Облокотившись на парапет моста имени Скотта Ки, она застыла в тревожном ожидании. За ее спиной громыхал, возвращаясь домой, поток транспорта. Раздраженные водители жали на клаксоны, бамперы со скрежещущим равнодушием ударялись о бамперы.

Она дозвонилась до Мэри Джо. Наговорила ей неправды.

– С Риган всё в порядке. Кстати, я подумала, а не устроить ли мне очередной маленький ужин? Кстати, как там зовут этого иезуита-психиатра? Может, его тоже стоит включить в…

Откуда-то снизу долетел смех. Крис посмотрела вниз: ага, юная парочка, оба в джинсах, во взятом напрокат каноэ. Нервным жестом стряхнув с сигареты пепел – кстати, сигарета была последней из пачки, – она бросила взгляд в направлении округа Колумбия. Кто-то торопливо шагал по мосту ей навстречу – брюки цвета хаки, синий свитер. Нет, не священник. Явно не он. Крис снова посмотрела вниз, на реку, на свою беспомощность, бурлящую вдогонку ярко-красному каноэ. Она даже сумела разглядеть название на его боку – «Каприз».

Шаги. Мужчина в брюках цвета хаки и свитере был уже совсем близко, а поравнявшись с ней, замедлил шаг. Увидев боковым зрением, как он облокотился рядом на парапет, Крис поспешила отвернуться в сторону Вирджинии. Очередной любитель автографов? Или еще хуже?

– Крис Макнил?

– Идите своей дорогой! – холодно ответила она и бросила в реку окурок. – Или же, честное слово, я позову полицию.

– Мисс Макнил? Я отец Каррас.

Крис вздрогнула, затем покраснела и быстро повернулась к нему.

– О боже! Извините! – воскликнула она, глядя на суровое, с резкими чертами лицо. В замешательстве актриса начала было снимать солнечные очки, однако передумала и подтолкнула их назад на переносицу. Его печальные темные глаза буквально сверлили ее взглядом.

– Я должен был предупредить вас, что приду в обычной одежде.

Его голос убаюкивал, снимал с ее плеч тяжесть. Опершись о парапет, он сцепил руки – в крупных венах, словно у статуй Микеланджело, большие и чувственные.

– Я подумал, что так я привлеку к себе меньше внимания, – продолжал он. – Насколько я понял, вы тоже в этом заинтересованы.

– Думаю, прежде всего мне не следовало выставлять себя такой идиоткой, – возразила Крис. – Просто я решила, что вы…

– Тоже человек? – закончил за нее Каррас с едва заметной кривой улыбкой.

Крис смерила его пристальным взглядом, затем кивнула и улыбнулась в ответ.

– О, да! Да. Я поняла это с первого взгляда.

– И когда это было?

– В кампусе, когда у нас там была съемка. Кстати, святой отец, у вас не найдется сигаретки?

Каррас полез в нагрудный карман рубашки.

– Без фильтра устроит?

– В данный момент меня устроит даже самая вонючая дешевка.

– С моим жалованьем я частенько курю такую.

Крис вымучила улыбку и кивнула.

– Понимаю. Обет нестяжания и все такое прочее, – пробормотала она, вытаскивая из пачки, которую ей протянул священник, сигарету. Каррас поискал в карманах брюк спички.

– Обет бедности имеет свои плюсы, – произнес он.

– Вот как? Это какие же?

– Улучшает вкус самых дешевых сигарет.

И вновь та же полуулыбка. Взгляд его был прикован к руке Крис с зажатой в ней сигаретой. Рука дрожала, а вместе с ней подрагивала и дергалась сигарета. Не раздумывая, Каррас взял сигарету из ее пальцев, загородив ладонями пламя спички, прикурил и вернул Крис, сказав при этом:

– Здесь от всех этих проезжающих машин страшный сквозняк.

Крис пристально посмотрела на него – с благодарностью и даже надеждой. Она знала, что он сделал.

– Спасибо, святой отец, – сказала женщина и подождала, пока он раскурил очередной «Кэмел» уже для себя самого. На этот раз Каррас не стал загораживать пламя ладонями. Он сделал затяжку, выпустил струйку дыма, и они оба облокотились о парапет.

– Откуда вы, отец Каррас? В смысле, откуда вы родом?

– Из Нью-Йорка, – ответил он.

– Я тоже. Но ни за что не вернулась бы туда. А вы?

Каррас сглотнул подкатившийся к горлу комок.

– Я тоже, – он вымучил улыбку. – Но я избавлен от такого рода решений.

Крис покачала головой и посмотрела в сторону.

– О боже, как же я глупа! – сказала она. – Вы ведь священник. Вы едете туда, куда вас пошлют.

– Именно.

– А как психиатр стал священником?

Ему не терпелось узнать, что это за настоятельная проблема, которую она упомянула, когда звонила ему домой. Одно Каррас понял сразу – она как будто нащупывала путь. Путь к чему? Нет, не стоит ее подталкивать. Пусть скажет сама.

– Все с точностью до наоборот, – мягко поправил он ее. – Общество…

– Кто?

– Общество Иисуса. Иезуиты – это просто сокращение.

– Понятно.

– Общество оплатило мне учебу в медицинском колледже и на курсах психиатров.

– И где же вы учились?

– В Гарварде. В университете Джонса Хопкинса. В такого рода местах.

Внезапно он поймал себя на том, что хочет произвести на нее впечатление. Интересно, с чего бы это? Ответ он увидел в трущобах своего детства, на галерках кинотеатров Нижнего Ист-Сайда. Крошка Димми с кинозвездой.

Крис одобрительно кивнула.

– Неплохо.

– Мы не даем обет интеллектуальной бедности.

Уловив в его голосе нотки раздражения, она пожала плечами и повернулась к реке.

– Просто я вас не знаю, и потому…

Крис сделала очередную затяжку, долгую и глубокую. Выдохнув дым, загасила сигарету о парапет и бросила окурок в реку.

– Вы дружны с отцом Дайером, не так ли?

– Верно.

– Вы его близкий друг?

– Думаю, да.

– Он рассказывал вам о вечеринке?

– У вас дома?

– У меня дома.

– Да, он сказал, что ничто человеческое вам не чуждо.

Она то ли не поняла его, то ли сделала вид.

– Он рассказывал вам о моей дочери?

– Нет. Я понятия не имею, что она у вас есть.

– Ей двенадцать лет. Так он не упоминал ее?

– Нет.

– И он не сказал вам, что она сделала?

– Он вообще не говорил о ней.

– Смотрю, священники умеют держать рот на замке… Я права?

– Это как сказать, – ответил Каррас. – Бывает по-разному.

– И от чего это зависит?

– От самого священника.

Где-то на периферии сознания замерцал предупредительный огонек. Каррас вспомнил про женщин с невротическим влечением к священникам, женщин, которые сами не отдавая себе в том отчета или же прикрываясь выдуманными проблемами, пытаются соблазнить мужчин, давших обет целибата.

– Послушайте, я имею в виду исповедь. Как я понимаю, вам нельзя о ней рассказывать, верно?

– Верно.

– А помимо исповеди? – спросила Крис. – То есть если что-то… – Ее руки занервничали, пришли в движение. – Хотелось бы знать. Я… Нет, мне на самом деле интересно. Что, если какой-то человек – например, преступник, может, даже убийца или типа того… Если он обратится к вам за помощью, вы сдадите его полиции?

Ей требуется совет? Или же она пытается избавиться от сомнений на пути к вере? Каррас знал: есть люди, для которых спасение что-то вроде конца зависшего над бездной моста.

– Если б он обратился ко мне за духовной помощью, то, пожалуй, нет, – ответил он.

– То есть вы бы его не сдали?

– Нет, не сдал бы. Однако попытался бы убедить его, что он должен сделать это сам.

– А каково ваше отношение к экзорцизму?

Каррас растерянно посмотрел на нее.

– Прошу прощения? – произнес он наконец.

– Если человек одержим каким-то демоном, как бы вы отнеслись к процедуре экзорцизма?

Каррас отвернулся, сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на нее.

– Ну, для начала вам пришлось бы поместить его в машину времени и перенести назад, скажем, в шестнадцатый век.

– Что вы хотите этим сказать? – Крис нахмурила брови.

– То, что теперь этаких вещей не бывает.

– Вот как? И с каких это пор?

– С каких? С тех пор как мы научились разбираться в душевных заболеваниях, с тех пор как нам стало известно про шизофрению и раздвоение личности. Это все то, чему меня учили в Гарварде.

– Вы шутите?

Голос Крис дрогнул. В нем слышались растерянность и беспомощность. Каррас тотчас устыдился своей резкости. Интересно, откуда она взялась? Резкие слова сорвались с его языка сами, без его ведома.

– Многие образованные католики, – добавил он уже гораздо мягче, – больше не верят в дьявола. Что касается одержимости, то с того самого дня, когда я вступил в орден иезуитов, мне ни разу не встретился священник, который хотя бы один раз в жизни совершил обряд экзорцизма. Ни одного.

– Вы на самом деле священник или вас прислали на эту роль с киностудии? – обиженно выпалила Крис, задетая его ответом. – А как тогда насчет всех этих библейских историй про то, как Иисус изгонял демонов?

– Послушайте, – с раздражением бросил ей в ответ Каррас, – скажи Христос, что все эти люди страдали шизофренией – а по-моему, так оно и было, – его бы точно распяли тремя годами раньше.

– Вот как? – Крис поднесла трясущуюся руку к солнечным очкам и попыталась унять дрожь в голосе. – Тем не менее, отец Каррас, один близкий мне человек, похоже, одержим и нуждается в экзорцисте. Вы согласились бы провести ритуал?

На миг Каррасу показалось, будто ему все это снится: и мост через Потомак, и бесконечный транспортный поток на мосту, и ресторан отеля «Марриотт» на том берегу с его холодными, как лед, молочными коктейлями, и даже кинозвезда рядом с ним, которая просит его совершить обряд экзорцизма. Он смотрел на нее, не зная, что сказать в ответ.

Она сняла огромные солнечные очки. Каррас посмотрел ей в глаза и внутренне содрогнулся: красные, заплаканные, в их взгляде застыла мольба и мука. Внезапно он понял: эта женщина говорит с ним серьезно.

– Отец Каррас, речь идет о моей дочери, – произнесла она. – О моей дочери!

– В таком случае тем более есть смысл, – мягко, боясь обидеть ее, произнес он, – забыть про всякий экзорцизм и…

– Но почему? – От напряжения голос Крис внезапно сделался хриплым, почти скрипучим. – Скажите мне, почему? Боже, я ничего не понимаю!

В попытке успокоить женщину Каррас взял ее руку.

– Начнем с того, – сказал он, – что от этого ей может стать только хуже.

– Хуже? – Крис подняла к нему растерянное лицо, как будто отказывалась поверить услышанному.

– Да, хуже. Именно так. Потому что ритуал экзорцизма в высшей степени суггестивный. Он может вложить в сознание человека идею одержимости там, где ее раньше не было, а если и была, то только укрепит ее.

– Но…

– И во-вторых, – перебил ее Каррас, – прежде чем католическая церковь даст согласие на экзорцизм, должно состояться расследование, которое должно подтвердить его обоснованность, а это, как вы понимаете, дело долгое. Тем временем ваша…

– А разве вы не можете провести его сами? – Нижняя губа Крис подрагивала, в глазах стояли слезы.

– Поймите, провести этот обряд может любой священник, но для этого ему требуется «добро» от церкви. Скажу честно, дается оно крайне редко, так что…

– Не могли бы вы просто посмотреть на нее?

– Как психиатр, да, мог бы, но…

– Ей нужен священник! – выкрикнула Крис, и лицо ее исказилось страхом и яростью. – Я уже показывала мою дочь всем этим чертовым психиатрам, какие только есть в этом мире, и все они в один голос отправили меня к вам. И вот теперь вы пытаетесь отправить меня обратно к ним?

– Но ваша…

– Господи, неужели мне никто не поможет?

Ее пронзительный крик прорезал воздух над рекой. С поросших травой берегов, гогоча и хлопая крыльями, взметнулись стаи птиц.

– О боже, – стонала Крис. Судорожно рыдая, она припала к груди Карраса. – Помогите же мне хоть кто-нибудь! Ну, помогите же мне! Я очень прошу!

Посмотрев на нее с высоты своего роста, отец Каррас погладил ее по голове, ощущая на себе взгляды застрявших в дорожной пробке автомобилистов, равнодушно наблюдавших за ними из окон машин.

– Все хорошо, – произнес он, пытаясь успокоить ее, погасить приступ истерии.

– С моей дочерью?

«Похоже, тут сама мать нуждается в психиатрической помощи», – подумал Дэмиен.

– Ну, хорошо, я посмотрю вашу дочь, – сказал он. – Я готов сделать это прямо сейчас. Пойдемте.

По-прежнему воспринимая происходящее как дурной сон, Каррас молча зашагал вслед за ней к ее дому. Мысли его были заняты завтрашним днем: ему предстояла лекция на медицинском факультете Джорджтаунского университета. Он же еще даже не приготовил конспект.

Пока они поднимались по ступенькам, Каррас взглянул на часы. Без десяти шесть. Он бросил взгляд на общежитие иезуитов, расположенное чуть дальше по улице. Похоже, сегодня он пропустит ужин.

– Отец Каррас?

Он повернулся к Крис. Женщина уже было собралась повернуть в замке ключ, однако остановилась и вопросительно посмотрела на него.

– Может, вам следовало бы облачиться в сутану? – спросила она.

Каррас посмотрел на нее с жалостью, которую ему не удалось скрыть. На лице ее читалась беспомощность, голос звучал совершенно по-детски.

– Слишком опасно, – сказал он.

– Я поняла.

Она отвернулась от него и начала открывать дверь. И в этот момент Каррас почувствовал холодок дурного предчувствия. Он разнесся по его жилам, словно колючие частички льда.

– Отец Каррас?

Он поднял глаза. Крис уже вошла в дом.

