Глава 13

Ночью вернулся с обеспечения эвакуации Федосов, поужинал и обессиленный завалился спать. Уже далеко за полночь меня подняли со шконки и отправили в капитанскую каюту. Поповских был одет по полной форме, с планшетом на боку и явно собирался куда-то идти.

– Так, слушай внимательно! Замкомгруппы сейчас отдыхает, бери бразды правления в свои дряблые ручонки. Я на постановку и на утверждение решения. Готовимся на выход – паек на трое суток, но наверняка задачу продлят. Сейчас тихо, без кипежа пакуем рюкзаки, проверяешь по ведомости МТО (материально-технического обеспечения). Имитация и боеприпасы у нас получены давно. Останется только паек. Этим, как проснется, займется Федосов. На макете изображаете местность, вот тебе листы карты на головняк. На – расписывайся в форме «одиннадцать».

Поповских отдал мне листы карт, я расписался в описи передаваемых документов.

– Ну а дальше, по поводу имущества группного, вывезенного из баталеры, – продолжал Поповских, – я думаю, говорить не надо?

– Точно так, тащ каплейт, имущество, КЭЧ и палатку?

– Соберут без вас. Главное, чтобы ничего не потерялось! Еще вопросы?

– Никак нет.

Поповских ушёл. Я и бодрствующий матрос-истопник начали потихоньку будить личный состав, не трогая только умаявшегося за день Саню. К утру мы были полностью экипированы и снаряжены. Все имущество разложили по рундукам и ящикам. Проснулся Федос, начал возмущенно орать, почему его не разбудили, и прочую ахинею. По его словам выходило, что мы только и ждём момента, чтобы всё нажитое непосильным про…ать и разбазарить. Саня достал из своего личного ящика еще несколько замков, начал закрывать все ящики и опечатывать собственной печатью. Потом, забрав пару моряков, умчался за накладными и на временные склады – дополучать имущество. Мы потихоньку завершили сборы, забрали всё, в том числе и уворованный мною кабель. Часам к десяти группа была полностью готова. Расселись вокруг импровизированного макета и тихонько судачили. Всех помаленьку начал колотить «предстартовый мандраж». Так частенько выражался Зелёный, кандидат в мастера спорта по плаванью. Всё, о чём грезили, начало сбываться как-то буднично, без труб и фанфар. Пришлёпали наши во главе с замкомгруппы, таща в руках коробки с пайками. Федос все быстренько раздал, к своему рюкзаку еще принайтовал коробки, полученные на командира группы. Теперь Саня был обвешан как новогодняя ёлка, да еще свою пластиковую канистру для воды пытался принайтовать парашютными резинками к РД. Куда ему столько воды? Я посоветовал не страдать ерундой и канистру тоже отправить с остальным имуществом. Источники воды в районе задачи есть, я даже через один собственными ножками перебегал, да и фляжки все заполнены до отказа. Федосов, немного подумав, согласился. С двадцатилитровой канистрой его рюкзак был совсем неподъёмным. Откуда-то появился «старый еврей» Мойша Михель, он же Михал Михалыч – ротный баталёр. В пункте временной дислокации баталёр был собран и деловит, ни о чем не торговался, забрал один экземпляр описи у Александра Палыча, проверил печати и замки. Тут же подъехала машина, закрепленная за нами. Грузить нам самим не пришлось. Из кузова повыпрыгивали «мальки карасей» под предводительством Степы Падайлиста и начали споро загружать ящики.

– Степан! Подь суды! – подозвал я «молодого». Падайлист, увидев меня, заулыбался и подскочил чуть ли не строевым шагом:

– Я, товарищ стармос!

– Слышь, качок, тут в этой машине наше имущество. Мы на задачу, а ящички без нас едут – ты понял, к чему я клоню?

– Та понял, всё нормально будет! Я тут старший разгрузочной команды, вы мне тока скажите, кто на приёме будет?

– Честно говоря, даже и не знаю, как оно там разгружаться будет. Мы баталеру закрыли, все комплекты ключей у Сани Федосова… Щас у Михеля спрошу.

– Михал Михалыч, удели пару секунд своего драгоценного времени, окажи бесплатную консультацию старшему разгрузочной команды – куда имущество сгружаться будет?

– Да вот ключи вы мне свои не оставили, закидают в холодную баталеру и всё. Хотя, ежели замок ваш ключ даст, сгрузим вам в лучшем виде.

К разговору подключился Палыч, навостривший уши.

– Да! Ага, дай ключи! У меня добра там на всю группу, числящегося за мной, немеряно. А пропадёт что, кто потом отвечать будет?

– Федосов, не ссы, не пропадёт! Вам лучше мне ключи отдать, а то, я как уезжал, Маркуша появлялся, всё вокруг вашей баталеры крутился, хотел замок ломать – у него там, вишь ли, имущество несданное хранится.

– Ааа как? Что? – испугался Федосов. – Какое на хрен имущество! Нет за ним ничего!! Это, Михалыч, давай отойдём, потрещим в сторонку, а?..

Баталёр и замкомгруппы вышли из палатки на улицу посовещаться и вскоре вернулись вполне довольные друг другом. Видно, пришли к какому-то обоюдному решению.

– Саня, чё там? – поинтересовался я.

– Всё нормально. Скажи своему корешку – пусть в нашу разгружают! Михель покажет, где наша кандея.

– Да он и сам знает. Да, Степан?

– Точно так, уже в курсах, – ответил Падайлист и, в одиночку взвалив на себя ящик с чем-то тяжелым, поволок его к кузову.

– Здаров, однако, морячок! – покачал головой Федос. – Блин, а чего в том ящике?.. Что-то не упомню?

– Дык я туда дрова оставшиеся закидал. Чурки хорошие, сухие, – заржал сидевший поблизости Зелёный.

Пришёл Поповских и вывел всю группу на построение. Строевой смотр перед убытием прошёл очень быстро. Начальники служб отработанно сверяли ведомости обеспечения с имуществом. Медики осмотрели и опросили на предмет самочувствия. Кратенько высказался секретчик, напомнив о сохранности карт и блокнотов у радистов. Связисты занимались в сторонке со Смирновым и Уткиным, проверяли аккумуляторные пояса и антенны, даже для чего-то вызвали Маслова, который что-то рассказывал с умным видом. Заместитель командира пункта по боевой подготовке отвёл меня и Зеленого обратно к макету местности в еще не убранную палатку, начал расспрашивать нас о всякой ерунде.

Мы с Зелёным бодро ему рассказывали о «легенде» карты, азимутах, дирекционных углах. Заместитель остался доволен, спросил нас еще о порядке действий при различных вариантах высадки, организации связи головного дозора с ядром группы, условных знаках – на том и остановился.

Строевой смотр закончился, и свита вместе с каперангом убыла восвояси. Поповских ушёл с ними. Федосов увёл группу в район ожидания посадки. Настроение у всех резко сменилось на приподнятое. Наконец-то и мы всем своим составом идём на задачу. Каплейт еще задерживался, а на площадку прибежал матрос-авианаводчик с вертолетной радиостанцией и начал разворачивать антенну. Я валялся, опершись спиной о свой рюкзак и закинув ноги на контейнер с радиостанцией Смирнова. Меланхолично перебирал содержимое отсеков сумки минера и вспоминал решение командира, отработанное мною на его карте. Вывод у нас должен был осуществиться воздушным путём посадочным способом – значит, до района доставят с комфортом. В прошлый раз мне пришлось с вертолета высаживаться на воду, здесь на сушу. Так что ничего страшного. Однако вон, смотрю, Федосов уже группу поднимает и строить начинает, решил потренировать в посадке. Наверняка нужное дело. Как бы не замешкаться перед люком и не застопорить движение. Я перекатился на четыре конечности, встал, поправил на плече кобуру с пистолетом, приладил на грудь свой пулемёт и побежал в строй. Тренировка проходила весело. На страховке возле воображаемого люка стоял гранатомётчик Габой и якобы подсаживал нас на борт. На моё замечание о том, что бортовой техник выставляет маленький металлический трап, не отреагировали. Зеленый пояснил, что частенько лётчики требуют быстрой посадки и на трап возле люка лучше не рассчитывать. Первым несся Федос, прыгал на спину Габоя и с нее в воображаемый люк. Потом, по плану, Федосов должен был помогать остальным, а заодно и пересчитывать, сколько разведчиков на борту. Крайними заходили на борт я, Зелёный и «киевлянин»-пулемётчик. Пулемётчик должен был выпрыгивать первым, прикрывая своим огнем высадку основной группы. Мы с Зелёным должны сразу бежать по направлению движения, занимать оборону и организовывать пункт сбора после высадки. Потренировались достаточно, однако командир все не появлялся. Начали тяготить дурные предчувствия: а вдруг задачу отменят или вывод осуществят на каких-нибудь грузовиках? А еще того хуже – потопаем на ножках. А забивать ноги с самого начала выхода как-то неохота. Матрос-авианаводчик начал переговоры с кем-то по станции, и тут же появился наш каплейт в сопровождении оперативного офицера и еще парочки штабных. Поповских подбежал к группе, Федос и Зеленый нацепили ему на спину рюкзак и подали его АКМ-С. Поповских, экипируясь, вполголоса начал доводить распоряжения до заместителя. Задачу нам не отменили, но добавили еще одну попутную. Сейчас полетим не сразу в район, а еще куда-то – и только оттуда нас выбросят. Вот почему так долго наш каплейт находился у кэпа.

Из-за сопки, шумя винтами и чуть ли не задевая вершины деревьев, выскочила пара транспортно-десантных КА-29 и прошлась над посадочной площадкой. Авианаводчик швырнул на землю сигнальный патрон оранжевого дыма для определения скорости и направления ветра. Тут же один из вертолётов резко пошёл вниз, завис над площадкой и аккуратно опустился на стойки шасси. Открылся люк, и оттуда выглянул один из летчиков и призывно замахал рукой. Как и говорили мне наши моряки, металлического трапа никто перед люком не выставил.

– Группа! В боевом порядке на борт – марш! – скомандовал командир.

В колонну по одному мы понеслись к вертолету. Федосов и Габой обогнали всех и подбежали первые. Габой сразу же нагнулся, ухватившись за вертолетный комингс. Федос прыгнул ему на спину и пулей залетел в вертолет. Посадка прошла секунд за двадцать. Я с разбегу, оттолкнувшись левой, прыгнул на спину Габою, оттолкнулся правой и влетел, несмотря на туго набитый рюкзак, внутрь. Меня тут же принял Федосов и откинул в сторону. Габоя затащили мощным рывком. И сразу же – на взлёт! Я прилип к бортовому иллюминатору. Прошли над площадкой, внизу виднелся авианаводчик, у которого сдуло пилотку, и он лихорадочно её догонял под потоками воздуха от винтов. Прошли над сопками и ушли в сторону моря.

Летим уже полчаса и всё над морем. Неужто нас сбросят по «мокрому»? У нас ведь ни плавсредств, ни спасательных жилетов. Потонем к чертям и до берега не доберемся, даже если рюкзаки отстегнем. Хотя нет. Вооон аж возле самого горизонта виднеются силуэты походного порядка отряда кораблей. Неужто сядем на палубу? Жаль, что я не умею различать корабли по силуэтам, как матросы наблюдатели с коробок. Хотя вон тот, самый здоровенный, что-то напоминает. Действительно, это же ведь наш старый знакомец – большой десантный польской постройки, на котором мы совершали переход морем. Вертолет взял курс на именно этот корабль. Интересно, нас снова разместят в спорткубрике среди непонятных розеток, труб, каких-то виндзелей и прочей «железячной» атрибутики или засунут в твиндеки к морпехам. Если в спорткубрике, то неплохо: можно чайку будет сварганить. Хотя нет, кипятильник я упаковал в ящики. Да ладно, можно наверняка с бортовыми морпехами договориться – у них есть что-нибудь кипятящее наверняка. Да и аппетит разыгрался, а мы ведь не завтракали. А ожидание на свежем воздухе и перелет морем только разожгли желание чем-нибудь перекусить. Тут еще один насущный вопрос. Листы карт мы получали с Зеленым того самого первоначального района и азимуты движения отрабатывали применительно для той местности. А вот сейчас, если добавили попутную задачу, куда идти, какие азимуты брать, где поворачивать, где выбирать видимые на местности ориентиры?? Хотя, зачем зря переживать, у нас есть командир группы – надеюсь, он этим озаботится. Стойки шасси коснулись палубы, и мы посыпались через открытый люк на корабельную площадку. Хорошо нас вовремя каплейт предупредил, что высадка не по-боевому, а то бы начали всех пугать своими автоматами и перебежками. Лично я бы рванул куда-нибудь к камбузу, а Зеленый наверняка бы меня поддержал. Вертолет ушёл. К нам подбежал кто-то из корабельных офицеров и увел группу за собой. Слава богу, не в твиндеки, а в уже хорошо знакомый спортивный кубрик. Времени оказалось было предостаточно. Поповских снова ушёл, озадачив Федосова кормежкой личного состава и выставлением вахты. На этот раз палубу и борта патрулировали корабельные матросы, бравых морпехов видно не было. Моряки, видимо, принимали нас за своих, поэтому отнеслись более дружелюбно. Мы с Зеленым выползли на знакомый маршрут кубрик-гальюн и по дороге, встретив патрульного по борту, начали его допрашивать. Бравый «годок» в темно-синей робе и оранжевом спасжилете сперва оглянулся по сторонам, потом сопроводил нас до гальюна и, вытащив из-за пазухи помятую пачку «Охотничьих», с наслаждением закурил и, выпуская дым в сторону вентиляции, принялся рассказывать нам всяческие ужасы о предстоящем десантировании. Морпехи сейчас сидели по своим местам, перепроверяли готовность своих машин и готовились «удариться» об берег. Моряк рассказал, что боцкоманды готовят к пуску на воду одну моторную шлюпку, и сегодня на «коробку» вертолетами доставили каких-то «шишек» из штаба флота и еще несколько «красных фуражек» (сухопутчиков). Проводив нас до кубрика и пообещав за пару банок пайковой сгущенки достать у электриков кипятильник, матрос вальяжно удалился. Когда я заступил на вахту по охране кубрика, новый знакомец вернулся. Кипятильник оказался точной копией нашего, только вместо подковок на провод были прикрученные какие-то непонятные пластины. Совершив обмен, я отстоял вахту и с удовольствием принялся разбираться с новым кипятильником и сразу же опробовал его методом кипячения воды в котелке. Где же замкомгруппы шляется?.. Времени прошло уже достаточно, я даже часовую вахту успел отстоять, а его все нет. Может, заблудился в хитросплетениях металлических коридоров большого десантного? А может, морпехи вылезли из своих трюмов и утащили его к себе. Почему-то морские десантники сейчас у меня ассоциировались с чертями. Сидят в своих твиндеках, как черти в адских пещерах, все в черном и в готовности вырваться на волю и порвать всех на своем пути. Недаром ведь их в войну фашисты обзывали «Черной смертью». Наверняка ведь заслуженно. Только вспомнил Федосова, так вот он и появился. Никто его никуда не уволок. Саня тащил в одной руке термос, в другой бачок и вдобавок зажимал под мышкой две булки хлеба.

