Глава 4

Со вчерашнего дня здесь ничего не изменилось. По коридорам все так же сновали девушки-консультанты. У стойки регистратуры скандалили нетерпеливые клиенты. Пожалуй, посетителей прибавилось, да еще появилась администратор, приятной наружности женщина средних лет. Она оценивала взглядом всех входящих и движением руки направляла к каждому из них консультанта. К ней я и обратилась. Администратор выяснила цель моего визита, кому-то позвонила и без задержки провела меня к Кириллу Носкову. Он оказался моложе, чем я себе представляла. Лет тридцать, не больше. Высокий, подтянутый, но какой-то слащавый. Зализанные назад волосы, гладко выбритые щеки, масляные губы и бегающие глаза.

– Елизавета сказала, вы по личному вопросу? – уточнил Кирилл, вставая из-за стола в знак приветствия. – Любопытно. По-моему, мы с вами не знакомы. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, – подтвердила я. – Могу я присесть?

– Да, конечно. С моей стороны было бы верхом неприличия заставлять стоять такую красивую девушку, – галантно предложил Кирилл.

«Дамский угодник, – определила я. – Неудивительно, с такой-то холеной внешностью. Уверена, он и ногти полирует дважды в неделю». Я заняла место напротив, сложила руки на столе и пристально уставилась на Кирилла. Выждав некоторое время, он спросил:

– Чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне?

– Вашей деятельностью, естественно, – не задумываясь ответила я. – Причем не внутри, а вне стен этого здания.

– Вот как? Вы имеете в виду что-то конкретное? – продолжал ворковать Кирилл.

– Да, что-то конкретное. Хотелось бы узнать, как вам спится по ночам.

– Неожиданный поворот, – усмехнулся Кирилл. – Это какой-то тест? Сейчас вы в зависимости от ответа предложите мне либо снотворное, либо комплекс тонизирующих витаминов? Не хочу вас разочаровывать, но вы обратились не по адресу. Я не приобретаю товары у торговых распространителей.

– И не думала торговаться с вами, – пожала плечами я.

– Тогда к чему этот вопрос? – все еще усмехался Кирилл.

– Меня всегда интересовало, есть ли проблемы со сном у людей, чья совесть нечиста.

– Если это шутка, то неуместная, – вкрадчиво произнес Кирилл, и лицо его обрело зловещее выражение. – Я не из тех, кто любит розыгрыши.

– О да. Вы предпочитаете интриги и прямую клевету.

– Ваши слова оскорбительны. Вы отдаете себе отчет в том, что делаете? – прищурился Кирилл и вдруг рассмеялся: – Понял. Это провокация. Лихо придумано. Хотите вывести меня из равновесия? Заставить копаться в прошлом и гадать, чем я заслужил подобное обращение?

– Покопаться в прошлом было бы нелишне, – ответила я. – И да, это провокация, если угодно.

– Что ж, открывайте карты. Посмотрим, чья рука сильнее. – У Кирилла азартно блеснули глаза.

– Проиграть не боитесь?

– О, я опытный игрок. Можно сказать, высшая лига. Вам со мной не справиться, какой бы козырь вы ни прятали в рукаве, – развеселился Кирилл.

Он меня невероятно раздражал. Самоуверенный тип.

– Какие ассоциации вызывают у вас фамилии Качаева и Спицына? – произнесла я, подавшись вперед всем корпусом.

– Ах вот оно что! Качаева и Спицына. А я-то голову ломаю, с чем ко мне пожаловала молодая симпатичная особа, – протянул Кирилл. – И кто же ваш заказчик? Или вы действуете, как говорится, на общественных началах? Нет, постойте. Пожалуй, я приму ваши правила игры. Итак, какие ассоциации вызывают у меня эти фамилии? Городская сенсация, патологическое невезение, несчастливая судьба. Вот мои ассоциации. Теперь моя очередь. Какие ассоциации вызывает у вас фамилия Лукьяненко?

