Глава 9

Очнулась я оттого, что кто-то с силой тряс меня за плечи. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Я лежала на диване в уютной комнатке. Надо мной склонилась симпатичная девушка.

– Пришли в себя? Отлично, – с облегчением вздохнула она. – Вот, попейте немного. Станет лучше.

– Я упала в обморок? – хрипло спросила я.

– Не знаю, возможно. Я нашла вас на лестничной площадке, почти у выхода из подъезда. Пришлось перенести вас ко мне в квартиру. Может, вызвать врача? Кажется, у вас рана на виске.

– Нет. Не нужно врача. – Я сделала глоток. – Лучше вызовите такси. В таком состоянии я вряд ли смогу вести машину.

– Рану надо продезинфицировать. А правильней всего госпитализировать вас.

– Это потом, – отмахнулась я, внезапно вспомнив, что со мной произошло. – Вы сказали, что нашли меня в подъезде?

– Да. Я возвращалась с работы. Вошла в подъезд, а тут вы.

– А того, кто выходил из подъезда, видели?

– Нет. Оттуда никто не выходил.

– Может, вы встретили кого-то во дворе? Кого-то незнакомого?

– Двор был пуст. – Девушка начала соображать, куда я клоню. – То есть вы упали не случайно? Это не обычное головокружение? Не из-за плохого самочувствия?

– Именно поэтому так важно, чтобы вы вспомнили того, кто покинул подъезд незадолго до вашего появления, – настаивала я. – Слышали о ночном нападении, которое произошло в вашем дворе? Скорее всего, эти два события связаны.

– Простите, но я и вправду никого не видела. – И девушка испуганно тихо спросила: – Это же не значит, что он еще в доме?

– Нет. Думаю, он уже далеко отсюда. – Я поднялась с дивана.

– Я вызову такси. – Девушка записала мой домашний адрес и помчалась к телефону.

Такси приехало через десять минут. За это время я привела себя в относительный порядок. У моей спасительницы отыскался лейкопластырь, которым я залепила рану на виске. Удар пришелся вскользь. Если б не моя реакция, последствия могли быть гораздо серьезнее. А так всего лишь кожа рассечена да небольшой кровоподтек. «Интересно, чем он меня приложил?» – гадала я, разглядывая свое отражение в зеркале. Девушка, озабоченно качая головой, наблюдала за мной, но на госпитализации больше не настаивала. Когда пришло сообщение о том, что машина подана, она проводила меня до двери, а как только я вышла, закрылась на все замки.

Я залезла в машину и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза. Выходит, он следил за мной? Как давно? За весь день я ни разу не почувствовала слежки. Ни в больнице, когда посещала Алину, ни в доме Валерии. Даже пока обходила квартиры в Алинином дворе, никого подозрительного я не видела. Как он вычислил, где меня искать? И как он вообще обо мне узнал? Или он приехал сюда, чтобы прояснить ситуацию с последней жертвой? Он ведь мог не знать, что девушка осталась жива. Услышал, как я расспрашиваю соседей, и решил припугнуть. Да нет, он явно караулил меня. Что он там говорил? Что я сама виновата, потому что стала помогать строптивицам. Он знал, зачем я здесь, и был этим крайне недоволен.

Что еще он говорил? Я попыталась воспроизвести в памяти всю тираду. Слова всплывали неохотно. Что-то вроде «потеряли разум». Это наверняка про погибших девушек. И еще он упоминал валькирию. Точно. Он сказал: «Подпали под гипноз валькирии». Это уже о Елене, не иначе. И голос такой знакомый. Где я могла его слышать? Мягкий, с присвистом. И обороты кажутся знакомыми. Будто мне уже кто-то все это говорил. Только вот кто? Проклятая головная боль! Не дает сосредоточиться. Думай, Татьяна, думай. Я сжала голову ладонями, пытаясь унять барабаны, стучавшие в висках.

– Вам плохо? – спросил водитель, бросив взгляд в зеркало заднего вида. – Может, в больницу? Я смотрю, у вас рана на голове.

– Все в порядке. Приеду домой, выпью таблетку, и пройдет. – Я заставила себя открыть глаза и улыбнуться.

– С парнем поссорилась? Накостылял? – почему-то решил водитель. – Вечно вы, женщины, на рожон лезете. А того не понимаете, что мужик, он всегда прав. Домострой забыли, вот сами и страдаете. Сто раз ведь говорено: нельзя против природы идти.

«Вот оно! – взорвалось в голове. – «…пошли против природы, получаете по заслугам». Так сказал нападавший. Теперь я вспомнила, от кого слышала подобные высказывания. Только зачем ему убивать невинных девушек? Неужели маньяк? А, плевать. Главное, я поняла, кто совершал нападения. Я узнала имя убийцы! Остальное сложится. Просто на это потребуется время, а пока моя задача в том, чтобы преступник не успел скрыться. Следующий звонок был Леониду. У него я узнала фамилию Виктора Петровича и номер отделения, в котором тот служил. На две минуты зашла в Интернет, резко приказала водителю разворачиваться и дала ему новый адрес.