– Ваша мама пришла, макарон по-флотски и салат принесла, – грохнув термос и бачок на палубу, возвестил он, – достаем котелки, Рихтман по очереди мойщик, Брейк, придумай чаю, а то я устал, капец.

– Лехко! Мне надо два котелка еще, воду сам принесу, – обрадовался я своей предусмотрительности.

– А разве моя очередь мойщиком? – удивился ненатурально и чисто для вида Рихтман.

Пока я кипятил воду и заваривал чай, макароны и салат разложили по котелкам, оставив и на долю командира. Вдруг его не покормят в местной кают-компании, придёт голодный и злой, а нам этого не надо. Вот стоить мне кого-нибудь вспомнить, так он сразу же появляется. И чего я, дурак, Сабрину не вспомнил? Появился Поповских.

– Таак… с пищей, смотрю, определились. Сейчас я перекусываю и головной дозор – со мной! Будем определяться с направлениями после высадки. Дополнительные листы карт не получаем. Федосов – в готовности получить боеприпасы из расчета на стрельбу по береговому патрулю и спасательные жилеты.

Вот это да! Теперь сопоставляем полученную информацию. Моряк-патрульный рассказал о том, что морпехи готовятся к высадке, плюс прилетели какие-то «шишки». Да и само наше пребывание на большом десантном говорит о многом. Неужто мы с «черной смертью» в коробках на берег попрём? Ой как неохота! Хотя для чего-то боцкоманда готовит моторную шлюпку. Но мои сомнения снова развеял каплейт.

– Итак, охламоны, вкратце довожу задачу. Высаживаемся впереди десанта с борта плавсредства. Уничтожаем в ходе боевой стрельбы береговой патруль. Проводим доразведку полосы высадки. После отходим на превышающие высоты и оттуда корректируем огонь палубной артиллерии, обеспечивающей высадку десанта. После занятия плацдарма основными силами выводимся в район выполнения задачи по поиску сухопутным путем в пешем порядке. Огонь артиллерии корректирую я! Переговорные таблицы у меня получены – сейчас выдам связистам для проверки связи…

Ох, отпустило! Значит, все-таки знакомый вариант выброса на сушу с борта шлюпки, а не в «железе». Ладно, пойдём с командиром смотреть на береговые очертания.

Капитан-лейтенант быстренько перекусил, похлебал чаю и увел нас с Зелёным за собой.

Увиденное в рубке управления надолго отпечаталось у меня в мозгах. Возле нескольких здоровенных планшетов суетились простые матросы-срочники. Рядышком стояли столы с кучей телефонов и проводов. За столами сидели офицеры, давали какие-то команды матросам-планшетистам, переговаривались по «каштанам» (переговорное устройство), ругались в трубки телефонов. В общем, шла напряженная работа. Обилие больших звёзд на погонах офицеров в рубке просто пугало. Не хватало в общей суете попасть под раздачу от старшего офицерского состава. Нас подтолкнули к одному из планшетов. Сам планшет был полупрозрачный и исчерканный различными надписями и цифрами. Вот видна береговая линия, вот синим нарисованы позиции «условного противника», черными квадратиками – районы нанесения ударов артиллерией, красными линиями и квадратиками – нарисованы наши войска.

– Головной! Время три минуты – на изучение обстановки и на определение азимутов! – скомандовал Поповских и отошёл к группе офицеров у большого стола с разложенной на нём картой.

Мы быстренько стали определяться. Так, сперва, откуда идём. В каком направлении будет находиться берег. Азимут на видимые с воды ориентиры. Хотя высадка начинается в то время, когда еще темно. На планшете видно несколько превышающих высот. На одну из них и будем держать курс. Матрос-планшетист с усмешкой глядел на наши манипуляции с компасами возле планшета.

– Течение смотрите возле берега и данные метео, – подсказал он нам.

– Ага, спасибо, – пробормотал я и уставился на планшетную карту. Вот! Правильно, однако, «корабельный» мыслит. Вот она стрелочка с указанием скорости течения. Скорость небольшая, но снос шлюпки будет явственный. Поэтому надо скорректировать курс сразу после посадки в шлюпку. Тут же Зелёный высказал здравую мысль:

– Глубина метров за пятьдесят до берега ноль пять метра, где-то на уровне вот этой скалы, которая будет справа по борту.

– И что нам даёт полметра глубины? – не понял я.

– А то, что, выйдя на траверс скалы… ээ… «Флагман», – прочитал название с карты Зеленов, – мы можем уже в пешем порядке по «мокрому» выйти на берег до линии открытия огня по береговым целям. Плюс, когда пойдём ножками, сразу проведем разведку инженерных заграждений на участке высадки морской пехоты…

– Зелень, я думал, что ты только жрать горазд!

– Времяяя! – подошёл к нам Поповских. – Все за мной – шагом марш! Сейчас будете докладывать посреднику действия головного дозора.

Вот как! У нас есть еще и посредник. Каплейт подвел нас к столу, за которым только что стоял сам. Офицеры разошлись, остался только командир десанта, незнакомый каперанг в камуфлированной форме со штатом морской пехоты на рукаве. Капитан второго ранга во флотской тужурке. И еще один в камуфлированной форме с десантными птичками на воротнике.

– Тащ подполковник! – обратился к «десантнику» Поповских. – Головной дозор готов доложить!

Подполковник достал из своей командирской сумки тетрадку и пару карандашей, полистал, нашёл нужную страницу. Потом поелозил по карте, нашёл участок высадки и кивнул:

– Ну что ж, жду доклада!

Поповских толкнул меня локтем. Я выпучил глаза и пару секунд молчал, потом встряхнулся и начал, сперва медленно:

– Товарищ… ээ… подполковник! Докладывает старший матрос… – сперва слова приходилось выталкивать, я даже чуть-чуть начал заикаться. Потом разговорился и меня понесло. Я доложил порядок действий после посадки на плавсредства, доложил азимуты, поправки на течения, влияние погодных условий на видимость береговых ориентиров. Не забыл про скалу «Флагман» и глубины. Уже не останавливаясь, начал рассказывать порядок связи на высадке. Действия головного дозора при встрече с противником, порядок оповещения по условным сигналам. Меня уже было не остановить, и я начал рассказывать подполковнику про боевой порядок группы при ведении разведки прибрежной полосы. Когда я уже просто нес ахинею и рассказывал про меры безопасности, меня все-таки прервали. Надо заметить, что незнакомый подполковник-десантник все время слушал, не перебивая, и удовлетворенно кивал головой, что-то отмечал на карте и делал пометки в своей тетради. Мой монолог прекратил командир десанта:

– Хватило бы про азимуты и поправки на движение. Остальное мне как козе баян! Со своими бы разобраться… так, Виктор Борисыч? – переспросил он десантника.

– Да нет, ну почему же. Я, как старший офицер разведотдела округа… аа…

– Виктор Борисыч! Ты, как посредник, согласно распоряжениям руководства учений, идешь на высадку с этой разведгруппой и объективно её оцениваешь.

Подполковник хмыкнул и начал собирать свои бумаги в планшет:

– Ох, будь вывод парашютным способом или посадочным, так без проблем! А тут я ж в первый раз так буду высаживаться. За два года в Афгане как-то ни одного моря не нашел, а тут еще они по берегу стрелять начнут… Или потопят меня к чертям собачьим.

– Да не бойсь, все в первый раз бывает! – хохотнул каперанг.

– А вот у них головной дозор, я так понимаю, лейтенанты под матросов залегендированы или прапорщики? – переспросил «комдеса» сухопутчик и настороженно посмотрел на меня с Зелёным. Поповских, стоявший сбоку от нас, даже хрюкнул от удивления…

– Да я почём знаю, вон у каплейта спрашивай! Я к разведчикам в их дела не лезу, кто у них да как они…

Поповских вышел чуть вперед:

– Никак нет, товарищ подполковник! Звания соответствуют указанным в выписке по личному составу! Головной дозор – старшие матросы срочной службы!..

– М…я! – сказал подполковник. – Копать не перекопать! – после чего произнес фразу, которая, в силу своей необычности, впечаталась мне в память на очень долго. – Сходил на караван за «пайсой»! Мне там хоть жилет какой-нибудь дадут?..

По решению Поповских, при выходе на траверс скалы группа оставляла рюкзаки в шлюпке. Проведя разведку прибрежной полосы, выходила на береговую линию и отстреливалась. В шлюпке с мотористами для прикрытия оставляли Федосова и гранатомётчика. Распределились еще раз, вспомнили, как должны стоять мишени, порядок поражения. Работали только стрелковым вооружением, поэтому гранатомётчик был не нужен.

Шлюпку чуть-чуть подбрасывало на волнах, я и Зелёный лежали на носу. Напарник уже прикрепил свой ночник и теперь не отлипал от окуляров. Я пялился в бинокль на верхушку сопки ориентира и постоянно сверялся с компасом. Страх и мандраж прошли, уверенность росла с каждой минутой. Наш посредник сидел где-то по центру рядом с командиром и напряженно молчал. Сейчас выходим к месту высадки. Мне предстоит первому покинуть борт. Если ошиблись с глубиной, то придется забираться обратно. Я поправил жилет, проверил кобуру с пистолетом и запихнул пулемёт за спину. Вспомним все еще раз. Пулемет упакован в пакет и перевязан резинками, пристегнут на карабинчик и стропу к плавжилету. Боевые патроны снаряжены в магазин. Всё, пора! Бинокль в чехол и под жилет. Шлюпка плавно замедляет ход. Левой рукой за шкерт. Иииии!..

Толчок в плечо. Ногами вниз с разворотом я лечу в воду. Брррр… Ого, какая холодина. Иии! Вода чуть выше пояса! Я стою на дне ногами. Бреду вдоль борта, не отпуская шкерт. Волнение в норме. Иногда вода достает до подбородка, но все вполне терпимо. С другого борта слышен всплеск и приглушенное: «Ууууу, м…яя». Всё, Зеленый в воде. Вдвоём уходим вперед, включив фонарики с красными светофильтрами, прикрепленные к воротникам плавжилетов. Слышна серия всплесков. Всё, группа десантировалась в воду. Пора выстраивать боевой порядок. Мы с напарником в центре угла, который образует высадившаяся группа. Шлюпка заякорилась. Бредем к берегу. Я наблюдаю за левым флангом, Зеленый – за правым. Холодно. Очень холодно – и тихо! Только прибой шумит о камни где-то впереди. Зеленов находит какой-то поплавок красного цвета. Через пару метров от меня такой же. Ага, группа, стоп! Неслышной тенью разрезая воду, словно крейсер, приближается Поповских, волоча за собой на связке-буксире проверяющего. Командир из-за пазухи достает свой непромокаемый планшет, при свете фонарика на спине Зеленого что-то черкает. Опрос всей группы – обнаружено еще несколько поплавков. Отмечены. Бредем дальше. А возле берега железные противотанковые ежи. Я такие только в фильмах про войну видел. Наверняка эти железки выставили, опасаясь высадки какой-нибудь рпт (роты плавающих танков). Такие вроде на большом десантном есть. Поповских снова отмечает на своем планшете. Каплейт смотрит на часы и так, чтобы слышал проверяющий, дает мне команду:

– После уничтожения берегового патруля и подхода шлюпки – уничтожить инженерные заграждения способом подрыва!

– Есть! – отвечаю ошарашено я и вспоминаю, хватит ли мне огнепроводного шнура и капсюлей детонаторов, чтобы подорвать имитаторы мин? Тут еще линия прибоя и с электрической цепью для подрыва лучше не связываться.

Подполковника-проверяющего колотит от холода. Он, трясясь, смотрит на часы и мычит:

– Дддда где жы мишениии…

– Две минуты, – кивает нам Поповских, и мы расползаемся по берегу.

Вот они, огоньки! Так, главное – унять дрожь! Пакет уже давно сдёрнут, магазин пристёгнут.