Кирилл торжествующе глядел мне в глаза. Я ожидала этого вопроса и спокойно парировала:

– Один-один. Фамилия Лукьяненко вызывает у меня следующие ассоциации: упорный труд, фантастическое везение, непревзойденный талант.

У Кирилла только зрачки сузились. Да, он владеет собой куда лучше, чем я. Если б не предупреждение магических костей насчет контроля над эмоциями, неизвестно, куда бы беседа с Носковым нас завела.

– Не стоит разбрасываться эпитетами. Не дай бог, Елена вас разочарует. И вам станет стыдно за то, что вы переоценили ее скромный вклад в отечественную медицину, – отчеканил Кирилл.

– А хотите, я подберу эпитет для вас?

– Увольте. Еще не хватало выслушивать гадости в собственном кабинете, – остановил меня Кирилл и тут же сменил тон: – Игры закончены. Перейдем к делу. Вас послала Елена, никаких сомнений. Что ей нужно на этот раз? Только без громких слов, прошу вас.

– Я работаю на Елену. – Я не стала отрицать очевидный факт. – Она хочет, чтобы вы прекратили нападки на ее бизнес. Немедленно и окончательно. Тогда она не станет наносить ответные удары по вам.

– Ах, она хочет! Чего еще хочет Елена? Может, моего публичного признания в содеянном? Или материальной компенсации? А может, она хочет, чтобы я закрыл свой салон и сгинул в безвестности?

С губ Кирилла разве что яд не брызгал, так он был взбешен. Но он не вскочил с кресла, не начал швырять предметы. Он вообще не двигался. Я опять позавидовала его самообладанию.

– Таких жертв Елена от вас не требует, – спокойно ответила я.

– Какое благородство, – елейным тоном произнес Кирилл. – Тогда конфликт исчерпан. С полной ответственностью заявляю, что никаких нападок на бизнес Елены Лукьяненко с моей стороны не было и не будет. Помимо здоровой конкуренции в рамках дозволенного кодексом чести.

– Говорите вы красиво, – медленно, чтобы не сорваться на оскорбления, начала я. – Беда в том, что я не верю ни единому слову. Потому что нет в них ни грамма откровенности. Сплошная претензия.

– Хотите откровенности? Пожалуйста. Задавайте вопросы, мне нечего скрывать. Я непричастен к сложностям, которые возникли у Елены, – посерьезнев, сказал Кирилл.

– Вы были лично знакомы с Качаевой и Спицыной? – без церемоний спросила я.

– Да. Они обе были клиентками «Триумфа» в тот период, когда я еще работал там.

– Вы встречались с ними после того, как ушли из «Триумфа»?

– С Качаевой не встречался. Только со Спицыной.

– Вот как? – Я старалась не подать вида, что удивлена.

– Примерно за неделю до ее смерти, – сообщил Кирилл. – Кто-то оставил в регистратуре записку для меня. Администратор не заметила, кто это был. Я решил, что Спицына сама принесла ее, но ошибся. В записке мне предлагали встречу. От имени Спицыной, естественно. Обещали предоставить доказательства негативного влияния препаратов, которые входят в курс реабилитации по системе Лукьяненко. Я зацепился за возможность ткнуть Елену носом в ее же дерьмо. Вы ведь хотели откровенности, верно?

– Продолжайте, – попросила я.

– Встреча была назначена в людном месте. У фонтана в городском парке. Я приехал. Спицына тоже. Приглашение оказалось тщательно спланированной ловушкой. У Спицыной не было никакого компромата. Более того, о программе «Похудей» она отзывалась в самых восторженных выражениях. Еще бы! Сбросить треть веса после того, как перепробовал не один десяток диет. От такого у кого угодно голова кругом пойдет.

– Для чего же она пришла? – Я уже догадывалась, какой последует ответ.

– Представьте себе, на свидание! – развел руками Кирилл. – Оказывается, она тоже получила записку. От моего имени. С приглашением в парк, для более близкого знакомства. Девочка возомнила, что покорила мое сердце, и помчалась на встречу.

