!) подвиг совершенной девственности. «Счастливых семей, Лиза, и без нас много. А мы с тобой посвятим себя на служение Богу»,– сказал он жене. И она согласилась! И, хотя впоследствии по немощи человеческой иногда изнемогала и жаловалась, но всё же, по молитвам мужа (если только можно так его назвать) и с Божией помощью прошла этот тяжёлый подвиг до конца. Итак, не только совершенная непорочность, но и совершенная девственность стали духовным ядром и основанием служения Богу и людям о. Иоанна Кронштадтского. В этом он уподобился всем самым знаменитым святым. Но в отличие от преподобных – монахов, он не был таковым, жил в Мiру, а не в монастыре, притом не разрывая брака, как «белый священник»... Понять этого тогда не мог почти никто. «Секрет» же отчасти состоял в том, что такое положение давало о. Иоанну возможность гораздо более свободного и широкого общения с людьми, с народом, передвижения в меру нужды, чем положение монашествующего. Хорошо изучивший науку духовного подвига трезвения, умно-сердечной молитвы, приведшей его к состоянию непрестанного хождения пред Богом, и своё собственное сердце, о. Иоанн изобрёл для себя способ держать сердце в постоянном внимании Господу. Он взял за правило ежедневно причащаться Святых Тайн, или служа Литургию, или непременно присутствуя на ней, поскольку православные уставы приготовления ко Святому Причащению очень строги, требуют особой подготовки, совершенной душевной и телесной чистоты, особой собранности всего человеческого существа! Такое правило – новый вклад в науку православной аскетики. Кроме того, с первых же дней пастырства о. Иоанн совершенно открыл себя для общения со всеми желающими и всеми просящими подаяния. Всё, что он мог, раздавал нищим, так что нередко приходил домой не только без денег но и без пальто и даже без сапог, босиком... Митрополит С.-Петербургский Исидор запретил выдавать жалованье на руки о. Иоанну, таковое стали выдавать его жене. Всё сие вместе взятое возбудило самые разные, в основном – отрицательные толки. Укоры, упрёки, осуждения, увещевания сыпались на подвижника со всех сторон, в том числе со стороны духовного начальства. Даже такой аскет и молитвенник, как знаменитый епископ Феофан Затворник, счел нужным писать о. Иоанну, предупреждая о духовной опасности избранного им образа жизни. В самом деле, всякий другой человек на месте о. Иоанна, неминуемо впал бы в прелесть (так называется особое диавольское обольщение, граничащее с умопомешательством) или потерпел бы великое нравственное крушение. Поверхностно взятые правила духовной жизни говорят именно о таком результате «подвига не по разуму». Но о. Иоанн был личностью исключительной, и не потому, что отметал правила, а потому что нашёл им особенное применение! Ибо по сути дела, если иметь ввиду смысл аскетических правил подвижничества, то они-то как раз строго и свято соблюдались о. Иоанном, хотя в необычных внешних условиях. Прежде всего, более всего он постоянно хранил внимание Богу и себе, своему сердцу, следя за его малейшими движениями с точки зрения той самой православной науки «священного трезвения», что изложена в «Добротолюбии», «Лествице» Преп. Иоанна Лествичника, «Невидимой брани» Никодима Святогорца, творения Паисия Величковского и иных подобных книгах. Будучи в течение ряда лет законоучителем в гимназии, о. Иоанн Кронштадтский говорил ученикам: «Итак, дети любезные, (наряду) с науками внешними старайтесь успевать наиболее (!) в этой внутренней сердечной науке – науке любви, веры, молитвы, кротости, смирения, обходительности и ласковости, терпения, послушания, теплоты и целомудрия... в науке очищения сердца от всяких нечистых, лукавых и злых мыслей, в снисходительности к человеческой слабости, в терпеливом перенесении всего. Если будете успевать в этой внутренней духовной науке, то поистине будете пшеницей Божией и соберёт вас Господь в житницу царствия Своего небесного, и вы будете благоуспешны и во внешних науках». Что значит быть благоуспешным во внешних науках о. Иоанн показал своим примером. Он живо интересовался многими современными научными открытиями, проникая в некоторые области наук достаточно глубоко, но, вопреки демоническому происхождению определённых знаний, видел в научных открытиях доказательство и свидетельство безконечной Божественной премудрости, заключённой творцом в Своём Творении и отдельных явлениях его! Так преодолевалось православным сознанием (и не одного только о. Иоанна!) влияние Мiрских наук, рассчитанное на другой результат – развитие гордости умай безверие, отпадение от Бога. Что же касается «внутренней, сердечной науки», то главным её основанием о. Иоанн считал молитву. При этом он следил, чтобы молитва всегда была предельно честной, не механической, но и не искусственной или мечтательной. Рассеянную молитву он расценивал чуть ли не как кощунство. Всецелое внимание к Богу на молитве и полная открытость сердца {в любом (!) его состоянии) – вот что было главным в его глазах. Этому он старался учить и других. При этом о. Иоанн Кронштадтский открыл русским людям ещё один источник духовных знаний, подлинного богословия, истинной православной науки и учёности, – богослужение! Оно сопровождало жизнь Руси со времён святых Ольги и Владимира до определённого времени, примерно до конца XVII века. Богослужение было основой духовно-богословского образования для всего народа, подавляющего его большинства. Отсюда, а не из книг, которые в древности были доступны немногим, русские люди почерпали вместе с Божией благодатью необходимый круг знаний по всем истинам христианского вероучения и правилам молитвенно-духовного подвига жизни. С введением и расширением секулярного светского образования в XVIII–XIX в.в.) со всё большим расхождением разговорного и литературного русского языка с древнерусским и церковнославянским, богослужение стало восприниматься иначе. В сознании людей оно постепенно сделалось некоей формальной принадлежностью исключительно храмовой обстановки, как бы оторвалось от повседневной жизни, стало для неё чем-то совершенно не обязательным, подчас – посторонним. К богослужению терялся живой интерес, его перестали со вниманием слушать, перестали видеть в нём училище жизни и веры, полагая предметом забот только тех, кто ведёт службы .... Оно как бы омертвело для людей, а точней – люди в сердцах своих омертвели к нему. Причём – даже церковные люди, ставшие думать, что все необходимые знания они получают теперь из соответствующих специальных книг (Катехизисов, Законов Божиих и учебников богословных наук). Святой праведный отец наш Иоанн Кронштадтский словом и делом вновь обратил внимание Православной Руси на её богослужение как на важнейший источник богословских знаний и науки духовного восхождения к Богу. Он писал: «В годичном круге богослужения изображена вся история, вся судьба прошедшая, вся жизнь нашей Церкви Православной, всё её учение и нравоучение, все догматы, все жития, все подвиги, все страдания как Самого Господа Иисуса Христа, Божией Матери, так и всех апостолов, пророков, мучеников, преподобных, безсребреников и праведных. Своим богослужением (Церковь) – поучает всех христиан молитве,… сама молится за всех, всех утешает,… требует плодов покаяния, напоминает о смерти, о Страшном Суде,... представляет наше страшное греховное растление, от которого невозможно избавиться без Спасителя, без врачевства веры, без Таинств, без поста, без подвигов умерщвления плоти, без милостыни»...