Всё, пулемёт за спину, ползу вперёд – пистолет в руках, глушитель пристегнут. Главное – не выползти на линию огня всей группы. Светлеет, и я вижу помимо огоньков пять первых и самых ближних к группе мишеней. Это мои. Чуть подальше – цели для автоматчиков с приборами бесшумной беспламенной стрельбы. Самые дальние – для снайпера. По идее, еще должен быть макет пусковой установки, по которой стреляет наш гранатомётчик, но, как говорил Поповских, обеспеченцы не смогли всё выставить. Когда бесшумники отстреливают, начинается основная потеха. Подключаются уже все виды вооружения. Итак, с колена. Щёлк, щёлк, щелк! Пять мишеней. А патронов в магазине восемь. Достреливаю три оставшихся по огонькам других мишеней. Удивительно, но мишени на этот раз не просто стоят – они еще и опускаются! Пистолет в кобуру. Понеслась! Пулемет на сошки и короткими. Команда. Перебежка. Сменил позицию. Снова огонь. От линии берега все же проще стрелять, чем с воды. Про холод совсем забыл. Всё, конец. Команда строиться. Уже рассвет. Видимость нормальная. Стоим в одну шеренгу, проверяемся на разряженность. Подполковник-проверяющий считает количество оставшихся боеприпасов. Перерасхода нет. Сверху от мишеней с фонариками и красными флажками спускаются два человека. Офицер и мичман. Докладывают подполковнику о результатах стрельбы. Мы жадно вслушиваемся. На лице командира явственно проступает ухмылка. Положили всё, в отведенное количество боеприпасов уложились. Проверились. Каплейт собрал у всех боевые, оставил только мне и Зелёному. Шлюпка уже возле берега, и мы ее затаскиваем за прибрежные камни и пытаемся маскировать. Обеспеченцы уходят наверх, у них дел сегодня полно. Скоро основной десант пойдёт, и артиллерия начнёт работать. Выставили охранение, рассыпались по берегу. Я ношусь вокруг железных противотанковых ежей и минирую их, выставляя заряды в местах сварки. Как говорил в учебке прапорщик-инструктор, в точках инженерного сопряжения. Проверяющий сидит возле рюкзака командира группы, и его трясет от холода. Заметил краем глаза, как каплейт подал ему плоскую металлическую фляжку и подполковник с жадностью к ней присосался. Сам наш командир сидит рядом со связистами и лично работает на связи. Всё, я с минированием справился. Вряд ли макеты шашек выведут из строя противотанковых ежей, но раз сказали – значит, делай и не задавай лишних вопросов. Доклад. Каплейт записывает у себя в блокноте, что-то передает по связи. Движение через пять минут. Проверяемся, готовимся. Федос, разозленный тем, что не участвовал в боевой стрельбе, изредка порыкивает на матросов, словно цепной пес. С момента высадки, оказывается, и часа не прошло. Всё! Холод снова пробирается под мокрую одежду. Шлюпка уходит. Бежим с Зелёным по ранее отмеченному курсу. Хоть на бегу согреемся. Подполковник бежит вместе с группой. Неужто он с нами всю задачу будет бегать? У него же ведь ни рюкзака, ни оружия, ни пайка нет. Хотя «комдес» говорил, что проверяющий будет только на высадке. Пробегаем сбоку от огромного мишенного поля. Вдалеке возле сопки видна колонна из старой раздолбанной техники. Ближе к морю обеспеченцы устанавливают какие-то макеты, тянут провода, машут флажками. И совсем-совсем далеко, на самой линии горизонта, к западу от нашего курса еле-еле виднеются здания полигонных вышек. Мы держим курс на сопку, откуда командир будет корректировать огонь артиллерии. Ходу туда часа два. По времени вполне укладываемся. Инженерную обстановку в районе высадки Поповских передал передовым силам десанта. Береговой патруль мы уничтожили. Я на бегу смотрю в свою карту. Так, вот она, эта сопка, к которой мы движемся, в самом углу, почти что на обрезе. Ну а дальше – знакомая местность. И азимуты, и ориентиры на местности я до сих пор помню. Задача – ведение поиска ракетной батареи и подвижного пункта управления дивизии береговой обороны. Наверняка это та же самая батарея, которую мы обнаруживали раньше. Теперь, как я понимаю, эта батарея может понаделать шороху и при высадке второй волны десанта, и при подходе каких-то там основных сил и кораблей обеспечения может всех уничтожить. Когда я узнал про поиск батареи, я чуть не подпрыгнул от радости. Я ведь знаю, где она располагалась. Потом, конечно, чуть остыл. Ракетчики – они же подвижные и могут не стоять по нескольку дней в одном и том же месте. Плюс пункт управления береговой дивизии. Где его искать? Тоже ведь наверняка не окопались, а двигаются туда-сюда по материку, меняя место дислокации по разу в сутки. Так в мыслях и добежали до возвышенности и стали карабкаться вверх. Вот она – верхушка. Так, чуть ниже. Есть отличная полянка для выставления поста наблюдения и корректировки. Море и полоса высадки как на ладони. Вон она – колонна старой техники. Мишени не видно, но теперь они нас и не волнуют. Задача – наведение артиллерии. Организуем наблюдательный пост, выставляем охранение. Высадка начинается ровно в четырнадцать часов, а сейчас только десять. Времени у нас полно. Смирнов и Уткин носятся со своими антеннами. Федос организует дневку. Мы с Зеленым распаковываем свои рюкзаки. Необходимо на свежем ветерке высушить мокрую форму. Тем более от каплейта поступила команда:

– Внимание, группа! Форма номер восемь! Мокрое сушим, готовимся к переходу! Зам – чай, охранение!..

– Что за форма восемь? – удивленно переспросил я у Федоса, руководившего разбивкой дневки и одновременно потрошившего свой рюкзак.

– Что сп…или, то и носим, – гыкнул Саня, скидывая с себя мокрый комбез и тельник. Федосов достал из недр рюкзака потасканные спортивные штаны, коричневый водолазный свитер, напялил все на себя, а сверху надел сухой маскхалат.

– Ты когда с минерами носился, нам каплейт на выводах сказал, что на выходы можете ходить хоть в трусах и пилотках. Главное, чтобы удобно было, – продолжил Зеленый, напяливая на себя спортивную панамку с надписью «Речфлот» и переобуваясь в старые затасканные кроссовки «Кимры».

Действительно, группа переодевалась кто во что. Кто-то напяливал поверх маскхалата драный пуховичок, кто-то уже щеголял в вязаной спортивной шапочке типа «петушок».

Круче всех выпендрились связисты: у них у каждого оказалось по комплекту зеленой формы из какого-то плотного материала с капюшонами и штанами на подтяжках.

– Горка, – похвастался Уткин, – в учебке урвали.

Ну, я-то тоже парень запасливый: недаром с минерами общался, кое-каким советам внял. На дне рюкзака у меня припасен старый спортивный костюм, недавно присланный в посылке из дома, джинсовые кеды и бейсболка с велосипедными перчатками, подаренные «давным-давно» Дитером. Спортивку я надел под низ, наверх напялил маскхалат. Ноги обмотал старыми добрыми портянками и обулся в кеды. Теперь – чёрную бейсболку на башню и перчатки на руки.

– Гыы, вылитый брейкер! – сыронизировал Зелёный. – Ты бы еще очки-лисички напялил – и на любой деревенской дискотеке все девки твои.

– Молчи уж, «Речфлот», – подначил я его, – глянь, что за костюм у нашего командора.

Поповских переоделся в камуфляж странной расцветки, на голову водрузил широкополую камуфлированную шляпу и на шею повязал зеленую медицинскую косынку. Замерзшего подполковника ни во что не переодевали – просто усадили его у костра, закутав в плащ-палатку. Сушкой его камуфляжа и ботинок занимался Габой, не участвовавший в высадке.

– Классно он с косынкой придумал, – немного подумав, сказал Зелёный, – смотри, шею можно уберечь от натирания и на скорую руку перевязаться. Надо себе такую же найти, она вроде в комплекте в медицинской сумке идёт.

– Ага, сумка у Федосова. Хрен у него что оттуда возьмёшь – разорется белугой! Надо после выхода у медиков попробовать на что-нибудь выменять.

– Ну да, эт точно. Пойдём на фишку. Местечко у нас нормальное, заодно посмотрим, как артиллеристы гвоздить будут.

Чай с сухарями мы попили прямо на посту, наблюдая за морем и прилегающими окрестностями. Ближе к четырнадцати часам на горизонте появились силуэты кораблей.

Поповских был на постоянной связи с артиллеристами десанта. Связисты из наструганных веток ухитрились изготовить ему столик и стул. Каплейт разложил свою карту и, не обращая внимания на проверяющего, что-то высматривал в бинокль. Мы с Зеленым смотрели во все глаза. Как Поповских наводил артиллерию, я просмотрел. Ничего было не понятно. Сперва возле колонны машин выросло черное облако взрыва, и потом, через несколько секунд, до нас донесся грохот. Еще один взрыв в хвосте колонны. А потом целая непрекращающаяся серия из взрывов. Все поле начало заволакивать дымом.

– В море смотри! – проорал мне Зеленый, протягивая бинокль.

Корабли были совсем уже неподалеку. Аппарель большого десантного уже была распахнута, и из нее в море сыпались еле различимые «коробки» бронетехники, расходились веером и шли к берегу, на плаву стреляя из башенного вооружения.

– М…я!! Жаль, берега отсюда не видно! – орал мне Зелёный, вырывая из рук бинокль. Артиллерия продолжала гвоздить, перенося огонь дальше в глубину поля. В воздухе появились транспортные вертолёты, прошлись над береговой кромкой. Обстрел прекратился. Вертолёты вынырнули из-за обрыва внезапно. Высоко скакнули вверх, отстреливая в разные стороны тепловые ракеты, и прошлись над мишенным полем, поливая цели огнем бортового вооружения. Потом вертушки резко сменили курс и ушли к еле видимым полигонным вышкам. Ка-29 начали зависать над землёй, и из них посыпались морские пехотинцы, сразу же перестраивавшиеся в боевые порядки.

– Дэшэбэшники поперли! – восторженно комментировал Зеленов.

Из-за обрыва начали по невидимым отсюда дорогам начали выползать плавающие транспортеры и поливать огнем мишени на поле. Сзади за техникой в колонну по одному цепочкой бежали «пехи». Скорее всего, проходят заминированные участки. Сейчас выйдут на рубеж развертывания и попрут напролом с криками «Полундра». С одной стороны, красиво, с другой – жутко. Не очень охота сидеть на бережку в окопах, когда на тебя такая мощь прёт.

До конца представление нам досмотреть не дали. Команда – готовиться к отходу! Мы вскочили с фишки, побежали экипироваться. Поповских уже в полной готовности о чем-то рассказывает проверяющему и тычет пальцем в карту. Подполковник в неудобном положении: пытается обуть свои высохшие ботинки, прыгая на одной ноге, и слушает нашего каплейта. Связисты в скором порядке сматывают антенны. Меня Федос кинул на помощь к Смирнову. Уткин еще с кем-то ведёт переговоры, что-то орёт своему напарнику и каплейту. Смирнов забегает в центр поляны, смотрит вверх и кидает патрон оранжевого дыма. Из-за обратного склона сопки внезапно появляется вертолёт и плюхается на стойки шасси, разгоняя напором воздуха от лопастей дым недопотушенного костра и мелкие ветки. Проверяющий подбегает к люку и ловко запрыгивает в вертолет. Оборачивается и показывает большой палец нашему командиру. Вертолет тут же улетает. Я стою рядом возле Поповских и успеваю услышать обрывок ироничной фразы:

– Он улетел, но обещал вернуться, ыыы. Милый…

Оказывается, наш командир тоже любит мультики.

Через полчаса я неспешной трусцой бегу впереди группы на расстоянии зрительной связи. Мы уже в знакомом мне районе. Если уйдём к востоку, то выйдем к морю и месту высадки группы «один ноль два» под командованием Болена. Я намеренно взял курс в ту сторону. Свои соображения я уже доложил командиру перед началом марша. Поповских, немного подумав, согласился прочесать дополнительный район поиска. Наверняка, если место было удобным для расположения берегового пункта управления, то и подвижный пункт управления береговой дивизии могут там выставить. Тем более и бухта с причальными сооружениями есть, и коммуникации подведены. Да и идти не столь далеко. Сзади пыхтит Зелёный и предлагает мне то сахару кусочек, то схряпать по галете. В общем, нарушает дисциплину марша как может. Ну ничего, до места дойдём, организуем поиск, а дальше его очередь группу вести. Надоела мне эта постоянная ответственность. Охота просто шагать и ни о чем не думать. Ничего интересного на марше так и не случилось. Я вывел группу к холму с раздвоенной верхушкой, откуда просматривались подступы к береговому пункту. Вот эта дорога, вон она роща, за которой были позиции и антенные поля. В этом лесу мы совершили нападение на пост охранения морских пехотинцев.

Группа у нас полного состава и поэтому командир применяет совсем другую тактику, нежели минеры. Организуем дневку. Я с Рихтманом, Киевом и Уткиным ухожу на доразведку. Основные силы группы организуют связь и в готовности выдвинуться нам на помощь в случае внезапного контакта с противником. Скидываем рюкзаки и идём налегке. В этот раз немного сложнее, потому что выдвигаемся днем. Долго рассматриваем дорогу: движения никакого, пустынно. Слушаем поисковый приемник: в эфире нет ничего особенного. Ладно, идём так. Хорошо, что дорогу и тропинку, ведущую к постам охранения, я помню. Не торопясь, с соблюдением всех мер предосторожности пересекаем открытые участки местности и углубляемся в рощу, плавно переходящую в лес. Пусто, никого. Ни шума, ни криков. Вот она – тропинка. Осторожно передвигаемся. Вот заброшенное костровище, пустые, чуть тронутые ржавчиной банки от пайка. Осматриваемся, рыскаем по сторонам. Жаль, что мои предположения не подтвердились, а ведь было бы неплохо сразу так, с лёту, обнаружить штаб дивизии. Наверняка плюсик в оперативном деле был бы гарантирован. Прошли через лес, вышли на опушку и сразу же упали. На небольшой площадке возле опушки стояло два грузовых автомобиля, один двухмоторный БТР и автомобиль-радиостанция, возле которого два моряка скручивали какие-то провода и вытаскивали из земли колышки.

Я выдернул из чехла бинокль и начал рассматривать незнакомцев. Кто такие, интересно?.. Неужто это тот самый пункт управления дивизии береговой обороны. Хотя нет, не должно. Вспомнил занятия по иностранным армиям и оргштатной структуре всяческих подразделений и соединений. Палаток должно быть побольше, охранение выставлено. Не тянет даже на штаб полка – маловато народу, маловато. Да и к тому же, судя по результатам наблюдения, незнакомцы не разворачивают лагерь, а сворачивают. Кто бы это ни был, а доложить на базу командиру придётся – пусть принимает решение.

– Нитос, связь с Попом давай, – прошептал я, подползая к Уткину.

– На, держи, – протянул мне связист головные телефоны. Я, стараясь не волноваться, предельно четко и ясно доложил обстановку и координаты. Поповских немного подумал и выдал:

– Одного «пассажира» сюда без шума! Связь постоянно! В случае кипежа – красная! Как понял?