– И что произошло, когда недоразумение обнаружилось?

– Ничего. Мы мирно распрощались. Девочка была разочарована, но не убита горем. Уж в этом я разбираюсь, можете мне поверить.

– Вы не задумывались, кому понадобился этот спектакль?

– Конечно, задумывался, но ни к какому выводу не пришел. Была догадка, что нас просто разыграли. Подтверждение получить было неоткуда, да я и не горел желанием выяснять правду. Прокатался впустую, так что с того? Ну, не выгорело и не выгорело. Дня через два я и позабыл об этом случае. Вплоть до того момента, когда узнал о ее смерти.

– А как вы узнали о ее смерти? – не растерялась я.

– Много лет я просматриваю всю местную прессу, начиная с солидных изданий и заканчивая дешевыми газетенками. На это уходит время, но привычка полезная. Про Спицыну я прочитал в газете «Голая правда». С некоторых пор я изучал ее более пристально, чем прочие. Думаю, вы знаете причину моего интереса именно к этой газете.

– Вы знакомы с журналистом, который подписывается псевдонимом Смелый Крик?

– Только по статьям. Лично с ним не встречался.

– И вам не было любопытно, кто заказчик этих статей? – допытывалась я.

– Отчего же? Этот вопрос меня беспокоил. Я ведь бизнесмен. Если кто-то тратит деньги на кампанию в прессе, значит, у него имеется интерес к программе Елены. То есть в перспективе этот некто может стать либо моим союзником, либо конкурентом.

– Тогда почему вы не встретились со Смелым Криком?

– Не получилось. Этот парень просто неуловим, – объяснил Кирилл. – Я был в редакции трижды и ни разу не застал его там. Мне не удалось заполучить его адрес или телефон, потому что никто в редакции этой информацией не владеет. Смелый Крик настолько независим, что появляется когда захочет и ни перед кем не отчитывается. Друзей в журналистском кругу не имеет. Подружек тоже. Я решил оставить эту затею. Слишком много времени она отнимала. А вы с ним встречались?

– Скажите как специалист, программа «Похудей» могла спровоцировать психические отклонения у ее участников или пагубно повлиять на их самочувствие? – ответила я вопросом на вопрос.

– Исключено, – помотал головой Кирилл. – Такие побочные эффекты проявились бы уже на первых месяцах применения формулы. Разве только в последнее время в нее были внесены кардинальные изменения? Но зачем их туда вносить?

– Думаю, на этом мы остановимся. – Я поднялась с кресла.

– У меня просьба, – произнес Кирилл. – Не сочтите за труд, передайте ее вашей работодательнице. Мне досадно, что Елена снова пытается уличить меня в непорядочности. Пусть держится от меня и от моего салона подальше. Иначе я буду вынужден воспользоваться ее же оружием. Не думаю, что открытое противостояние пойдет на пользу кому-то из нас.

Угроза или попытка усыпить мою бдительность? Я испытующе посмотрела на него и вышла из кабинета. Давать Кириллу какие-либо обещания я не собиралась.

Впечатление от встречи осталось неоднозначное. Носков не отказался побеседовать со мной, сам рассказал историю со Спицыной, честно признал, что не против насолить Лукьяненко. Все вроде бы правдоподобно. Тем не менее меня не покидало чувство, что мы с Кириллом еще схлестнемся.

Что ж, теперь в редакцию, время-то бежит. После вчерашнего фиаско я решила взяться за поиски Смелого Крика, не дожидаясь вечера. Отловлю Куницыну и вытащу из нее координаты журналиста или хотя бы тех, кто знает, где его искать.

Давешней вахтерши при входе не было. Вместо нее турникет охранял дюжий мужичина. Я поздоровалась, предъявила документы и, пока вахтер вносил данные в журнал, полюбопытствовала:

– Тут вчера женщина дежурила. Она выходная?

