Суровый бизнес
Феникс. Я сижу рядом с бассейном в «Аризоне Балтимор» и жду звонка от Гордона Лидди. На большом дисплее цифры: 15:16 – время и 104 – температура. Официант крутится, как большой пудель, выбирающий кусочки колбасы из ржаных сухариков. Пью джин с тоником и чувствую, как из каждой поры течет пот. Для пустыни – относительно мягкая погода, но мне кажется, что я умираю.
По маленькому черно-белому телевизору, висящему за баром, можно посмотреть очередную историю на тему «местный парень творит добро». Уильям Ренквист – живущий на Палмкрофт-драйв в Фениксе – медленно, но верно пробирается, к должности шефа юстиции Соединенных Штатов. В ближайшее время его кандидатуру наверняка утвердит Сенат.
Это станет великим событием для всех соседей Ренквиста в Билтморе. На той же улице, неподалеку от дома Пола Харви, стоит дом Сандры Дей О’Коннор, еще одного служителя закона из Феникса, недавно получившей место в Верховном суде.
На соседней улице – дом в стиле ранчо, который принадлежит Эдит Дэвис, матери Нэнси Рейган. А неподалеку – «Клейндинст», где когда-то жил Ричард Никсон… пока не стал шестьдесят восьмым Генеральным Прокурором Соединенных Штатов. Сегодня эту должность занимает Эд Миз, прибывший из Окленда.
Сейчас старая банда рассеялась, разбежалась в разных направлениях. Но над Фениксом, по крайней мере, над Скот-сдейлом, где появился новый Большой Пацан – Гордон Лидди, который раньше жил в Вашингтоне, округ Колумбия, – все еще реет флаг.
Номер телефона Гордона Лидди есть в справочнике Феникса. Обращение его автоответчика не оставляет сомнений в том, кто на самом деле руководил Уотергейтом. Инструкция очень четкая: «Нас нет дома. Говорите быстро и ясно. Если вы услышите шесть гудков, значит, ваше сообщение стерто».
Вот-вот начнется эпоха Ренквиста. В четверг его кандидатура была одобрена в совете судей 13 голосами при 5 голосах «против», хотя в последнюю минуту лечащий врач Ренквиста признал, что несколько лет назад у его пациента было опасное пристрастие к успокоительным препаратам.
Но это не повод для дурной славы в Фениксе и Вашингтоне. Многие люди сидят на транквилизаторах. Есть вещи похуже: крэк, черный героин, пи-си-пи1 (1Наркотик фенилциклидин (прим. перев.)).
Если этого мало, всегда можно загрузиться кетамином – мощным транквилизатором для животных: больших кошек и приматов средних размеров, вроде шимпанзе, гиббонов и бабуинов.
Все зависит от ваших целей. Судья – друзья в Фениксе зовут его Биллом – хочет облегчить хроническую боль в спине, которая вызывает бессонницу. Только поэтому он принимает таблетки.
И что с того? Бывают дни, когда всем нам нужны таблетки. Ренквист – тоже человек, и если ему, чтобы мирно спать ночью, надо выпить сильнодействующее лекарство, кто его упрекнет? Во всяком случае, не я.
В пятницу утром мне надо было лететь на конференцию. Десятичасовой самолет был полон, и я с большим трудом получил место в первом классе. Пришлось пережить несколько отвратительных минут – сдерживая злость, спорить с сотрудником аэропорта, но, в конце концов, я добился своего.
Не успел я расположиться в кресле, как рядом сел еще один пассажир. Мой сосед-его звали Сквейн – сказал, что работает в Министерстве юстиции или, точнее, в Федеральном бюро тюрем. Работа его состоит в «приобретении территории» для новых тюремных учреждений, которые, по его словам, крайне необходимы стране.
– Мы уже на 51 процент превышаем плановую мощность, – рассказывал он. – Ситуация выходит из-под кон
троля. Сейчас в федеральных тюрьмах сидит в два раза больше людей, чем пять лет назад. – Он важно кивнул головой. -
В 1981-м у нас было 24 тысячи заключенных, – продолжал он. – Сегодня – 41 тысяча, и тюрьмы переполнены.
Видимо, эта мысль угнетала его. Он опустил голову.
– И, несмотря на наши старания, ситуация в ближайшее время значительно ухудшится, – сказал он. – Со следующего года больше не будет таких поблажек, как досрочное освобождение. Когда мы получим окончательный вариант доклада Федеральной комиссии по уголовным наказаниям, тюремное заключение будет автоматически назначаться за любые нарушения – за исключением перехода улицы в неположенном месте.
Сквейн попросил у стюардессы еще один стакан вина.
– Вы думаете, сейчас плохо? – он мрачно посмотрел в пространство. – Вот увидите, что будет, когда отменят досрочное освобождение, испытательный срок, апелляции…
Через год все федеральные судьи получат обязательные предписания по назначению наказаний… Они будут действовать как роботы: просто ставить отметку на карточке: косяк?
Три года. Три грамма? Девять лет… Фунт? Сорок лет и порка.
Он замолчал и уставился на свои руки. Я почувствовал было симпатию к нему, но она быстро прошла.
– Подожди, – сказал я. – Давай посмотрим на вещи трезво. – Я дружески похлопал его по плечу. – Это был ты, Чарли… Ведь не какой-то хренов аист арестовал всех этих людей.
Нет. Это был ты – ты и этот монстр, Эд Миз.
Я опять хлопнул его по плечу – немного сильнее.
– Сколько денег ты получаешь? – спросил я.
Он тупо уставился на меня.
– Неважно, – продолжал я. – Это не имеет значения. Сейчас меня больше интересует, сколько вы платите за землю, которую покупаете для новых тюрем?
– Как договоримся, – сказал он. – У нас много денег. А то, что нам не удается купить, мы всегда можем конфисковать по закону о принудительном отчуждении частной собственности. – Он печально покачал головой. – Ненавижу, когда дело доходит до этого, – продолжил он. – Но у нас действительно нет выбора. Речь идет о национальной трагедии. Мы не можем допустить, чтобы всякие подонки свободно разгуливали, как сейчас. Время пришло. Они должны быть уничтожены.
– Необязательно, – сказал я. – У меня есть несколько акров в Скалистых горах, которые вы, ребята, можете использовать. Там можно сделать отличную тюрьму.
– Неплохая мысль, – ответил он. – Если в понедельник ты позвонишь мне в Вашингтон, думаю, мы сможем договориться о сделке.
– Замечательно, – сказал я. – У меня заключенным будет обеспечен чистый воздух. Мы заставим их работать. Работа восстанавливает чувство собственного достоинства.
Сквейн согласился со мной, и когда самолет приземлился в Чикаго, мы пожали друг другу руки… Теперь я занялся тюремным бизнесом. Res ipsa loquitur.
18 августа 1986 года