На какой-то миг священник застыл неподвижно, затем нарочито медленно, как будто это решение далось ему с трудом, шагнул вперед и со странным ощущением конца переступил порог.

И тотчас услышал шум. Наверху. Гулкий, низкий голос сыпал непристойностями и угрозами. Каррас вопросительно посмотрел на Крис – мол, что это значит? Она молча в упор посмотрела на него и зашагала дальше. Каррас последовал за ней – сначала вверх по лестнице, затем дальше по коридору. В его конце, опустив низко голову и сложив на груди руки, напротив двери, ведущей в комнату Риган, застыл Карл. Здесь, на близком расстоянии, голос, доносившийся из спальни девочки, в буквальном смысле бил по барабанным перепонкам, как будто усиленный динамиками. При их приближении Карл поднял голову. Каррас прочел в его глазах растерянность и испуг.

– Она пытается сбросить ремни, – сказал он хриплым голосом.

Крис обернулась к Каррасу.

– Подождите секундочку. Я сейчас, – сказала она. Казалось, слова эти исходили из глубин ее измученной души. Оставив его стоять одного, Крис прошла по коридору и скрылась в спальне. Закрывать за собой дверь она не стала.

Каррас повернулся к Карлу. Домоправитель пристально смотрел на него.

– Вы священник? – спросил он.

Каррас кивнул, затем быстро посмотрел на дверь, что вела в комнату Риган. Исполненный ярости и возмущения голос резко стих, а на его место пришло скрипучее мычание какого-то животного, похоже, бычка. Каррас почувствовал, как что-то толкает его руку, и посмотрел вниз.

– Это она, – сказала Крис, стоявшая с ним рядом. – Моя Риган.

С этими словами она вручила ему фотографию. Каррас взял снимок. Девочка. Хорошенькая. Такая милая улыбка…

– Фото сделано несколько месяцев назад, – задумчиво произнесла Крис. Она забрала у него фото и кивком указала на дверь спальни. – А теперь идите и взгляните на нее.

С этими словами она прислонилась к стене рядом с Карлом. И, опустив глаза и сложив на груди руки, еле слышно добавила:

– Я подожду здесь.

– Кто с ней? – спросил Каррас.

Крис подняла на него глаза. Лицо ее ничего не выражало.

– Никого.

Каррас выдержал ее измученный взгляд, затем, нахмурив брови, повернулся к двери в спальню. Стоило ему взяться за дверную ручку, как звуки внутри резко прекратились. Воцарилась звенящая тишина. Секунду поколебавшись, Каррас открыл дверь и медленно вошел внутрь. И тотчас отшатнулся назад. В лицо и ноздри ему, словно кулак, ударило зловоние, чудовищный запах экскрементов. Поборов омерзение, он закрыл за собой дверь и в следующий миг ошарашенно встретился глазами с существом, которое, по идее, было Риган. Существо лежало на спине на кровати, откинувшись головой на подушку. Широко открытые глаза во впалых глазницах светились хитростью и злобным умом. Каррас прочел в них интерес и ненависть. Лицо существа скорее напоминало обтянутый кожей череп, искаженный злобной гримасой. Каррас окинул глазами густые, спутанные волосы, отощавшие руки и ноги, вздутый живот, гротескно выпирающий из исхудавшего тела, после чего снова встретился взглядом с существом на кровати. Оно буквально буравило его насквозь взглядом, следя за каждым его движением, когда он подошел к письменному столу и стулу рядом с большим эркерным окном.

Каррас из последних сил пытался держаться спокойно, даже дружески.

– Привет, Риган! – поздоровался он и, взяв стул, пододвинул его к кровати. – Я знакомый твоей матери. Она говорит, что ты очень, очень больна. – Он сел. – Ты не могла бы сказать мне, что с тобой не так? – спросил он. – Я бы очень хотел тебе помочь.

Риган, не мигая, смотрела на него все тем же свирепым взглядом. Из уголка рта на подбородок капала желтая слюна. Губы были растянуты в зверином оскале, как будто она насмехалась над ним.

– Ну, ну, ну, – произнесла девочка с издевкой в голосе. При звуке ее голоса, глубокого, буквально сочащегося угрозой и силой, волосы на затылке Карраса встали дыбом. – Так, значит, это ты! Они прислали тебя! – продолжала она довольным тоном. – Что ж, нам нет причин тебя опасаться.

– Верно, – согласился Каррас. – Я твой друг и хотел бы тебе помочь.

– Для начала ты мог бы ослабить ремни, – прохрипела Риган и приподняла запястья. Каррас заметил, что они связаны кожаными ремнями.

– Тебе в них неудобно?

– Еще как неудобно! Они мешают. Причем ужасно мешают!

Глаза существа на кровати светились хитростью и затаенной насмешкой. Каррас разглядел на лице Риган царапины. Губы девочки были искусаны до крови.

– Боюсь, Риган, ты можешь сделать себе больно, – сказал он ей.

– Я не Риган, – пророкотала она все с той же злобной ухмылкой на лице скелета. Каррас понял: теперь это его постоянное выражение.

Как же странно смотрятся брекеты на ее зубах, подумал он!

– Понятно, – ответил он и кивнул. – В таком случае, думаю, нам стоит представиться друг другу. Я – Дэмиен Каррас. А кто ты?

– А я – дьявол!

– Отлично, – Каррас одобрительно кивнул. – Значит, мы можем поговорить.

– Небольшая беседа?

– Надеюсь, ты не против?

– Отчего же? Я только «за», – ответила Риган, выпуская из уголка рта струйку слюны. – Но ты вскоре поймешь, что я не могу разговаривать свободно, пока связан этими ремнями. Как тебе известно, я довольно долго жил в Риме и привык жестикулировать. Так что будь добр, Каррас, сними с меня ремни.

«Какое, однако, богатство языка для столь юного возраста», – подумал Каррас. Движимый удивлением и любопытством, иезуит, сидя на стуле, подался вперед.

– Ты говоришь, что ты дьявол? – уточнил он.

– Уверяю, что так оно и есть.

– Тогда почему ты не сделаешь так, чтобы эти ремни исчезли?

– Да будет тебе! Зачем мне эта вульгарная демонстрация силы? В конце концов, я – Князь! Князь этого мира, как выразился однажды обо мне один очень странный человек. Правда, не помню, кто именно, – существо усмехнулось. – Лично я предпочитаю силе убеждение, я бы даже сказал, сотрудничество. Более того, если я ослаблю эти ремни сам, то тем самым лишу тебя возможности совершить акт милосердия.

«Невероятно», – подумал Каррас.

– Но ведь акт милосердия, – возразил он, – это добродетель. То есть то, чему дьявол всячески пытается препятствовать. То есть, отказавшись развязывать ремни, я тем самым окажу тебе содействие. Если только, – Каррас пожал плечами, – если только ты никакой не дьявол, и в таком случае я, так и быть, развяжу их.

– А ты хитер, как лис, Каррас. Как жаль, что здесь с нами нет Ирода… Он бы оценил это по достоинству!

А вот это уже интересно! Каррас, прищурившись, посмотрел на существо на кровати. Неужели она намекает на слова Христа, когда тот обозвал Ирода «лисицей»?

– Какой именно Ирод? – уточнил он. – Их было два. Ты имеешь в виду царя Иудеи?

– Нет, я говорю о тетрархе Галилеи! – бросила в ответ Риган голосом, полным презрения, как будто хотела взглядом испепелить своего собеседника. Впрочем, в следующий миг на ее губах уже играла усмешка, и она добавила мягким, вкрадчивым, но зловещим тоном: – Видишь, как эти проклятые ремни раздражают меня. Развяжи их, и я сообщу тебе твое будущее.

– Звучит соблазнительно.

– Я – мастер соблазна.

– Но откуда мне знать, что ты действительно умеешь читать будущее?

– Потому что я – дьявол, болван!

– Это ты так говоришь. Но где твои доказательства?

– В тебе нет веры.

Каррас напрягся.

– Веры во что? – уточнил он через пару секунд.

– Не во что, а в кого, мой дорогой Каррас. В меня! – Что-то насмешливое и злобное затаилось и приплясывало в этих глазах. – Все эти доказательства, все эти знаки на небесах!

Дэмиену стоило немалых усилий сохранить самообладание.

– Лично меня устроило бы что-то самое простое, – ответил он. – Например, дьявол ведь знает все, верно?

– Нет, Каррас, но я знаю почти все. Ну, ты понял? Все только и делают, что обвиняют меня в гордости. Но я не горд. А теперь говори, что ты задумал, хитрый лис. Живо выкладывай!

– Я просто подумал, что мы могли бы проверить объем твоих знаний.

– Отлично. Как тебе это? Самое большое озеро в Южной Америке? – Глаза существа горели насмешкой, рот ощерился в злорадной ухмылке. – Это озеро Титикака в Перу! Ну как, тебя это устроит?

– Нет. Я хотел бы спросить что-то такое, что известно лишь дьяволу.

– А, понятно. Что именно?

– Где Риган?

– Она здесь.

– Где здесь?

– В свинке.

– Покажи мне ее.

– Но зачем, Каррас? Ты что, собрался ее трахнуть? Ослабь ремни, и я, так и быть, дам тебе такую возможность!

– Я хочу убедиться, что ты говоришь правду. Покажи мне ее.

– Сучка в самом соку, – ухмыльнулась Риган, облизывая распухшим, обложенным языком сухие, растрескавшиеся губы. – Но совершенно не умеет поддержать разговор. Поэтому рекомендую тебе оставаться со мной.

– Из чего следует, что ты не знаешь, где она. – Каррас пожал плечами. – А значит, никакой ты не дьявол.

– Неправда, я дьявол! – взревела Риган и резко подалась вперед. Лицо ее было искажено гневом. Нечеловеческий, оглушающий рев эхом отскакивал от стен. Каррас поежился. – Я дьявол!

– В таком случае, покажи мне Риган. С меня этого будет достаточно.

– Есть лучшие способы! Я докажу тебе. Я прочту, что у тебя на уме! – неистовствовало существо в теле Риган. – Придумай любое число от единицы до ста!

– Нет, это ничего не докажет! Я хочу увидеть Риган.

Существо усмехнулось и откинулось на спинку кровати.

– Нет, Каррас, тебе ничего не докажешь. Именно поэтому я так люблю рассудительных людей. Великолепно! Просто великолепно! А пока мы попытаемся и дальше подогревать в тебе интерес. В конце концов, раз уж мы с тобой познакомились, нам не хотелось бы тебя потерять.

– Кто такие «мы»? – спросил Каррас, насторожившись.

– В свинке нас несколько, – последовал ответ. – Этакая небольшая толпа! Надеюсь, позднее ты познакомишься с каждым. А пока я жутко страдаю от того, что не могу почесать там, где чешется. Ты не ослабишь на минутку хотя бы один ремень? Всего один!

– Нет, лучше скажи, где у тебя чешется, и я тебя почешу.

– Ну, ты хитер!

– Покажи мне Риган, и тогда я, возможно, так и быть, ослаблю ремень, – предложил Каррас. – При условии, конечно, что она…

Он в ужасе отпрянул от кровати. На него смотрели полные страха глаза. Рот был открыт в немом крике о помощи. Однако уже в следующий миг лицо Риган исчезло, на глазах у Карраса сменившись мерзкой личиной.

– Ну, так как, ты снимешь с меня эти гребаные ремни? – спросил голос с манерным британским акцентом за миг до того, как вернулась тварь. – Ну, так как, папаша, не поможешь старому алтарному служке? – прохрипела она, и, откинув назад голову, зашлась в пронзительном хохоте.

Ошарашенный, Каррас откинулся на спинку стула. Он вновь ощутил затылком ледяное прикосновение, на этот раз еще сильнее прежнего. Это было нечто большее, нежели предположение.

Тварь в теле Риган внезапно умолкла и в упор уставилась на него.

– Ну как, Каррас, чувствуешь ледяные руки? Кстати, твоя мать сейчас с нами. Не хочешь ей что-нибудь передать? Обещаю, что она получит твое послание. – За этими словами последовал глумливый смех.

В следующий миг Каррас едва успел вскочить со стула, чтобы не попасть под струю рвоты. Впрочем, нет. Немного попало – на свитер и на одну руку.

Побледнев от ужаса и омерзения, священник посмотрел на кровать. Существо в теле Риган зашлось в омерзительном хохоте, глядя, как с его руки на ковер капает рвота.

– Если это так, – сказал Каррас дрогнувшим голосом, – ты должен знать ее имя.

– Я его знаю.

– И какое оно?

Тварь зашипела на него. В глазах ее вспыхнул безумный огонь. Голова мерно покачивалась из стороны в сторону, словно у кобры.

– Ну, так какое же оно? – повторил свой вопрос Каррас.

Закатив глаза к потолку, Риган издала разъяренное мычание, от которого затряслись ставни и задребезжали стекла. Каррас какое-то время ждал, когда оно смолкнет, но, поскольку оно не стихало, посмотрел на руку и вышел из комнаты.

Увидев его, Крис тотчас же отошла от стены и окинула хмурым взглядом заляпанный рвотой свитер.

– Что случилось? Ее вырвало?

– У вас найдется полотенце? – спросил Каррас.

– Ванная вон там, – Крис торопливо указала на выходившую в коридор дверь. – Карл, иди проверь, как там она! – бросила она через плечо, а сама зашагала следом за Каррасом в ванную. – Извините! Ради бога, извините!

Каррас подошел к умывальнику.

– Вы даете ей транквилизаторы? – спросил он.

– Да, – ответила Крис, открывая краны. – Либриум. А сейчас снимайте свитер и приведите себя в порядок.

– Какую дозировку? – уточнил Каррас, чистой рукой стягивая с себя свитер.

– Давайте я вам помогу, – предложила актриса и потянула свитер снизу вверх. – Сегодня она получила четыреста миллиграммов.

– Четыреста?

Крис подтянула край свитера к его груди.