– Доигралась ваша женщина. Дошутилась. Выперли ее, – пробурчал вахтер.

– Уволили, что ли? – уточнила я.

– Ага, – подтвердил он. – А я предупреждал ее: не играй с огнем, Матвеевна. Разозлишь своими выходками начальство, отправят тебя дома загорать. Она только фыркала на это. Вот и дофыркалась.

Озадаченная, я забрала у него паспорт и отправилась по знакомому маршруту на третий этаж. На сей раз мне повезло: Петровича видно не было, зато Куницына сидела на прежнем месте. Она узнала меня и приветливо заулыбалась.

– Доброе утро, – поздоровалась я. – Кажется, ваш строгий начальник сегодня отсутствует.

– Петрович-то? Петрович отлучился по неотложным делам, – насмешливо сообщила Куницына. – А вы все Крика ищете? Не трудитесь. Он на этой неделе уже забегал. Во вторник. Теперь не раньше следующей пятницы ждем.

– Ему так щедро платят или он так экономно расходует гонорары, что может позволить себе писать всего две статьи в месяц? – подняв брови, спросила я.

– Да нет, пишет он больше, просто нас посещает редко. Подготовит материалов двадцать – и к главному редактору. У него таких публикаций, что к конкретной дате привязаны, практически не бывает. Настрочил кучку, огреб бабла и кутить. – Куницына мечтательно закатила глаза.

– Тогда зачем вы все здесь сидите? И вчера сидели, и сегодня. И завтра наверняка сидеть будете, – спросила я.

– Кто как. Одним нравится тусоваться с коллегами. Другим здесь просто лучше работается. Знаете, шум, телефонные звонки, перебранки с начальством. А есть такие, как я. День за днем просиживаем в редакции с девяти утра до шести вечера, потому что мы на окладе. Нас немного, человек шесть. И мы всегда под рукой.

– Для чего под рукой?

– А для чего угодно. Иногда заказ на статью срочный. Времени на выполнение часа два, а то и меньше. Иногда инфа крутая прошла, и нас на амбразуру – на выезд. Но чаще всего мы просто просиживаем штаны. Копаемся в Интернете, ищем сенсации, – просветила меня Куницына и добавила: – Надумаете – присоединяйтесь. Как раз вакансия образовалась.

– Боюсь, я не по этой части, – честно призналась я.

– Жаль. Я уж обрадовалась: хоть один адекватный человек в редакции появится, – вздохнула Куницына.

– Туго с общением? – посочувствовала я.

– Не туго, а труба. Посмотрите налево. Видите ту рыжую, с плоской грудью? Раньше работала в приюте для бездомных кошек. Провоняла их мочой до корней волос. Ни о чем, кроме кошек, говорить не в состоянии. Статьи, кстати, пишет приличные. А вон впереди, через два ряда, худое, всклокоченное, в клетчатой рубахе и линялых джинсах. Видите? Это женщина.

Я недоверчиво уставилась на мужеподобное создание в клетчатой рубахе. Куницына покрутила пальцем у виска:

– С приветом, но женщина. У нее одно достоинство: нюх на скабрезности, в нашей газетенке это самый ходовой товар.

– Смелый Крик случайно не ее псевдоним?

– Что вы! – замахала руками Куницына. – Крик в редакции никогда не сидит, я же вам рассказывала.

– А вы его хоть раз видели? Своими глазами?

– Хотите кофе? – вместо ответа спросила Куницына. – Обожаю кофе, а из здешнего аппарата какая-то бурда вместо кофе течет. За углом есть кафе. Там и сдоба вкусная. А трюфельный торт! Пальчики оближешь.

– Ничего не имею против, – легко согласилась я.