– Что еще за блажь в раненую голову пришла? – проворчал водитель. – У меня свое начальство. Куда заказывали, туда и повезу.

– Тогда тормози.

– Ладно, ладно, не кипятитесь. Сидите, доставлю по новому адресу. Подороже встанет, это уж как положено.

– С оплатой не обижу, – доставая кошелек, пообещала я.

На ближайшем перекрестке водитель развернулся и поехал в противоположную сторону. Я уже не следила за дорогой. В моей голове один к одному складывались кусочки головоломки. Недовольство деятельностью центра. Знакомство с жертвами, пусть не на короткой ноге, а вприглядку. Найденная в дачном поселке подвеска и возможность приобрести браслет. Знакомство с журналисткой. Она могла быть выбрана случайно. Но нет, Владлена тоже посещала центр. Преступник мог видеть ее там, а потом встретить у редакции. Похоже, ему фантастически везет: со Смелым Криком он вытянул беспроигрышный билет. В этом деле все соткано из везения.

Только в то, что он маньяк, как-то не верилось. Я чувствовала: у преступника должен быть личный мотив. Настолько личный, что он не побоялся совершить три убийства, покуситься на четвертую жертву, да еще и припугнуть меня. Должно быть что-то, что им движет. Выуживая из памяти все, что слышала от преступника, я пыталась сообразить, чем вызвана его ненависть к Елене. Тут вполне подходил мой вариант «несчастная любовь». Но любовь к кому? А что, если его возлюбленной была первая жертва? Правда, кое-что не сходится, но ведь я так и не поговорила с женихом Анастасии.

Стоп! По той легкости, с которой он ввел меня в заблуждение, когда я расспрашивала его о деятельности Елены, понятно, что преступник – виртуозный лжец. Тогда почему не предположить, что он обманывал и свою девушку? Значит, мне нужно описание внешности жениха Качаевой. Придется еще раз побеспокоить Игната Николаевича. Отыскав его номер в записной книжке телефона, я нажала кнопку вызова.

– Это снова Татьяна.

– Я понял, – коротко ответил Игнат Николаевич. – Новые вопросы?

– Всего один. Внешность жениха Насти.

– Хотите, чтобы я описал вам, как выглядит Валентин? – удивился Игнат Николаевич. – Это тоже для нужд вашей инициативной группы?

– Предположим, – уклонилась я от прямого ответа.

Больше Игнат Николаевич вопросов не задавал и дал четкое описание внешности Валентина. Я поблагодарила и прервала связь. Вот теперь все сходится. Все до последней детали. К капитану Виктору Петровичу Харитонову я приеду не с пустыми руками.

Я поднялась по ступеням шестого отделения полиции и обратилась к дежурному:

– Где мне найти капитана Харитонова?

– По какому вопросу?

– Он на месте?

– Допустим. Так по какому вы вопросу? – настаивал дежурный.

– Передайте капитану, что пришла Татьяна Иванова. У меня есть сведения о нападении на Алину Ганшину.

Дежурный изучил выражение моего лица и поднял трубку внутреннего телефона:

– Виктор Петрович, тут гражданка Иванова вас требует. Говорит, что имеет сведения по нападению на Ганшину. Пропустить? – Выслушав ответ, он вернул трубку на место. – Проходите. Кабинет номер три. Налево по коридору.

Я миновала турникет и прошла по коридору до указанного кабинета. Коротко постучав, открыла дверь. Капитан Харитонов сидел за столом и рылся в ворохе бумаг.

– Иванова? Присаживайтесь, я освобожусь через минуту.

Я села и стала терпеливо ждать, когда хозяин кабинета соизволит освободиться. Выудив из стопки бумаг нужный документ, Харитонов аккуратно вложил его в прозрачную папку, убрал папку в стол и воззрился на меня.

– Дежурный сказал, что вы располагаете сведениями, которые меня интересуют, – вежливо проговорил он. – Я весь внимание.

– Я знаю, кто напал на Алину, – без предисловий объявила я. – Более того, я могу назвать еще три жертвы, которым повезло меньше, чем Алине.

– То есть это серия нападений? – серьезно спросил Харитонов.

– Именно так. Фамилии других жертв вам наверняка известны.

– И кто же это?

– Анастасия Качаева, утонувшая в поселке «Возрождение». Зинаида Спицына, попавшая под колеса электрички. И Елена Рябухина, сброшенная с Нового моста, – перечислила я.

– Мне действительно знакомы эти фамилии, – кивнул Харитонов. – Но, насколько я знаю, все три смерти квалифицированы как несчастные случаи.