– Да. Только так мы смогли надеть на нее ремни. Лишь совместными усилиями мы…

– Вы дали дочери четыреста миллиграммов за один раз?

– Вы не поверите, какая она сильная. Поднимите руки, святой отец.

– Уговорили.

Каррас поднял руки. Крис стащила ему через голову свитер, затем отдернула шторку душа и бросила свитер в ванну.

– Я велю Уилли, чтобы та отдала его в химчистку. – Она уныло села на край ванны и стащила с держателя розовое полотенце, машинально прикрывая рукой имя Риган, вышитое темно-синими нитками. – Извините, – добавила она.

– Не переживайте. Ничего страшного. – Каррас расстегнул правый манжет накрахмаленной белой рубашки и закатал рукав, обнажив мускулистую загорелую руку, покрытую порослью темных волосков. – Она получает питание? – Он подставил руку под струю горячей воды, смывая остатки рвоты.

– Нет, святой отец. Только сустаген, когда спала. Но она вырвала зонд.

– Вырвала? Когда?

– Сегодня.

Каррас намылил и ополоснул руки.

– Вашу дочь необходимо срочно госпитализировать, – со всей серьезностью произнес он, немного помолчав.

Крис опустила голову.

– Я не могу этого сделать, отец, – возразила она убитым голосом.

– Это почему же?

– Просто не могу, и все, – повторила она уже почти шепотом. – Поймите, она сделала одну вещь… И я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал. Ни врач, ни сестра, никто.

Каррас нахмурился и закрутил краны.

– Что, если человек, скажем, был преступником, – ухватившись обеими руками за край раковины, он посмотрел в сливное отверстие. – Кто давал ей сустаген? Или либриум? Или другие лекарства?

– Мы. Врач показал нам, как это делается.

– Вам нужны рецепты.

– Так вы могли бы это сделать, святой отец?

Мысли в голове Карраса шли кругом. Подняв руки, он повернулся к Крис и тотчас встретился с ней глазами. В ее глазах застыл все тот же потухший взгляд.

– Прошу вас…

Крис непонимающе посмотрела на него.

– Вы о чем?

– Дайте, пожалуйста, полотенце, – попросил Каррас.

– Извините! – Крис поспешила вручить ему полотенце. Пока иезуит вытирал руки, она не сводила с него вопрошающего взгляда.

– Итак, святой отец, что скажете? Как вы считаете, она одержима?

– Послушайте, что вам известно об одержимости?

– Лишь то немногое, что я прочла сама, плюс те вещи, которые узнала от врачей.

– Каких врачей?

– В клинике Баррингера.

– Понятно, – ответил Каррас с легким кивком. Сложив полотенце, он аккуратно вернул его на место. – Мисс Макнил, вы католичка? – спросил он.

– Нет.

– А ваша дочь?

– Тоже нет.

– Какой вы веры?

– Никакой.

Каррас задумчиво посмотрел на нее.

– Тогда почему вы обратились ко мне?

– А что еще мне оставалось? – дрожащим голосом выпалила Крис.

– Мне показалось, вы сказали, будто обратиться ко мне вам посоветовали психиатры.

– Я не помню, что говорила! Я практически была не в своем уме.

Каррас повернулся к ней и, сложив на груди руки, оперся о белый мраморный умывальник и пристально посмотрел на Крис.

– Послушайте, для меня важно лишь одно: как наилучшим образом помочь вашей дочери, – осторожно и вместе с тем настойчиво произнес он. – Однако я считаю своим долгом предупредить вас, мисс Макнил, что если вы видите в экзорцизме аутосуггестивное лечение, то вам лучше обратиться в отдел кадров киностудии. Пусть вам пришлют актера на роль священника. Потому что католическая церковь никогда на это не пойдет, и вы только потеряете драгоценное время.

Каррас поймал себя на том, что у него дрожат руки. «Что это со мной? – удивился он. – Что происходит?»

– Между прочим, миссис Макнил, – резко поправила его Крис.

Каррас смягчил тон.

– Приношу мои извинения. Послушайте, будь это демон или психическое расстройство, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вашей дочери. Но я должен знать правду. Всю правду. Это важно. И в первую очередь это важно для Риган. Пока что я пытаюсь нащупать ответ. Скажу честно, я потрясен тем, что сейчас видел и слышал в спальне вашей дочери. А теперь, может, мы все-таки выйдем из ванной и спустимся вниз, чтобы поговорить? – Со слабой, но теплой улыбкой он протянул Крис руку и помог ей встать. – Я бы не отказался от чашки кофе.

– А я бы от чего-нибудь покрепче.

Пока Карл и Шэрон занимались Риган, Каррас и Крис устроились в кабинете: она – на диване, он – в кресле рядом с камином. Крис тем временем поведала ему историю болезни дочери, хотя и умолчала обо всем, что было связано с Деннингсом. Каррас внимательно ее слушал, лишь время от времени перебивая вопросом или серьезным кивком. Крис призналась, что вначале видела в экзорцизме нечто вроде шоковой терапии.

– Но теперь я не знаю, – сказал она и, покачав головой, посмотрела на свои руки. Сцепленные пальцы, в легких веснушках, подрагивали у нее на коленях. – Я не знаю. – Женщина подняла на своего собеседника беспомощный взгляд. – Что вы думаете, отец Каррас?

Священник уставился в пол, глубоко вздохнул и покачал головой.

– Я тоже не знаю, – тихо признался он. – Похоже на компульсивное поведение, вызванное чувством вины, возможно, в сочетании с раздвоением личности.

– Что? – ужаснулась Крис, отказываясь верить собственным ушам. – Как вы можете говорить такое после того, что только что видели!

Каррас поднял взгляд.

– Если б вы повидали столько психиатрических больных, скольких видел я, вы легко сказали бы то же самое, – произнес он. – Ну, ладно. Одержима ли ваша дочь? Хорошо, выслушайте меня. Допустим, она одержима. Допустим, такие вещи иногда происходят. Но ваша дочь не говорит, что она какой-то там демон. Она утверждает, что она – сам дьявол. Это примерно то же самое, как если больной говорит, что он Наполеон Бонапарт!

– Тогда как вы объясните это постукивание и прочие вещи?

– Я их не слышал.

– Зато их слышали в клинике. Так что это происходит не только дома.

– Может быть, но для их объяснения не обязательно нужен дьявол.

– Тогда объясните их мне!

– Возможно, это психокинез.

– Что?

– Надеюсь, вы слышали про такое явление, как полтергейст?

– Это когда привидения бросаются тарелками и ведут себя как придурки?

– Это не такое редкое явление и обычно случается с эмоционально неуравновешенными подростками. По всей видимости, внутреннее напряжение мозга запускает в действие некий не известный нам вид энергии, которая и передвигает предметы. Но в этом нет ничего сверхъестественного. То же касается и ненормальной физической силы вашей дочери. В патологии такое случается часто. Если хотите, можете назвать это приматом сознания над материей, однако в любом случае одержимость здесь ни при чем.

Крис отвернулась и покачала головой.

– Это надо же! – произнесла она с усталой иронией в голосе. Вот я, атеистка, и вы, священник, и при этом…

– Лучшее объяснение любого явления, – мягко перебил ее Каррас, – как правило, самое простое, особенно если оно учитывает все факты.

– Вот как? – резко бросила Крис; в ее красных, заплаканных глазах застыла мольба, отчаяние и растерянность. – Наверное, я глупа, отец Каррас, но говорить мне, будто какой-то неизвестный механизм в чьей-то голове бросается тарелками, еще глупее! Так что это такое? Вы можете сказать мне? И в любом случае что такое «раздвоение личности»? Вы произносите эти слова. Я их слышу. Но что они означают? Неужели я на самом деле такая глупая? Тогда объясните мне то же самое, только доходчивыми словами, чтобы до меня наконец дошло!

– Послушайте, нет никого, кто притворялся бы, будто все понимает. Мы знаем лишь то, что такое бывает, а все, что сверх того, – чистой воды домыслы. Но если хотите, можете думать об этом именно так.

– Хорошо, продолжайте.

– Человеческий мозг состоит примерно из семнадцати миллиардов клеток. И, когда смотрим на них, мы видим, что ежесекундно они обрабатывают сто миллионов различных ощущений, что бомбардируют наш мозг. Наш мозг не только интегрирует все эти сигналы, он делает это крайне эффективно, не спотыкаясь, не мешая другим клеткам делать свое дело. Возникает резонный вопрос, как это все им удается? Наверняка они должны как-то общаться друг с другом? Судя по всему, каждая из клеток наделена собственным сознанием. Вы меня слушаете?

– Да, продолжайте, – кивнула Крис.

– Отлично. Теперь представьте, что человеческое тело – это гигантский океанский лайнер, а все клетки вашего мозга – это его команда. Одна из этих клеток стоит на капитанском мостике. Она – капитан. Но он никогда точно не знает, чем занята его команда в трюме. Он знает лишь одно: корабль гладко бежит по волнам, а значит, остальные матросы делают свое дело. Теперь капитан – это вы. Ваше пробудившееся сознание. В случае же раздвоения личности, предполагаю, происходит так, что одна из клеток-матросов приходит из трюма на капитанский мостик и берет на себя управление кораблем. Иными словами, устраивает мятеж. Ну, как, теперь вам стало понятно?

Крис в упор смотрела на него, как будто отказывалась верить.

– Святой отец, это настолько выше моего понимания, что, честное слово, мне легче поверить в дьявола.

– Я…

– Послушайте, я ничего не знаю про все эти ваши теории, – резко перебила его Крис. – Но я вот что вам скажу: покажите мне близняшку Риган, – то же лицо, тот же голос, тот же запах, буквально все вплоть до того, как она расставляет в тетрадке точки над «и», – и все равно я в ту же секунду пойму, что это не моя дочь! Внутренним чутьем пойму. Говорю вам: это существо наверху – не моя дочь! А теперь скажите, что мне делать? – произнесла она. Ее дрожащий голос срывался на крик. – Скажите мне, что вы точно знаете, что с моей дочерью всё в порядке, кроме ее головы, что вы точно знаете, что ей не нужен никакой экзорцизм, что вы абсолютно уверены, что он ей не поможет! Скажите мне это, святой отец, умоляю, скажите!

Последние слова она почти выкрикнула.

Каррас отвел взгляд и несколько долгих мгновений молчал. Затем снова повернулся к Крис и пристально посмотрел ей в глаза.

– Скажите, у Риган низкий, глубокий голос? – мягко спросил он. – Я имею в виду, обычно.

– Нет, я бы сказала, что он очень даже детский.

– Ваша дочь опережает в умственном развитии свой возраст?

– Нисколько.

– Ее коэффициент умственного развития?

– Средний.

– Любимые книги?

– Истории про Нэнси Дрю и комиксы.

– Скажите, насколько стиль ее речи сейчас отличается от обычного?

– Он совершенно другой. Она никогда не употребляла и половины этих слов.

– Я не имею в виду содержание. Я имею в виду именно стиль.

– Стиль?

– Да, то, как она складывает слова в предложения.

Крис нахмурила брови.

– Боюсь, я плохо вас поняла.

– У вас есть письма, которые она писала? Школьные сочинения? Записи ее голоса?

– Да, есть запись, где она разговаривает с отцом. Она хотела послать ее ему в качестве звукового письма, но так и не довела дело конца. Вы хотите послушать?

– Очень хочу. А еще мне понадобится ее медицинская карта, особенно из клиники Баррингера.

Крис отвела взгляд и покачала головой.

– Святой отец, я уже пробовала идти этим путем и…

– Да-да, я знаю и, тем не менее, хотел бы собственными глазами увидеть ее медицинскую карту.

– Вы по-прежнему против экзорцизма?

– Нет, я лишь против того, чтобы навредить вашей дочери, вместо того чтобы помочь ей.

– Сейчас вы разговариваете со мной как психиатр?

– Нет, я также разговариваю с вами как священник. Если я обращусь в канцелярию или куда там мне придется обращаться за разрешением, первое, что мне придется доказывать, так это то, что в случае вашей дочери мы имеем дело отнюдь не с психическим расстройством. Кроме того, придется предоставить Церкви убедительные доказательства одержимости.

– Это какие же?

– Пока не знаю. Я должен изучить этот вопрос.

– Вы шутите? Я думала, вы специалист в этой области!

– В этой области нет специалистов. Не удивлюсь, если вы знаете об одержимости больше, чем большинство священников. Лучше скажите, когда вы передадите мне ее медицинскую карту из клиники Баррингера.

– Если нужно, я полечу за ней чартерным рейсом!

– А ту пленку?

Крис встала.

– Пойду посмотрю. Вдруг найдется.

– И еще одна вещь.

– Какая?

– Та книга, которую вы упоминали, с разделом об одержимости. Как вы думаете, Риган могла прочесть ее до того, как заболела?

Крис задумалась, глядя в пол.

– Мне кажется, она читала что-то за день до того, как… как начались неприятности, но утверждать не берусь. Но думаю, она ее читала. То есть точно читала. Я уверена.

– Хотелось бы на нее взглянуть.

Крис направилась к двери.

– Сейчас, святой отец, я ее вам принесу. И пленку. Думаю, она в подвале. Пойду посмотрю.

Каррас рассеянно кивнул, разглядывая орнамент на восточном ковре. Спустя какое-то время он встал с дивана и медленно вышел в коридор. Дэмиен словно перенесся в другое измерение. Сунув руки в карманы брюк, он замер в темноте, прислушиваясь к звукам, что доносились сверху, – к поросячьему хрюканью, лаю шакала, икоте и шипению змеи.

– Ах, вот вы где! А я искала вас в кабинете! – Каррас обернулся на ее голос. Крис быстро включила свет в прихожей. – Вы уже уходите? – спросила она, подходя к нему с книжкой о колдовстве и голосовым письмом Риган к отцу.

– Да, мне пора. Мне еще нужно приготовиться к завтрашней лекции.

– Вот как? И где же она состоится?