Я ехала в дачный комплекс «Возрождение», чтобы посмотреть на озеро, где утонула Качаева, и пообщаться с аборигенами. На второй завтрак с Куницыной ушел целый час, но хоть не впустую. Поначалу Куницына изъяснялась экивоками, набивая себе цену. Мне надоели ее фуэте, и я прямо спросила, сколько она хочет за информацию. Она нарисовала на салфетке четырехзначное число. Сумма была приемлемая, поэтому торговаться я не стала. Выдав Куницыной деньги, я наконец узнала, где искать журналиста, пишущего под псевдонимом Смелый Крик. Более того, оказалось, что он вовсе не журналист, а журналистка. Да-да! Смелый Крик – женщина. Одинокая сорокалетняя женщина, весьма неплохо обеспеченная благодаря тому, что получила наследство от богатых родственников. Застать ее в редакции почти нереально, однако Куницына назвала место, где журналистка бывает чуть ли не ежедневно с семи вечера до полуночи. Разумеется, это клуб «Венеция». Вот те на! Или мир Тарасова и впрямь настолько тесен, или Кирилл, тоже завсегдатай «Венеции», врет, что не встречался с автором статей.

Сидеть сложа руки до семи вечера было выше моих сил. Попытаюсь-ка я выявить связь между Кириллом и Качаевой. Заодно прокачусь до озера, погуляю по дачному поселку, соберу свидетельства о последних днях жизни девушки.

Дача Качаевых выглядела нарядной и ухоженной, не то что их городской дом в Мирном переулке. На участке слева полола огород сухонькая пожилая женщина, назвавшаяся Людмилой Наумовной. Сначала она поохала для приличия, а потом сообщила, что ее не было на даче в день гибели Насти. Не было тогда и соседей справа. Сама Людмила Наумовна периодически появлялась в дачном поселке по будням, а вот они приезжают только по выходным. Субботним утром автомобиль привозит семейство в полном составе, а в воскресенье вечером увозит. Участок воскресных соседей, как окрестила я их про себя, был крайним в ряду, а перед участком Людмилы Наумовны целых два оказались заброшенными. То есть наблюдать за Настиными занятиями на даче в тот день было просто-напросто некому.

Я прошлась до магазина недалеко от железнодорожных путей. Магазинчик был маленький да удаленький. Преобладали гастрономия, продукты повседневного спроса, алкоголь и табак, но наличествовало и много чего еще: бытовая химия, зубные щетки, пальчиковые батарейки, пластиковая одноразовая посуда, мангалы и решетки для гриля, летняя одежда и обувь, канцелярские принадлежности.

Впрочем, мне из этого изобилия больше всего приглянулось мороженое. Цены на него здесь кусались, выбор оставлял желать лучшего, а половиной брикетов словно бы играли в футбол, но главное его достоинство заключалось в том, что оно было ледяное. Плавясь от жары, я стала в очередь за парочкой подростков. Продавщица споро взвешивала копченую колбасу, распечатывала сигаретные блоки, выкладывала на прилавок консервы и печенье. Подростки попросили у нее баночной газировки и шоколадного мороженого в вафельных стаканчиках. Отсчитав им сдачу, продавщица переключила внимание на меня:

– Говорите.

– Скажите, у вас есть мороженое «Фруктовый лед»?

– Нет, – ответила продавщица.

– А «Долька-Дынька»?

– Нет.

– Тогда, может быть, «Северное сияние»? – не унималась я.

– Слушайте, девушка, мы ведь не кроссворд тут разгадываем. Изучите ассортимент, потом в очередь вставайте, – взорвалась продавщица.

Тем временем подростки распихали банки с лимонадом по карманам, отошли в сторонку и принялись подсчитывать наличность, планируя прикупить еще что-нибудь вкусненькое. Я виновато улыбнулась продавщице:

– Может быть, посоветуете что-то из имеющегося?

– Шоколадное, пломбир, эскимо, итальянский рожок, – оттарабанила она. – Выбирайте быстрее.

– А куда мы торопимся? Очереди же нет? – пролепетала я, оглядывая магазин.

– Мне товар разбирать надо, – огрызнулась продавщица. – Берите, что хотели, и идите.