«Если вы хотите видеть во всём небесном свете образ Православия нашей Церкви – прочитайте весь круг наших богослужебных книг, и вы увидите, какое это чудное учреждение на земле, не человеческое, а Божественное». Итак, богослужение – это, по о. Иоанну, источник высшего ведения (знания), срастворённого силой действенной благодати Духа Святаго. Сам о. Иоанн совершал богослужения необычайным образом! Ему дано было переживать всё Домостроительство спасения рода человеческого, отображённого в службах, особенно в Литургии, как нечто происходящее у него на глазах и при его живейшем участии! Свидетели не находят слов, чтобы описать состояние о. Иоанна при служении Литургии. Он весь преображался! Он видел Бога, он Его чувствовал. В Святых Дарах на дискосе и в чаше он просто живо, как бы воочию лицезрел Христа! Помимо уставных поклонений и лобызаний чаши, он постоянно прикладывался к ней то устами, то головой, обнимал руками, гладил, шептал какие-то свои собственные молитвы, а иногда в священном трепете отстранялся со сложенными на груди руками... Иногда он впадал в такую совершенную отрешённость от всего окружающего, что людей, бывших с ним в алтаре, охватывал страх... Его службы и проповеди стали привлекать всё больше народа. Говорил он всегда предельно просто, ясно, доступно для любого человека, но раскрывал глубочайшие истины и с таким явлением духа и силы», как пишет ап. Павел) что потрясал и сокрушал многие сердца, побуждая их к подлинному преображению жизни. Кронштадт в середине XIX в. был местом ссылки петербургских бродяг, мелких преступников, морально разложившихся людей. Эти «босяки» являлись сущим бедствием горожан, боявшихся по вечерам выходить на улицу из-за опасности ограбления. Эти-то кронштадтские босяки первые и открыли святость о. Иоанна! К ним он обратился с таким сияющим пасхальной радостью лицом, с такой непритворной любовью и лаской, пониманием и дружелюбием, что начинали «таять» самые жестокие сердца! А его способность сострадать чужому горю или болезни, переживая их как свои, превосходила всякие представления и ожидания! Он иной раз мог броситься на колени к лежащему на постели больному и начинал утешать, ласкать и ободрять его так, как не всякая родная мать смогла бы это сделать своему ребёнку! Чуждый всякой искусственности, сентиментальности (он иногда мог быть суровым, даже резким), о. Иоанн светился светом Божией любви, свидетельствовавшей о том, что в его лице людям является преизобильный новый источник Божественной благодати и силы.