– Принял, – ответил я и откатился в сторону. Ну вот, хотел ответственности поменьше, а тебе команду дают захватить одного пленного и доставить на базу. Когда с минерами ходил, как-то меньше переживал. Там-то хоть и старшаки, но такие же матросы-срочники, как и ты. А здесь – твой непосредственный командир, который на тебя возлагает большие надежды. Хотя наверняка нет тут ничего особенного: надо дождаться, когда кто-то из морячков отойдёт в сторону, и прихватить его без шума и крика. Так, смотрим, куда могут отходить неизвестные матросы. В сторону по нужде вряд ли. Вон один прямо под колеса отлил. За дровами незачем – вон уже палатки начали сворачивать, значит, пищу готовить не будут и греться тоже. Как же тогда кого-то выманить. Пока я думал, из кунга радиостанции вылез еще один фигурант. Скорее всего, не просто матрос. Наверняка или сверхсрок, или мичман. Вон как покрикивает. А может, даже офицер. Вновь появившийся что-то поорал и даже навешал одному из лентяйничавших матросов подзатыльников. А вот теперь он делает то, что надо! Он вытащил из кунга чехол, из которого достал охотничье ружье, быстро собрал его и, отдав какие-то указания, пошел в лес. Видно, перед отъездом решил на кого-нибудь поохотиться. Живности тут хватало. На переходе мы и следы диких козлов видели, и пару раз стайку уток вспугнули. Уходит чуть левее нас, но догнать его абсолютно не проблема. Отползаем назад и несемся среди деревьев. Догнали и крадемся сзади. Видно, неизвестный не очень опытный охотник или вообще взял у кого-то винтовку побаловаться. Идёт, на ходу курит, ветки ломает, даже не подозревает, что сзади него крадется целая подгруппа разведчиков. Потихоньку преследуем. Пусть отойдёт подальше, потом тащить его придётся меньше. Ну всё – пора! Я забегаю спереди, Рихтман с Киевом валят его сзади, Уткин на подстраховке. Пошли. Я обежал круг и, выйдя на тропинку, медленно побрел на встречу. Меня увидеть он никак не ожидал, но действовал вполне адекватно. Навел на меня ствол своей винтовки и, открыв рот, что-то попытался сказать. Чёрт, не дай бог выстрелит! Я навел на него ствол пулемета и покачал головой. Тут же откуда-то сбоку вынырнул Рихтман и вырвал винтовку у незнакомца из рук. Киев вынырнул с другой стороны, споро запихал в открытый рот свою шапочку-петушок и тут же скрутил брючным ремнем руки. Всё, готово! А если бы выстрелил? Успел бы я отпрыгнуть в сторону? Больше никогда спереди заходить не буду!

Бежим к месту базирования группы, дорогу пересекаем просто бегом. Слава богу, никого на ней нет. Толкаем пленного в горку. Погон на черной «штормовке» не видно. Интересно, кого же мы взяли так удачно? Скорее всего, подчиненные ему моряки долго еще не обеспокоятся отсутствием старшего, подгоняющего их на работу и дающего подзатыльники. Пусть себе бродит с ружьишком. Отсвистелись фишке и прошли на базу. Языка увели вниз для командирского допроса, мы плюхнулись под навес и с жаром принялись обсуждать свою первую «добычу». Командир пленного допросил быстро – без всяких запугиваний и выстрелов под ноги. Действительно, пункт управления дивизии стоял здесь совсем недавно. Как только началась высадка, они сменили место дислокации. Мы застали остатки квартирьерской команды и связистов. Прапорщик, которого мы пленили, действительно знал, куда ушла дивизия: вечером он со своей командой должен был быть на новом месте, которое и показал нашему командиру на карте. И вот теперь из-за пленного мы попали в непонятную ситуацию. Если его отпустить, он сразу же доложит своему командованию о блуждающей разведгруппе, и мы засветимся. Если не отпустить, то команда прапорщика задержится и не прибудет в срок, чем обеспокоит нашего «условного» противника. Надо искать какой-то компромисс и принимать решение. Поповских мыслил быстро и решение принял очень нахальное. Если попремся ножками, то дойдем к новому месту дислокации подвижного пункта управления только к завтрашнему дню и о нас уже будет доложено кому надо и всем подряд. Поэтому мы поедем с ветерком на машинах вместе с мичманом. Как он сумел убедить пленного мичмана в том, что у нас совершенно другая задача и нам до дивизии береговой обороны нет никакого дела, до сих пор непонятно. Но уже через некоторое время они поднялись к месту базы чуть ли не в обнимку, вполне довольные друг другом. От мичмана ощутимо разило спиртным, и он весело покряхтывал.

– Ишь ты, разведбат! А я думаю – что за хулиганьё тут шляется?! Думал, с Волчанца уже зэки какие дёру дали, охрану постреляли, – радовался он, с опаской посматривая то на меня, то на Киева.

Задуренный мичман обещался подвезти нас на своей технике до нужного места. Тем более Поповских внушил ему, что где-то совсем рядом бродят головорезы из «Мертвой бухты» с задачей ловить и разорять любые попавшиеся флотские машины. План каплейта был прост. Тихонько отозвав меня и напарника в сторону, он показал карту и приказал прикинуть курсы движения после высадки. Карандашом он ткнул в место, где должен располагаться подвижный пункт дивизии. Мы должны будем высадиться на повороте и якобы уйти к береговой полосе. Но это для отвода глаз. На самом деле группа в спешном порядке штурмует напрямую сопку и выходит на вершину, откуда должен быть прекрасный обзор. Поповских подтверждает данные о местонахождении обнаруженного объекта, составляет схему. После чего входим в связь, получаем подтверждение и идём искать ракетную батарею. Задачу уже можно считать выполненной, потому что у нас уже есть координаты, но Поповских решил посмотреть все своими глазами. Так сказать, подтвердить полученную информацию. Наверное, он прав, ибо мичман, легко согласившийся сотрудничать, весьма ненадёжный источник разведывательных данных.

Уткин со Смирновым в спешном порядке отрабатывали обязательный двухсторонний сеанс. Федосов угощал пленного мичмана чаем и бутербродами с паштетом. Поповских, сидя на пригорке, рассматривал свою карту, изредка на ней что-то помечая. Наконец-то все было готово и можно было выдвигаться к месту посадки на транспортные средства.

Для того чтобы подстраховаться, к свертываемому лагерю подошли с двух сторон, разделенные на подгруппы. С мичманом пошли Зеленый и еще несколько разведчиков, остальные сидели в прикрытии. Но воевать не пришлось. Матросы береговой дивизии сперва начали удивленно пялиться на наших, но, услышав грозный рык своего начальника, засуетились и ускорили свертыванье палаток. Естественным образом, они ни хрена не делали, после того как мичман ушёл поохотиться, и сейчас получали заслуженных пендалей. Мичманец погрозился всем, что его новые друзья «морпехи» сейчас всех к чертям расстреляют за «лень и нарушения безобразий». Береговые ускорились, и вскоре колонна была готова к движению. На головную машину в кабину к мичману запрыгнул сам каплейт, остальной личный состав группы распределил равномерно по оставшимся, и мы с ветерком и копотью тронулись с места. Я с Зелёным и Смирновым сидел в кунге аппаратной и своим внешним видом жутко пугал двух матросов-связистов.

Однако старшина второй статьи Смирнов и стармос Зеленов по своей натуре были разведчиками не кровожадными и минут через пятнадцать уже разговорились с местными.

Моряки-связисты расслабились, почувствовали себя вольготнее и даже закурили. Смирнов тут же начал любопытничать по поводу аппаратуры, ползать по кунгу и все рассматривать. Зеленый пускал «брехунка» вовсю и рассказывал, как он единолично гонял «коробочников» по пирсу морской базы и скидывал их пачками в море. Я потихоньку дремал, посматривая в иллюминатор. Ничего интересного не происходило. Через полтора часа езды, маясь от скуки и высчитав примерную скорость движения и километраж, я развернул «Сокол», пообщался с Федосом в надежде узнать, сколько еще ехать. В наш разговор вклинился каплейт и передал приказ по группе всем включить поисковые приемники и быть в готовности к высадке. Есть! Машина притормаживает, в наушнике команда каплейта. Ногой бью по тугой ручке двери и вываливаюсь наружу. Плюхаюсь на четыре конечности, чуть не выпуская пулемет из рук. Еле успеваю отскочить в сторону с криком:

– Ну, всё! Пока, пацаны! – выпрыгивают Смирный и Зеленый.

Отбегаем в сторону сопки. В наушнике команда:

– Сбор возле отдельно растущей сосны!

Вожу головой по сторонам – где же эта сосна?? Вон она! Придётся бежать к ней по густому кустарнику. Ломимся, словно стадо кабанов, ломая подмерзшие ветки. Колонна медленно уходит по дороге. Мичман из головной машины, встав на подножку и держась за дверцу, что-то орёт вслед и палит в воздух из своей охотничьей винтовки. Как бы по нам картечью не зарядил. Охотник! Чтоб ему пусто было. Всё-таки наша тройка добегает к сосне первой. Валимся вкруговую, ощетиниваемся стволами. Сверху видно, как заросли кустарника бороздят остальные тройки. В наушнике поискового приемника иногда слышно пыхтение каплейта и Федосова. Видно, проламываясь сквозь колючки, нечаянно нажимают тангенту. Надо всё-таки работать по науке. Зелёного оставляем на месте, сами отходим вверх к хорошо видимому скальному выступу, заросшему молоденькими сосенками. В случае если к пункту сбора ломятся противники, то Зелёный обязан героически отстреливаться и вводить всех в заблуждение, ну а мы организуем запасной пункт сбора, где и будем фильтровать разведчиков на своих и шпионов. Вроде подтянулись. Все – в обломках веток и колючках.

– Головняк, азимут вперед! Вперед, время-время! – орёт каплейт, поправляя свою модную шляпу. Действительно, время поджимает: скоро колонна дойдет до своего пункта назначения. И наверняка мичманец проболтается о встрече с «разведбатовцами». Потом до береговых дойдёт, что к чему – наверняка они предупреждены о разведгруппе. Возьмут и сменят место дислокации – и ищи их потом. Поэтому скорость сейчас – прежде всего. Пришлось все-таки достать компас и покрутиться с картой, определяясь с точным местоположением и дальнейшим курсом. Ох, все время в горку и в горку.

Идти уже невозможно – можно только, упираясь руками в склон, на четвереньках ползти. Выполз на небольшую ровную полянку и чуть не угодил в огромную лужу, невесть откуда здесь взявшуюся. Тайком, чтобы никто не видел, плеснул в морду более-менее чистой водицей сверху и попёр дальше. Ноги «забиваются» ужасно. Мышцы как деревянные, рюкзак тянет спину назад. Хорошо, что надел велосипедные перчатки, и плохо то, что на них нет пальцев. Под ногтями полно глинозёма. Если бы прыгали по каменным скалам, капец был бы моим ногам в кедах, а так – вполне ничего, сойдёт для горно-лесистой местности. Дополз до каменного козырька и рухнул на пузо. Дальше идти нет никакой возможности – перед нами отвесная каменная стена высотой в два человеческих роста. Обойти никак – этот скальный контрэскарп идёт по всему хребту. А на карте, как ни прискорбно, ничего не отмечено. Если обходить на запад, это огромный крюк. Мы можем уйти только на хребет примыкающей сопки. Меня чуть ли не сдергивает за ноги Зелёный, пытаясь использовать мои конечности как опору для заползания. Останавливаем группу. Все валятся на маршруте подъёма в колонну по одному. Пыхтя, выползает к скале каплейт.

– Приплыли, мля. Мысли какие?

– Тащ каплейт, у Федосова шкерт есть, наверху, видите, вполне приличная сосенка стоит, может попробуем? – выдает Зелёный.

Вот глупый стармос! Предложил, так вперед – выполняй! Зеленов скидывает с себя снаряжение и рюкзак и ползёт в конец группы к заместителю. Приполз обратно. Начали вдвоём с ним раскручивать веревку и ломать голову, как её забросить. Я вспомнил минеров и их упражнения про забрасывания шкертов с грузиками. Эх, надо было бы учиться раньше – кто же мог подумать, что данный навык так скоро может пригодиться. Привязали кусок мощной коряги и Зеленый, встав в полный рост, принялся раскручивать самодельное «боло». Опыта видно, что никакого. Раскручивая, заехал себе в башню корягой, но героически стерпел. Бросок. Шкерт улетает вверх, за что-то цепляется. Рывок. И опять коряга прилетает в многострадальную башню Зелёного.

– Оххх. ю м…яя ухх! – приседает и хватается за голову Зелёный.

– Старый аргентинский гаучо сдох от зависти в прериях, – спокойно, забивая свою вишнёвую трубочку, произнес каплейт. – Брейк! Рожай тубус от ракеты, распатронь вон в ту лужу внизу, из которой ты себе в морду плескал!

Вот чёрт! Да как он мог заметить, он же в ядре группы идёт? Скатываюсь в хвост группы, выпускаю ракету в лужу. Хоть и далековато и ракета – это не пристрелянный пулемёт, все же попадаю. Ракета ныряет в мутную жижу и бурлит где-то на дне. На хрена командиру пустой тубус? Что он с ним делать будет? Поповских, мирно покуривая, забирает у меня тубус и рассматривает его:

– Давай с сумки минера черную изоленту.

Я отдаю ему моток и с интересом наблюдаю. Командир, не торопясь, изолентой накрепко прикручивает два увесистых камушка на конец тубуса, хитрым узлом привязывает к нему шкерт, взвешивает все это на руке и подбрасывает в воздух. Интересная приспособа. Только на хрена она нужна? К командиру подполз снайпер Рихтер и подал ему прицел ПСО от винтовки. У командира был не обычный АКМ-С, а с планкой под оптический прицел. Поповских приладил прицел на свой автомат, встал в полный рост и долго рассматривал дерево на верхушке.

– Ага, вот туда мы и запустим, – сказал он загадочно и хмыкнул. Открутил от ствола пламегаситель и пристегнул магазин с холостыми. Надел непонятное приспособление на ствол у своих ног, аккуратно кольцами уложил шкерт. Поставил на одиночный огонь и долго целился.

Бббах! Тубус с прикрученными камнями и шкертом сорвался со ствола и улетел в сторону дерева. Я успел увидеть, как он пролетел между ветками, об одну из них ударился и начал закручиваться вокруг ствола. Поповских сразу же наступил на конец шкерта, который натянулся туго, как тетива, и потом резко ослаб.

– Делов-то, – поучительно сказал каплейт, снимая прицел и передавая его Рихтеру.

