– Ты дружишь с Картофельной Девочкой?

Я посмотрела на девочку, стоявшую под гимнастической лесенкой на школьной площадке, – Элли Буши. У нее был вздернутый нос, усыпанный веснушками, и от нее пахло клубникой.

Я промолчала. Элли хвостом следовала за мной в течение всей перемены, а ее закадычная подруга Саманта все время держалась рядом. В конце концов Саманта потеряла терпение и присоединилась к игре в классики на краю площадки.

– Я спрашиваю только потому, что Трэвис видел, как вы разговаривали, когда сели в автобус сегодня утром, – продолжала Элли, прищурившись. – И потом он еще несколько раз видел, как ты говорила с ней.

Меня бросило в жар. Если Элли уже знает, то новости быстро распространятся, и к концу дня все узнают мой секрет. Значит, про меня тоже начнут сочинять дразнилки.

– Если я с кем-то говорю, это еще не значит, что мы друзья. Ты разговариваешь со мной, верно? Разве это означает, что мы подруги? – спросила я, глядя сверху вниз на Элли, которая запрокинула бледное веснушчатое лицо, обдумывая ответ.

– Ты могла бы подружиться со мной. У меня много друзей. – Она оценивающе посмотрела на меня, словно прикидывая мой потенциал в качестве подруги. Жалкая девочка-хиппи? Я знала, что у меня нет шансов, но почему бы и нет? Я представила, как мы с Элли играем на гимнастической лесенке, сидим за одним столиком на ланче, обмениваемся записками в классе.

– У меня уже есть лучшая подруга – Саманта, но почему бы тебе не стать другой лучшей подругой? – продолжала она. Это была игра. Элли дразнила меня. Ей удалось разговорить меня, чтобы потом ловушка захлопнулась. – Но я не могу дружить с теми, кому нравится Картофельная Девочка. Ни сейчас, ни потом. – Она покачала головой и отвернулась, словно желая этим жестом подчеркнуть свои слова.

– Может быть, она на самом деле мне не нравится. Может, я только притворяюсь. – Я сочиняла на ходу, надеясь, что она обернется. Мне удалось привлечь ее внимание. Она на самом деле повернулась и, прищурившись, посмотрела на меня.

– Зачем тебе это нужно?

– Чтобы шпионить за ней, – импровизировала я, спустившись с лесенки. – Собирать информацию.

– Какую информацию? – спросила Элли, недоверчиво глядя на меня.

– Всякие интересные вещи. Секретные вещи. Сведения о Картофельной Девочке, которые будут известны только мне.

– Например?

– Много чего есть…

– Ну, расскажи что-нибудь.

– Ладно, – сказала я. – У нее есть свиньи, да? Одна свинья съела трех своих поросят, так что остались лишь хвостики. Знаешь, что с ними случилось? Дел сохранила их. Она держит их в своей комнате, в банке со спиртом. Она смотрит на них каждый вечер перед сном. И это первое, что она видит, когда просыпается утром.

Элли рассмеялась:

– О, боже! Тошниловка! И зачем она это делает?

Я пожала плечами.

– Кто знает, почему она делает то или это? Я не говорю, что понимаю ее поступки, просто есть вещи, которые я знаю о Дел. Много разных вещей.

– Надо об этом рассказать Саманте, – сказала Элли. – А ты еще что-нибудь такое знаешь?

– Да, много.

– И все такое же гадкое?

– Некоторые истории гадкие, другие просто странные.

Прозвенел звонок, возвещавший об окончании перемены.

– Завтра расскажешь еще, – попросила она, и я улыбнулась в ответ.

Вот так я поняла, что дружба с Дел может помочь мне купить дружбу с Элли и Самантой, у которых было много друзей, и я рассчитывала войти в их круг, как недостающее звено в цепи. При этом мне не обязательно предавать Дел. Я могу выдумывать все, что угодно, и рассказывать об этом другим. Буду вставлять кусочки правды здесь и там, но в основном расскажу о том, что они на самом деле хотят услышать от меня: самые грязные и очень странные подробности о жизни Картофельной Девочки.

Когда я в тот день встретилась с Дел после школы, Ник был вместе с ней и нес за плечом ружье. Он старался не смотреть на меня. Зеленый горошек вырос и вился тонкими бледными усиками по проволочным шпалерам. От вороны по-прежнему воняло, ее перья обтрепались и засалились.

