Глава 16

Буль забрала у меня фото.

– Смахивает на паука. «Тело» чуть повыше левого колена, а несколько «лапок» сбегают по боковой поверхности бедра. Повторяю: я, как и тот эксперт из США, никогда не сталкивалась с подобным. У Антонины очень похожая сыпь, только на руках и шее. Может, это какая-то болезнь? Но я про нее вообще ничего не знаю. Надо бы порыться в справочниках…

Александр Викторович поднял руку.

– Подожди. Эксперт, вскрывавший тело Лавинии, не встревожился из-за прыщей, он посчитал их аллергией. На что? Либер в день смерти ездила купаться, потом обедала в кафе на пляже. Предположили, что организм женщины среагировал на какое-то растение в океане – Лавиния была на отдыхе в Майами. Но мать покойной стояла на своем, твердила: «Мою дочь убила Элен». Наум велел мне успокоить ее, угостить кофе с пирогом, поболтать с ней о пустяках и привезти к нему в лабораторию где-то через час. Я повел Марию в ресторанчик, и там случилось совершенно незначительное происшествие.

Ватагин потер ладонью лоб.

– Как сейчас вижу девушку, которая сидела по соседству. Лето. Жара. Девица чуть отодвинулась от столика, на ней были белые брюки. Подошла официантка, начала ставить заказанное и уронила стакан с колой прямо на ноги посетительницы. Та вскочила, начала ругаться, а я увидел пятно у нее на одежде, коричневая жидкость на белой ткани отчетливо выделялась. Пятно походило, как сейчас поэтично заметила Буля, на паука. Повыше одной коленки «тело», по бокам несколько «лапок», образовавшихся от струек стекающей колы, несколько пятен на верхней части бедра и небольшое количество отметин на другой ноге. Это были брызги. И я сообразил: на Лавинию что-то пролили.

Александр Викторович посмотрел на Любу.

– Не стану пересказывать все дело. Наум быстро выяснил, что за несколько дней до смерти Лавинии на нее в кафе опрокинули бокал с коктейлем. Сделали расширенную токсикологию и выяснили: Либер отравили. Но каким ядом, было не ясно, эксперты его не знали. Поскольку именно я примчался к Краузе с рассказом о происшествии в ресторане, мне Наум и приказал заниматься этим делом. Полиция мигом установила, что коктейль на Лавинию выплеснула Элен, жена Джона. Женщину задержали. Я ходил страшно гордый собой. Единственное, что мне не нравилось, это упорство убийцы. Элен говорила: «Да, я ненавидела Лавинию, но не собиралась с ней конфликтовать, не хотела злить Джона. В жизни моего мужа Либер не первая и уж точно не последняя баба. Джон живет со мной, потому что я делаю вид, будто ничего не происходит, закрываю глаза на его измены. А тут приехала в Майами, вошла в ресторан – и кого увидела? Охотницу на чужого мужа. У меня прямо мозг вскипел: сидит там вся в белом… Я специально заказала коктейль на основе вишневого сока и вылила на гадину. Хотела одежду ей испортить. Глупо, конечно. Даже очень. Но в тот момент я ничего с собой поделать не могла. Так ей и надо. Но это было всего лишь спиртное. Ничего более».

Ватагин на секунду умолк, потом продолжил:

– Я уже говорил, что Либер скончалась в Майами. Чемодан с ее одеждой эксперт не изучал. Девушка умерла ночью, тело ее нашла горничная, труп отправили в морг в ночной рубашке. Смысла отправлять в лабораторию весь немалый гардероб для отдыха не было. Два саквояжа отдали матери. Когда возникла идея, что на Лавинию пролили что-то, Краузе решил исследовать одежду и спросил у Марии, что та с ней сделала. Ожидал, мать Либер ответит: «Постирала и повесила в шкаф», – почти не надеясь, что следы яда, если он был, сохранились. Но неожиданно дама заплакала: «Чемоданы стоят неразобраными. Не могу их открыть. Рука не поднимается».

Психолог вздохнул.

– Отрава обнаружилась на брюках. Полицейские установили: Лавиния надевала их аж за неделю до смерти. Смогли выяснить, что девушка в тот день делала, вышли на кафе, а потом и на госпожу Иванофф. Вид яда определить не смогли, поняли лишь, что срабатывает он не сразу. Денег на хорошего защитника у Элен не было, ей дали общественного адвоката, который просто спал во время допросов. Дело отправили в суд. Все было ясно, жену Джона осудили на очень большой срок. Из тюрьмы она несколько раз звонила мне, говорила: «Александр, произошла роковая ошибка! Я не виновата!» В конце концов я перестал брать трубку, попросил секретаря лаборатории никогда меня с мадам Иванофф не соединять. А через год к Краузе приехала официантка из кафе, где Элен облила Лавинию, и покаялась. Оказывается, в тот самый день утром к ней подошел мужчина, вручил небольшую бутылочку, показал фото и пообещал тысячу долларов за простую услугу: надо пролить на эту посетительницу воду из стакана, обыкновенную минералку. Одежда жертвы от нее не испортится, большого скандала не будет.