– Совершенно верно, только по делу Рябухиной предполагалось самоубийство, – согласилась я. – И тем не менее вы о них слышали. Сказать почему?

– Из-за шумихи, которую подняла пресса.

– Думаю, не только поэтому, – возразила я. – Вы изучали их дела, не так ли? А заинтересовались вы ими оттого, что Алина Ганшина была знакома со всеми тремя девушками. Проходила курс по программе «Похудей» в то же время, что и они. Вы считаете, это может быть простым совпадением?

Харитонов не ответил. Я и не ждала ответа.

– Вот и я так не считаю. Я веду расследование всех трех смертей. Поверьте, у меня есть чем поделиться.

– Почему вы пришли ко мне? – внезапно спросил Харитонов.

– Потому что мне нужна ваша помощь, – просто ответила я. – Убийца на свободе, и я хочу это изменить. Своими силами мне не справиться, а действовать нужно быстро. Скорее всего, после неудачного нападения на Алину он попытается скрыться. Этого допустить нельзя.

– Что с вашей головой? – снова сменил тему капитан.

– Результат личного знакомства с убийцей, – ответила я.

– Вы пытались обезвредить убийцу самостоятельно? – в изумлении воскликнул Харитонов.

– Я всего лишь пыталась отыскать его следы, – улыбнулась я.

– Успешно? – сурово спросил Харитонов, не желая разделять моего веселья.

– Более чем. Мое присутствие здесь доказывает это, – посерьезнела я. – Вы мне поможете?

– Расскажите все, что знаете, а там посмотрим.

И я принялась выкладывать свою версию. По мере того как я говорила, лицо капитана мрачнело все больше. Когда я закончила, Харитонов откинулся в кресле и забарабанил пальцами по столу. Минут пять прошли в молчании.

– Допустим, я приму вашу версию. Что дальше? У нас нет доказательств. Свидетелей нет. Улик нет. Что мы можем предпринять в подобной ситуации? С чем я пойду к начальству?

– Доказательства будут. Все, что мне нужно, – это наряд полиции и ваши четкие действия.

– Что вы задумали? – насторожился капитан.

– Виктор Петрович, вы когда-нибудь играли в покер? – спросила я.

– Доводилось.

– А выигрывать случалось?

– Пару раз. Мне в карты не особенно везет, – признался Харитонов.

– Считайте, что у вас появилась уникальная возможность сорвать банк. Мы будем блефовать.

– Хотите заставить его признаться? Без всяких доказательств? – с сомнением в голосе спросил капитан.

– Нет. Это вы заставите его признаться. Без всяких доказательств.

Харитонов устало провел ладонями по лицу. Чувствуя неуверенность капитана, я придвинулась к нему вплотную:

– Хорошо. Мы можем сделать это вместе. У нас все получится, Виктор Петрович. Обещаю.

Харитонов еще помолчал и поднял трубку внутреннего телефона:

– Асидова и Чарикова ко мне. – Положил трубку, улыбнулся: – Где наша не пропадала, да, Татьяна Иванова? Выгорит – премию получу. А нет, так вешенки выращивать буду. Грибы такие есть, знаете? Я уже лет десять мечтаю о том, как уйду в отставку и буду в гараже грибочки выращивать. Не такая уж плохая перспектива, верно?

Ответить я не успела. В кабинет ввалились двое полицейских.

– Звали, капитан? – спросил тот, что постарше.

– Звал, звал, Асидов. Проблемка одна нарисовалась, – сказал Харитонов. – Нужно проехаться вот с этой девушкой и пригласить кое-кого на беседу в отделение. Только интеллигентно. Без фанатизма.

– Кого брать будем? Вора, убийцу или насильника? – дурашливо спросил второй полицейский.

– Брать никого не будем. Ваша задача доставить свидетелей. Не бандитов. Не подозреваемых, понял, Чариков? Просто свидетелей, – терпеливо объяснил Харитонов.

– Свидетелей? А мы тогда зачем? Послал повестку, сами придут, – недоуменно пожал плечами Чариков.

– Дурак ты, Чариков. – Асидов толкнул товарища в бок. – Тебе ж русским языком сказали, дело деликатное. Еще и срочное, так, капитан?

– Все верно. Поедете в центр «Триумф». Доставить нужно пятерых. Девушку-тренера из фитнес-клуба. Приемщицу из ателье по пошиву одежды. Продавца из ювелирной лавки. Кладовщика из конторы по установке кондиционеров и одного из рабочих этой же конторы. Кого вам укажет Татьяна Александровна. Ясно?

– Сделаем, капитан, – козырнул Асидов.

– Тогда можете выдвигаться. И не забудьте: деликатно!