– Тогда итальянский рожок, пожалуй. Сама я «Фруктовый лед» предпочитаю, особенно в такую жару. Вот моя подруга Настя Качаева, та любительница пломбира, – решилась я. – А знаете что, дайте-ка пачку. Забегу к ней, угощу.

Продавщица, метнувшаяся было к холодильнику, остановилась на полпути. Подростки бросили подсчет мелочи и уставились на меня во все глаза. Я сделала вид, что удивлена их реакцией:

– Что? У меня третий глаз на лбу вскочил или дополнительные ноги из лопаток полезли? Ау, милая леди! Мороженое будем продавать?

– А вы, я полагаю, в поселке давно не были, – наконец выдавила из себя продавщица.

– Точно. С прошлого сезона. Я недавно здесь участок приобрела. Через два участка от Настиного. В прошлом году на благоустройство денег не хватило, я всего пару-тройку раз приезжала в озере поплескаться. А в этом году планирую заняться капитальным строительством. Нравится мне здесь, озеро красивое. – Я мечтательно закатила глаза. – Мы с Настей там и познакомились. Вот сейчас приду к ней, мороженым угощу и купаться позову. Хорошая идея, правда?

– Плохая. – Продавщица присела на табурет возле холодильной камеры. – Очень плохая идея.

– Да почему же? Вода холодная? Или ряской поросла? А может, с пляжем что-то случилось? – недоумевала я.

– Не с пляжем. С Настей, – собралась с духом продавщица. – Умерла Настя, утонула. На том самом озере, которое вы так расхваливаете. Так что не понадобится больше Насте мороженое. И подруги не понадобятся.

– Как же такое могло случиться? – будто не веря своим ушам, вскричала я. – Сердце? Судорога? Что произошло?

– Всякое болтают, – перешла на шепот продавщица. – Кто-то думает, что Настя силы не рассчитала. Кто-то – что сердечко подвело. А есть и такие, что про самоубийство заикаются. Но лично я не верю.

– Хм, мне казалось, что она очень жизнерадостная девушка. Полновата, конечно, но ведь и полненькие бывают довольно счастливыми людьми, – вслух размышляла я.

– Какое там полненькая! Знаете, как Настя похудела? Как модель стала. Приходила сюда, хвасталась. Уверяла, что скоро у нее все переменится. Будет в миллион раз лучше, чем прежде. – Продавщица вздохнула: – А теперь вот нет ее.

– Да, судьба… – протянула я. – По-моему, версия с сердечным сбоем самая правдоподобная. А по-вашему?

– Кто его знает. Вон ребята с параллельной улицы поговаривают, что убили Настю. Мол, от ментов услышали.

– Не может быть! За что? Кому она могла помешать?

– А если это маньяк? – выпалила продавщица. – Начался сезон, он и прикатил. У нас в «Возрождении» молоденьких хватает.

– Так чужака сразу заметили бы, – все еще сомневалась я. – И в полицию бы доложили. Не рассказывали ваши парни, видел кто-то в поселке чужака?

– Об этом не слыхала, – ответила продавщица.

– А вы спросите у парней, – посоветовала я. – Они с полицейскими говорили, должны знать.

– Да где их искать-то? Они уж неделю как съехали. Дачу тут снимали.

– Жаль, – приуныла я, расплатилась за мороженое и попрощалась.

Подростки, перебросившись парой слов, поспешили за мной по направлению к участку Качаевых. Внезапно я остановилась, развернулась и быстро пошла им навстречу. Они растерянно замерли.

– Я готова выслушать вас, – ровным тоном сказала я. – Кто будет речь держать?

Подростки подталкивали друг друга локтями, не решаясь заговорить.

– Это касается чужака? – предположила я.

Один из подростков закивал. Я сосредоточила внимание на нем. Положила руку ему на плечо и мягко спросила:

– Итак, что ты видел?

– Мы с Димоном видели незнакомца. Когда девушка утонула, – выдохнул подросток.

– Рассказывай, – потребовала я, оттесняя парнишку на обочину.