Да, однако мастак наш группер – этакую штуку придумать! Интересно, выдержит нас веревка или нет? Зеленый с печальным лицом, перебирая ногами по скале, начал карабкаться вверх, добрался без происшествий и радостно завопил:

– Вон она, та поляна большая, внизу! Там машины и палатки – даже без бинокля видно!!

В течение десяти минут группа была наверху вместе со всем снаряжением и оружием. Последним вскарабкался Саня Федосов, контролирующий и страхующий подъём.

Действительно, далеко внизу виднелась огромная поляна, на которой стройными рядами были выставлены машины и палатки. С западной стороны, в распадке между сопками, виднелась грунтовая дорога.

– Брейк! Бинокль, блокнот! Рисовать с привязкой к местности и квадратам на карте! Смирный, связь! Заместитель – проверить вооружение и имущество! – начал отдавать команды Поповских.

Я взял командирский планшет, бинокль, повесил за спину РПК и в сопровождении Зелёного отправился вниз метров на триста к видневшемуся на спуске прогалу. Взобравшись на дерево, примостился поудобнее, разложил планшет и на двойном тетрадном листе принялся изображать обнаруженный полевой лагерь. Вот и на хрена его рисовать? Нельзя, что ли, в группы специального назначения выдавать какие-нибудь маленькие компактные фотоаппараты. Щелкнул себе несколько снимков с различных ракурсов – и готово! Проявил потом в фотолаборатории и рассматривай под лупой, что да как. Рисовать пришлось довольно много: палаток было больше двух десятков, да и машин столько же, а то и больше. Пришлось отмечать значками антенны, торчащие из аппаратных, позиции охранения, которые на моих глазах отрывали еле видные с большого расстояния матросы. Интересно, дошла наша «попутная колонна» или нет, ведь времени прошло уже больше двух часов. Наверняка дошла, ведь ехать им оставалось всего ничего. Однако я ошибался. Когда уже дорисовал дорогу и близлежащие сопки и нанес координатную сетку в масштабе, на грунтовке показалось облако пыли, и я приник к биноклю. Вот она наша колонна – впереди пылит двухмоторный транспортёр, за ними машины и в конце аппаратная с кунгом. Долго же они ехали. Наверняка мичманец решил снова поохотиться, или поломались и чинились в неспешном порядке. Так что наш «Суворовский» марш дал нам неплохой выигрыш по времени. Начинало темнеть, и я все-таки спрыгнул с дерева на мирно похрапывающего напарника.

– Зелень, шухер – менты! – толкнул я его ногой в бок.

– А мне пофиг, я контуженный, – пробормотал Зелёный и нехотя встал, – чо там накалякал, дай позырить.

Пока Зеленов рассматривал мои художества, я справил малую нужду под кустик и пришёл к решению, что, пока еще немножко светло, можно пройтись ниже и посмотреть подступы к полевому пункту береговой дивизии. Напарник мои действия одобрил, но от греха подальше побежал спросить добро от командира группы и отдать рисунок. Добро получили. Вместе с командирским одобрением к нам пришёл еще и Киев с пулемётом, радиостанцией и моей сумкой подрывника:

– Кэп сказал: времени у нас три часа. Там что-то с сеансом не ладится, и можем оставить закладку где-нибудь для пущей убедительности.

Это сверху полевой лагерь казался так близко, а идти пришлось километра три, не меньше. Вернулись бы к себе на дневку – нет, поперла нас нелегкая на доразведку. От греха подальше я взял обратный азимут на дневку: будем возвращаться в темноте, немудрено будет заблудиться. Уже полностью в темноте добрались до оврага возле юго-западной части лагеря. Овраг был естественным препятствием перед входом в расположенный в этой части поляны полевой автопарк. Мы тихонько перебрались через овраг и подползли к одной из машин. В кабине никого не было. В рядом стоящей машине тоже было пусто. Я осторожно привстал и подергал дверцу: закрыто и даже опечатано пластилиновым слепком. Точно такая же печать на топливном баке. Ничего интересного. Вон возле самодельного шлагбаума стоит палатка, в которой горит свет и слышны обрывки разговоров. Наверняка дежурный по полевому автопарку инструктирует патруль. Точно, вскоре из палатки выкарабкалась пара матросов с автоматами и в касках. Нарушая все требования маскировки, закурили и вальяжно отправились к машинам, обсуждая что-то свое. Окончательно охамев и потеряв страх, мы с Зеленым под прикрытием Киева, где ползком, а где короткими перебежками подобрались к палатке, из которой уже раздавался мощный храп. Под пологом пролезть внутрь было нельзя, мешала деревянная опалубка, и Зеленый, набравшись наглости, просунул ствол автомата внутрь и сладким-сладким голосом протянул:

– Разришити вааайтиии…

Ему ответили мощной порцией храпа, и Зеленый, решившись, нырнул внутрь. Выскочил он оттуда через несколько секунд, держа в руках какую-то амбарную книгу.

– Зырьте, журнал учета выхода машин спер! – похвастался он.

Действительно, добыча стоящая – можно узнать все номера, и количество машин, и куда они направлялись.

– Я тоже так хочу, – возмутился Киев и вылез из-за палатки. Бегло осмотревшись, он нырнул вовнутрь и выскочил через несколько секунд.

– Журнал инструктажа! – похвастался он, потрясая добычей.

Я решил не отставать от остальных и тоже нырнул в палатку. Внутри тускло горела «керосинка», на железной походной койке, укрывшись с головой бушлатом, громко храпел дежурный. Я лихорадочно начал обшаривать палатку глазами. Уже ничего интересного. Все нужное украли. Пришлось запихать в вещмешок, стоявший рядом с походным столиком, макет тротиловой шашки и потихоньку убраться восвояси. При отходе мы заминировали два БТРа и один непонятного назначения огромнейший крытый прицеп. Через час уже были на месте дневки группы. Поповских осмотрел нашу добычу, что-то посчитал в журналах, сверил с нарисованной мной схемой.

– Задача «номер раз» отработана. Осталось только на Центр скинуть.

Сеанс связи состоялся только в три часа утра. Задержка была не по нашей вине. Что-то там у центровых связистов нашего пункта не заладилось, и нам пришлось ожидать столь длительное время. Зато мы все успели выспаться и перекусить. В пять утра уже по легкому морозцу я вышагивал по хребту сопки, держа курс в знакомый мне район поиска.

Временной норматив по поиску и обнаружению подвижного пункта управления противника мы выполнили на «отлично». Даже провели специальное мероприятие по минированию техники противника и похитили документы, из которых можно было извлечь данные о численности противника и его передвижениях. Вот взгреют-то дежурного по парку, когда обнаружат пропажу. Останавливались только на проведение сеансов дневки и для уточнения маршрутов. В район безымянного ручья, который в прошлый раз с минерами перебегали, я вывел группу к вечеру. Поповских приказал уйти чуть повыше и выбрать место для обустройства базы. Небольшая полянка неподалеку от ручья подходила идеально. Место на возвышенности, рядышком сбегает с сопки источник воды, закрыто стволами лиственных деревьев от наблюдения. Развернув двухскатный навес и сняв рюкзак, я упал без сил. Всё тело ломило, а в горле першило. Неужели начал заболевать? Этого мне еще не хватало. Говорят, разведчик, заболевший на задаче, для группы – это большой минус. Надо подойти к Федосову и взять каких-нибудь таблеток из медицинской сумки. Может, полегчает. Саня подошёл сам, посмотрел на меня, пощупал лоб и ушёл докладывать командиру группы. Незаметно для себя я отключился. Проснулся от толчка в бок. Федос протягивал мне два подкотельника:

– На! Хлебай сперва этот, потом запей этим.

– Эт чё такое? – взял я первый подкотельник в руки и, не раздумывая, одним глотком выпил содержимое. Тут же горло перехватило, из глаз брызнули слёзы, и я судорожно начал глотать воздух.

– Спииртт!! Саня, да ты гребанулся! Меня щас командир грохнет!! Ууу м…яя…

– Не ссать! Была команда, спирт разбавленный, командир сам дал добро! Запивай давай.

Я начал пить из второго подкотелькника. На этот раз чай с какими-то травками – очень сладкий и очень горячий. Сразу же бросило в пот.

– Всё, теперь всю форму на себя, укутывайся плащ-палатками и спать.

– Саня, а фишка?

– Каплейт сказал спать – значит спать!

И действительно, меня начало клонить в сон с невероятной быстротой. Я натянул поверх маскхалата комбез, упал на туго надутый бок «дождя», укрылся пологом, сверху меня с головой укрыли еще двумя плащ-палатками, и я отключился, напрочь забыв обо всем.

Утром я, очумелый, вылез из-под палаток и огляделся вокруг. Туманно. Возле двухскатного навеса за защитным экраном тлеет костерок-нодья из двух здоровенных выдолбленных изнутри чурбаков, кипятится несколько котелков. Тихо. Возле костерка на самодельном кресле тихо посапывает Федосов, нацепивший на одно ухо наушник от радиостанции и выводящий носом замысловатые рулады храпа.

Осторожно выползая из лёжки на свежий воздух, я начал прислушиваться к своим ощущениям. Дышится легко, в горле не першит, ломоты в теле никакой. Неужто выздоровел? Только вот есть хочется со страшной силой. Встал, покрутился на месте, попрыгал, размялся. Достал из рюкзака туго свернутое полотенце с умывальными принадлежностями.

– О, нарисовался! Как сам – живой, здоровый? – пробормотал проснувшийся Федос и начал опасливо оглядываться по сторонам, видно опасался бдительного ока командира.

– Ну, вроде нормально, переболел. У нас тут как?

– Тройка с Зеленым чешет район, через часик должны вернуться. Если ты здоров, пойдёшь командиром следующей тройки. Каплейт сказал, что его по возвращении Зелени или по поступлении докладов будить немедленно.

– Да пойду, конечно. Кэп сам задачу и район нарисует?

– Угу, – Федосов так смачно зевнул, что чуть не порвал рот, – а ты чего это, купаться, что ли, идешь? Холодно, капец! И вообще – вышел в поле, живи как свинья!

– Неа, можешь свинствовать, а мне неохота. Пойду рыло почищу да бивни полирну – мне минеры советовали, говорят, тонус повышается.

– Иди-иди, заодно еще воды принеси! Надо будет завтрак уже готовить. У меня макарон полно, думаю с тушняком наварить.

Весь в мечтах о макаронах с тушенкой я побежал к ручейку, трясясь от холода. Ух, ну и дубак! А на лежке под палатками было очень даже тепло. Кое-как согревшись от бега, но все равно трясясь и выстукивая зубами, я отстегнул верх комбеза, снял верх маскхалата, олимпийку, тельняшку с длинным рукавом, потом тельняшку с коротким и остался с голым торсом. Блин, как кочан капусты – сто одежек! Стараясь не кричать, я начал плескаться ледяной водой, намыливаться и чистить зубы. Раздухарившись, снял кеды и, размотав портянки, принялся намывать ноги. Правы минеры: самочувствие улучшается, только еще больше жрать охота.

Сзади кто-то подошёл и начал возиться у меня за спиной.

– Эээ, матрос, место занято! – гаркнул я, оборачиваясь. Ишь ты – разведчика из себя корчит, пытается сзади подкрасться незаметно. Я тоже не лыком шит. Нехрен меня на бдительность проверять.

Вместо нашего разведчика я узрел большого серо-бурого медвежонка, пытавшегося умыкнуть мою пахучую портянку. Мишка в ужасе вылупился на меня, взмахнул в воздухе лапами и проревел что-то типа: «Мяяя ээээааа».

Совершенно не соображая, что передо мной дикое животное и где-то рядом могут бродить его родители, я заорал со страшной силой:

– Пашёл на х… р отсюда, ска-атина! Я тебе сейчас всю морду разобью, фанеру к бою чилим, сука!

Маленький медведь проорал что-то еще и, навалив зловонную кучу на тропинке, стартанул в кусты, врезавшись по дороге башкой в ствол дерева.

– Застрелю падлу, – орал я ему в след. Медвежонок помахал башкой, приходя в себя, и начал ломиться дальше сквозь кусты. Я, не обуваясь, побежал к месту дневки. Навстречу мне уже бежали Федос и Поповских с автоматами.

– Брейк, кто? – проорал Федос, занимая позицию для стрельбы с колена и водя стволом из стороны в сторону.

– Поймали тишину! – негромко скомандовал каплейт и начал вслушиваться.

– Медведь, тащ каплейт! Мелкий такой, без предков сам по себе шарахался, – тихонько пробормотал я и поежился. Форма осталась на берегу ручья, и утренний морозец пробирал до костей. Поповских немного послушал лес. Где-то неподалеку слышался треск сучьев и блеянье-мычанье медвежонка. В боевом порядке мы дошли до места моего умывания.

– Ого, куча какая! – восхитился каплейт. – Брейк, это ты навалил?

– Не, тащ каплейт, это я его напугал, – отвечал я, быстренько обмывая ноги, вытирая их полотенцем и наматывая портянки, – моюсь, слышу: сзади крадется, думал, кто из наших шутит, а тут бац – рыло такое мохнатое, ну я и заорал на него. А к вам кинулся, потому что, скорее всего, его мамаша где-то ходит.

– Ну да, скорее всего, так и есть. Не дай бог тройке Зеленова с ней встретиться. Сейчас все на базу. Смирнов, срочно связь с поисковой подгруппой! Федосов, готовь завтрак.

Когда я уминал макароны с тушенкой и закусывал их сухарями, совсем неподалеку от базы раздалось несколько автоматных очередей и послышались крики. Группа была в готовности рвануть на выручку, но Зеленый уже сам вышел на связь. Оказалось, они все-таки встретились на тропинке с мамашей медвежонка, но отпугнули её несколькими холостыми очередями. Медведица в отместку тоже навалила неслабую кучу и, ругаясь на своем животном языке, убежала через кусты. Рядышком с ней скакал медвежонок.

– Настучал всё-таки, стервец! – сказал Федосов, вгрызаясь в очищенную луковицу и заедая её макаронами. – Зачем ты, Брейк, медведю угрожал? Видишь, как обиделись. Того гляди сейчас еще папаша припрется.

Подошла подгруппа Зеленова и начала располагаться для отдыха. Напарник по своей карте доложил командиру о районе и о том, что наблюдали в ходе ведения разведки. Вышли на трейлерную просеку, поднялись по ней в гору, полностью прочесали район. Следов батареи не обнаружили. Значит, будем искать в других квадратах. Командир на моей карте обозначил местность, проинструктировал по порядку связи и по применению оружия. Становилось неспокойно, и вероятность повторной встречи с дикими животными не исключалась.