Асидову и Чарикову удалось собрать всех, о ком упомянул капитан Харитонов, поэтому в салон полицейского «уазика» мы еле поместились. Девушки пугливо жались друг к дружке. Ювелир, улыбаясь, смотрел в окно. Кладовщик сетовал на то, что его по пустякам отрывают от работы. А Федор молчал, но с такой физиономией, будто попал в эту разношерстную компанию совершенно случайно. Я сидела возле водителя, спиной к остальным, и наблюдала за ними в зеркало заднего вида.

– И в чью только голову эта бредовая идея пришла? – ворчал кладовщик. – Ведь можно было задать все вопросы на месте. Как говорится, без отрыва от производства. Ан нет, в отделение загребли. Скажите на милость, кто убытки компенсирует? У тебя вот, Наумыч, будут убытки?

Ювелир пожал плечами:

– Вероятнее всего, да. Когда господа предложили мне проехать с ними, в лавке было полдюжины покупателей. Одна пара довольно перспективная.

– Это ты как определил? – заинтересовался кладовщик.

– Элементарно. Молодой человек раздувался от гордости за свою спутницу, которая выглядела не так чтобы шикарно, но, судя по всему, гораздо привлекательней, чем когда-то.

– А, ты снова лукьяненковских разводил? – рассмеялся кладовщик. – Везет тебе, Наумыч. Ничего особенного не делаешь, а денежки к тебе текут. Тебе Ленку, как чашу Грааля, беречь нужно. Вздумай она уйти из «Триумфа», и весь твой бизнес полетит.

– Вряд ли, – нахмурился ювелир и бросил беспокойный взгляд в сторону полицейских. – У меня и без Елены крепкие позиции.

– Брось заливать, – отмахнулся кладовщик. – Все вы Ленкину клиентуру доите. И в спортзал только лукьяненковские ходят, и одежду в ателье заказывают. Если бы не Ленка, ни за что б вам конкуренции не выдержать.

Он сердито посмотрел на девушек. Те отвели глаза, не желая вступать в спор. Федор все молчал. Ювелир Наумыч осуждающе качал головой. После выступления кладовщика атмосфера в салоне накалилась. Поняв, что перегнул палку, кладовщик виновато вздохнул, почесал в затылке и громогласно извинился:

– Я это… Что сказать хотел? Не слушайте вы меня. С расстройства чего не ляпнешь. Два заказа горят, а тут разъезжай по отделениям. Хоть бы меня первым вызвали, что ли!

– Ты следователя попроси, он тебя и вызовет, – посоветовал Наумыч. – Мы возражать не станем. Правда, девушки?

Те энергично закивали в знак согласия. Кладовщик расплылся в довольной улыбке:

– Вот спасибо! А то я места себе не нахожу. Уйдут ведь заказы! Напротив фирмочка открылась. Маленькая, скромненькая, а конкуренцию нам составила нехилую. У них и цены на треть ниже, и обслуживание на порядок быстрее. Да еще девчонка-пигалица, шустрая такая, на заказах сидит. А чего им цены не снижать? Аренда-то мизерная. Не то что у нас. И заказ один за неделю. Выбирать, к кому из клиентов монтажники первыми поедут, нужды пока нет. Эх, и чего я цветы разводить не стал? Предлагала ведь жена. Давай, говорит, цветочный киоск откроем. Флористика нынче в почете. А я в отказ. Не стану, говорю, бабским делом заниматься. Вот кондиционеры – другой коленкор. – Он махнул рукой: – Чего уж теперь вспоминать. Послушайся я жену, сейчас бы и у меня от клиентов, что к вам от Ленки шастают, отбоя не было.

Воцарилась тишина. Каждый думал о своем. Кладовщик время от времени вздыхал, видимо, по упущенным возможностям. Девушки немного расслабились и шептались друг с дружкой. Ювелир Наумыч, глядя на них, снова повеселел. И лишь выражение лица Федора не изменилось. Он все еще делал вид, что происходящее к нему не относится. «УАЗ» остановился у крыльца отделения полиции номер шесть.

– Выгружаемся, граждане свидетели, – объявил Чариков, распахивая дверцы машины.

– Пропустите дам, – успел произнести Наумыч, прежде чем кладовщик рванулся на волю.

Приглашенные свидетели выбрались из «уазика» и гуськом направились к входу в отделение. На крыльце нас встречал капитан Харитонов. Он поблагодарил всех за то, что согласились помочь. Выслушав просьбу кладовщика, сообщил, что дожидаться очереди никому не придется, в отделении достаточно квалифицированных сотрудников, чтобы одновременно провести опрос всех свидетелей. Приглашенные заметно повеселели. Капитан Харитонов быстро развел прибывших по кабинетам. Асидову и Чарикову достались девушки. Кладовщика определили к дежурному следователю. Федора забрал сам Харитонов. А мне достался ювелир. Естественно, по предварительной договоренности с капитаном.

Едва мы оказались с глазу на глаз, ювелир печально улыбнулся и спросил:

– Неужели все так плохо, что пришлось прибегнуть к подобному спектаклю?