– В медицинском колледже, – ответил Каррас, беря у нее из рук книгу и аудиозапись. – Постараюсь заглянуть к вам завтра во второй половине дня или вечером. А пока, если что-то случится, можете звонить мне в любое время дня и ночи. Я предупрежу телефонистов на коммутаторе, чтобы вас тотчас же соединили со мной. Кстати, как у вас дела с медикаментами?

– Всё в порядке. У меня имеются все необходимые рецепты.

– Вы не станете снова звонить своему доктору?

Крис опустила голову.

– Я не могу, – еле слышно прошептала она. – Просто не могу.

– Вы же знаете, я не врач, – напомнил ей Каррас.

– Знаю.

Она так и не подняла глаз. Дэмиен сочувственно посмотрел на нее.

Он почти слышал, как тревога и страх бьются в унисон с ее пульсом.

– Рано или поздно, – мягко произнес он, – мне придется доложить кому-нибудь из начальства, чем я занимаюсь, особенно если в будущем буду вынужден приходить сюда в довольно необычное ночное время.

Крис оторвала глаза от пола и, нахмурив брови, посмотрела на него.

– Это обязательно? В смысле, докладывать начальству?

– Вам не кажется, что будет довольно странно, если я этого не сделаю?

Крис кивнула и снова уставилась в пол.

– Да, я отлично вас понимаю, – тихо произнесла она.

– А вы против? Я скажу им лишь то, что сочту нужным. Не переживайте, никто посторонний ничего не узнает.

Подняв измученное лицо, актриса посмотрела в его умные, но такие печальные глаза. В них была сила – и боль.

– Хорошо, – выдавила Крис. Она доверяла боли.

– Мы еще поговорим, – пообещал Каррас.

Он уже было шагнул за порог, но замер в дверях, опустив голову и прижав к губам кулак, как будто о чем-то задумался, затем снова посмотрел на Крис.

– Скажите, ваша дочь знала, что сегодня вечером к ней придет священник?

– Никто не знал, кроме меня.

– Вы знали, что у меня недавно умерла мать?

– Да. Примите мои соболезнования.

– Риган об этом знает?

– Это вы к чему?

– Она об этом знает?

– Нет, конечно. Почему вы спрашиваете?

Каррас пожал плечами.

– Это я так, к слову, – сказал он. – Просто подумалось… – Он с тревогой вгляделся в лицо Крис. – Вы высыпаетесь?

– Нет, но мне иногда удается уснуть.

– Значит, нужно снотворное. Вы принимаете либриум?

– Да.

– Какую дозу?

– Десять миллиграммов, дважды в день.

– Можете принимать двадцать. А пока старайтесь держаться подальше от дочери. Чем больше вы будете проводить с ней времени, тем больше риск того, что это негативно отразится на вашем отношении к ней. Пожалейте себя. Отвлекитесь. Чем вы сможете помочь дочери, если с вами случится нервный срыв?

Не поднимая головы, Крис печально кивнула.

– А теперь идите спать, – сказал Каррас. – Вы можете пообещать мне, что ляжете спать?

– Да, – тихо сказала женщина, – обещаю. – Она подняла голову и посмотрела на него с теплой и слабой улыбкой. – Доброй ночи, отец Каррас. И огромное спасибо.

На какой-то миг священник снова пристально посмотрел на нее.

– Ну, хорошо, доброй ночи, – сказал он и, повернувшись, поспешил выйти вон.

Крис осталась стоять в дверях, глядя ему вслед. Когда иезуит пересек улицу, ей подумалось, что он наверняка пропустил ужин. Затем она испугалась, что ему холодно: Каррас опустил рукава рубашки. Проходя мимо ресторана «1789», он что-то уронил – то ли книгу о колдовстве, то ли кассету с записью голоса Риган. Наклонился, чтобы ее поднять, затем на пересечении Тридцать шестой и П-стрит свернул налево и исчез из вида.

Внезапно Крис ощутила странную легкость. И не заметила Киндермана, одиноко сидевшего в неприметной машине.

Спустя полчаса Дэмиен Каррас уже спешил в свою комнату в иезуитском общежитии. В руках у него была стопка книг и журналов, взятых с полок библиотеки Джорджтаунского кампуса.

Торопливо бросив их на письменный стол, он порылся в ящиках в поисках пачки сигарет. Обнаружив полупустую пачку «Кэмела», закурил. Сделав глубокую затяжку, задумчиво задержал в легких дым. Мысли его вернулись к Риган.

Истерия, подумал Дэмиен. Что еще это может быть? Он выдохнул дым, засунул большие пальцы за ремень брюк и посмотрел на книги.

«Одержимость» Эстеррайха. «Лудёнские бесы» Олдоса Хаксли. «Парапраксис случая Хайцмана» Зигмунда Фрейда. «Одержимость и экзорцизм в раннем христианстве в свете современных взглядов на душевные расстройства» Маккасланда. Отрывки из психиатрических журналов Фрейда. «Невроз демонической одержимости в XVII веке» и «Демонология современной психиатрии».

Не поможешь старому алтарному служке, папаша?

Каррас потрогал лоб и посмотрел на пальцы. Те были в липких капельках пота. До него дошло, что он забыл закрыть дверь.

Дэмиен пересек комнату, закрыл дверь и вернулся к полке, на которой стоял переплетенный в красную кожу «Римский ритуал» – собрание католических таинств и молитв. Сжав сигарету губами, прищурился сквозь табачный дым на «Общие правила» для экзорциста, выискивая в них признаки одержимости бесами. Быстро пробежав строчки глазами, принялся их перечитывать, на сей раз медленно.

«…экзорцист не должен сразу верить в то, что лицо одержимо злым духом, однако должен выявить признаки, по которым одержимого можно отличить от больного, особенно от страдающего психическим расстройством. Признаками одержимости может быть следующее: способность говорить на каком-нибудь странном языке или же понимать его, когда на нем говорит кто-то другой; способность видеть будущее или же тайные события; обладание знаниями и умениями, выходящими за рамки возраста данного лица или его естественного состояния; а также различные состояния, которые, вместе взятые, дают картину свидетельства».

Каррас на минуту задумался, затем прислонился к полке и прочел оставшуюся часть инструкции. Закончив читать, он поймал себя на том, что его взгляд задержался на пункте номер 8: «некоторые раскрывают совершенное преступление».

В дверь легонько постучали.

– Дэмиен?

– Войдите, – ответил Каррас, отрывая глаза от книги.

Это был Дайер.

– Эй, тебе пыталась дозвониться Крис Макнил, – произнес он, входя в комнату. – Она все-таки добралась до тебя?

– Когда? Сегодня вечером?

– Нет, еще днем.

– Да, добралась. Спасибо. Я уже поговорил с ней.

– Отлично. Я лишь хотел проверить, сообщили ли тебе о ее звонках.

Юный священник расхаживал по комнате, как будто что-то искал.

– Джо, тебе что-то от меня нужно? – не выдержал Каррас.

– У тебя, случайно, нет леденцов? Я спросил уже буквально у всех, но их ни у кого нет, а мне жутко хочется леденца. Может, даже парочку, – задумчиво произнес Дайер, но расхаживать не прекратил. – Я провел целый год, выслушивая детские исповеди. И что в результате? Подсел на леденцы! Эти юные поганцы дышат ими на вас, в придачу к «травке». Неудивительно, что в конечном итоге я крепко на них подсел. – Дайер приподнял крышку хумидора. Вместо сигар тот оказался наполовину полон фисташек.

– Это еще что такое? – спросил он. – Мертвые мексиканские прыгающие орехи?

Каррас повернулся к книжным полкам, выискивая глазами нужный том.

– Послушай, Джо. Я в данный момент занят и…

– Скажи, разве эта Крис не мила? – перебил его Дайер, плюхаясь на кровать Карраса. Откинувшись к стене, он беспардонно вытянул ноги, а руки сцепил за головой. – Приятная дамочка. Ты с ней встретился? Я имею в виду, лично?

– Мы с ней поговорили, – ответил, Каррас, вытаскивая переплетенный в зеленую кожу том, озаглавленный «Сатана», собрание статей и еще несколько трудов разных французских католических теологов. – А теперь…

– Простая, честная, бесхитростная, – размышлял вслух Дайер, уставясь в высокий потолок. – Она поможет нам осуществить мой план, когда мы с тобой снимем с себя сан.

Каррас резко обернулся на Дайера.

– Кто снимает с себя сан?

– Как «кто»? «Голубые». Черный цвет больше не в моде.

Дэмиен неодобрительно покачал головой и положил книги на стол.

– Послушай, Джо, – укоризненно произнес он. – Выступай с такими речами где-нибудь в Вегасе. А сейчас – кыш отсюда. Мне нужно готовиться к лекции.

– Сначала мы с тобой отправимся к Крис Макнил, – не унимался юный священник. – Скажем ей, что у меня есть сценарий, основанный на событиях из жизни святого Игнатия Лойолы. Я дал ему временное название «Бравые иезуиты на марше».

Каррас загасил в пепельнице сигарету и холодно посмотрел на Дайера.

– Джо, будь добр, выметайся отсюда и уноси свою задницу. У меня еще горы работы.

– Можно подумать, кто-то мешает тебе ее делать!

– Ты! – Каррас начал расстегивать рубашку. – Сейчас я заскочу в душ, а когда выйду, очень надеюсь, что тебя уже здесь не будет.

– Как скажешь, – недовольно буркнул Дайер, нехотя поднимаясь с кровати. Впрочем, вставать не стал, а лишь скинул ноги, а сам остался сидеть на краю. – Кстати, ты разве встречался с ней не в ресторане? Где ты сегодня ужинал?

– Я не ужинал.

– А вот это глупо. Зачем сидеть на диете, если носишь сутану?

– Скажи, у кого-нибудь здесь найдется магнитофон?

– Здесь не нашлось даже леденца! Иди в фонолабораторию.

– А у кого ключ? У отца-президента?

– Нет, у отца-привратника. Тебе он нужен сегодня вечером?

– Да, – ответил Каррас, вешая рубашку на спинку стула. – Где мне его найти?

– Хочешь, я раздобуду тебе ключ, Дэмиен?

– Ты серьезно, Джо? Я действительно занят по горло.

– Нет проблем! – Дайер встал.

Каррас принял душ и переоделся в брюки и футболку. Сев за стол, он обнаружил пачку «Кэмела» без фильтра, а рядом – ключ от фонолаборатории и второй ключ, с биркой от холодильника трапезной. Ко второму ключу прилагалась записка: «Уж лучше ты, чем крысы и доминиканские коты. Джо-Леденец».

Посмотрев на подпись, Каррас улыбнулся. Отложив записку в сторону, он снял с запястья часы и положил их перед собой на стол. 22:58.

Дэмиен погрузился в чтение. Сначала прочел Фрейда, затем Маккасланда, отрывки из «Сатаны», выдержки из основательного труда Эстеррайха. Он закончил читать вскоре после четырех утра. Устало потер лицо и глаза. Те саднили от напряжения. В воздухе висел табачный дым, а в пепельнице высилась гора окурков и пепла. Каррас поднялся из-за стола, устало подошел к окну, открыл его и втянул в себя влажную свежесть раннего утра. Постоял у окна, думая о Риган.

Да, у нее присутствовали все физические симптомы одержимости, в этом он ничуть не сомневался. Буквально во всех случаях, независимо от страны и исторического периода, эти симптомы были на удивление одинаковы. Некоторых из них у Риган еще не было: стигматы, тяга к омерзительной пище, невосприимчивость к боли, а также частая и громкая икота, которую невозможно сдержать. Зато другие симптомы налицо: неуправляемое физическое возбуждение, дурной запах изо рта, резкое истощение, вздутый живот, раздражения на коже и слизистых, и, что самое главное, основные симптомы тяжелых случаев, которые Эстеррайх характеризовал как «истинные»: резкое изменение голоса, черт лица и проявления новой личности.

Каррас в окно задумчиво посмотрел на улицу.

Сквозь ветви деревьев ему был виден дом Крис Макнил, большое эркерное окно в спальне Риган. Из прочитанных источников он узнал, что, когда одержимость происходит добровольно, как в случае с медиумами, новая личность, как правило, добра. Как, например, Тия, размышлял он, дух женщины, который время от времени вселялся в мужчину, в скульптора, причем ненадолго, примерно на час. Так продолжалось до тех пор, пока друг скульптора не влюбился в Тию и умолял его разрешить ей навсегда остаться в его теле. Увы, в случае с Риган это не Тия, мрачно подумал Каррас. Вселившаяся в девочку личность была злобной, что типично для одержимости бесами. В таких случаях эта новая личность ставила своей целью уничтожение тела своего «носителя». И нередко достигала своей цели.

Каррас задумчиво вернулся к столу, взял сигаретную пачку и снова закурил.

Ну, хорошо, у нее присутствуют все физические симптомы бесовской одержимости. Но как излечить ее от них? Дэмиен помахал рукой, гася спичку. Все зависит от того, что их вызвало. Присев на край стола, он задумался о случае с монахинями монастыря во французском городе Лилле в начале XVII века. Якобы одержимые бесами, они «признались» своим экзорцистам, что, будучи беспомощными в состоянии одержимости, регулярно посещали сатанинские оргии, на которых предавались разным греховным удовольствиям: по понедельникам и вторникам это были гетеросексуальные совокупления; по четвергам – содомия и куннилингус с гомосексуальными партнершами; по субботам – скотоложество с домашними животными и драконами… Драконами? Каррас печально покачал головой. Как и в Лилле, случаи одержимости нередко являли собой смесь шарлатанства и мифомании, в то время как причиной других были психические заболевания, такие как паранойя, шизофрения, неврастения, психостения. Именно по этой причине Церковь на протяжении многих лет рекомендовала, дабы во время ритуала изгнания бесов наряду со священником присутствовали психиатр или невролог. Тем не менее не все случаи одержимости были ясны. Многие вынудили Эстеррайха отнести одержимость к расстройству особого рода. Он также отказался от такого популярного в психиатрии ярлыка, как «раздвоение личности», ибо тот мало чем отличается от таких невнятных оккультных понятий, как «бес» или «дух мертвеца».