Скоро поняв, что одной своей личной благотворительностью он не многим сумеет помочь, о. Иоанн предпринял большое дело по созданию знаменитого «Дома трудолюбия», где давалась посильная работа для малотрудоспособных людей (потом там работало до 2500 человек), Ночлежного дома с безплатным питанием совсем убогих, при них школы для бедняков, лечебницы и других необходимых служб. Впоследствии этот почин поддержал Государь Александр III, и по образцу Кронштадтского стали возникать «Дома трудолюбия» в иных городах. Но главной заботой святого пастыря, конечно, являлись души человеческие, дело их спасения. За этим важнейшим делом к нему потекли люди самых разных сословий (включая высшее, дворянское). Советы и молитвы о. Иоанна производили поразительные действия. Чудотворения его начались не сразу, а после одного случая, когда некая старуха просто потребовала от него, чтобы он молился о непременном выздоровлении её больной родственницы.

Со страхом Божиим, но и с дерзновением, о. Иоанн стал так молиться, и больная выздоровела. После этого он испросил у Бога давать исцеление всем, кто будет за этим обращаться. И началось нечто необыкновенное, невиданное и, пожалуй, ещё небывалое на Руси! По молитвам о. Иоанна стали чудесно исцеляться от разных, порой совершенно неизлечимых, болезней люди. Сотни, тысячи, десятки тысяч людей по всей России! Исцелялись не только «очно», но и «заочно» – по письмам и телеграммам, посылаемым ему, причём исцелялись иногда даже ранее того, как эти весточки-вопли о помощи успевали доходить до о. Иоанна. Он получил также дар прозорливости, предвидения судеб и «чтения» человеческих душ и мыслей, чем часто сразу же обращал к вере закоренелых скептиков.