– Что вы называете спектаклем? – удивилась я проницательности Наумыча.

– Все это. – Ювелир обвел рукой комнату. – Вам ведь не нужны ни девушки, ни кладовщик.

– Похоже, вы знаете гораздо больше, чем сказали мне при первой встрече, – задумчиво произнесла я.

– Я не лукавил, если вы об этом, – уверил меня ювелир. – Просто давно живу на свете. Умею наблюдать и делать выводы.

– Сдается мне, временами ваша наблюдательность все же вас подводит, – заметила я.

– Исключено, – категорически возразил ювелир.

– Мне известен по крайней мере один такой случай. Помните ту рыжеволосую девушку, которую вы выделили на групповом снимке и сказали, что она ни разу не бывала в вашей лавке? Так вот, оказывается, она не просто бывала там. Ее жених приобрел у вас два миленьких обручальных кольца. И даже гравировку заказал. Могу процитировать текст.

– Цитировать ни к чему. Я прекрасно помню эти кольца. «Нерушимая любовь – нескончаемая жизнь». Так, кажется? Помню и молодого человека. А также девушку, для которой он заказывал надпись. Неужели это была та рыжеволосая? Должен заметить, она проделала огромный путь. Помнится, в тот день она выглядела, мягко говоря, иначе, нежели на вашей фотографии. Про ее габариты молчу. Но волосы! Как разительно отличается нынешняя шикарная шевелюра от того страшного хвоста мышиного цвета! Простите, что подвел вас тогда. – Ювелир был искренне расстроен.

– Напротив, ваш промах мне очень помог, – призналась я. – Надеюсь, вы сумеете помочь мне и в другом вопросе.

– Спрашивайте. На сей раз я буду предельно внимателен.

– В вашей лавке продавался браслет. Мне важно знать, купил ли его кто-то. – Я выложила перед ним подвеску.

– О, это я хорошо помню, – обрадовался ювелир. – Браслет с такими подвесками был в единственном экземпляре. Я продал его несколько недель назад.

– Помните кому? – напряглась я.

– Конечно. – И ювелир выдал мне полную информацию, с именем покупателя и датой приобретения.

– На этот раз ошибки быть не может? – подстраховалась я, хотя знала, что сведения ювелира верны.

– Ошибка исключена. Спектакль с вызовом свидетелей вы устроили из-за него?

– Спасибо, вы мне очень помогли, – не отвечая на вопрос, поблагодарила я. – Возвращайтесь к делам. Думаю, в скором времени ваши показания потребуются в суде.

Ювелир посмотрел на меня долгим взглядом, хотел что-то сказать, но промолчал. Не прощаясь вышел из комнаты. Я вышла следом. Дождавшись, когда ювелир минует турникет, направилась к кабинету капитана Харитонова. Без стука вошла. Капитан стоял у окна. Напротив сидел на стуле Федор. Вид у него был озабоченный. Харитонов взглянул на меня и с облегчением вздохнул.

– Вот и она, – радостно сообщил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Прошу простить за задержку, – формально извинилась я. – Надо было уточнить некоторые детали. Как ваши успехи?

– Не особенно. Мы тут немного побеседовали, но вашего присутствия нам явно не хватало.

– Я могу приступить? – спросила я, усаживаясь в кресло капитана.

– Приступайте, – разрешил капитан.

– Итак, будем знакомиться? – проговорила я, глядя на Федора. – Как вам уже известно, меня зовут Татьяна Иванова. Я частный детектив. Ваша очередь.

Молодой человек молчал.

– Что же вы молчите? Помнится, в нашу первую встречу вы были гораздо словоохотливее, – съязвила я. – Не желаете общаться? Не беда. Я могу говорить и за двоих. Ваше настоящее имя Валентин Григорьевич Абашев. Анастасия Качаева – ваша бывшая невеста. Я ничего не путаю?

Плечо молодого человека дернулось, но он не произнес ни слова.

– Будем считать ваше молчание знаком согласия, – продолжала я. – Даже не стану спрашивать, почему вы тогда обманули меня и не сказали, как вас зовут на самом деле.

– Я вас не обманывал! – вскинулся Абашев.

– Допустим, – не стала спорить я. – Вы не обманывали меня. Вы просто скрыли правду, позволили мне думать, что я общаюсь с Федором Ярцевым. Вы намеревались донести до меня, насколько пагубно влияет программа «Похудей» на ее участников, не называя себя при этом. Вы сообщили мне, что в центре Елены Лукьяненко применяется гипноз, который якобы искажает сознание тех, кто ему подвергся. Зачем вам это было нужно? Да затем, чтобы впоследствии отвести от себя всякое подозрение. В тот момент я еще не знала, с кем имею дело, но подстраховаться не помешает, а?

– Вам не в чем меня упрекнуть, – с вызовом произнес Абашев.

