Глава двадцать третья
Полковник сидел, чуть наклонившись вперёд, и любовался фотографиями своих внучек-близняшек. Фотографий было несколько, от самой маленькой, форматом в игральную карту, до самой большой, величиной в четверть стола: как будто, с ростом внучек росли и фотографии.
Лукоперец любовался близняшками и слушал сидящего напротив него Пахомова. Когда тот завершил доклад, полковник похвалил его:
– Молодец! Ордер вы получите. – И выдал один из своих фирменных афоризмов: – Я всегда говорил: кто умеет, тот сумеет!
После рождения у Бориса ребёнка полковник стал намного лучше относиться к своему непредсказуемому подчинённому. А когда узнал, что у того есть ещё и племянники-близнецы, зауважал его настолько, что даже стал подумывать о подаче документов на досрочное присвоение ему следующего звания.
Он пододвинул к себе фотографии любимых внучек и произнёс, рассчитывая на поддержку собеседника:
– Ведь правда, ничто так не создаёт радости и покоя в доме, как пара двухлетних близнецов?
– Да, я в этом убедился, – согласился Пахомов и добавил. – А если в доме ещё пара годовалых однолеток – это уже вечный покой!
Полковник был настроен благожелательно, поэтому пропустил мимо ушей иронию Бориса, только укоризненно произнёс:
– Ваши вечные шуточки, майор!
Пахомов виновато развёл руками.
– У меня неконтролируемое чувство юмора.
Зазвонил телефон. Полковник снял трубку.
Пока он разговаривал по телефону, Борис раскрыл лежащий на столе журнал, стал его перелистывать и вдруг громко расхохотался.
Лукоперец, который уже положил трубку, удивлённо посмотрел на него.
– Шутка из Интернета, – пояснил Борис и процитировал: – «О Христе стали говорить так же много, как о Сталине. Добром для Христа это не кончится».
– По-моему, глупо, – поморщился полковник, – и даже крамольно. А вы считаете это смешным?
– Конечно. Генерал Леонид Шебаршин был очень остроумным человеком.
– А при чём здесь генерал? – удивился Лукоперец.
– Так это он так сказал.
– Генерал?!
– Да. Генерал Шебаршин.
– Генерал?.. Тогда это, действительно, смешно, – Лукоперец вымученно засмеялся, затем оборвал смех. – Ордер вы получите – доводите дело до конца. Но капитана Рябого я на несколько дней у вас заберу: надо разобрать гору всяких доносов и анонимок, и у нас, и в соседних отделах. Давно такого потока кляуз не было. Причём, угрожают: не примете меры – напишем Президенту!
– Их поощряют, вот они и строчат. Скоро нам спустят план по доносительству, очернительству, по верноподданности и…
Шеф прервал его:
– Ладно, ладно, вам только дай повод позубоскалить! – И повторил: – Капитана Рябого я заберу. Три-четыре дня поработаете один?
Бориса вдруг осенило, что у него появился шанс «узаконить» Нельсона, и он жалобно произнёс:
– Конечно, одному не легко. Но, если позволите, мне поможет мой однокашник, следователь из Питера, приехал повидаться. Он поездит со мной, будет на подхвате: за рулём посидит, понятых организует…
Лукоперец поспешно предупредил:
– Учтите, у меня нет фондов на временных работников!
– Это же мой давний друг, – соврал Борис, – уверен, он согласится бесплатно, по дружбе!
Услышав слово «бесплатно», полковник смягчился, утвердительно кивнул и выдал свой очередной афоризм:
– С друзьями – хорошо, без друзей плохо. – Задумался и печально произнёс: – А их всё меньше и меньше. – Помолчал и добавил: – Жизнь бежит, бежит и всё от нас.
После этой фразы Борис вышел из кабинета расстроенным, проговорил вслух:
– Он стал мудреть – это приговор: его уволят!