Один из учеников Преп. Серафима Саровского послал к о. Иоанну свою духовную дочь старицу Параскеву Ковригину, которая много послужила прославлению о. Иоанна по всей России. Оно началось с 1883 г., когда в центральных газетах было опубликовано благодарственное письмо о. Иоанну от группы лиц за чудесные исцеления. Известный до этого только Кронштадту и некоторой части Петербурга, батюшка быстро стал известен всем. Огромные толпы народа стали сопровождать каждое его появление где бы то ни было. Он и раньше не знал личной жизни, отдавая общению с людьми и богослужению время с 3-х часов по полуночи до 24-х часов. Это уже не простой человеческий подвиг, это то, что превосходит обычные силы, являясь пачеестественным, то есть богоданным. При таком «режиме» о. Иоанн никогда не бывал сонливым или переутомлённым. А теперь, когда к нему просто «повалила» вся Россия, он и вовсе уже не принадлежал себе. «Нужно любить всякого человека, и в грехе его, и в позоре его... Не нужно смешивать человека – этот образ Божий, – со злом, которое в нём». Сей девиз о. Иоанна открывал к нему доступ всем жаждущим избавления или от страстей и пороков, или от нужды и болезней. Славы человеческой о. Иоанн никогда не искал, но и не уклонялся от народной любви. Во вторую половину его жизни именно испытание славой сделалось для него, пожалуй, главным и последним искусом, испытанием. Всегда добрый, с румянцем на щеках, с ясными голубыми глазами, открытый, чаще всего весёлый («пасхальный»! – как Серафим Саровский) одетый в богатые, иногда просто роскошные рясы – подарки своих почитателей, о. Иоанн являл собою, казалось, большое несоответствие расхожему («хрестоматийному») представлению о святости и строгом аскетизме! Различные упрёки, подозрения, гнусные клеветы на него умножались по мере умножения его известности в народе. Через руки о. Иоанна проходило, по некоторым данным, в год не менее миллиона рублей (по тем деньгам – гигантская сумма!). Это всё были пожертвования людей, наипаче тех, что получили исцеление. Но деньги как приходили, так и уходили: или на благотворительные заведения, монастыри, бедные приходы, или чаще – просто бедным людям, случайным нищим. Один купец как-то сунул о. Иоанну конверт, который тот тут же отдал в толпе нищему. «Батюшка, – воскликнул купец, – да там же 2000 рублей!» «Его счастье!» – улыбнулся о. Иоанн, кивая на нищего. Отец Иоанн не от всех брал пожертвования. Так, он отказался принять 30 тысяч (!) рублей от одной дамы, прозрев духом, что она нажила их нечистым путем, в чём та потом и сама покаялась!

12 октября 1894 г. о. Иоанн Кронштадский сам, по зову сердца, приехал в Крым в Ливадию к больному Императору Александру III. «Я не смел пригласить Вас сам, – сказал Государь, – благодарю, что Вы прибыли. Прошу молиться за меня. Я очень недомогаю». Батюшка горячо молился. Царю стало лучше. Но о. Иоанн духом провидел, что по Божию определению Император должен отойти от этого міра в мiр иной. Он старался лишь облегчить его страдания, чего достигал возложением рук на голову больного, и тот испытывал облегчение. 17-го октября вновь началось ухудшение. Александр III исповедался у о. Иоанна и от рук его причастился Святых Тайн. В последние часы жизни Императора между ним и о. Иоанном произошёл такой разговор. «Вы святой человек. Вы праведник, – сказал Самодержец. – Вот почему Вас любит русский народ». Батюшка ответил: «Да, Ваш народ любит меня». Смысловое ударение явно приходилось на слово «Ваш». Это означало: народ, который воспитан Государем Александром III, который верен ему и любит его, такой народ любит и Православную святость... Отец Иоанн не отходил от Царя до последней минуты его жизни, проводив его ко Господу своими святыми молитвами.