– Вы действительно так считаете? – Мои брови поползли вверх в притворном удивлении. – Бросьте. Вам лучше меня известно, что вы виновны. Подозревала я вас и раньше. Теперь же имею неопровержимые доказательства того, что вы сотворили и почему.

– Интересно послушать, – ехидно сказал Абашев. – Неужели то, что я вел разговор от имени Федора Ярцева, – преступление? Вы хотели услышать мое мнение о центре Лукьяненко. Я вам его изложил. Что в этом предосудительного?

– Послушай, ты, чудо природы. Кончай ваньку валять, – одернул Абашева капитан. – У тебя есть последний шанс чистосердечно признаться. Воспользуйся им, пока я добрый, и тогда, быть может, я замолвлю за тебя словечко перед судьей.

Абашев скривился. Он окинул меня долгим взглядом и процедил сквозь зубы:

– Вы не сможете меня ни в чем обвинить. И признаваться мне не в чем.

– Хорошо. Будем считать прелюдию законченной, – спокойно проговорила я. – От права на явку с повинной вы отказались. Значит, я могу выложить карты на стол. Начну с предыстории. Думаю, капитана Харитонова мой рассказ заинтересует. А дело было так: несколько месяцев назад вы познакомились с Анастасией Качаевой. Где и при каких обстоятельствах, особой роли не играет. Вы начали встречаться. Уже тогда вы знали, что существует программа, которая помогает людям избавиться от лишнего веса. А как иначе, если вы работали в здании, где располагается центр, и наблюдали за деятельностью Елены не один год. Однажды вы рассказали невесте о центре Елены Лукьяненко. Вы хотели дать Насте понять, что ее вес является для вас скорее достоинством, чем недостатком, так как она комплексовала по этому поводу. Когда вы в красках описывали ей мытарства людей, приходивших в центр, вы и представить не могли, как на ваши рассказы отреагирует невеста. В отличие от Насти, вы никогда не переживали по поводу своей внешности. А вот ваша невеста переживала. Услышав о том, что ее мечта может стать реальностью, Настя подкопила денег и записалась на прием к Лукьяненко. Скорее всего, втайне от вас. Это так? Когда вы узнали правду? Вы встретили Настю в центре?

– Я не собираюсь обсуждать с вами наши с Настей отношения, – отрезал Абашев.

– Что ж, обойдемся без ответов. Тем более что этот факт не столь важен для сюжета. Но будем считать, что мое предположение верно. Итак, вы встретили Настю в центре. Тогда-то секрет вашей невесты и выплыл наружу. Вы пришли в ярость: хотели избавить девушку от комплексов, а она так вероломно с вами поступила. И вы не придумали ничего лучше, как потребовать от нее, чтобы она прервала курс похудения. Но Настя категорически отказалась. Какое-то время вы пытались друг друга переубедить. Она надеялась на то, что вы успокоитесь и поймете ее. Вы – на то, что между стройной фигурой и вашими отношениями Настя выберет отношения. Этого не произошло. В конце концов Насте надоело бороться с вами, и она объявила о разрыве. Вы перестали встречаться с ней. Не звонили, не приходили. На что вы надеялись? На то, что Настя одумается, если поймет, что вы исчезли из ее жизни навсегда? Похоже, так и было. Только вот с обретением новой фигуры у Насти появились новые возможности. Она поняла, что одиночество ей больше не грозит. Стройная фигура открывала ей широкие горизонты. Вы не смогли смириться с этим.

– Бред! Сказки для маленьких! – гневно выкрикнул Абашев. – Я требую прекратить издевательства.

– Увы, не могу, – развела я руками. – Не теперь. Не после того, что вы сделали с бедными девушками.

– Я хочу уйти, – сменив тон, обратился Абашев к капитану Харитонову. – Я ведь не арестован? Почему я должен сидеть здесь и выслушивать гадости?

– Потому что ты по уши в дерьме, – ответил Харитонов, а я продолжала:

– Когда вы поняли, что преобразившаяся Настя окончательно ускользает от вас, вы пошли в ювелирную лавку и купили ей дорогой подарок. Вы собирались помириться с невестой. Подкупить ее подарком. Элегантный браслетик с множеством чеканных подвесок в форме монеты. Вы знали график работы Насти. Знали и то, что выходные она проводит на даче. Одна. Вы поехали в поселок «Возрождение». Что там произошло? Вряд ли сильно погрешу против истины, если предположу, что вы подкараулили ее в лесу. На той тропинке, которой она обычно ходила к озеру. Попытались вручить подарок. Только Насте это было уже не нужно. Она отвергла вас. Возможно, даже в грубой форме. Она выбросила ваш подарок, так? Мальчишки-подростки заметили вас, когда вы шарили по траве в поисках браслета. Видите эту подвеску? Она с браслета. Подростки нашли ее в траве и отдали мне. Ювелир узнал подвеску. Он прекрасно помнит тот день, когда вы покупали браслет.