Каррас указательным пальцем машинально потер складку у носа. По словам Крис, в клинике Баррингера склонялись к тому, что психическое расстройство Риган имело суггестивный характер и было вызвано чем-то таким, что неким образом было связано с истерией. Он и сам склонялся к этому объяснению. По его мнению, бо́льшая часть изученных им случаев были вызваны именно этими двумя факторами. Во-первых, чаще всего жертвами становились женщины. Во-вторых, одержимость быстро приобретала характер эпидемии. И тогда экзорцисты…

Каррас нахмурился. Иногда последние сами становились жертвами одержимости, как то случилось в 1634 году в монастыре урсулинок в Лудёне во Франции. Из четверых экзорцистов-иезуитов, присланных бороться с эпидемией одержимости, трое – отец Люка́, отец Лактанс и отец Транкилль – не только сами сделались одержимыми, но вскоре умерли, судя по всему, от остановки сердца, вызванной повышенной психомоторной активностью – они без остановки сыпали проклятьями, злобно рычали и бились в судорогах. Четвертый иезуит, отец Сюрен, один из ярчайших интеллектуалов Европы, которому на тот момент было тридцать три года, сошел с ума и был помещен в заведение для умалишенных, где провел последующие двадцать пять лет своей жизни.

Каррас задумчиво кивнул. Если психическое расстройство Риган коренится в истерии, а появление симптомов одержимости – результат самовнушения, в таком случае самый вероятный источник – это посвященная одержимости глава из книжки о колдовстве. Каррас погрузился в чтение. Читала ли Риган эти страницы? Есть ли удивительные совпадения между тем, что описывается в книге, и поведением девочки? Вскоре он их нашел.

…Случай с восьмилетней девочкой, о которой говорилось, что она «мычала, словно бык, громоподобным басом». Риган тоже издавала мычание.

…Случай с Хелен Смит, которую лечил известный психолог Теодор Флурнуа. Он также описывает изменения голоса и черт лица, причем те менялись с «быстротой молнии» в самые разные новые личности. С Риган было то же самое. Новая личность заговорила с британским акцентом. Причем изменения произошли мгновенно, буквально на глазах.

…Случай в Южной Африке, описанный очевидцем, этнологом Жюно. Он писал о женщине, однажды ночью исчезнувшей из своего жилища. Пропавшая была найдена на следующее утро «привязанной к верхушке очень высокого дерева» «тонкими лианами», после чего «соскользнула с дерева головой вниз, шипя и то и дело быстро высовывая язык, словно змея. На какое-то время она повисла там и продолжала говорить на языке, которого никто никогда не слышал». Риган тоже скользила, словно змея, когда следовала за Шэрон. И абракадабра из ее уст. Попытка «неизвестного языка».

…Случай с Жозефом и Тибо Брюнерами, восьми и десяти лет. О них говорилось, что они, «лежа на спине, внезапно начинали вертеться волчком, причем с поразительной скоростью». Это или чей-то вымысел, или сильное преувеличение, однако очень похоже на то, как Риган крутилась, словно дервиш.

Имелись другие случаи сходства, но были и причины подозревать внушение: упоминание небывалой силы, пересыпанная непристойностями речь плюс свидетельства одержимости в евангелиях, которые, судя по всему, послужили основой для ярко выраженного религиозного характера бреда Риган в клинике Баррингера. Более того, в главе описывались начальные стадии одержимости.

«…Первая стадия, инфестация, состоит в атаке на жертву посредством окружающих звуков, запахов, перемещением предметов без видимых причин; вторая, обцессия, – личная атака на жертву, призванная вселить в нее ужас путем причинения травмы, которую можно нанести кому-то посредством ударов ногами и руками».

Постукивания. Швыряния. Атаки со стороны капитана Хауди.

Ну, хорошо, возможно, она это читала, подумал Каррас. Впрочем, это его не убедило. Совсем не убедило! И даже Крис. Было видно, что ее терзают сомнения.

Дэмиен снова подошел к окну. В таком случае каков ответ? Значит, все-таки одержимость? Бес? Он посмотрел вниз и покачал головой. Да будет тебе! Хорошо, а как насчет паранормальных вещей? Почему бы нет? Их наблюдало слишком много компетентных очевидцев. Врачи, психиатры, тот же Жюно. Проблема в другом: как интерпретировать эти явления? Каррас вновь мысленно вернулся к случаю, описанному у Эстеррайха: один шаман в Сибири, на Алтае, специально впадал в одержимость как в средство исполнения «магического акта». Когда у него перед актом левитации измерили пульс, тот был на уровне ста ударов в минуту, а после и вообще подскочил до двухсот. Имели место также ярко выраженные изменения температуры тела и частоты дыхания.

Иными словами, его паранормальное действо было тесно связано с физиологией! Оно осуществлялось за счет некоей телесной энергии или силы! Однако Каррас прочел: в качестве доказательств одержимости Церковь требует ясных и доказуемых внешних феноменов, которые позволяют предположить… Как же там было сказано? Он провел пальцем по строчкам книги о Сатане, что лежала у него на столе. Ага, вот оно: «…доказуемых внешних феноменов, которые позволяют предположить, что они происходят по причине экстраординарного вмешательства некоей разумной силы помимо человека». Интересно, это имеет отношение к случаю с шаманом? Нет, необязательно. А с Риган? Это ее случай?

Каррас вернулся к абзацу, который он обвел карандашом на странице «Римского ритуала»: «Экзорцист должен приложить все усилия к тому, чтобы ни одно из проявлений одержимости его пациента не осталось без объяснений».

Каррас задумчиво кивнул. Ну, хорошо. Сейчас проверим. Расхаживая из угла в угол, он быстро прошелся по проявлениям болезни Риган, а также по их возможным объяснениям, мысленно ставя галочки напротив каждого.

Резкие изменения во внешности Риган.

Частично причиной тому болезнь, частично недостаток питания, хотя главным образом, решил Дэмиен, в силу того, что лицо – это зеркало психической конституции человека.

Пугающие изменения в голосе Риган.

Я пока еще не слышал ее «настоящего» голоса, подумал Каррас. Даже если тот действительно был «нежный», как заявила мать, постоянный крик приведет к утолщению голосовых связок и, как следствие, к понижению тембра. Единственная проблема заключалась в другом: как объяснить его громоподобную мощь? Ибо даже в случае утолщения голосовых связок такое физиологически невозможно. И все же, задумался Каррас, в состоянии тревоги или в случае патологии паранормальные проявления, особенно в том, что касалось мускульной силы, встречались довольно часто. Что, если нечто подобное произошло с ее голосовыми связками и гортанью?

Неожиданно богатый словарь и обширные знания.

Криптомнезия, глубоко похороненные воспоминания о словах и цифрах, которые человек когда-то слышал, даже в младенческом возрасте. У сомнамбул – и нередко у людей на пороге смерти – эти глубоко похороненные образы возникают в сознании с едва ли не фотографической точностью.

То, что Риган узнала в нем священника.

Хорошая догадка. Если она прочла главу об одержимости, то вполне могла ожидать визита священника. К тому же, согласно Юнгу, бессознательное понимание и чувствительность у пациентов с истерией порой бывают в пятьдесят раз острее, чем у нормальных людей. Именно этим, по мнению Юнга, объяснялось «чтение мыслей» медиумами на спиритических сеансах. Ибо то, что читал погруженный в транс медиум, было не чем иным, как подрагиваниями и вибрациями, создаваемыми руками человека, чьи мысли он якобы читал. Эти вибрации складывались в буквы или числа. Таким образом, Риган вполне могла «прочесть», кто он такой, лишь на основании его манер или по запаху благовонных масел, исходившему от его рук.

То, что Риган знала про смерть его матери.

Еще одна удачная догадка. Ему уже сорок шесть.

Не желаешь помочь старому алтарному служке, папаша?

Учебники в католических семинариях допускали телепатию как реальное и естественное явление.

Раннее умственное развитие Риган.

Это поддавалось объяснению хуже всего. Однако в ходе личных наблюдений за пациентами с раздвоением личности, когда якобы имели место оккультные вещи, психиатр Юнг пришел к выводу, что в случае истерического сомнамбулизма обостряется не только бессознательное восприятие, но также и функционирование интеллекта, ибо в данном случае новая личность производит впечатление гораздо более умной и образованной, нежели исходная. И все же – разве подробное описание этого феномена служит объяснением ему?

Каррас резко остановился и наклонился над столом. Внезапно до него дошло, что шутка Риган насчет Ирода имеет гораздо более глубокий смысл, чем то показалось ему вначале. Ибо когда фарисеи рассказали Христу про угрозы Ирода, Христос, как ему помнится, ответил: «Пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления».

Посмотрев на запись с голосом Риган, Каррас устало опустился за стол, зажег очередную сигарету, выпустил подрагивающий конус сизого дыма и снова задумался о братьях Брюнер, а также о случае с восьмилетней девочкой, которая демонстрировала все симптомы истинной одержимости. Интересно, какую книгу прочла та девочка, чтобы бессознательная часть ее «я» с такой поразительной точностью воспроизвела все эти симптомы? И как коллективное бессознательное жертв в Китае транслировало симптомы коллективному бессознательному других людей – в Сибири, Германии, Африке? И почему везде, в разных культурах и в разные периоды истории, эти симптомы всегда были одним и те же?

Кстати, твоя мать сейчас здесь, с нами, Каррас.

Дэмиен невидящим взглядом смотрел прямо перед собой. Струйки дыма зажатой между пальцами сигареты то появлялись на свет, то быстро исчезали, словно мимолетные воспоминания о давно забытых мечтах. Каррас посмотрел сквозь них на левый нижний ящик стола. Несколько мгновений он сидел молча и неподвижно, затем в конце концов наклонился, открыл ящик и вытащил из него выцветшую тетрадь по английскому языку, оставшуюся с курсов для взрослых. Тетрадь его матери. Положив ее на стол, он подождал, затем бережно, если не сказать трепетно, перелистал.

Сначала шли буквы алфавита, причем много раз. Затем – простые упражнения.

УРОК ШЕСТОЙ:

МОЙ ПОЛНЫЙ АДРЕС

Между страницами – попытка письма.

Дорогой Димми, я ждала…

Затем другое начало. Неполное.

Каррас отвернулся и увидел в окне ее глаза… они как будто ждали…

Глаза превратились в Риган.

Говори, но слово…

Каррас снова посмотрел на запись с голосом Риган.

Взяв кассету, он вышел из комнаты и направился в фонолабораторию кампуса. Здесь нашел магнитофон, сел, осторожно вставил конец пленки в пустую бобину, надел наушники, повернул тумблер в положение «воспроизведение», затем устало подался вперед и приготовился слушать. В первые мгновения из магнитофона доносилось лишь шипение пленки и попискивание лентопротяжного механизма. Затем раздался щелчок включения. Какие-то звуки.

– Привет?

Затем резкий шорох обратной связи. Затем, приглушенно, голос Крис Макнил на заднем плане.

– Не так близко к микрофону, дорогая моя. Держи его чуть дальше.

– Вот так?

– Нет, еще больше.

– Так?

– Да, так пойдет. Давай, говори.

Хихиканье. Стук микрофона о стол. Затем нежный, ясный голос Риган Макнил:

– Привет, пап! Это я. Э-э-э… – Снова хихиканье, затем шепот в сторону: – Мам, я не знаю, что говорить!

– Просто скажи, как у тебя дела. О том, чем ты занимаешься.

Снова хихиканье.

– В общем, пап, как тебе сказать… Надеюсь, ты хорошо меня слышишь. Э-э-э, я сейчас. Ну, во-первых, мы… Нет, погоди! Во-первых, мы в Вашингтоне. Пап, ну ты знаешь. Это там, где президент и его дом – ну, это ты тоже знаешь? – это… Блин! Пап, подожди, я сейчас. Наверное, лучше я начну сначала. Дело в том, пап, что…

Остальное Каррас слушал словно в тумане и как будто издалека, через рев крови в ушах. Его как будто накрыло волной интуиции. Существо, которое он видел в спальне, – это не Риган.

Вернувшись к себе в общежитие, Дэмиен нашел свободную исповедальню и отслужил мессу. Подняв дрожащими пальцами облатку для освящения, он ощутил надежду, надежду, которую гнал прочь, с которой сражался каждой клеточкой своего тела и всеми фибрами души.

– Ибо сие… есть Мое Тело, – нараспев произнес он напряженным полушепотом.

Не дай боже снова полюбить и потерять! Та потеря была слишком велика, ее боль – невыносима. Причина его скепсиса, его сомнений, его желания устранить естественные причины видимой одержимости Риган заключалась в его яростном стремлении верить. Склонив голову, он положил освященную облатку в рот. Еще миг, и та застрянет в его пересохшем горле. И его пересохшей вере.

После мессы он пропустил завтрак, добавил кое-какие мысли к лекции и, наконец, предстал перед студентами медицинского факультета Джорджтаунского университета, где кое-как, севшим голосом, прочел наспех подготовленную лекцию.

– …учитывая симптомы маниакальных перепадов настроения, можно сказать, что…

– Пап, это я… это я…

Но кто это «я»?

Рано отпустив студентов, Каррас вернулся к себе в комнату, где тотчас сел за стол и внимательно перечитал позицию Церкви относительно паранормальных признаков демонической одержимости.

«Может, я был слишком рассудочен?» Дэмиен еще раз прошелся по выделенным пунктам в книжке «Сатана»: «телепатия… естественное явление… даже телекинез… передвижение предметов на расстоянии… наши предки… наука… в наши дни мы должны проявлять большую осторожность, независимо от наличия якобы паранормальных свидетельств».

Дочитав до следующего абзаца, Каррас замедлил темп чтения:

«Все разговоры с пациентом должны становиться объектом тщательного анализа, так как они представляют ту же систему ассоциаций, идей и логико-грамматических привычек, которые он демонстрирует в нормальном состоянии. Лишь после этого можно говорить об одержимости».