И в самом деле, другой народ, не любивший Царя, не любил и о. Иоанна. Более того, революционно-демократическое отребье, как и бесы, и все ими одержимые люди, просто ненавидели о. Иоанна Кронштадтского лютой ненавистью! Для них он уже сам по себе был одушевлённым опровержением всех их безбожных теорий и замыслов! Отца Иоанна не раз бросались бить, душить, на него устраивали покушения, однажды хотели зарезать, успев нанести несколько тяжёлых ран, болевших до конца его дней. Испытывал он, как всякий истинный подвижник, и непосредственные нападения невидимых демонов. Но сей верный слуга и воин Христов не устрашался ничем! Он продолжал ездить по многим городам России, везде встречаемый десятками тысяч православных верующих людей! Полиции было немало хлопот и трудов охранять его. Правда, не только от безбожных злодеев. К этому времени обозначилось одно болезненное и уродливое явление в религиозной жизни, характерное более всего для «образованной» среды. Некоторая не очень многочисленная, но очень шумная и заметная группа людей, преимущественно – женщин, по бесовскому наваждению, превратила для себя о. Иоанна в кумира, или идола, который заслонил в их несчастном сознании всё, даже – Христа. Такое состояние принципиально отличалось от почитания святого человека, пусть даже почитания самого «горячего». Это идолопоклонство являлось по природе диавольской прелестью, а по внешним проявлениям – чем-то вроде группового сумасшествия. «Иоаннитки» (так стали называть этих поклонниц о. Иоанна) бросались на Батюшку с целью оторвать что-нибудь от его одеяния, даже – укусить до крови, дабы «причаститься» его кровью... Он был для них человеко-богом, превыше всякой святыни, превыше Самого Бога. Никакие увещания и доводы разума, даже решительное осуждение их самим о. Иоанном не действовали. «Иоаннитки» преследовали его, так что полиция иной раз не знала, от кого ей придется охранять о. Иоанна более всего – от злодеев и безбожников, или от обезумевших «поклонниц». В наши времена подобный феномен широко известен, сопровождаете разной мере любого «кумира публики» (будь то артист, спортсмен, видный политик или любой иной выдающийся человек). Но в начале XX в. это было сравнительно новым явлением и зловещим свидетельством, что российское общество доходит до такого состояния, когда появление и действие в нём истинных пастырей и духовных вождей становится невозможным. В полной мере эта прискорбная истина подтверждается сейчас, когда в России каждый более или менее энергичный монашествующий священнослужитель немедленно окружается плотным кольцом бесноватых поклонниц, для которых Батюшка – это Бог. По существу этот феномен не что иное как духовная подготовка поклонения человеко-богу антихристу. Прозорливая и чуткая душа о. Иоанна Кронштадтского чувствовала приближение антихристовых времён и событий. В своих молитвах о России, о её спасении он доходил до громких рыданий, сотрясавших всё его существо. Решительно и грозно выступил сей «Печальник Земли Русской», как иногда называли его, против революционных волнений 1905–1907 г.г. Как и многие архипастыри и пастыри Православной Церкви, о. Иоанн клеймил позором революционеров, разоблачал, опровергал их «теории» и действия, призывал Русский народ не слушаться соблазнителей и убийц. Для внешнего противодействия им о. Иоанн благословил создание «Союза Русского Народа», куда вошли многие достойнейшие люди. Растлители и злодеи отвечали о. Иоанну потоком оскорблении и клеветы, особенно после дарования «свободы слова» (печати). Однако, слово о. Иоанна было столь сильным, что некоторые не без оснований полагают, что революция 1905 г. не удалась в значительной мере по молитвам и подвигам о. Иоанна Кронштадтского! Поражение революции он не воспринял как окончательную победу добра над злом! Он знал, что зло только затаилось до времени, и поэтому не переставал взывать: «Держись же, Россия, твёрдо веры своей и Церкви и Царя православного, если хочешь быть непоколебимою... и не хочешь лишиться царства и Царя православного. А если отпадёшь от своей веры, как уже отпали от неё многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью святой, а сбором всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга. Помните слова Христа неверным иудеям: «Отымется от вас Царство Божие и дастся языку (народу), творящему плоды его» (Мф. 21,42– 43). Сравнения Русского народа с древним богоизбранным израильским народом делались о. Иоанном так настойчиво и часто, что их нельзя воспринимать только как «образные сравнения». Отец Иоанн знал, что оба эти народа являются, – каждый для своего времени, – главными, ведущими народами человечества. Вот почему именно Россия, Русский народ получит, по слову о. Иоанна, такое же Божие наказание за отступничество, какое получил древний еврейский. «Обратись же к Богу, Россия, согрешившая пред Ним больше, тягчае всех народов земных (!)... ибо имела и имеешь у себя неоцененное сокровище – веру православную с Церковью спасающею, и попрала, оплевала её в лице твоих гордых сынов и дщерей, мнящих себя образованными, но истинное образование, т. е. по образу Божию, без Церкви быть не может»,– говорил Батюшка. Он указывал и на главных виновников «растления и безбожия»,– Льва Толстого и иных злонамеренных писателей и публицистов, которые наводнили Россию своими писаниями «и столкнули юношество с основы веры религиозной и гражданской». Тут же о. Иоанн указывал и на первоисточник всех зол – «проклятую нечестивую утробу диавола», «в которой зародилась впервые дерзкая мечта сравняться с Богом». По наущению диавола ныне и «люди возомнили о себе, как о богах, – и отвергли Бога – погрузились во тьму и мерзость всяких беззаконий и погибают снова безобразною смертью. Нужен снова Искупитель, но Он придёт уже не спасать, а судить обезумевший от неверия Мир и страшен будет суд Его хулителям Его».