Я сделала небольшую паузу в надежде на то, что Абашев заговорит, но не дождалась. Пришлось продолжать самой:

– Могу представить, что вы чувствовали тогда. Вы были уязвлены отказом. Злы на любимую. Еще бы! Столько месяцев вы с ней наслаждались счастьем, даже собирались пожениться. Вы переступили через свою гордость, когда приехали к ней для примирения. А получили новый отказ. И тогда вы решили: если Настя не достанется вам, пусть не достается никому. Вы схватили ее, отволокли к озеру и утопили. Скажите, она просила вас о пощаде? Умоляла одуматься? Цеплялась за вашу одежду? Пыталась разомкнуть ваши пальцы? Отвечайте!

И тут Абашев не выдержал:

– Да! Она умоляла! Она цеплялась за жизнь! Только все было не так, – с надрывом прокричал он. – Я не убивал ее, слышите? Не убивал! Это был несчастный случай! Настя просто утонула. Моя Настя утонула у меня на глазах, а я не мог ее спасти.

Последняя фраза отняла у Абашева остатки сил. Он упал лицом в стол и зарыдал. Я перевела дыхание, откинулась на спинку кресла. Харитонов взглянул на меня, потом на Абашева и произнес:

– Пойду воды принесу. – Он налил из графина полный стакан, тронул Абашева за плечо и заставил того выпить воду. Когда Абашев немного успокоился, Харитонов предложил: – Будем оформлять чистосердечное?

Абашев кивнул. Харитонов удовлетворенно хмыкнул, включил диктофон:

– Рассказывай.

Какое-то время Абашев собирался с силами, потом заговорил:

– Я не собирался ее убивать, это правда. Да, я караулил ее в лесу. Только там мы не встретились. Она была уже на пляже. Я долго стоял в кустах, не решался подойти. Вертел в руках браслет. Потом уронил его и никак не мог отыскать. Трава там высокая. В конце концов я его нашел. Даже не заметил, что одной подвески недостает. Я спустился на пляж. Настя увидела меня из воды. Подплыла. Я начал говорить ей, что хочу возобновить отношения. Она смеялась надо мной. Понимаете? Смеялась. Говорила обидные вещи. Про то, что я толстый. Что не соответствую ее новым представлениям о том, как должен выглядеть мужчина. Она много чего наговорила. Тогда я показал ей браслет. Объяснил, что хочу сделать ей подарок. В знак примирения. Допустил на словах, что могу пройти курс в центре и стать таким же стройным, как она. Вот до чего дошел!

Абашев снова скривился, будто воспоминания доставляли ему физическую боль.

– Что было дальше? – спросил Харитонов.

– Она сказала, что слишком поздно. И что не примет от меня никакие подарки. Я разозлился. Схватил ее за руку и начал насильно надевать браслет. Она вырвалась и поплыла. Настя уплывала все дальше. Я, как был, кинулся за ней. Догнал ее уже посреди озера. Снова схватил за руку. Мы начали бороться. Долго боролись. Ей удалось вырваться. Она снова поплыла. Не знаю, как это получилось, но внезапно она начала тонуть. Видимо, все силы истратила на борьбу или мышцы судорогой свело. Она пыталась удержаться на воде. У нее никак не получалось. Тогда она позвала на помощь. Меня позвала. А я будто в ступор впал. Просто смотрел, как она тонет, и ничего не предпринимал. А потом стало слишком поздно.

Абашев снова зарыдал. В голос, как ребенок.

– Вы дали ей утонуть? – тихо спросила я.

– Я этого не хотел, – так же тихо ответил Абашев.

– И тогда вы сбежали, – сказала я. – А потом, когда первый страх прошел, решили сделать вид, что вообще не были в поселке, так?

– Да. Я вернулся домой. Сутки просидел в комнате, пытался осознать, что произошло. Как случилось, что моя невеста утонула прямо у меня на глазах? Кто виноват в этом?

– В итоге вы обвинили в своих бедах не себя, а Елену Лукьяненко, так? – подсказала я.

– А разве в смерти Насти нет ее вины? – вскинулся Абашев. – Если бы она не вмешалась, Настя сейчас была бы жива!

– А другие девушки? – напомнила я. – В чем были виноваты они?

– В том, что шли против природы! – возвысил голос Абашев. – Из-за таких, как они, бизнес Елены процветает. Как вы не понимаете, это ведь замкнутый круг! Она заставляет их верить в то, что можно изменить судьбу, стоит только сбросить пару лишних килограммов. А они дают ей уверенность в том, что она и вправду может сделать их счастливыми. В Настиной смерти они виновны не меньше меня! Вот тогда я и решил, что должен остановить Елену. Но не убивать. Нет, это слишком гуманно. Она должна была страдать так же, как страдал я. Она должна была потерять все: деньги, карьеру, признание. Как я мог этого добиться? Я должен был настроить общественность против нее. И я это сделал. Да, пришлось пожертвовать несколькими жизнями. Но ради тех, кого еще можно вернуть на правильный путь. Люди не должны идти против природы! Если ты толстый, то и должен оставаться таким.