Каррас покачал головой. Нет, не то. Он посмотрел на рисунок на противоположной странице. Демон. Взгляд машинально скользнул к подписи. «Пазузу». Каррас закрыл глаза и представил смерть экзорциста, отца Транкилля: его предсмертные муки, рычание, шипение, рвоту, падения с кровати на пол, куда его якобы сбрасывали «бесы», которые были в ярости от того, что он скоро умрет и они больше не смогут его мучить. А Люка! О боже! Отец Люка! Стоя на коленях перед смертным одром Транкилля, он беспрестанно молился. В тот момент, когда Транкилль испустил дух, Люка мгновенно принял обличье беса и принялся злобно пинать еще не остывший истерзанный труп, провонявший экскрементами и рвотой. Четверо дюжих мужчин пытались оттащить его, но не смогли. Люка продолжал бесноваться, пока мертвеца не унесли из комнаты. «Возможно ли такое?» – задумался Каррас.

Неужели единственная надежда для Риган – это ритуал изгнания беса? Должен ли он, Каррас, вскрыть этот сундучок со страданиями? Увы, он не мог просто потрясти его или оставить, так и не узнав, что там внутри. Он должен узнать. Но как? Дэмиен открыл глаза.

«Разговоры с пациентом должны становиться предметом тщательного…» Да-да, почему бы нет? Если выяснится, что речевые привычки Риган и «демона» абсолютно разные, это позволит предположить, что имеет место одержимость. Если же они окажутся одинаковыми, ее придется исключить.

Каррас встал и заходил по комнате. Что еще? Что же еще? Что-то быстрое. Она… минуточку! Каррас застыл на месте, задумчиво глядя в пол. Та глава в книге о колдовстве. В ней упоминалось?.. Да! Упоминалось! Там говорилось, что бесы неизменно впадали в ярость, когда им предлагали освященную облатку или прикоснуться к святым мощам, и даже… Каррас поднял голову и посмотрел перед собой. Внезапно его осенило. Или если окропить их святой водой! Все верно. Это может стать главным доказательством! Он судорожно порылся в своем черном портфеле в поисках флакона со святой водой.

Уилли впустила его в дом. Переступив порог, Дэмиен посмотрел наверх. Из комнаты Риган доносились крики. Непристойности. Впрочем, голос был другой, не грубый, низкий голос демона. Чуть мягче, с легкой хрипотцой. И с британским акцентом… Да-да! Тот самый, которым на несколько мгновений заговорило существо, когда он был здесь в прошлый раз.

Каррас вопросительно посмотрел на Уилли. Та, раскрыв рот, уставилась на его круглый воротничок, на одеяние священника.

– Где миссис Макнил?

Уилли молча указала наверх.

– Спасибо.

Дэмиен шагнул к лестнице и поднялся по ступенькам. Крис была в коридоре. Опустив голову и сложив на груди руки, она сидела в кресле рядом с комнатой Риган. Каррас направился к ней. Услышав шорох его одежд, она подняла голову и быстро встала.

– Здравствуйте, святой отец.

Увидев под глазами у нее синеватые мешки, иезуит нахмурился.

– Вы спали? – с озабоченностью спросил он.

– Да, немного поспала.

– Крис… – Каррас укоризненно покачал головой.

– Разве тут уснешь, – сказала актриса в свое оправдание и мотнула головой в сторону двери спальни. – Она не давала нам покоя всю ночь.

– Ее рвало?

– Нет. – Крис взялась за рукав его сутаны, как будто хотела увести прочь. – Пойдемте вниз, там мы сможем…

– Сначала я хотел бы взглянуть на нее, – возразил Каррас.

– Прямо сейчас?

«Нет, здесь явно что-то не так, – подумал он. – Крис как будто чего-то боится».

– А почему нет? – спросил он.

Актриса испуганно покосилась на дверь спальни. Хриплый мужской голос с британским акцентом крикнул:

– Чертов нацист! Нацистский ублюдок!

Крис отвела глаза и опустила голову.

– Ну, хорошо, – тихо произнесла она. – Ступайте внутрь.

– У вас есть в доме магнитофон? Такой небольшой, портативный? – спросил Каррас.

Крис подняла глаза:

– Есть. Он вам нужен, святой отец?

– Пусть его принесут сюда в комнату вместе с чистой кассетой, хорошо?

Женщина внезапно нахмурилась, как будто услышала сигнал тревоги.

– Это еще зачем?.. Эй, минуточку. Вы хотите записать голос Риган?

– Это крайне важно.

– Ни за что! Даже не мечтайте!

– Послушайте. Я должен сравнить образцы речи, – со всей серьезностью произнес Каррас. – Чтобы доказать церковным иерархам, что ваша дочь действительно одержима.

Услышав поток отборных скабрезностей, оба резко обернулись. Как оказалось, эти словесные излияния были направлены на Карла, когда тот вышел из дверей спальни Риган с мешком, набитым грязными подгузниками и постельным бельем. Лицо старого швейцарца было белым как мел. Он закрыл за собой дверь, и непристойная тирада зазвучала глуше.

– Ты поменял на ней подгузник, Карл? – спросила Крис.

Слуга испуганно посмотрел на Карраса, затем на нее.

– Поменял, – коротко ответил он, резко повернулся и быстро зашагал по коридору к лестнице.

Пока он спускался вниз, Крис прислушивалась к его быстрым, гулким шагам, а как только те стихли, повернулась к Каррасу. Плечи ее поникли, взгляд был устремлен в пол.

– Хорошо, святой отец, вам его принесут, – покорно произнесла актриса, не поднимая глаз.

В следующий миг она уже торопливо шагала по коридору. Каррас посмотрел ей вслед. Интересно, задумался он, что она от него скрывает?.. Что-то.

Внезапно Дэмиен обратил внимание на странную тишину. Подойдя к двери спальни, он открыл ее, вошел, закрыл дверь за собой и, встав лицом к комнате, посмотрел перед собой. На этот ужас, на исхудавшее до состояния скелета существо на кровати. В свою очередь оно внимательно наблюдало за ним насмешливым взглядом, полным коварства, ненависти, и, что страшнее всего, осознания собственного превосходства.

Каррас медленно подошел к изножью кровати. Здесь он остановился и прислушался. Его приветствовало негромкое бульканье. Это в подгузник изливалось жидкое содержимое кишечника.

– Привет, Каррас! – дружелюбно поздоровалась с ним Риган.

– Привет, – спокойно ответил он. – Как ты себя чувствуешь?

– В данный момент я рада тебя видеть. Да-да, очень рада, – изо рта выпал длинный, покрытый налетом язык. В глазах читался нескрываемый вызов.

– И потому встречаешь во всеоружии. Отлично.

И снова бульканье.

– Надеюсь, ты не против дурного запаха, Каррас?

– Ничуть.

– Лжешь!

– Почему это тебя так волнует?

– Слегка.

– Но ведь дьявол любит лжецов!

– Только хороших, Каррас, только хороших. К тому же откуда ты взял, что я дьявол?

– Разве ты не сам мне это сказал?

– Может быть, может быть… Мне нездоровится. Кстати, ты мне поверил?

– Еще как!

– В таком случае прими мои извинения за то, что я ввел тебя в заблуждение. Я всего лишь бедный рядовой демон. Один из многих. Разница небольшая, но ее хорошо видит наш Отец в аду. Какое это жуткое слово – ад… Я предлагал заменить его выражением «Шотландское измерение», но он даже не желает меня слушать. Надеюсь, Каррас, ты не станешь рассказывать ему про мою оговорку, а? Ну, когда увидишь его?

– Когда я увижу его? А он здесь?

– В поросеночке? Увы, нет. Мы – всего лишь небольшая бедная семейка скитающихся душ. Кстати, ты не винишь нас за то, что мы здесь? В конце концов, куда нам податься? Ведь у нас нет дома.

– И как долго вы намерены здесь оставаться?

Лицо Риган перекосилось гневом. Резко приподнявшись с подушек, она злобно выкрикнула:

– Пока свинка не умрет!

Затем столь же резко откинулась на подушки и со слюнявой ухмылкой добавила:

– Кстати, просто чудный день для экзорцизма!

Книга! Она наверняка прочла это в книге! Сатанинские глаза буквально прожигали Дэмиена насквозь.

– Так начинай, Каррас. К чему тянуть?

– Тебе этого хотелось бы?

– О, еще как!

– Но разве это не изгонит тебя из Риган?

– Это сведет нас вместе.

– Тебя и Риган?

– Тебя и нас, мой дорогой малыш. Тебя и нас.

Каррас в упор посмотрел на существо на кровати. Ему показалось, будто его затылок трогают чьи-то холодные, как лед, пальцы. Впрочем, уже в следующий миг ощущение это пропало. «Что это, страх? – задался он мысленным вопросом. – А если страх, то страх чего?»

– Ты присоединишься к нашей семейке, – продолжала Риган. – Видишь ли, беда со знаками в небесах состоит в том, что стоит их увидеть, как любые отговорки оказываются бессильны. Ты заметил, как редки в последнее время сообщения о чудесах? Это не наша вина, Каррас. Мы стараемся!

Раздался громкий стук. Иезуит обернулся.

Прямо у него на глазах открылся и полностью выехал наружу ящик бюро, после чего столь же резко захлопнулся. Каррас смотрел как завороженный. Вот оно! Доказуемое паранормальное явление! Впрочем, стоило ему вспомнить про психокинез и все его естественные объяснения, как воодушевление оставило его, слетев, словно кусок гнилой коры со ствола старого дерева. Услышав негромкие смешки, он снова повернулся к Риган. Та ухмылялась от уха до уха.

– Как, однако, приятно беседовать с тобой, Каррас, – произнесла она гортанным голосом. – Я ощущаю свободу. Я, как распутница, расправляю свои огромные крылья. На самом деле, говоря тебе это, я преследую лишь одну цель: усилить твое проклятье, мой доктор, мой дорогой и бесславный лекарь.

– Это ты сделал? Это ты сейчас выдвинул и задвинул ящик?

Но существо по имени Риган его не слушало. Каррас посмотрел на дверь. Ему послышались чьи-то шаги. Кто-то быстро шел по коридору. Черты лица Риган снова изменились. Каррас уже видел их накануне.

– Чертов ублюдок! – крикнула тварь хриплым голосом с британским акцентом. – Злогребучий гунн!

В дверь с магнитофоном в руках быстрым шагом вошел Карл. Стараясь не смотреть на кровать, он вручил магнитофон Каррасу, затем, с мертвенно-бледным лицом, быстро вышел за дверь.

– Прочь, Гиммлер! Долой с глаз моих! Иди проведай свою колченогую дочь! Принеси ей кислой капусты и героина, Торндайк! Ей это понравится! Она!..

Карл громко хлопнул дверью. А вот существо в теле Риган внезапно проявило дружелюбие.

– О да, привет, привет, привет! В чем дело? – бодро поинтересовалось оно, глядя, как Каррас ставит на небольшой круглый стол рядом с кроватью магнитофон. – Мы сейчас будем что-то записывать, падре? Как интересно! Обожаю давать актерские представления! Еще как обожаю!

– Отлично! – ответил Каррас, указательным пальцем нажимая на магнитофоне красную кнопку. На панели вспыхнул красный глазок. – Кстати, я – Дэмиен Каррас. А кто ты?

– Тебя интересуют мои заслуги, котик? – Существо хихикнуло. – Помнится, я сыграл в школьном спектакле Пака. – Оно оглянулось по сторонам. – Кстати, где мой напиток? У меня все внутри пересохло от жажды.

– Я принесу тебе попить, если ты скажешь мне свое имя.

– Ну, разумеется! – И снова хихиканье. – А потом ты все выпьешь сам.

– Почему ты не хочешь назвать мне свое имя?

– Проклятый мародер!

С этими словами говорившая с британским акцентом личность исчезла, а ей на смену пришла демоническая Риган.

– Эй, что мы сейчас будем делать, Каррас?.. А, понятно. Будем что-то записывать. Как необычно!

Каррас подтащил к кровати стул и сел.

– А ты против?

– Ничуть. Прочти Мильтона, и ты увидишь, что я обожаю адские двигатели. Они блокируют все эти дурацкие послания от «него».

– Кто этот «он»?

Существо с шумом выпустило газы.

– Вот тебе ответ.

Каррасу в нос ударила резкая вонь. Похоже на запах…

– Кислая капуста, Каррас. Ты уже заметил?

«И правда, пахнет кислой капустой», – удивился иезуит. Запах, похоже, исходил от кровати, от тела Риган. Впрочем, уже в следующий миг его сменила тошнотворная вонь, какая стояла раньше. Каррас нахмурился. Неужели он это вообразил? Что это, самовнушение?

– Кто этот человек, с которым я только что разговаривал? – спросил Каррас.

– Просто один из нашей семейки.

– Демон?

– Ты о нем слишком высокого мнения. Слово «демон» означает «мудрый». Он же круглый дурак.

Каррас насторожился.

– Вот как? И на каком же языке «демон» означает «мудрый»? – спросил он.

– Как «на каком»? На греческом, конечно!

– Ты говоришь по-гречески?

– Очень даже бегло.

«Один из признаков, – с волнением подумал Каррас. – «Риган» говорит на языке, которого раньше не знала!» Это даже больше, чем то, на что он надеялся.

– Posegnokas hoti piesbyteros eimi? – спросил он на классическом греческом.

– Сейчас я не в настроении, Каррас.

– Понятно. В таком случае на самом деле ты не…

– Я же сказал: я не в настроении!

Дэмиен отвел глаза, затем снова повернулся и дружелюбно спросил:

– Так это ты выдвинул и задвинул ящик?

– Разумеется. Кто же еще, если не я.

Каррас кивнул.

– Впечатляет. Ты очень, ну очень мощный демон.

– Разумеется, мой милый малыш. Кстати, тебе нравится, что иногда я разговариваю точь-в-точь как мой старший брат?