Мне предстояло зайти с восточной стороны сопки и установить наличие грунтовых дорог, обозначенных на карте и ведущих в обход горы. С другой стороны на карте была обозначена неплохая долина, вытянутая, словно веретено среди распадка. На этот раз базу сворачивали. Основной состав группы идёт «вилами», проводя дополнительную доразведку еще не охваченных участков. Встречаемся мы на южной окраине того самого села возле шоссе, где в прошлый мой выход было отмечено прохождение батареи. Если на старом месте следов и позиций не обнаружится, то, по ходу дела, мы проиграли. Выходить за обозначенный район можно было бы только по получению дополнительного боевого распоряжения, да и время поджимало. Итак, предстояло пройти чуть больше двадцати километров. Это со всеми перепадами высот и обходами наиболее непроходимых участков, где позиций батареи в принципе не должно было быть.

На ходу мне припомнилась встреча с разведывательной группой десантников. Интересно, у них в этом районе кто-нибудь еще работает? Или уже все свернули разведывательно-боевую деятельность и пишут отчёты?

На переходе обнаружили рубленую избушку. Так как основные силы группы, находящиеся в нескольких километрах севернее, стали на привал, то и мы решили передохнуть под крышей и с комфортом. Массивная дверь избы была закрыта на простейший деревянный засов. Внутри было тихо и сумрачно. Рихтман полез открывать ставни. Нормальная такая деревенская изба. Дощатые полы из грубо обработанных досок. Стены из бревен, щели заткнуты мхом. Большая печь. Стол, лавки. По деревянным полкам стоят пакеты. В уголке – мешок с картошкой. Изба довольно просторная – вся группа может поместиться. Вот где надо базу организовывать и жить припеваючи – припасов достаточно. Времени на отдых было около двух часов. Уткин начал растапливать печку, я принялся чистить картошку из мешка. Арвид поплелся искать воду. Вспомнили неписаные правила таежников и оставили на полке несколько банок консервированной перловки и коробок с «водолазными» спичками. Картошки я начистил полный чугунок. Печка уже мощно гудела и испускала жар. Я шлепал босыми ногами по полу и, скинув комбез с маскхалатом, шлялся по избе в одной тельняшке и трусах. Моему примеру последовали остальные. Наконец-то приперся Рихтер с большим цинковым ведром воды.

– Рихтер! Ну тебя как за смертью посылать! Вот реально прибалт – двадцать минут ходил! – начал возмущаться Уткин.

– Ой, да ладно, развопились! Я по тропинке ручеек нашел. В кадушке на заднем дворе сухо, одни ветки да листья прелые, – отбрехался Рихтер и плеснул воды в тазик.

– Щас воды согреем сполоснуться тепленьким, заодно картошка сварится, – обрадовался Никита и потащил тазик к печке.

– Ээээ, блин, ты где воду взял? Что за фигня – соляра голимая! – через две секунды начал возмущаться он.

– Какая соляра, ты чего фигню несешь?! Я из ручья брал! – начал оправдываться снайпер и заглянул в ведро. – Твою мать, что за ерунда?! Брейк, глянь, чо с водой…

Я пошлепал к ведру. Действительно, поверхность покрывали радужные маслянистые пятна.

– Точно – или масло, или соляра! Вот какой-то мудак, блин, воду испортил, – я тоже начал закипать. Теперь придется снова идти за водой или для готовки пропускать её через фильтр «Ручеек».

– Вот вы плуги, – вдруг посерьезневшим голосом сказал Уткин.

– А в ухо! – с двух сторон накинулись мы на связиста.

– Я тоже плуг, – сказал Никита, – я пошёл связь с группером качать, тем более уже по времени выход на основного радиста, а вы, блин, два разведчика-моряка подумайте, откуда в горном ручье посреди тайги взялась соляра! Серьёзнооо подумайте! Это вам не медведей пугать!

А ведь он прав! Я рывком вытащил из самодельного планшета карту. Вот мы здесь, координаты я недавно определял и передавал радисту. Вот он, пунктирчик синий, и идет, не прерываясь, идет, идет, идет и проходит как раз неподалеку от той самой шоссейной дороги возле села. Это километров пять-семь от нас. Неужто все эти солярочные отходы могут так далеко проплыть по воде? Ну хотя, если подумать, скорость небольшая, изгибов мало, почему бы и нет. Интересно, будет это считаться разведпризнаком? Наверное, все-таки стоит доложить. Пусть командир принимает решение.

Скоренько накидав в блокнот радисту донесение командиру, я пропустил воду через трубку в чугунок и поставил картошку в печь вариться. Война войной, но от вареной картошки отказываться грех. Оставив на хозяйстве Уткина и Рихтмана, я, подхватив пулемёт и сунув в карман комбеза магазин с боевыми, побежал искать ручей. Не хватало мне еще по дороге опять встретиться с медвежьим семейством. Мишутку и его мамашу мы уже встречали, осталось познакомиться с папаней, бабулей и дедушкой. По тропинке я довольно быстро выбежал к ручью и начал его осматривать. Этот водный источник был естественного происхождения, и, раз обозначен на карте, значит, протекает здесь с незапамятных времен. Года три – это точно, ведь съемка на карте двухлетней давности. Ага, вот она, небольшая запруда, откуда можно зачерпнуть воды полностью ведром. Плавают пожелтевшие листья, а если присмотреться, то можно увидеть радужные разводы. Пробежался чуть вверх. Ага, по карте, если идти к деревне, наблюдается небольшой подъем, да и на местности, хотя и не ощутимо, но он чувствуется. А вдруг эта солярка появилась в ручье от того, что какой-то нерадивый сельский механизатор решил не беречь природу, «мать его»? С другой стороны, дизельные моторы в основном чаще используются у военных. Сейчас бы сюда какого-нибудь «баллона» из обеспеченцев, разбирающегося в маслах и смазках. Тот бы полный расклад дал, что это за топливо и как давно оно попало в ручей. Ведь ракетчики могли к ручью просто подъезжать из любого другого места. Необязательно, что они столпились всей батареей возле источника воды. Ладно, пора обратно. В избушке царила идиллия. Рихтер орудовал двурогим ухватом в печке и что-то напевал свое прибалтийское под нос. Уткин помогал ему советами и крошил на столешнице луковицу для зажарки.

– Брейк, вся группа сюда выдвигается. Так что картофана поставили второй чугунок. Командир сказал нам после прибытия основных сил готовиться выдвигаться по направлению к деревне – будем досматривать район старых позиций, который минеры на прошлом выходе обнаружили.

– Вот, блин, опять я! Пусть Зелёный идёт! – для вида пришлось повозмущаться, хотя самого распирало от гордости – наверняка на этом выходе буду самым «результативным» разведчиком.

Картошка вскоре сварилась, я быстренько закусил и побежал с Рихтером в охранение: не хватало еще прошляпить подход своей группы.

Не было на горке под селом никаких стартовых позиций. Следы были, но уже довольно старые, а вот сама батарея словно исчезла. Возле ручья было несколько наезженных колей с отпечатками военных шин. Валялось несколько бычков от «Примы», старая замасленная сухопутная пилотка без звездочки – и всё! Больше никаких следов. В отчаянье я с подгруппой нарезал еще пару кругов. Больше никаких разведывательных признаков – только следы от машин. Подгруппе Зеленого тоже ничего не удалось обнаружить. Зелень начал наглеть и вплотную подошёл к деревне – к дворам на окраине возле асфальтного шоссе. Разведчики начали по дуге обходить населенный пункт, чтобы обогнуть сопку с северо-востока, и тут из-за дальнего забора выскочил какой-то брехливый пёс и с громким тявканьем бросился на головной дозор. Во время войны это была бы полная засветка группы. В вечернее время, когда еще полностью не стемнело, выйти к селу и нарваться на собак – это полный провал. Ну а за псом выскочила бойкая старушенция и, увидев в темноте быстро удаляющиеся фигуры, заорала во весь голос. На этом кинокомедия не закончилась. За старухой выскочил расхристанный, в одной тельняшке дедок, держащий в руках старое охотничье ружьишко. Дед с молодецким посвистом пальнул из обоих стволов вверх. Старуха начала причитать еще громче. Дед затребовал дополнительных боеприпасов и, размахивая двустволкой, словно дубиной, кинулся на залегшую группу, ползком покидающую опасный участок. Дед добежал до группы и уже в тот момент, когда Зеленый хотел сбить его с ног и обезоружить, узрел на наших матросах тельники и на ком-то пилотку с красной звездочкой.

– Свои! – радостно выдохнул перегаром дед и плюхнулся рядом с Зеленым. – Бабка, ложись и вдоль забора дуй в хату за патронами! Не вишь, помощь краснофлотцам нужна – японцы на подходе.

– Совсем, дурак старый, перепил, – обматерила бабка деда, – какие на хрен японцы?! Говорила тебе: не сыпь дикий крыжовник в медовуху!

Бабка еще раз обматерила деда и скрылась во дворе. Брехавшая до этого собака коротко тявкнула и, взвизгнув, выскочила за забор. Пес принюхался и уже вполне дружелюбно подошёл к матросам и начал непринужденно ластиться к деду.

– Совсем слаба на умишко старуха моя. Не понимает сложности международной обстановки, – пожаловался дед, вставая с травы и закидывая ружьё на плечо, – чего вы тута разлеглись, пойдёмте в летницу – медовухи попробуете, за жизнь свою военную расскажете. А то вона артиллеристы рядышком стоять, два раза всего за самогоном забягали. А щас в Николиных оврагах сидять, носа не кажут – ученья у них…

Тут Зелёный и навострил уши. Исчезнувшая батарея была, оказывается, где-то рядышком. Деду-то невдомек, что артиллеристы, что ракетчики – одни эмблемки да фуражки с черным околышем. А нас как-никак Поповских чему-то да учил.

Пришлось вставать и, наговорив гостеприимному дедку кучу небылиц, плестись к нему во двор. Старику нужны были собеседники и собутыльники. Зеленый, делая вид, что попивает янтарный пахучий напиток, осторожно вел расспросы. Связист в это время находился в постоянном контакте с командиром. Выуженная информация у пьяного информатора тут же летела каплейту. Командир сориентировался быстро. Николины овраги находились с другой стороны сопки, которую сейчас досматривала моя группа. Причем овраги были впечатляющих размеров и глубины, разветвлялись, словно коридоры, и с севера полностью огибали сопку. Если ехать по грунтовке, а потом по шоссе, оврагов самих было не видно – мешала стена леса и абсолютное отсутствие каких-либо съездов. Если же сперва заехать на сопку, обогнуть вершину и уйти на запад, то можно по еле заметной грунтовке спуститься сперва в первый основной овраг, от которого потом шли так называемые «коридоры». Все это поведал моему напарнику местный житель. Через связиста Зеленый все передал каплейту, ну а тот перенацелил меня и мою подгруппу, уже сделавшую запрос на возвращение. Пришлось снова подниматься на сопку и, следуя указаниям каплейта, обходить вершину. Вскоре мы зашли на вполне хорошо наезженную колею от многоосных автомобилей и затопали гораздо быстрее, несмотря на сгустившуюся темень.

Пройдя метров триста, после того как обогнули вершину, уткнулись в ряд деревьев, растущих прямо поперек колеи. Значит, здесь не могла проехать автомобильная колонна и мы идем по ложному следу. Но с другой стороны колея за деревьями продолжается. Как могли проехать автомобили, прежде чем вырубили деревья? Как они ездили обратно за водой, ведь другого места для проезда нет? Справа – склон, слева – обрыв. Они что, перелетали эти деревья? Хотя! Деревья очень уж больно подсохшие. Я присел возле одного ствола и начал его осматривать. Так, они же просто вкопаны! Земля довольно рыхлая и свежая. Обогнули стволы и уже с максимальной скрытностью стали двигаться дальше по колее, идущей под уклон. Буквально через километр спуска я понял по силуэтам вершин справа и слева, что мы в овраге и идем по уже нормально укатанной грунтовой дороге, которая на карте абсолютно не обозначена. Шедший в головняке Киев зашипел и поднял руку – «Внимание». Мы упали сбоку от грунтовки и затаились. Впереди по ходу движения виднелись отблески костра. Подкрались поближе. Два бойца в черных танковых бушлатах с автоматами за спиной жгут костер, кипятят что-то в большом «камбузном» чайнике, покуривают сигаретки и мирно беседуют друг с другом. Мы их обошли по обочине и вышли на «основной проспект» шириной метров сорок. Вот одна грузовая машина с кунгом – обыкновенный работяга КАМАЗ. Рядышком маленькая лагерная палатка, возле которой кто-то сидит. Дальше развилки направо и налево. Идти становится опасным. Пользуясь темнотой, взбираемся по крутому склону и идём по профилю оврага дальше. Огромные многоосные автомобили – подвижные пусковые установки – загнаны в ответвления оврага и сверху укрыты маскировочными сетями. С воздуха или с того же самого холма было бы совсем незаметно. Пришлось даже спускаться вниз, чтобы удостовериться, что мне ничего не кажется в темноте. За полчаса прошли полностью весь овраг, с западной стороны тоже имелся неплохой выезд. Судя по карте, из оврагов можно было выехать уже далеко за район нашего поиска и, немного попетляв, вернуться на шоссе в нескольких километрах юго-западнее села. А ведь на эту грунтовку я как-то раньше и внимания не обращал – далековато она от места первой позиции и от вершин сопки. Всё-таки, благодаря пьяному дедку и находчивости Зеленого, объект обнаружен вовремя. Я определился с местоположением по карте, отвел подгруппу на безопасное расстояние. Пока «прокачивали связь» с командиром группы, я зарисовывал по памяти позиции, стараясь дать привязку к карте. Поповских дал команду сворачивать поиск и выдвигаться к месту основной базы. Неужели все закончилось и мы сейчас, передав координаты на обязательном двухстороннем сеансе, эвакуируемся к себе в родные казармы? Базу разбили недалеко от шоссейной дороги в зарослях кустарника. Место так себе, далеко не гостеприимная охотничья избушка. Но сюда хрен кто подберется незамеченным – ни медведи, ни условный противник. Будет ломиться через сухостой – шуму наделает, всех переполошит. Правда, теперь нельзя даже костерок разжечь: село и шоссе неподалеку, отблески костра в темноте или дым могут заметить всяческие нежелательные для нас элементы. К моменту нашего прихода группа уже сворачивала базу, маскируя малейшие признаки своего пребывания. Подгруппа Зеленого уже была здесь. Не работал только основной связист Смирнов, сидевший неподалеку от кустов под стволом раскидистой лиственницы. Понятно, ждёт по времени сеанса. Рядышком с ним под плащ-палаткой шебуршился Поповских. Наверняка сейчас донесение шифрует. Я доложился Федосову о прибытии подгруппы и начал собирать свой рюкзак, который за время выхода уже значительно облегчился в весе. Из пайка осталась только банка тушенки, банка каши, пара сухарей, кусочек сала и газетный сверток с рассыпным чаем. Зато средств имитации и холостых патронов было хоть отбавляй.