Перед каждым сбитым с толку, но искренне ищущим правды человеком того времени (да и нашего – тем более!) вставал естественный вопрос: к чему именно нужно возвращаться, к какому состоянию души, и – как? Отвечая на такой запрос человеческого сознания, хорошо им видимый, о. Иоанн предложил людям свой поразительный труд – духовный дневник многолетних наблюдений за собственной душой, её движениями и мыслями. При жизни его этот дневник публиковался по частям, а затем был издан полностью под названием «Моя жизнь во Христе». Свой опыт в некоторых частях дневника сам о. Иоанн называл «созерцательным подвижничеством». Ко всем подвигам сего великого святого Земли Русской нужно прибавить и составление этого дневника! Огромный труд, – он стал новым вкладом в сокровищницу мiрового, общеправославного опыта науки восхождения к Богу, практической каждодневной жизни в Нём и с Ним. Наряду о другими сочинениями о. Иоанна (сборниками его слов и проповедей) «Моя жизнь во Христе» стала настольной книгой каждого подвижника, восполнив собою ряд уже не раз упоминавшихся нами книг, таких как «Добротолюбие», «Невидимая брань», творения Паисия Величковского, Оптинских старцев, Игнатия (Брянчанинова), Феофана Затворника... Дневник о. Иоанна поразил не только русское православное сознание, даже инославные – католики, протестанты, даже Английская королева Виктория (получив английский перевод книги) были восхищены им как дивным творением подлинно христианской мысли и духовности!

Заранее предсказав день своей смерти, о. Иоанн Кронштадтский отошёл ко Господу 20 декабря 1908 года. В последние годы своей земной жизни он более всего думал и говорил о Православии, и, конечно, о России. «Царство русское колеблется, шатается, близко к падению! «...Если в России так пойдут дела, и безбожники, и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, если Россия не очистится от множеств плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стёртые правосудием Божиим с лица земли за своё безбожие и за свои беззакония». Эти и подобные слова св. о.Иоанна нам придётся вспомнить, когда речь пойдёт о нынешнем состоянии России в 1990-х годах. Государь Николай II повелел по всей стране отметить день кончины о. Иоанна Кронштадтского и совершать по нём повсеместно панихиды в этот день ежегодно. Похороны великого святого в Петербурге вылились в такое событие, какого не видала столица Империи никогда! Если на похоронах Александра II присутствовало до 10 тысяч человек, Достоевского – до 30 тысяч, то хоронить о. Иоанна собралось около 60 тысяч человек! Военные оркестры играли «Коль славен наш Господь в Сионе». В траурной процессии также участвовали войска со знамёнами (драгуны шли со штандартом и трубачами), по всему пути процессии шпалерами стояли войска, десятки тысяч народа плакали и молились... Такого на Руси ещё никогда не бывало! Погребён о. Иоанн был в основанном им женском монастыре в честь св. преп. Иоанна Рыльского, что на набережной Карповки, согласно его завещанию. В 1964 г. Русская Православная Церковь Заграницей торжественно прославила его в лике святых. В 1990 г. то же вынуждена была сделать даже Московская Патриархия.