– Еще чего! – вцепился в товарища второй подросток, судя по всему, Димон. – А до дома вас не донести?

– Чего ты хочешь? – сразу поняла его я.

– Любая инфа бабок стоит, – волнуясь, заявил подросток.

– На что вам не хватает?

– На сырки глазированные. С ароматом дыни и манго. Мы с Никитосом таких ни разу не пробовали.

– Сколько? – спросила я.

– Двенадцать рублей сорок копеек, – промямлил Димон.

– Этого достаточно, чтобы освежить вашу память? – Я вынула из кошелька сторублевую купюру.

– Добавить бы надо, – подал голос более сообразительный Никитос. – Полтинничек хоть накиньте.

– Обещаю: если то, что вы скажете, будет мне интересно, вам хватит не только на глазированные сырки, – успокоила я его.

– Мы тут часто гуляем, – начал Димон. – По всему поселку шаримся. От скуки.

– И в тот день, когда девчонка утонула, тоже шлындали, – подхватил Никитос. – Сначала просто по поселку, потом к озеру пошли. Прилегли в лесочке. Разморило нас.

– Пили? – догадалась я.

– Было дело, – признался Димон. – Не подумайте, мы не алкаши. Пивка для настроения. А в тот день легкое пиво в магазин не завезли. Только крепкое, вот мы и не рассчитали. Лишканули, короче.

– Все это пока даже на сотку не тянет, – покачала я головой.

– А это и не за деньги. Просто для связки слов, – почему-то обиделся Димон.

– Тогда переходите к оплачиваемой информации, – поторопила их я.

– Так мы ж к ней и ведем, – перехватил инициативу Никитос. – Мы спали-то недолго. Шум нас разбудил. Будто ломится кто-то через кусты.

– Точно. Треск стоял, как от стада коров, – согласился с ним Димон. – А потом мы мужика увидели. Подумали, что грибник.

– Что, с корзинкой был? Или с палкой? – спросила я.

– Нет. В костюме спортивном, и по земле глазами рыскал, – ответил Димон.

– Ага, и еще руками шарил, – зачастил Никитос. – А как нас увидал, так корягу какую-то схватил и давай прикидываться, будто грибы ищет. Спиной к нам повернулся. Чтоб лица не видно было. И капюшон натянул. Только мы не сразу догнали, что шкерится он от нас. Ходит мужик по лесу и ходит. Ищет грибы и ищет. А что без корзинки – его проблема, хоть в карманы грибы пусть складывает, хоть за пазуху.

– Ну, я чувствую, за деньгами тебе надо обращаться не ко мне, а в журнал «Грибник России», – потеряла терпение я.

– Да нет же! – возмутился Димон. – Вы дослушайте сначала.

– Ладно, не кипятись. Выкладывай дальше, – разрешила я.

– Так вот, мы из лесочка по-быстрому убрались и к Никитосу почапали, пожрать чтобы. У него мать к тому времени в город свалить должна была. Пришли, а она на месте. Влипли, короче. Часа два она нас в доме продержала. Уйти получилось только через окно. Огородами к леску пробрались и кустами к озеру. Тут он нам второй раз на глаза и попался. По дороге бежал, взъерошенный весь, мокрый. Ничего вокруг себя не видел. Мы и тогда не чухнулись. Поприкалывались насчет того, что в дурдоме день открытых дверей, и по своим делам пошли.

– А сегодня услышали мои расспросы, и вас осенило? Очень кстати, – скептически заметила я.

– Не верите, да? – осведомился Димон таким тоном, точно ждал подобной реакции. – И напрасно. У нас, между прочим, доказательства есть.

– Честно! – подтвердил Никитос. – Мы когда про утопленницу узнали, обратно в лес пошли. На то место, где мужик тот в траве шарился. И нашли там кое-что.

– Показывай, – потребовала я.

– Пойдемте к Димону. Его дача в двух шагах, – предложил Никитос. – Только, это, деньги вперед.