За этими словами последовал взрыв хохота. Каррас дождался, когда он стихнет.

– Да, я нахожу это весьма любопытным, – сказал он. – Но пока как насчет этого фокуса с ящиком?

– А что насчет него?

– Это просто невероятно! Ты не мог бы его повторить?

– Как-нибудь в другой раз.

– Почему не сейчас?

– Как «почему»? Мы же обязаны дать тебе почву для сомнений! В той мере, в какой это способствует окончательному решению. – Демоническая личность злобно усмехнулась. – Как же это свежо и ново, атаковать посредством правды! Да-да, «поражен радостью»!

В упор посмотрев на Риган, Каррас в очередной раз ощутил затылком легкое прикосновение холодных, как лед, пальцев.

«Откуда во мне этот страх? – задумался он. – Откуда?»

– Это из-за меня? – заявила Риган, омерзительно ухмыляясь.

Исполненный удивления, Дэмиен снова в упор посмотрел на нее, однако поспешил напомнить себе, что в таком состоянии ей может быть свойственна телепатия.

– Ты можешь сказать, бес, о чем я думаю?

– Мой дорогой Каррас, твои мысли жутко скучны и неинтересны.

– Значит, ты не в состоянии прочесть мои мысли. Ты это хотел сказать?

Риган отвернулась. Ее пальцы машинально мяли простыню, то приподнимая, то опуская крошечный полотняный конус.

– Думай что хочешь, – монотонно ответила она. – Что хочешь.

За этими словами последовало молчание. Слышалось лишь попискивание лентопротяжного механизма и сиплое дыхание Риган. Решив, что неплохо получить дополнительные образцы ее речи в таком состоянии, Каррас, как будто движимый искренним интересом, подался вперед.

– Ты просто удивительная личность, – проникновенно произнес он.

Риган повернулась к нему.

– Не паясничай! – язвительно бросила она.

– Нет, в самом деле! Хотелось бы побольше о тебе узнать! Ты так и не сказал мне, кто ты такой.

– Ты что, глухой? Я же говорил тебе. Я – демон.

– Я помню, но какой именно? Как твое имя?

– Что в имени тебе моем, Каррас? Серьезно? Ну, хорошо, можешь называть меня Хауди, если тебе так удобней.

– А, понятно! Ты капитан Хауди. Друг Риган.

– Ее очень близкий друг.

– Вот как? Тогда зачем ты ее мучаешь?

– Потому что я ее друг. Свинке это нравится!

– Но ведь это полная бессмыслица, капитан Хауди. Почему Риган должно нравиться, когда ее мучают?

– Спроси у нее.

– А ты позволишь ей ответить?

– Нет, конечно!

– В таком случае какой мне резон спрашивать?

– Никакого! – Глаза существа блеснули злорадством.

– Скажи, а с кем я разговаривал до этого? – спросил Каррас.

– Сколько можно задавать один и тот же вопрос!

– Знаю, но ведь ты на него так и не ответил.

– Скажем так: очередной дружок нашей милой свинки.

– Я могу снова с ним поговорить?

– Нет, сейчас он занят с твоей матерью. Она сосет его член по самый корень. По самый корень, Каррас! – Последовали басовитые смешки, затем существо заговорило снова: – Какой чудный язычок! Такой нежный! А какие мягкие губки!

В Каррасе проснулся гнев. Впрочем, он тотчас же понял, что гнев этот направлен не на Риган, а на демона. Демона! Он быстро постарался вернуть себе спокойствие, глубоко вздохнул, встал, достал из кармана изящный пузырек и вытащил пробку.

Риган пристально наблюдала за его действиями.

– Что это у тебя в руке? – прохрипела она, неуклюже отползая назад. В глазах ее застыла настороженность.

– Разве ты не знаешь, демон? Святая вода, конечно! – ответил Каррас, окропляя ее водой из флакона.

Риган тотчас же начала скулить и корчиться, пытаясь высвободиться из ремней.

– Ой, мне больно! Она жжет! – гортанно вопила она, извиваясь от боли и ужаса. – Перестань, кому говорят, чертов святоша! Прекратииииииии!

Каррас как будто обмяк и телом, и духом.

Он прекратил брызгать святой водой. Рука с зажатым в ней флаконом медленно опустилась и безвольно повисла вдоль тела. Истерия. Самовнушение. Она читала книгу!

Каррас посмотрел на магнитофон и понуро покачал головой. Может, отказаться от этой затеи? В следующий миг он обратил внимание на тишину – глубокую, почти безвоздушную. Дэмиен поднял глаза и посмотрел на Риган. И тотчас озадаченно нахмурил брови. «Что это? – подумал он. – Что происходит?» Демоническая личность исчезла, и на ее месте проступили другие черты, хотя и похожие, но в то же время иные. Глаза закатились так, что остались видны только белки. Губы задвигались. Послышалось лихорадочное, нечленораздельное бормотание. Каррас подошел к самой кровати и прислушался. Какая-то бессмыслица, подумал он, пустой набор звуков. И все же в голосе присутствовала некая интонация, как в нормальной речи. «Что, если это тоже речь?» – задался он вопросом. Хотелось бы надеяться…

В его груди как будто затрепетали крылья. Он в своем воображении быстро схватил их и удержал. «Прекрати, Дэмиен, не будь таким идиотом».

И все же…

Проверив на магнитофоне уровень звука, он повернул ручку, чтобы увеличить его, а сам, наклонившись ухом к самым губам Риган, принялся слушать. Увы, бессвязное бормотание резко смолкло, сменившись тяжелым, осипшим дыханием.

Что-то новое. Нет. Кто-то новый. Каррас приподнялся и с тихим удивлением посмотрел на Риган. Белки глаз. Трепетание век.

– Ты кто? – спросил он.

– Откинай, – раздался в ответ сдавленный, полный страдания шепот. – Откинай. Откинай.

Сиплый, надтреснутый голос доносился как будто издалека, из некоего темного, замкнутого пространства на самом краю миров, за пределами времени, за пределами надежды, даже за пределами отрешенности и отчаяния.

Каррас нахмурился.

– Это твое имя? Тебя так зовут?

Губы зашевелились. Послышались натужные, нечленораздельные слоги – и столь же внезапно прекратились.

– Ты понимаешь, что я говорю? – спросил Дэмиен.

Молчание. Лишь дыхание, медленное, глубокое. Звук дыхания в больничном респираторе. Каррас ждал в надежде на большее. Но ничего не последовало.

Взяв со стола магнитофон, священник еще раз пристально посмотрел на Риган, затем вышел из комнаты и спустился вниз.

Крис он нашел в кухне. Вместе с Шэрон она уныло сидела за столом перед чашкой кофе. Как только иезуит вошел, обе подняли на него взгляды.

– Иди проверь, как там Риган, – тихо велела Крис секретарю.

– Конечно. – Сделав последний глоток кофе, Шэрон понимающе улыбнулась Каррасу и вышла. Он посмотрел ей вслед и, убедившись, что ее рядом нет, сел за стол.

– Что там нового? – спросила Крис, с тревогой глядя ему в глаза.

Дэмиен уже было собрался ответить, но передумал: в кухню из кладовой тихо вошел Карл и направился к мойке, чтобы вымыть кастрюли.

– Не обращайте внимания, – мягко сказала Крис. – Продолжайте, отец Каррас. Так что там произошло наверху? Что вы думаете?

Каррас сцепил на столе руки.

– Там две личности, – произнес он. – Новая, которой я раньше не видел. И вторая, которая, пожалуй, уже один раз промелькнула. Взрослый мужчина. Говорит с британским акцентом. Среди ваших знакомых есть такой?

– Это важно?

Каррас в очередной раз заметил на лице Крис напряжение.

– Думаю, что да, – ответил он. – Это важно.

Актриса посмотрел на голубой фарфоровый молочник на столе.

– Да, – как будто нехотя призналась она. – Я его знала.

– Знали?

Крис подняла глаза.

– Бёрк Деннингс.

– Режиссер?

– Да.

– Тот самый, кто…

– Да.

Задумавшись над ее ответом, Каррас обратил внимание на ее руки. Указательный палец на левой руке подрагивал.

– Вы уверены, что не хотите кофе или чего-то еще, святой отец?

Дэмиен поднял взгляд.

– Нет-нет, спасибо, – ответил он, затем, положив сложенные руки на стол, подался вперед и спросил: – Скажите, Риган была с ним знакома?

– Вы о Бёрке?

– Да, о Деннингсе.

– Э-э-э… в общем…

Договорить ей не дал грохот. Крис испуганно вздрогнула, но затем поняла: это Карл уронил на пол сковороду, а когда согнулся, чтобы ее поднять, выронил снова.

– Господи, Карл!

– Извините, мадам, я нечаянно.

– Довольно, Карл. Марш из кухни! Дай себе отдых. Сходи в кино или куда-то еще.

– Но, мадам, может, лучше я…

– Карл, я серьезно! – резко бросила ему Крис. – Уходи отсюда. Уйди куда-нибудь из дома на часок-другой. Кстати, нам всем пора это делать. А теперь ступай!

– Да-да, марш отсюда! – поддакнула Уилли, входя в кухню, и, выхватив из рук Карла сковороду, раздраженно подтолкнула его к кладовой.

Бросив быстрый взгляд на Карраса и Крис, тот вышел вон.

– Извините, святой отец, – пробормотала Крис и потянулась за сигаретой. – Последнее время ему приходится тяжело.

– Вы правы, – мягко ответил Каррас, беря в руки спичечный коробок. – Нужно время от времени выбираться из дома. – Он зажег ей сигарету, помахав рукой, погасил спичку, бросил ее в пепельницу и добавил: – И вам тоже.

– Знаю. Кстати, о Бёрке, или кто он там такой. Что он говорил? – Крис буквально сверлила Карраса глазами.

– Главным образом скабрезности, – пожал плечами Каррас.

– И это всё?

Каррас уловил в ее голосе нотки страха.

– В общем, да, – ответил он и, понизив голос, добавил: – Кстати, у Карла есть дочь?

– Дочь? Нет. По крайней мере, мне о ней ничего не известно. Даже если и есть, он ни разу о ней не упомянул.

– Вы уверены?

Крис повернулась к Уилли. В данный момент та трудилась у мойки.

– Уилли, у вас, случайно, нет дочери?

– Была, мадам, – ответила Уилли, не отрываясь от своего занятия. – Но ее давно нет в живых.

– Извини, Уилли, я не знала. Мои соболезнования.

– Спасибо, мадам.

Крис повернулась к Каррасу.

– Впервые слышу, – прошептала она. – А почему вы спрашиваете? И откуда вам о ней известно?

– Ее упомянула Риган.

Крис недоверчиво уставилась на него.

– Что? – снова прошептала она.

– Да-да. Скажите, она когда-либо раньше демонстрировала признаки экстрасенсорного восприятия?

– Экстрасенсорного восприятия, святой отец?

– Да.

Крис нахмурилась и отвела взгляд.

– Не знаю, не уверена. То есть, бывало, когда ей в голову приходили те же мысли, что и мне, но разве такое не случается с близкими людьми?

Каррас кивнул:

– Согласен, случается. Кстати, третья личность, о которой я упоминал, – она та самая, что появилась, когда Риган была загипнотизирована?

– Та, что несет бессмыслицу?

– Да, та, что несет бессмыслицу. Это кто?

– Не знаю.

– То есть ничего знакомого?

– Ничего.

– Вы сделали запрос о медицинской карте Риган?

– Ее доставят сегодня, во второй половине дня. Причем лично вам в руки. Это единственное условие, почему мне ее согласились выдать, и то лишь после того, как я закатила скандал.

– Я так и предполагал, что без этого не обойдется.

– Как видите, не обошлось. Зато карта у вас будет.

– Отлично.

Сложив на груди руки, Крис откинулась на спинку стула и в упор посмотрела на Карраса.

– Хорошо, святой отец. Что вы мне теперь скажете? Каков итог?

– Видите ли, ваша дочь…

– Вы знаете, что я имею в виду, – перебила его Крис. – Так как насчет разрешения на экзорцизм?

Каррас посмотрел в пол и легонько покачал головой.

– Боюсь, мне не убедить епископа.

– Это как понимать? Почему?

Дэмиен сунул руку в карман, вытащил флакон со святой водой и протянул его Крис.

– Видите этот флакон? – спросил он.

– И что в нем такого?

– Я сказал Риган, что это святая вода, – мягко произнес Каррас. – И, как только начал ее окроплять ею, последовала бурная реакция.

– Но ведь это же хорошо, не так ли?

– Нет. Потому что это не святая вода, а обыкновенная, из-под крана.

– И в чем разница, святой отец?

– Святая вода освящена.

– О, как я этому рада, святой отец, как я рада! – воскликнула Крис, не скрывая раздражения в голосе. – Значит, некоторые демоны – идиоты!

– Вы действительно считаете, что внутри вашей дочери сидит демон?

– Да, я считаю, что внутри ее что-то есть, и это нечто пытается ее убить. А способно ли оно отличить мочу от лимонада, лично мне до лампочки. Что скажете, отец Каррас? Если что, извините. Вы спросили мое мнение, и я вам ответила. – Крис раздраженно загасила в пепельнице сигарету. – Ну, так что вы мне скажете? Никакого экзорцизма не будет?

– Послушайте, я только приступил к сбору фактов, – резко возразил Дэмиен; в нем тоже поднимало голову раздражение. – Но критерии Церкви никто не отменял, их придется соблюсти. Тем более что для этого имеются веские причины. Чтобы вместо пользы не причинить вреда, а заодно не запятнать себя суеверной чепухой, которую нам приписывали многие годы. Чего стоят, к примеру, левитирующие священники или статуи Пресвятой Девы, якобы плачущие в Страстную пятницу и по другим праздникам кровавыми слезами! Думаю, я проживу без того, чтобы внести свой вклад в эту чушь!

– Святой отец, может, вам дать таблетку либриума?

– Извините, но вы спросили мое мнение.