Ватагин отвернулся к стене.

– Понял! – подпрыгнул Крапивин. – Девица выполнила задание. Потом Элен выплеснула на брюки любовницы своего мужа коктейль и сразу убежала, опасаясь, что Лавиния затеет драку. А официантку замучила совесть, ведь из-за того, что она молчит, в тюрьме, возможно, сидит невинная женщина. Сразу была начата проверка, опросили весь персонал заведения. Две другие официантки вспомнили Лавинию и ее возмущенные крики после того, как удрала Элен.

– Да, именно так, – кивнул психолог. – Кричала девушка что-то вроде: «Мерзавка! Я тебе покажу! Не надейся мужа вернуть, он мой! Ну что за день сегодня? Сначала идиотка с подносом водой меня облила, а теперь еще эта сумасшедшая!..» Краузе позвонил Джону и объявил ему новость: Элен не виновата, ее скоро выпустят, она получит хорошую компенсацию. «Поздно, – ответил муж, – месяц назад моя супруга покончила с собой в тюрьме».

Александр Викторович встал.

– Эта история меня подкосила. Я хотел уйти из профессии, но, как видите, остался. Снимки тела Лавинии теперь лежат в моем рабочем кабинете как напоминание: тщательно проверяй слова преступника, жертвы, родных. И всегда держи в голове: даже если улики против человека кажутся железными, это не на сто процентов, что он преступник. Например, пятно от невинного вишневого коктейля может оказаться на том же месте, что и пролитая минералка с ядом.

– Ну да, – кивнула Буль, – следы отравы остались в ткани и определились при исследовании, а о том, что человека могли облить дважды, никто не подумал. Значит, сыпь – реакция на токсичное вещество. Так!

Люба встала и ушла.

– Интересно… – протянула я. – Прыщи одинаковые, но в случае с Антониной Ткачевой они на руках.

– И на части шеи, – добавил Крапивин.

– Так аккуратно человека нельзя облить, – заметила Аня.

– Возможно, верно наше первое предположение – Тоня надевала какую-то вещь, – высказалась я.

– Или мазалась кремом, – предположила Попова.

– Зачем наносить малое количество на шею сзади и по бокам? – возразила я. – Нет, это похоже на след от соприкосновения с горловиной кофты, спереди-то она расстегнута.

– Нет, это болеро! – воскликнула Эдита. – Такие модели сейчас на пике моды.

– Надо поехать домой к Ткачевым, посмотреть гардероб Антонины, а также проверить вещи, оставшиеся в отеле, – распорядилась я. – Сколько времени действует яд?

Александр Викторович пожал плечами.

– Мы же не знаем, что это за вещество.

– Где его тот мужчина в Америке достал? – поинтересовалась я.

Ватагин взял с полки коробку с чаем.

– Таня, вопрос очень хороший, жаль, ответа на него нет. О том, кто вручил официантке воду, никаких сведений не осталось. Хотя внешность незнакомца девушка описала подробно: черные вьющиеся волосы до плеч, на лбу челка, на носу темные очки, борода, усы; одет в рубашку и брюки; большой живот. Ничего себе портрет?

– Отличный, – пробормотала я, – парик сдернул, очки снял, бороду и усы отклеил, накладное брюхо отвязал – и получите стройного блондина. Вы не нашли заказчика?

– Нет, – выдохнул психолог.

– Может, Валентина Серебрякова, главная сплетница вуза, в котором работал Тихон, права? – протянула я. – Что, если старший Ткачев завел метрессу, и у нас некое повторение ситуации с Лавинией Либер?

– Только пострадала законная жена, – добавила Аня.

Валерий усмехнулся, заметив:

– Некоторые бабы, чтобы получить мужика в свое безраздельное пользование, готовы на все.

Ватагин открыл пачку печенья.