– Как ты выбирал жертв? – вклинился в разговор Харитонов, устав от абашевской выспренности.

– Мне не пришлось выбирать. Я знал тех, с кем Настя общалась в центре. Я следил за ней. К тому времени у меня было полное досье на всех, кто так или иначе поддерживал ее желание бросить меня.

– А журналистка? Как ты вышел на нее? – спросил Харитонов. – Или у тебя и на нее досье имелось?

– Нет. С журналисткой мне просто повезло. Я ее не выбирал. Само совпало. Я изучил бульварную прессу. Статьи, которые были подписаны псевдонимом Смелый Крик, отличались особым цинизмом и беспринципностью. Мне это подходило.

– Где вы взяли адрес журналистки? – Этот вопрос задала я.

– Купил у одного из сотрудников редакции. Ему было все равно, что и кому продавать. Кстати, он и сообщил мне, что Смелый Крик – женщина.

– Низкорослый, но внушительный господин? – догадалась я.

– Вы встречались? – удивился Абашев. – Да, это он продал мне адрес журналистки. Я сказал ему, что хочу заказать серию статей разоблачительного характера, но посвящать в подробности отказался. Когда он понял, что ему я материал не отдам, согласился на мои условия. Содрал с меня кругленькую сумму, между прочим.

– Вы знали о том, что журналистка, к которой вы обратились, тоже пыталась воспользоваться услугами центра? Только ей в помощи отказали.

– Нет. Этого я не знал, – еще сильнее удивился Абашев. – Выходит, у нас был общий враг.

– Зачем вы подстроили встречу Спицыной и Кирилла?

– Я не был уверен в том, что смерть Спицыной сочтут несчастным случаем. Хотел подстраховаться. Запутать всех. Если бы ответственные за расследование пришли к выводу, что Спицына убита, они сразу подумали бы на Кирилла. Ведь так и случилось?

– На Новый мост Рябухину вы тоже запиской выманили? – предположила я.

– Это было несложно. Я написал ей от имени Валерии. Будто она хочет обсудить то, что происходит с членами их группы. Рябухина пришла по ее первому зову. Из-за пилона я наблюдал за тем, как она ходит по мосту в ожидании Валерии. Потом подобрался ближе и столкнул вниз. Если бы не ваше вмешательство, никто никогда не узнал бы, как все они умерли.

– Сомневаюсь, – не согласилась я. – Вы чересчур заигрались, чтобы остаться безнаказанным. Та девушка, Алина Ганшина, на которую вы напали во дворе ее собственного дома, не умерла. Через нее полиция все равно вышла бы на вас. Это было всего лишь вопросом времени.

– Она не смогла бы меня опознать, – возразил Абашев. – Там было слишком темно.

– Зато она разглядела ваши ботинки. Приметные у вас ботинки. С золоченой короной на каблуках, не так ли? Уверена, вы и сейчас в них.

Абашев инстинктивно поджал ноги.

– Меня интересует другой вопрос, – проговорила я. – Как долго вы собирались совершать нападения?

– До тех пор, пока смерть Насти не будет отмщена, – гордо вскинув голову, ответил Абашев. – Бизнес Елены уже трещал по швам. Еще немного, и с ней было бы покончено.

– Немного – это гибель Ганшиной и Жемчужниковой? – разозлился Харитонов. – А если бы и их оказалось недостаточно? Ты бы так и продолжал убивать?

– Я восстанавливал справедливость. И я бы добился своего.

Харитонов поднял трубку внутреннего телефона:

– Асидов, уведи задержанного.

Через минуту мы остались в кабинете одни. Харитонов тяжело вздыхал.

– Как думаете, смогли бы мы доказать его вину, если бы он пошел в отказ?

– Наверняка, – уверенно ответила я.

– Но ведь у вас не было никаких доказательств. Все козыри были на руках у этого подонка.

– Знаете, в Италии говорят: «Даже если у тебя все козыри на руках, жизнь может начать играть с тобой в шахматы». Это как раз тот случай, вы не находите? – улыбнулась я. – Абашев играл в карты, а мы с вами положили на стол шахматную доску. Этому он ничего не мог противопоставить. Так что не сомневайтесь, его признание закономерно. Позиция на доске исключала другие варианты.

Харитонов непонимающе смотрел на меня. Я поднялась и, не прощаясь, вышла. Мне предстоял еще один нелегкий разговор. С клиенткой, чье отношение к человеческой жизни сродни безумию разоблаченного убийцы.