Уже глубокой ночью группа в полном составе поднималась на вершину сопки. Донесение от нашей группы приняли на Центре, и, скорее всего, координаты стартовых позиций батареи уже нанесены на карту начальника разведки Флота. Нам оставалось только ждать эвакуации. На лысой верхушке рассыпались вкруговую, стащили с себя рюкзаки, надули «дожди», выставили фишки. Радисты, словно исполняя бесконечную песню, снова забегали с антеннами. Время сеанса связи назначили через четыре часа. После сеанса нам укажут способ и площадку эвакуации и можно считать задачу выполненной. Я начал подремывать, мечтая о тарелке наваристого борща и полноценной бане – так, чтобы полностью окатиться с шайки горячей водой.

К каплейту подбежал Смирнов. Чего бегает? До сеанса еще времени полно, станции развернуты – лежал бы посапывал.

– Тащ каплейт! По «Ляпису» вызов пришёл, досрочный сеанс! – протараторил связюга.

«Ляпис» – это еще одна станция из многочисленного набора радистов: на передачу она не работает, только принимает сигнал вызова от Центра, а если сигнал пришёл, значит, надо срочно организовывать полноценный сеанс. Нет, не буду я получать смежную воинскую специальность радиста. Сильно уж ответственность большая, да и потом дополнительно таскать с собой пояса, приемники и антенные штыри как-то неохота. Я лучше еще на водителя выучусь, к примеру. Тем более права категории «С» у меня уже есть. Пока я лежа мечтал, мимо меня прошёл командир, всматриваясь на ходу в свой планшет и подсвечивая себе фонариком. После сеанса Поповских срочно собрал группу. Судя по его отрывистым фразам, просто так эвакуироваться не получалось.

– Итак, товарищи моряки-разведчики, довожу о том, что первую часть задачи мы выполнили полностью и в срок но… – он сделал театральную паузу, – на обнаруженной батарее находится посредник из управления ракетных войск и артиллерии штаба округа. Так вот, несмотря на информацию переданную руководством учений об обнаружении батареи, посредник дал понять, что никаких разведывательных групп поблизости он не наблюдал и ракетчики все находятся в добром здравии и готовы выполнять дальнейшую задачу. Руководством учений поставлена задача – организовать специальное мероприятие по выводу из строя батареи и недопущения выхода её на стартовые позиции. Завтра заключительный этап всех «скачек»…

Мы стояли, открыв рты. Как так – не обнаружена батарея? А кто тогда в этих Николиных оврагах?! Неужто мы опростоволосились? Да нет же, я лично сползал к этим маскировочным сетям, чтобы убедиться в наличии пусковых установок. Посредник при ракетчиках поступал «неспортивно». Ведь действительно, все у них хорошо, никаких взрывов и захватов не было. А что координаты, может, командир группы определился неправильно на местности. Так это ему огромный минус! Значит, он своей некомпетентностью сорвал задачу. Наши флотские разведчики понимали, что Поповских не мог ошибиться, и в его профессионализме никто не сомневался. Но раз посредник уперся, что не было никаких разведчиков и координаты не бьют, то и верхнее руководство требовало подтверждения. Вот в целом и вся ситуация. А нашего каплейта это даже не разозлило. По-моему, он даже обрадовался. Сидел возле замаскированного костерка, попыхивал трубочкой и внимательно рассматривал нарисованную мною раньше схему, делал на ней пометки, сверялся с картой и непонятно чему ухмылялся. Поповских, исходя из своего опыта офицерской службы, просек, что ракетчики усиленно «поили и кормили» посредника ради хорошей оценки на учениях. А так как офицер наверняка тоже свой, из своего уже управления, то, соответственно, переживал за своих и факт обнаружения позиций могли не подтвердить. Тем более батарея была на колёсах и в любой момент могла поменять дислокацию – и попробуй потом доказать, что они были именно в этих оврагах.

Каплейт подозвал меня к себе и спросил, кивнув на схему:

– Ты обозначил второй выход из оврагов на юго-западе. Какая там проходимость для машин?

– По одной пройдут, тащ каплейт. Колея слабо наезженная и с двух сторон сопки под большим градусом – склоны, поверху не объехать.

– Ага, понятно! Значит, перекрыть юго-западный выезд проблем нет?

– Точно так.

Капитан снова задумался, а я заерзал от нетерпения и любопытства. Что же он такого задумал? Позже оказалось, что Поповских решил отказаться от проведения налета. И правильно сделал, потому что посредник уже был предупрежден о наличии разведгруппы поблизости, которая знает положение батареи на местности. Соответственно, офицеры батареи через посредника всё уже знали и могли предпринять существенные меры против нашего нападения. Усилить и увеличить количество секретов, провести доразведку местности, сменить переговорные таблицы. Как выяснилось, сама по себе батарея не ездила – у нее был приданный взвод из мотострелков для охраны, так что народа у них было в несколько раз больше, чем у нас. Каплейт решил провести засаду на самом первом заезде в овраг. Для того чтобы пусковые установки не ушли через юго-западный выход, его решено было перекрыть, не давая возможности ракетчикам использовать запасной выход. Так как завтра заканчивался последний этап учений, то ракетчики будут вынуждены выехать на вершину сопки для обозначения пусков или еще чего-либо. Поэтому Поповских решил устроить засаду на подъёме, где-нибудь поближе к камуфляжным деревьям. Причем засаду он спланировал самую что ни на есть полнокровную – с максимальным использованием холостых боеприпасов и имитации.

На подъеме был один участок, который он лично тщательно обследовал. С одной стороны склон был более-менее пологий и под небольшим градусом, заросший густым кустарником, – на машине вряд ли здесь проедешь, а вот личный состав ножками пробежит спокойно. С другой стороны склоны заросли только чахлыми кустиками и имели значительное превышение. С точки зрения нормальной логики и тактических условий местности огневые подгруппы надо было располагать с более защищенной стороны и маскироваться в кустах. Неординарность решения Поповских заключалась в том, что подгруппы он решил расположить наоборот – на открытых участках со стороны более высокого склона.

И все-таки в этом решении был свой смысл. Причем основанный на тонком расчете и знании психологии условного противника. Ракетчики были осведомлены, что рядышком где-то бродит разведгруппа, которая в отместку за то, что посредник не дал подтверждения обнаружения батареи, постарается устроить какую-нибудь пакость. Перед выходом на стартовые позиции и развертыванием приданные мотострелки проведут разведку дороги, да и наверняка будут охранять и контролировать выдвижение машин. А ведь если смотреть снизу вверх, то самое удобное место для засады именно в кустах. Там хоть роту по фронту можно вытянуть. Поэтому все внимание будет уделяться именно тому склону. Наши же подгруппы будут располагаться ближе к самой стартовой позиции со стороны более высокого склона возле самих «бутафорских» деревьев. Группу можно раскинуть по тройкам вдоль всего участка подъёма. Придётся поработать над маскировкой среди бурьяна и открытых участков. Мне же предстояло заложить все имеющиеся в наличии имитационные заряды вдоль всей трассы подъёма. У меня даже мозги начали закипать при составлении расчёта. Имеющегося в наличии саперного провода на катушке хватало, электродетонаторов было с избытком. Избыток детонаторов получился из-за того, что мичман со службы РАВ, выдавая электровзрывпакеты с вышибным зарядом, отсчитал и на них средства взрывания, а электродетонатор в эти взрывпакеты уже был встроен. Немного подумав, я предложил каплейту вывести еще одну линию подрыва на дымовые патроны, которые расположить перед позициями огневых троек. Когда будем отходить, я «подниму» дымовые заряды, которые замаскируют отход подгрупп, ведь придется всем отходить на пункт сбора после проведения засады по почти что открытой местности.

Каплейт поставку дымовой завесы одобрил. Со своей стороны, он предложил имитаторы мин (ИМ-82) установить с обратной стороны дороги от нас. Не скоро, но мысль командира – с потугами и скрежетом – до меня дошла. Если мы, к примеру, останавливаем колонну путем подрыва головной машины и тыловой и начинаем обстрел справа, то личному составу придется спешиваться и занимать оборону слева – как раз в том месте, где установлены «мины» в управляемом варианте. Теперь еще придется рассчитывать участок местности и время для подрыва головной и тыловой машин. Я доложил командиру, что первую «мину» установлю в ямках «декоративных» деревьев. Мое предложение каплейт отверг.

– Подумай сам, они пустят головной дозор, который будет также выполнять функции отряда обеспечения движения за несколько сотен метров впереди себя. Подойдут они к этим деревьям, начнут вытаскивать, чтобы машины проехали, а тут – бац! – провод. А куда ведет? Да прямо к минеру! Нет, лучше метрах в десяти дальше деревьев установи. Пусть снимут их, считают, что уже на позициях. Тогда голова колонны втянется уже полностью на подъем и, по моим расчетам, вся колонна будет на трассе подъёма на узком участке. Вот тогда одновременно можешь головняк и тыл «поднимать».

Да, работы до утра полно. Тем более то место, где мне определил Поповских, из-за маскировки проигрывало в тактическом плане. Мне придется сидеть ближе всех к колонне в огромном раскидистом кусте, росшем в самом начале склона в метрах двадцати от дороги. При начале обстрела, если противник быстро сориентируется, меня легко обойти сзади. Тем более получается так, что этот промежуток сзади меня нашими огневыми подгруппами не простреливается. Однако чего это я раскис? Ведь эту самую еле видимую тропку, ведущую в обход куста, тоже можно заминировать. Точно, заложу один электровзрывпакет и один дымовой патрон. Взрывпакет поставлю на замыкатель – придется все-таки использовать батарейку от фонарика. Жалко, конечно, но неохота попасть под раздачу да еще с тыла. Тем более, если дым сработает, можно быстренько выскочить из куста, поменять позицию и обстрелять противника, совершающего маневр обхода. Пока я считал со своим блокнотом и мучительно раздумывал, прикидывая схемы минирования и считая имитацию, состав моей тройки, с которой я ходил на доразведку, был дополнен новым командиром – Саней Федосовым. Поповских проинструктировал старшину и отправил подгруппу на ликвидацию юго-западного выхода из оврага. Тройка с задачей справилась в течение часа. Федосов с разведчиками тихонько пробрался к проезду и, осмотрев его, пришёл к простейшему решению. Над узким поворотом нависал огромный земляной выступ. Разведчики просто его подрыли, и он начал тихо осыпаться и сползать вниз. Его потихоньку подрывали, и через час дорога была перегорожена земляным оползнем, выглядевшим вполне естественно. Все мероприятие прошло тихо, мирно, без каких-либо приключений, и к тому моменту, когда я начал закладку зарядов на головную и тыловую машины, подгруппа вернулась. К рассвету мы были без сил. Но позиции для огневых подгрупп наблюдателей были оборудованы и замаскированы. В целом позиции для засады выглядели таким образом. На вершине склона возле самого начала подъема из оврага сидел замаскированный командир группы со связистом и выполнял функции наблюдателя. Со своей позиции он прекрасно просматривал весь засадный участок и мог одновременно наблюдать за ракетчиками. С правой стороны вдоль всего профиля подъёма располагались замаскированные огневые подгруппы. Где-то посередине подъема в разросшемся кусте сидел минер-подрывник, то есть я. На самом верху, в конце подъема с левой стороны с направлением стрельбы вниз в сторону кустов, занимал позицию пулеметчик ПКМ Киев и Саня Федосов. Получалось так, что пулеметчик простреливал все пространство слева от колонны. То есть группа проводила Г-образную засаду с применением минно-взрывных средств. Весь остаток ночи мы провозились, копая, маскируя, таская саперные провода. Пункт сбора определили в роще на верхушке сопки. Рюкзаки и ненужное имущество для проведения засады оставили там. На охране остался невостребованный гранатометчик Габой и второй связист Уткин, который находился на постоянном дежурном приеме с Центром. Габой и Никита жутко переживали о том, что не участвуют в общем «концерте», но к Поповских даже не думали подходить – настолько он был собран и деловит. Когда начало рассветать, даже успели провести одну тренировку по порядку отхода. Меня колотил «предстартовый мандраж», я еще раз проверил все провода, проверил ПММку (подрывную машинку), на веточках куста развесил провода в порядке подрыва зарядов, проверил в холостом режиме свою растяжку. Еще раз, уже по-светлому, перепроверили и устранили все признаки своего пребывания. Всё!

– Группа, по местам! Включили приемники! Все в режиме ожидания! – глухо скомандовал Поповских, и мы все разбежались.

Я добежал до своего укрытия, осторожно раздвигая ветки, забрался внутрь куста, стараясь ничего не стронуть с места, аккуратно улегся. Расстегнул сумку минера, достал машинку, подсоединил провода. Раздвинул сошки пулемета и, повернув козырек бейсболки назад, начал моститься, выбирая наиболее удобное положение. Так я пролежал пару минут. Лежать надоело, и я, закинув руку назад, достал из чехла фляжку и открутил колпачок. Принюхался. В нос ударил пряный аромат хорошо выдержанной медовухи – подарок Зеленого, притащившего от своего «информатора» целую трехлитровую банку и ухитрившегося зашкерить её от командира. Сделал пару глотков. Сладкий, немного терпкий и шипучий напиток с легким послевкусием меда. «Градуса» вообще не чувствуется. Ох, хорошо! В голове прояснилось, спать совсем перехотелось, в желудке стало тепло. Эх, если бы курил, то наверняка бы сейчас с удовольствием посмолил «Примы». Хотя и так хорошо. В наушнике раздался голос каплейта:

– Довожу до всех! Противник готовится к выезду! Сворачивает лагерь, движение начнет примерно через час! У кого станции – подтвердить тоном!