– В давние времена был распространен особый способ отравления. В растворе яда смачивали одежду: перчатки, шарфы, даже платья. Наряд или аксессуар высыхал, от него ничем не пахло, у того, кто его надевал, не возникало никаких вопросов. Чаще всего преступники таким образом обрабатывали вещи для бала. Почему? В залах душно, танцы, разговоры, человек начинал потеть, ткань намокала, яд активировался. Иногда в ход шли книги, страницы которых обрызгивали смертельными отравами. Но это реже. А вот предметы одежды – часто, в основном мелкие детали, вроде шарфиков или носовых платков. Кстати, насчет последних. О бумажных платках в прошлые века не слыхивали, использовали батист, шелк. Промокнёт дама кожу между носом и верхней губой раз, другой, третий – и к утру покойница.

– Болеро, которое прополоскали в яде… – протянула Булочкина. – Красиво. Похоже на романы Дюма. Но зачем этим заниматься в наше время? Сейчас-то лишить жизни человека весьма просто: подсыпь ему кое-какие лекарства в еду и заказывай катафалк.

– После появления масс-спектрометра жизнь отравителей стала намного сложнее, – возразила я. – Аппарат легко и быстро определяет, чем невестка накормила любимую свекровь, с какой начинкой оказался пирожок, что в нем было кроме вкусной капусты.

– Это так, – согласился Ватагин. – Крохотная деталь: есть вещества, которые умный аппарат не знает. Колдуны в Африке применяют такие яды, о которых никто, кроме них, не ведает. Например, выделения червя, который живет в земле возле одной деревни! Конечно, червяка этого я придумал, но про жрецов вуду, использующих крайне редких бабочек, пыльца с крыльев которых – буквально несколько пылинок – способна лишить человека жизни, я знаю.

– Давайте подведем итог, – предложила я. – Сейчас попробую договориться о встрече с Юлией Боковой. Эдита, поройся где только можно, авось найдешь другие фото этих прыщей. Вероятно, они еще кого-то обсыпали. Мне не нравится, что Тихон и Антонина скончались друг за другом. Не исключая предположения об отравлении жены любовницей с помощью некоего экзотического вещества, нельзя упускать из вида и самые банальные мотивы. Скажем, деньги. У Юрия и Нины средств нет, а у родителей квартира на Бронной и мячи с автографами, которые можно продать фанатам. Валерий, поговори еще раз с Геленой Валентиновной, с горничными, официантами в лесной гостинице. Пусть вспомнят, не приезжал ли кто к Ткачевым в гости. Хозяйка отеля при нашей первой встрече конкретно сказала: «Нет. Они хотели провести время вдвоем». Но Родионова ведь не следила за гостями круглосуточно? Возможно, Ткачевых кто-то все же навещал, но этот визит прошел мимо ее внимания, а вот горничная заметила постороннего человека. Александр Викторович, если ваша версия об отравленной кофточке верна, то составьте мне психологический портрет того, кто способен на подобное преступление. Аня! Нина, жена Юрия, весьма болтлива и не производит впечатления умной особы. В разговоре со мной она произнесла фразу: «Меня все соседки обожают, я их задешево гениально стригу и крашу». Парикмахерша создала себе клиентуру из тех, кто живет неподалеку. Что ж, неплохая идея, учитывая то, что у Нины на руках двое маленьких детей и муж со случайными заработками. А чем обожают заниматься клиент и цирюльник в процессе стрижки?

– Сплетничают! – радостно ответила Попова. – Поняла, поговорю с тетками. Возможно, Ниночка не удержалась и кому-то еще при жизни Тихона Матвеевича и Антонины похвасталась, что они с Юрой вот-вот разбогатеют.

– Но это же очень глупо – такое посторонним сообщать, – возразила Эдя.

– А почему, собственно, нет? Вспомни, как сынок пытался украсть мяч, – возразил Ватагин. – Глупее и не придумаешь! Купил отмычку, сфотографировал главный экспонат музея, а потом отправил снимок и предложение купить этот уникум человеку, который не раз уже пытался получить мяч с автографом великого вратаря. Юрий не подумал, что потенциальный покупатель хорошо знаком с Тихоном Матвеевичем и тут же сообщит ему о телефонном разговоре.

– Люди судят о других по себе, – усмехнулась Эдита. – Если какая-то бабулька, сидя у подъезда, шипит мне в спину: «Проститутка в короткой юбке…», значит, в моем возрасте она зажигала не по-детски. То, в чем мы обвиняем других, характеризует не их, а нас. Юрий бы на месте того коллекционера, не задумываясь, купил мяч и никому ни слова не сказал.

– Возможен такой вариант, – согласился Ватагин, – не стану спорить. Но, думаю, с соседями поговорить необходимо. Нина явно не титан ума. Как, впрочем, и ее супруг.

У меня зазвонил телефон. Я бросила взгляд на экран, встала и пошла к двери, сказав сотрудникам:

– Простите, очень важный звонок, отвлекусь на минутку…