Очевидно, что появление такого яркого светильника Божественной благодати в России было подготовлено тем подъёмом и расцветом в ней веры и духовности, которые мы постарались описать в главе «Православие». Теперь скажем, что и в начале XX в. этот подъём и расцвет продолжался! Отец Иоанн Кронштадтский был самым ярким, но отнюдь не единственным светильником православия! Их было много! Достаточно вспомнить, что в начале века ещё жили великие Оптинские старцы Варсонофий (умер в 1912 г.), Анатолий Младший, Нектарий (дожившие до 1920-х годов). В Петербурге славился прозорливый священник протоиерей Михаил Прудников, в Москве – о. Алексей Мечев. Близ Сарова жила знаменитая юродивая Христа ради Параскева, «Паша Саровская» (о ней речь пойдёт особо в связи с Государем Николаем II). Прозорливостью стали отличаться старцы знаменитой древней Курской Коренной Пустыни, куда из Курска по-прежнему ради Чудотворной Курской Коренной иконы совершались грандиозные крестные ходы, собиравшие со всей России десятки, если не сотни тысяч паломников! По всей Великороссии в монастырях, городах и весях подвизалось великое множество благочестивых и праведных архиереев, священников, монахов, блаженных, девственников и девственниц, прозорливцев, – учителей веры и добродетели. Их учения слушались миллионами (!) русских людей (большей частью – «простого» народа из крестьян, горожан, частично – рабочих). Всё это была подлинная Великороссия, осознающая себя вместилищем и хранилищем Святой Руси! К 1913 г. в России было более 1000 монастырей, в которых подвизались более 10 тысяч монахов и около 13 тысяч монахинь, не считая послушников и послушниц. В числе наиболее видных обителей находились Лавры: Киево-Печерская Успенская, Троице-Сергиева (под Москвой), Александро-Невская Петербургская, Успенская Почаевская, а также ставропигиальные (т.е. подчинённые непосредственно Синоду) монастыри: Новоспасский, Симонов, Донской, Заиконоспасский в Москве, Воскресенский – Новый Иерусалим под Москвой, Спасояковлевский в Ростове Великом, Соловецкий на Белом море...

В царствование Николая II были причислены к лику святых: святитель Феодосии Черниговский (в 1896 г.), пресвитер-мученик Исидор и иже с ним в 1472 г. в Юрьеве (Дерпте), утопленных немцами (1897 г.), преподобный Серафим Саровский (в 1903 г.), святитель Иоасаф Белгородский (в 1911 г.), святитель Гермоген Патриарх Московский (в 1913 г.), Святитель Питирим Тамбовский (в 1914 г.), святитель Иоанн (Максимович) Тобольский (в 1916 г.). Восстановлено было почитание св. кн. Анны Кашинской и преп. Евфросина Суздальского. Это – больше, чем в царствование кого-либо из предыдущих Императоров.

Самые различные знамения и чудеса (!) от мощей святых, от чудотворных икон, благодатных источников, от благодатных живущих людей совершались так часто и повсеместно, что стали как бы привычным явлением жизни!

Божественный свет изливался на Русскую Землю так обильно, как разве только во времена преп. Сергия Радонежского или Патриарха Никона (до его ухода от правления)! Не удивительно, что на такой основе расцвели и все вообще области и отрасли Великороссийской жизни: государственное управление, народное хозяйство, наука, образование, искусство, торговля, ремёсла!.. Мир не переставал удивляться России, её культуре, её славе, и её духовности! Последнюю принялись изучать, притом в связи с русской историей, интерес к которой на Западе живо возрастал. Немецкий поэт Рильке на вопрос соседа, с кем граничит Россия, ответил, не задумываясь: «Россия граничит с Богом!» Многие наиболее чуткие люди Запада начали верно понимать, что есть Россия. По оценкам ведущих западных экономистов темпы промышленно-хозяйственного развития России были таковы, что примерно к середине XX в. (к 1950-м годам) Россия должна была превзойти в промышленном и финансовом отношении все самые развитые страны Запада, в том числе и США; по замыслам русских деятелей просвещения к 1920 г. Россия должна была стать страной всеобщего обязательного обучения.

Не удивительно, что такая Россия с честью вышла и из внутренней смуты 1905-1907 г.г. и из трудной Русско-Японской войны, ещё более укрепившись, как внутренне, так и внешне! Не удивительно также, что после этого и в тяжелейшей Первой Мировой войне, правда ценой опаснейшего напряжения неких самых последних сил, Россия выходила победительницей, сумев к исходу 1916 г. обезпечить армию всем, что было нужно для неминуемого поражения Германии и Австрии в следующем, 1917 году...

Наконец, не так уж удивительно, что на вершине такого исторического Фавора Великороссия породила не просто хорошего, достойного, православного, а святого Царя! Единственного после благоверного князя Александра Невского, святого Государя всея Руси!