– Доверяй, но проверяй, правильно, – пошутила я, отдавая ему загодя приготовленные купюры.

Нам пришлось перелезть через низенькое ограждение одного из заброшенных участков, чтобы попасть на параллельную линию. У дачи Димона я притормозила. Мне не хотелось, чтобы посторонние видели меня с подростками. И уж тем более у меня не было желания объяснять матери несовершеннолетнего Димона, какие такие у меня с ним деловые контакты. Поэтому я предпочла остаться на границе заброшенного участка и ждать, пока Димон и Никитос не принесут обещанную улику.

Парнишек не было довольно долго. За время их отсутствия у меня несколько раз возникало ощущение, что меня либо разводят, либо попросту кинули. Зато когда Димон и Никитос продрались сквозь репейник и с довольными физиономиями остановились передо мной, я поняла, что ждала все-таки не зря.

Никитос протянул мне маленький сверток. Нетерпеливо разорвав бумагу, я извлекла на свет полиэтиленовый пакетик. В нем – то ли кулон, то ли подвеска, то ли деталь какого-то колье. Плоская круглая пластина диаметром чуть больше пяти миллиметров. Аккуратно просверленная недалеко от края дырочка подсказывала, что раньше пластина была сцеплена с основным украшением проволочным кольцом.

– Это ее искал тот грибник, – прокомментировал Димон. – Точно ее. Потому и руками в траве шарил. Надеялся если не увидеть, так почувствовать.

– Только он место перепутал. Слегка левее взял. А мы с Димоном не поленились, диаметр поиска чуть расширили и получили результат, – похвастался Никитос.

– Место в лесу, где грибник эту штуку потерял, покажете? – спросила я.

– Да там уже все затоптали, – пожал плечами Никитос. – Времени-то сколько прошло.

– Все равно покажите. Мне нужно взглянуть, понимаете? Нужно! – воскликнула я. – Сколько?

– Обещали же, что не обидите, – ухмыльнулся Димон.

Конечно, я не рассчитывала сейчас, через несколько недель, отыскать на земле следы грибника в спортивном костюме. Меня вела скорее интуиция, а не здравый смысл и логика. А место оказалось примечательное. Небольшая полянка на возвышении. Впереди, если спуститься по склону, озеро. А позади, за довольно густым лесочком, – ограда качаевской дачи. Идеальный пункт для наблюдения – и для засады.

– Описать грибника сможете? – закончив осмотр, спросила я.

– Высокий, крепкий, – начал Димон. – Волосы то ли русые, то ли каштановые. Вот как у Никитоса.

– А может, и светлее. Они скользким чем-то намазаны были. Противно так, точно соплями, – заржал Никитос. – Бывают же придурки.

– Насчет волос уверены? – напряглась я.

– Да точно. На голове капюшон, но челку-то видно. А как солнце на нее попало, она и заблестела, будто зеркальная, – пояснил Никитос.

– А когда второй раз мужчину этого встретили, прическа у него была такая же?

– Только еще и мокрая. И голова, и костюм. Со штанов текло, брызги летели.

– Опознать его сумеете?

– Можно попробовать, – деловито проговорил Димон и задал вопрос, который уже с час беспокоил обоих подростков: – А вы из полиции?

– Нет, дружок, я из другой организации, – призналась я.

– Жаль. Мы ведь хотели в полицию пойти, рассказать про мужика, да только полиция в городе, а родители нас одних туда не отпустят, – выпалил Димон.

– Отчего бы не рассказать родителям? – улыбнулась я.

– Так они потом себе все нервы истреплют, – замахал руками Димон. – Значит, точно не из полиции? А можете вместо нас заявление сделать? Мол, так и так, двое парней видели у озера постороннего в день гибели девушки.

– Боюсь, подобное заявление в полиции не примут, но обещаю, что сделаю все возможное, чтобы там о чужаке узнали.

Прощались мы как лучшие друзья. Подростки проводили меня до машины и даже рукой вслед помахали, чтобы дорога веселее казалась.