Запикали тоны подтверждения. Мне, как одному из «первых скрипок» в этом концерте, тоже можно было бы станцию дать. Хотя… ну ее от греха подальше! Все-таки вес дополнительный, а еще командир начнет какие-нибудь указания давать и требовать доклада… Поэтому и с приемником посижу.

Ракетчики собирались гораздо дольше, чем час. Медовуху я уже пить опасался. Хватит и нескольких глотков. Разморит меня, не дай бог, просплю всё на свете – позору потом не оберешься.

– Внимание, выдвигается пеший дозор! – оповестил Поповских. Накатывающий сон как рукой сняло. Ну, начинается. Где этот дозор? Почему так медленно двигается?..

Пришлось перекатиться осторожно по веткам, чтобы не захрустеть, и высматривать начало подъёма. Вскоре показался дозор мотострелков. Вот они, чудо-богатыри пехотинцы. Ну хоть бинокль у меня не забрали, можно в подробностях рассмотреть, что за противник у нас. Солнца нет, оптика бликовать не должна. Пеший дозор состоял из пятерых бойцов. По всей видимости, по лицам, парни нашего призыва и возраста. Хэбэшки новые, наверняка полученные перед учениями, темно-зелёные «стекляшки», на плечах зеленых ватников красные погоны, на головах – каски, за спинами – вещмешки. Все в пехотной снаряге. Идут просто, по-походному – автоматы за спиной. Выдвигаются, не торопясь, в колонну по одному. У одного за спиной коробка радиостанции с антенной штырём. Непонятно, кто у них старший. Идут, о чем то разговаривают. Остановились почему-то. Связист присел, снял с помощью других станцию. Ждут. Присели на корточки, закурили. Из-за поворота перед подъёмом появился еще один. Этот оказался на вид гораздо интереснее остальных. Форма на нем другая, выгоревшая добела «афганка». Несмотря на зверский утренний холод, без бушлата. Красных погон на плечах нет. Что удивительно, появившийся не в сапогах, а в высоких шнурованных ботинках. Вместо снаряжения – на нем «лифчик»-нагрудник, а на голове вместо каски – широкополая панама, наподобие шляпы нашего Поповских. Самое интересное, что даже в бинокль можно разглядеть на лице следы очень хорошего загара. Появившийся, скорее всего сержант, подошел к ожидающим его бойцам и начал раздавать удары в «фанеру». По одному удару каждому хватило. С одного из пехотинцев слетела каска, и он, высоко задрав ноги, плюхнулся на спину. Сидевший на корточках и куривший радист получил прикладом автомата в каску, откинул в сторону недокуренный бычок и резко вскочил. Даже на таком расстоянии долетали обрывки фраз:

– Черпаки, м…я… колонна… урюки!..

Сержант снова построил четверку и, что-то вынув из карманов нагрудника, начал раздавать бойцам. Ага, понятно: раздал насадки и холостые боеприпасы. Так, понятно: теперь дал по ракете каждому и о чём-то инструктирует. Все снова начали выдвижение. Теперь идут совсем по-другому. Рассредоточились с двух сторон дороги, расстояние между бойцами по пятнадцать-двадцать метров. Автоматы теперь по-боевому – стволы смотрят в стороны склонов. Пехотинцы постоянно оглядываются назад, чтобы держать друг друга в зрительной связи. Старший с радистом идут в конце. Теперь бойцы смотрят по сторонам и под ноги. Постепенно забираются вверх. Старший иногда останавливает пехотинцев взмахом руки и сам внимательно смотрит почему-то в сторону наших позиций. Какой-то не простой этот мотострелок. На матерого такого охотничьего пса похож.

– Рихтер, смотри на того, что в панаме! Таких снайпер первым делом выщелкивать должен, – появился в эфире каплейт.

Ждём, ждём, пропускаем. Снова мандраж. Будь мотострелки одни, без этого своего непонятного сержанта, я бы даже и не волновался. А этот ведет дозор, осторожно высматривает, вынюхивает, того и гляди вскроет наши позиции. Постепенно мотострелки подтянулись до моей позиции. Пыхтенье слышно вполне отчетливо. Первая пара прошла мимо, не заметив ничего. Вторая прошла. На мой уровень вышел радист с сержантом. Ни хрена не прошли мимо. «Загорелый» остановил дозор и, присев на колено, начал пристально смотреть в сторону моего куста. Я заранее натянул капюшон маскхалата на голову и вжался в ветки. Сердце глухо застучало.

– Парамон! Ну-ка пиздуй к вон тому кусту! Осмотри его со всех сторон! – приказал кому-то сержант. – Радист, б…я, на месте! Куда тоже ломанулся?!

Я чуть приподнял голову, пытаясь высмотреть происходящее. Неужто меня сейчас обнаружат? Придется давать очередь по дозору и убегать вверх по склону сопки, словно заяц. Тогда всей засаде полный капут. Один из мотострелков, направив ствол автомата на куст, начал медленно приближаться. «Загорелый» присел на колено и направил автомат в ту же сторону. Пехотинец подошёл прямо ко мне и подвигал стволом ветки. Даже сердце замерло. Ни хрена он не увидел! Хотя стоило ему опустить взгляд чуть ниже, и мы встретились бы с ним глазами.

– С другой стороны посмотри! Быстрее шевелись! – скомандовал снова сержант.

Пехотинец начал обходить куст. Пошебуршил снова ветками поверху, проводов также не заметил. Потом до моего слуха донеслось журчание. Видно, мотострелок решил заодно справить малую нужду.

– Серыыый!! – проорал он через несколько секунд. – Серый!

У меня чуть сердечный приступ от его крика не случился. Неужто провода нашел или леску растяжки увидел?

– Оу, военный! Хули орешь, придурок? – отозвался Серый.

– Тута тропка! Можно с дороги этот куст обойти, а так никого. Я вертаюсь?

– Давай обратно.

Боец, ходивший на досмотр, вприпрыжку побежал к дороге.

– Парамоша! Ежели что про…ал, сегодня в село к деду Игнату за шаропом пойдешь! У дедушки последний рейд сегодня, – встретил его непонятной фразой Серый и снова махнул рукой, приказывая начать движение.

Ох ты господи! Вот это я страху натерпелся! Кто такой, в конце концов, этот Серый? Правильно сказал Поп, что таких снайперам надо первыми щелкать. Вскоре дозор пехотинцев дошёл до бутафорских деревьев и начал их вытаскивать. Связист опять снял с себя станцию, Серый отошел в сторонку от остальных и, достав из кармана металлический портсигар, вынул папироску, облизал её кончик и с удовольствием прикурил от зажигалки.

– Внимание! Первым едет УАЗик! По всей видимости, с посредником. Пропускаем! – предупредил каплейт.

Через пару минут из-за поворота выехал автомобиль. В бинокль удалось рассмотреть, что на переднем сиденье сидел какой-то важный военный с опухшей физиономией. УАЗик, газуя, пропыхтел мимо моего куста и взобрался на подъём. Судя по скорости, скорее всего, ехал на первой или второй передаче, значит, большегрузы будут ползти еще медленнее. Командирская машина заползла на самый верх в конец подъема. Серый забычковал свою папироску и засунул её в портсигар. Спокойно подошёл к УАЗику, из которого уже вылез какой-то офицер, по всей видимости, тот самый посредник. Представился ему, что-то объяснил, показывая рукой на дорогу. Офицер помахал головой отрицательно. Серый отошел в сторону, собрал бойцов и повел их за собой вниз. По дороге он взял из рук связиста тангенту станции, прислонил наушник к уху и кому-то что-то рассказывал. Когда проходил мимо меня, я услышал обрывки фраз:

– Да не хочет он блоки ставить… херней, грит, не майся – здесь те не за речкой… нас обратно отослал на броню, а запасной выезд чо – так вот сам и ни с х…я обрушился?.. Б…я, вечером Парамошу зашлю, если сутки еще простоим… ага… салам…

Интересный этот Серый. Ведь грамотно мыслит! Если, действительно, поставить вдоль дороги с разных сторон по нескольку бойцов, наблюдающих и прикрывающих отход колонны, то можно легко сорвать нам засаду.

– Внимание! Голова колонны пошла!..

Ну вот, дождались. Давайте, давайте… Мы вас уже давно ждём! Первым, натужно ревя движком, выполз тентованный КАМАЗ и попёр вверх, за ним поползло что-то здоровенное и большое. Постепенно вся дорога заполнилась установками вперемешку с грузовиками. Не столько уж их и много. Ну, командир, давай!

– Брейк, делай раз!..

Бббах! Я не видел, где и как рванул первый имитатор. Но после взрыва стало внезапно тихо и колонна начала притормаживать.

– Два!

Бббах! Внизу возле поворота второй взрыв. Как раз рвануло ровно за крайней машиной. Земля, поднятая взрывом, начала осыпать кузова и кунги машин. Кто-то в колонне успел запустить ракету. Тут же раздались вопли и отрывки команд.

– Три!

Со стороны наших позиций раздались длинные очереди холостых выстрелов. Стреляли наши холостыми так, что можно забыть про парные одиночные выстрелы, можно поливать от души. Колонна полностью встала. Из машин начали выпрыгивать бойцы. Кто-то просто метался. Кто-то вылез и с интересом смотрел в нашу сторону.

Наконец-то командование ракетчиков и мотострелков сообразило, что к чему, послышались какие-то команды, и личный состав начал забегать на левую сторону дороги и пытаться занять оборону среди густого кустарника. А если кто-то упадет прямо на электровзрывпакет? Ведь может конкретно пострадать. А меня это не волнует.

– Четыре!

Я уже успел перекинуть провода линии. Бббаахх! В воздух уже взлетают ветки кустов. Крики усиливаются.

– Пять!

На фланге вверху мощно заработал ПКМ Киева.

– Завеса!

Рву дымовые и уже в нетерпении привстаю в полроста: так охота дать длинную протяжную очередь из своего РПК по колонне. Наши позиции окутывают облака дыма.

– Шесть!

Начинаю выдираться из кустов, снимаю пулемёт с предохранителя. Всё-таки я дам очередь по колонне. Что я, хуже других, что ли?! Совсем рядышком громко грохает и вспухает облачко оранжевого дыма. Все-таки меня пытались обойти, и я даже знаю, кто это предложил. По-любому тот самый Серый. Разворачиваюсь и выскакиваю прямо перед колонной. Из-за суеты на меня не обращают внимания. Да и в облаке дыма, окутывавшем полностью мой куст, трудно что-либо разглядеть. Бегу со всех ног вокруг своей позиции и оказываюсь в тылу у совершавших маневр пехотинцев. Стоят в клочьях дыма, растерянно смотрят по сторонам. Вот он, Серый, преспокойно сидит на камушке, закинув автомат на плечо. Стоя, от бедра даю длинную очередь прямо в спины пехотинцам. Высаживаю полную «сороковку», мотострелки падают, переворачиваются и пытаются стрелять.

– Стояяять, уррроды!! Всё, пипец, отвоевались! Вас уже всех Парамоша на растяжке подорвал! Скучковались, б…я, бараны! – в сердцах орёт Серый.

Поворачивается ко мне, с интересом рассматривает.

– Ну вот, душман, положил дедушку за два дня до дембеля, – с иронией произносит он, – давай, беги! Всех ты победил…

Все происходит буквально в несколько секунд. Я, срываясь с места, бегу по траверсу вверх по склону, уже по открытому месту к спасительным клочьям дыма. Краем уха слышу обрывки фразы Серого:

– Смотрите, уроды, как олень в сопку скачет! А вы, б…я, от спортпраздников шаритесь! Пи…ц те, Парамоша, полныыый…

А до начала самой засады и основного веселья посредник на УАЗике отъехал чуть подальше и, схватив с собой бумаги, помчался в кусты. Ну а водитель недолго думая закимарил. Габой, рыскавший вокруг нашего пункта сбора и ведущий наблюдение, сразу же воспользовался ситуацией. Скрутил водилу, забрал планшет с документами проверяющего и вырвал из мотора какие-то шланги. Когда началась стрельба, посредник, подтягивая штаны на бегу, кинулся к УАЗику и обомлел, а потом истошно заорал на мычащего и пытающегося выплюнуть изо рта собственную пилотку водителя. Все самое интересное он пропустил. Лишь только узрел бегущие на него наши подгруппы с автоматами и пулеметами наперевес.

– Я посредник!! – заорал он, поднимая руки. – Командира вашего ко мне! Немедленно!!

Ага, как же! Поповских на него даже внимания не обратил. Этот посредник никакого к нам отношения не имеет. Координаты места эвакуации Уткин уже принял. Пока мы снаряжались, он отстучал донесение на Центр об успешном проведении спецмероприятия.

Подбирать нас будут с той же площадки, откуда эвакуировали минеров. Ох, опять придется идти. Ну что же, выручайте меня, мои ноги! Да и дорога знакомая, даже азимутов брать не надо. Вперёд пошли. А интересно, нагорит ли каплею за то, что у посредника планшет умыкнули?..

К назначенному месту эвакуации вышли вовремя. Я плюхнулся на задницу и вытянул ноги. Через несколько часов, после проведения первичных опросов, я радостно окатил себя горячей водой из шайки и толкнул в бок Зеленого:

– Ну чё, Зелень, как тебе дома?

– Заееее…. – ответил он, окатывая себя ледяной водой.

– Ааа!! – заорал я. – Совсем охренел! Вода-то, блин, холоднючая…

– Не шаришь ты ни хрена! Сначала ледяной, потом горячей – самый класс! Дома-то хорошо, только вот сейчас наряды попрут и всякая прочая хрень. Ха, а потом снова учеба…

Зеленый снова окатил себя из шайки – на этот раз горячей водой.

– Угу, – продолжил разговор я, рассматривая кучу грязных носков и заскорузлые портянки, которые вознамерился постирать, – мне Федос уже намекнул, чтобы я обязанности дежурного по роте учил. И мазануться никак не получится…