Книга: Факел в ночи
Назад: Часть III Черная тюрьма
Дальше: 34: Элен

33: Элиас

На меня наползла тощая тень Надзирателя. Своими тонкими пальцами и вытянутой треугольной головой он напоминал богомола. Он был идеальной мишенью, но я так и не метнул в него ни одного ножа. Едва я увидел, кого он держит, как тотчас забыл о том, чтобы убить его.
Это был ребенок-книжник, девяти или десяти лет. Изнуренный, грязный, тихий как покойник. Рабские браслеты на его запястьях говорили, что он здесь не узник, а раб. Надзиратель надавил лезвием на горло ребенка, и по шее побежала струйка крови, стекая на грязную рубашку.
Вслед за Надзирателем в блок вошли шестеро масок. У каждого виднелся символ клана Сиселиа, семьи Надзирателя. Каждый нацелил стрелу мне в сердце.
Я мог бы одолеть их, невзирая на стрелы. Если я быстро упаду на пол, используя стол в качестве щита…
Но тут старик с пугающей нежностью пробежался бледной рукой по гладким, до плеч, волосам мальчика.
– Нет звезды столь же красивой, как ясноглазый ребенок. За него я бы отдал свою жизнь, – звонким тенором, что так подходил его внешности, Надзиратель процитировал чужое высказывание. – Он маленький, – Надзиратель кивнул на мальчика, – но удивительно стойкий, как я обнаружил. Если пожелаешь, я могу оставить его истекать кровью на долгие часы.
Я выронил нож.
– Чудесно, – выдохнул Надзиратель. – Видишь, Друсиус, как расширены зрачки Витуриуса, как частит у него пульс, как глаза ищут выход, даже перед лицом смерти? Только присутствие ребенка его и сдерживает.
– Да, Надзиратель, – ответил ему без всякого интереса один из масок – видимо, Друсиус.
– Элиас, – сказал Надзиратель. – Друсиус и его товарищи заберут твое оружие. Я предлагаю тебе не сопротивляться. Мне бы не хотелось причинить боль ребенку. Он – один из моих любимых образцов.
Тысяча чертей. Маски окружили меня, и через несколько секунд я остался без оружия, обуви, отмычки, теллиса и большей части одежды. Я не сопротивлялся. Чтобы сбежать из этого места, мне надо поберечь силы.
И я сбегу. Сам факт, что Надзиратель не убил меня сразу, означает, что ему что-то нужно. Он будет держать меня в живых, пока не добьется своего.
Сверля крохотными черными точками зрачков своих блекло-голубых глаз, Надзиратель наблюдал, как маски надели на меня наручники и прижали к стене.
– Твоя пунктуальность порадовала меня, Элиас. – Старик держал нож в дюйме от шеи мальчика. – Благородная черта, которую я уважаю. Хотя должен признать, что не понимаю, зачем ты здесь. Разумный человек был бы сейчас где-нибудь очень далеко в южных землях.
Он посмотрел на меня выжидающе.
– Вы же не ждете, что я вам все расскажу?
Мальчик хныкнул, и я увидел, что Надзиратель медленно надавливает ему на шею. Но затем старик улыбнулся, обнажив мелкие желтые зубы, и отпустил ребенка.
– Конечно, нет, – ответил он. – На самом деле, я даже надеялся, что не расскажешь. У меня такое чувство, что ты просто стал бы мне врать, пока сам себя не убедил в собственной лжи, а вранье мне надоело. Я бы предпочел вытянуть из тебя правду. Давненько у меня не бывало маски в качестве объекта для опытов. Боюсь, мое исследование совершенно устарело.
По спине побежали мурашки. «Пока есть жизнь, – услышал я в мыслях голос Лайи, – есть и надежда». Он может ставить на мне опыты. Но пока я жив, у меня будет шанс выбраться отсюда.
– Ты сказал, что ждал меня.
– Верно. Маленькая птичка доложила мне о твоем приезде.
– Комендант Блэклифа, – сказал я. Будь она проклята. Только она могла вычислить, куда я отправлюсь. Но зачем бы ей сообщать об этом Надзирателю? Она его ненавидит. Надзиратель снова улыбнулся.
– Возможно.
– Куда прикажете его определить, Надзиратель? – спросил Друсиус. – Не к остальным же, я полагаю.
– Конечно, нет, – ответил Надзиратель. – Награда за голову Элиаса соблазнит стражников сдать его, а мне бы хотелось сначала провести кое-какие опыты.
– Очисти камеру, – гаркнул Друсиус одному из масок, кивнув на ряд одиночных камер за спиной, но Надзиратель покачал головой.
– Нет, – сказал он. – У меня на уме есть кое-что другое для нашего нового заключенного. Мне еще не доводилось изучать долгосрочное воздействие того места. Особенно на объект, который выказывает такое, – он посмотрел на мальчика-книжника, – сострадание.
Кровь застыла у меня в жилах. Я прекрасно знал ту часть тюрьмы, о которой он вел речь. Те длинные черные коридоры с воздухом, скисшим от запаха смерти. Стоны и шепот, царапанье стен, крики людей, зовущих на помощь, когда ты не в силах сделать хоть что-нибудь…
– Ты всегда ненавидел это место, – пробормотал Надзиратель. – Я помню. Помню твое лицо в тот день, когда ты доставил мне сообщение от Императора. Я как раз проводил свой опыт. Ты побледнел как рыбье брюхо и выбежал в коридор, где тебя вывернуло в помойное ведро.
Тысяча чертей.
– Да, – кивнул Надзиратель с довольным видом. – Да, я думаю, блок для допросов для тебя отлично подойдет.
Назад: Часть III Черная тюрьма
Дальше: 34: Элен