– Думаю, я с ним ознакомилась.

Каррас нащупал в кармане сигаретную пачку.

– Мне тоже, если можно – сказала Крис.

Дэмиен протянул ей пачку. Крис вытащила сигарету. Каррас зажег свою и ее. Затем они сидели вместе, вдыхая сигаретный дым и шумно выдыхая его, наслаждаясь редкими мгновениями покоя и тишины.

– Извините, – произнес священник, посмотрев на стол.

– Да, сигареты без фильтра рано или поздно вас убьют.

После этих слов снова воцарилось молчание. Крис отвела взгляд и теперь смотрела в огромное, от пола до потолка, окно, в которое открывался вид на мост через Потомак. Вскоре послышалось негромкое постукивание. Крис обернулась. По-прежнему не спуская глаз с сигаретной пачки, Каррас медленно крутил ее в руке. Внезапно он поднял голову и встретился взглядом с Крис. В ее глазах застыли слезы и вопрос.

– Хорошо, послушайте меня, – произнес он. – Так и быть, я сообщу вам признаки, которые Церковь, возможно, примет в качестве доказательств, прежде чем выдать разрешение на отправление ритуала.

– Прекрасно. Хотелось бы их услышать.

– Человек говорит на языке, которого раньше не знал и никогда не изучал. Я работаю в этом направлении. Посмотрим, что получится. Затем – дар пророчества. Впрочем, в наши дни это просто сочтут телепатией или экстрасенсорным восприятием.

– Вы верите в эти вещи?

Каррас пристально посмотрел на Крис. На ее лице читалось искреннее недоумение. Похоже, она это серьезно, решил он.

– В наши дни это невозможно отрицать, – произнес Дэмиен. – Хотя, как я уже сказал, эти вещи не назовешь чем-то сверхъестественным.

– Ну, кто бы мог подумать!

– Смотрю, в вас остался скепсис.

– А каковы другие симптомы?

– Последний, который церковь может принять – я цитирую, – «способности, выходящие за рамки обычных, или не соответствующие возрасту». Это может означать все что угодно: не поддающееся объяснению, паранормальное или оккультное.

– Вот как? В таком случае как насчет всех этих стуков в стене, или то, как она то взлетает с кровати, то вновь падает на нее?

– Сами по себе они ничего не значат.

– А как быть с этими штуками у нее на коже?

– Что за штуки?

– Разве я вам не рассказывала?

– Что именно?

– В общем, это случилось в клинике Баррингера, – пояснила Крис. – Там у нее были… – Она провела пальцем по груди. – Ну, что-то вроде букв. Какие-то письмена. Они выступили у нее на груди, а потом исчезли. Сами по себе.

Каррас нахмурился:

– Вы сказали, буквы? А не слова?

– Нет-нет, только буквы. Пару раз М. Затем Л.

– И вы их видели? – уточнил Каррас.

– Нет, но мне о них рассказали.

– Кто рассказал?

– Врачи в клинике, кто же еще! – раздраженно воскликнула Крис, но тотчас поспешила загладить грубость. – Простите. Послушайте, в ее медицинской карте все это будет. Потому что все это было.

– Эти буквы тоже могут быть естественным явлением.

– Где? В Трансильвании? – снова взорвалась Крис, отказываясь верить собственным ушам.

Каррас покачал головой.

– Послушайте, мне в журналах встречались описания таких случаев. Епископ может выдвинуть это против нас. Помню один такой, о нем писал тюремный психиатр: его пациент из числа заключенных умел впадать в транс, и тогда у него на коже выступали знаки Зодиака. – Каррас указал себе на грудь. – Кожа как будто приподнималась.

– Смотрю, вас сложно заставить поверить в чудеса, не так ли?

– Что мне вам на это сказать? Однажды был проведен эксперимент. Человека загипнотизировали и ввели в состояние транса, после чего на обеих руках ему были сделаны надрезы. Ему было сказано, что из левой руки у него пойдет кровь, а из правой – нет. Так оно и было. Левая рука кровоточила, правая – нет.

– Ух ты!

– Согласен, ух ты! Мозг контролировал кровоток. Как? Мы не знаем. Но такое бывает. В случае стигмат – как у упомянутого мною заключенного, а может, и у Риган – бессознательная часть мозга регулирует поступление крови в подкожный слой, посылая в какие-то участки ее больше, нежели в другие, что приводит к кожным вздутиям. И тогда мы имеем буквы, картинки и, возможно, даже слова. Согласен, явление загадочное, однако вряд ли сверхъестественное.

– Смотрю, вы крепкий орешек, отец Каррас. Вы это знаете?

– Не я устанавливаю правила.

– Зато всей душой поддерживаете их.

Дэмиен задумчиво опустил голову и поднес кончик большого пальца к губам. Затем убрал руку и посмотрел на Крис.

– Послушайте. Вдруг это поможет вам понять, – медленно и мягко произнес он. – Не я, а именно Церковь когда-то выпустила предостережения для экзорцистов. Я прочел их прошлой ночью. В них, в частности, было сказано, что люди, которым кажется, будто они одержимы, или о которых думают, будто они одержимы – далее я позволю себе процитировать дословно, – «им, скорее, требуется врач, нежели священник». Теперь угадайте, когда было издано это предупреждение?

– Не могу. Когда же?

– В тысяча пятьсот восемьдесят третьем году.

Крис растерянно посмотрела на Карраса, отказываясь верить услышанному, затем опустила глаза и прошептала:

– Похоже, это был чертовски трудный год.

Она услышала, как Каррас встал со стула.

– Давайте подождем, когда мне доставят медицинскую карту из клиники, – сказал он. – А пока что я возьму с собой звуковое письмо Риган ее отцу плюс только что сделанную мною запись. Любопытно будет услышать, что мне скажут о них в институте языков и лингвистики Джорджтаунского университета. Вдруг бессмысленное бормотание окажется каким-нибудь языком. Лично я в этом сомневаюсь, однако исключать такую вероятность не стоит. Интересно также будет сравнить речевые привычки Риган в нормальном состоянии с тем, что я записал сейчас. Если расхождений не будет, значит, ни о какой одержимости не может быть и речи.

– И что тогда? – спросила Крис.

Каррас посмотрел ей в глаза. В них бушевала буря.

Бог мой, подумал Дэмиен. Она переживает из-за того, что ее дочь не одержима!

Нет, что-то здесь не так. Его не отпускало чувство, что Крис чего-то недоговаривает.

– Могу я временно воспользоваться вашей машиной? – спросил он.

Крис уныло отвела взгляд.

– Если хотите, можете временно воспользоваться моей жизнью. Главное, верните ее к четвергу. Вдруг она мне еще понадобится.

Каррас с болью в сердце посмотрел на ее беззащитную, понурую фигуру. Боже, с какой радостью он взял бы ее за руку и сказал, что все будет хорошо! Но он этого не сделал. Ибо сам в это не верил.

– Пойду принесу вам ключи, – сказала Крис, вставая, и удалилась, словно безнадежная молитва.

Каррас вернулся в свою комнату в общежитии. Оставив магнитофон Крис, он взял кассету с голосом Риган и вернулся к машине, припаркованной на другой стороне улицы. Иезуит уже садился за руль, тогда как из дверей дома Крис его окликнул Карл Энгстрём.

– Отец Каррас!

Дэмиен обернулся. Натягивая на ходу черную кожаную куртку, Карл сбегал по ступенькам крыльца и махал ему рукой.

– Отец Каррас! Одну минутку, прошу вас! – крикнул он, подбегая к машине.

Священник опустил стекло со стороны пассажирского сиденья. Карл наклонился, посмотрел на него и спросил:

– Куда вы едете, отец Каррас?

– На Дюпон-серкл.

– Отлично! Не могли бы вы меня подвезти? Если вы, конечно, не против.

– С удовольствием, Карл. Садитесь.

– Огромное вам спасибо, святой отец!

Карл сел в машину и захлопнул за собой дверь. Каррас завел мотор.

– Миссис Макнил права, Карл, – сказал он. – Полезно иногда выбираться из дома.

– Согласен. Лично я собрался в кино.

– Отлично.

Дэмиен нажал на газ и отъехал от тротуара. Какое-то время они ехали молча. Мысли священника были заняты поисками ответов. Одержимость? Невозможно! Ведь святая вода… И все же…

– Карл, вы хорошо знали мистера Деннингса?

Сидя недвижимо, словно статуя, и стоически глядя перед собой в ветровое стекло, Карл ответил:

– Да-да, я его знаю.

– Когда Риган… я имею в виду, когда она говорит голосом Деннингса, вы можете сказать, кто она такая?

Тяжелое молчание; затем краткое и невыразительное «да».

– Понятно, – пробормотал Каррас, кивая.

Больше оба не проронили ни единого слова до Дюпон-серкл, где машина остановилась на светофоре. Карл открыл дверцу.

– Я выйду здесь, отец Каррас.

– Правда? Прямо здесь?

– Я доеду на автобусе. – Он вышел из машины. Затем, придержав дверь, наклонился в салон и произнес: – Спасибо вам, отец Каррас. Огромное спасибо.

– Вы уверены, что не хотите проехать со мной до кинотеатра? Я не тороплюсь.

– Нет-нет, отец! Спасибо. Дальше я сам.

– Ну, хорошо! Приятно вам провести время.

– Непременно! Спасибо!

Карл захлопнул дверь и шагнул на островок безопасности, где подождал, пока сигнал светофора сменится на зеленый. Каррас отъехал прочь. Карл остался стоять, провожая взглядом ярко-красный «Ягуар», пока тот не скрылся за поворотом на Массачусетс-авеню. Тогда он посмотрел на светофор. Уже сменился на зеленый. Карл со всех ног бросился к автобусу, который как раз подъезжал к остановке.

Сев в автобус, он проехал какое-то расстояние, пересел на другой и в конце концов сошел в северо-восточной части города. Здесь прошагал три квартала и вошел в подъезд обшарпанного многоквартирного дома.

У основания темной лестницы он остановился и втянул в себя резкие запахи крошечных кухонь. Откуда-то сверху донесся детский плач, а по стене, выскочив из-за плинтуса, зигзагообразными марш-бросками пробежал таракан. В этот момент твердая, стоическая поза Карла дала трещину, начала крошиться и оседать, однако он постарался вернуть самообладание. Собравшись с духом, мужчина шагнул к лестнице, положил руку на перила и медленно зашагал вверх по скрипучим деревянным ступеням. Те как будто стонали и жаловались на жизнь под каждым его шагом.

На втором этаже Карл подошел к двери в темном коридоре и пару мгновений постоял, положив руку на дверной косяк. Взгляд его скользнул по стене. Облезлая краска, граффити, карандашные каракули «Пит и Шарлотта», чуть ниже – дата и рисунок сердца, разрезанного почти пополам тонкой зигзагообразной трещиной в штукатурке.

Карл нажал на кнопку звонка и, посмотрев вниз, подождал. Из-за двери донесся скрип кроватных пружин. Неразборчивое бормотание. Затем кто-то направился к двери – судя по звукам, подволакивая ногу в ортопедическом ботинке. Затем дверь приоткрылась на длину дверной цепочки, и в образовавшуюся щель выглянула женщина в грязной розовой комбинации с цветочным орнаментом. Из уголка рта свисала сигарета.

– А, это ты, – хрипло сказала она и сняла цепочку.

На Карла посмотрели глаза, одновременно холодные и бегающие, усталые колодцы, полные боли и упреков. Он быстро скользнул взглядом по порочному изгибу губ и рано увядшему лицу – когда-то такому прекрасному в своей девичьей красоте. Увы, красота эта была давно похоронена в обшарпанных стенах тысячи дешевых мотелей, где она просыпалась утром после бессонной ночи со сдавленным всхлипом об утраченной благодати.

– Скажи ему, пусть проваливает! – донесся из глубин квартиры грубый мужской голос, явно пьяный. Очередной сожитель.

Девушка повернула голову.

– Заткнись, болван! Это старикан! – крикнула она, затем снова повернулась к Карлу. – Послушай, он пьян. Тебе лучше не входить.

Карл кивнул и сунул руку в задний карман брюк. Пустые глаза девицы последовали за его движением.

– Как там мать? – спросила она, затягиваясь сигаретой. Впрочем, взгляд ее был прикован к его рукам, которые, скользнув в бумажник, теперь пересчитывали десятидолларовые купюры.

– Всё в порядке, – коротко ответил Карл. – С ней всё в порядке.

Он протянул ей деньги. Но девушка зашлась в приступе кашля и поспешила прикрыть рот.

– Гребаные сигареты, – хрипло пожаловалась она. – Пора завязывать на фиг с этим делом!

Карл посмотрел на следы уколов на ее руках. Десятидолларовые купюры выскользнули у него из пальцев.

– Спасибо, пап.

– Эй, побыстрее нельзя? – рявкнул из глубин квартиры мужской голос.

– Послушай, пап, давай закругляться. Ну, ты знаешь, он иногда…

– Эльвира… – протянув руку в полуоткрытую дверь, Карл неожиданно схватил ее за запястье. – В Нью-Йорке сейчас есть клиника, – прошептал он умоляющим тоном.

Она только поморщилась и вырвала руку.

– Отпусти меня!

– Я отправлю тебя туда! Там тебе помогут. Это не тюрьма. Это…

– Пап, сколько можно! – выкрикнула Эльвира, вырываясь от него.

– Послушай меня, прошу!

Дочь захлопнула перед ним дверь.

Несколько минут Карл молча и неподвижно стоял в сырой, изгаженной гробнице своих надежд, глядя перед собой невидящим взором, затем печально понурил голову. Из-за двери квартиры до него доносились обрывки разговора, который завершился циничным женским хохотом, за которым последовал приступ кашля. Карл отвернулся. Внезапно ему стало страшно.

– Думаю, нам стоит поговорить, – с одышкой произнес Киндерман, сунув руки в карманы пальто. Впрочем, глаза его были печальны. – Да-да, думаю, нам стоит поговорить.