– Заместитель шерифа Пустынная Роза, – с серьезным видом поприветствовала меня Дел. – Сегодня мы идем на охоту.

Я пристроилась рядом с ними, и мы стали подниматься по тропе, слушая птичий щебет: дружный посвист синиц-гаичек, трель одинокого пестрого дрозда. Стояла весна, день был чудесным. Мы все немного вспотели от жаркого предвечернего солнца и быстрой ходьбы.

– На кого мы охотимся? – поинтересовалась я, нарушив тишину.

– На тигров, на белок, – кто попадется. – Ник наконец мне улыбнулся. Дел поймала его взгляд, и он смущенно отвел глаза.

– Предатели, – прошипела Дел, но произнесла слово так быстро, что звуки слились в одно целое. С таким же успехом она могла сказать «приятели» или «податели».

Никто не ответил. Сучья и прошлогодние листья на тропинке похрустывали у нас под ногами. Ник снял ружье, уперся прикладом в плечо и повел стволом из стороны в сторону в поисках цели. Мы повернулись к охотничьему домику. Ник прицелился в цокающую рыжую белку на дереве и выстрелил, но промахнулся. Белка спрыгнула вниз и убежала с сердитым стрекотом.

– Вот срань! – пробормотал Ник и вытер пот с глаз тыльной стороной ладони.

– Хорошая попытка, – сказала я ему, уже понимая, что сморозила глупость. Я искоса взглянула на Дел и увидела, как она закатила глаза. Маленькая хижина выросла прямо перед нами: странный кособокий островок среди моря папоротников.

Внутри было гораздо прохладнее, но пахло плесенью и мышами, отчего у меня запершило в горле. Дел первой поднялась по лестнице, потом последовали мы с Ником. Дел сунула в рот сразу три сигареты, несколько раз глубоко затянулась, чтобы раскурить их, и передала по одной мне и Нику. Тот положил ружье на кровать, взял замызганный журнал и быстро пролистал его, переворачивая страницы, словно просматривал скучное деловое обозрение или что-нибудь в этом роде. Я старалась подсмотреть картинки, притворяясь безразличной, в отличие от него. Я так сосредоточилась на журнале и на Нике, что даже не замечала Дел. Она держала духовое ружье старшего брата и целилась прямо мне в лоб. Потом она подошла ко мне вплотную и ткнула ружьем так, что металлическое дуло прижалось к моей коже. Я затаила дыхание. На лице Дел не шевельнулась ни одна мышца.

– Какого дьявола ты делаешь? – спросил Ник, оторвавшись от журнала. Его голос звучал скорее раздраженно, чем испуганно.

– Настало время для допроса, – ответила Дел. – Пустынная Роза, о чем ты разговаривала с Элли сегодня в школе?

– Мы просто болтали, – прошептала я и наконец выдохнула, а потом набрала в грудь побольше воздуху.

– О чем?

– Ни о чем. – Я рассматривала потрепанный матрас, страшась ее взгляда.

– Ерунда. Такого не бывает, чтобы разговаривать ни о чем.

– Правда, ничего важного. Я даже не помню. Вроде бы она пыталась стать моей подругой или что-то в этом роде. Глупая болтовня, вот и все.

Твердый и холодный ствол продолжал упираться мне в лоб. Я знала, что это духовое ружье, и выстрел не убьет меня, но будет очень больно, и на лбу останется шрам. Тогда я не сомневалась, что Дел выстрелит, если я скажу что-то не так.

– Ты моя заместительница! Ты моя подруга! Ты поклялась, что будешь предана только мне! – Ее голос был таким громким и пронзительным, что у меня свело зубы. Я наконец посмотрела на нее и осторожно кивнула.

– Скажи это! Скажи, что клянешься быть верной только мне одной!

– Клянусь, что буду верной только тебе одной.

– И ты будешь делать все, что я скажу.

– Да. Все, что ты скажешь.

– Потому что я шериф этого вонючего городка!

– Ты шериф.

– И твоя лучшая подруга, – добавила Дел. Теперь ее голос звучал тише и спокойнее.

– Ты моя лучшая подруга.

– Навсегда, – напомнила она.

– Навсегда, – обещала я.

– Ладно, вы, двое. – Ник потянулся, отвел ствол ружья от моего лба и направил его в пол. – Теперь поцелуйтесь и помиритесь.

– Девочки не целуют девочек. – Дел плюнула в его сторону.

– Те, кто в этой книжке, точно целуются, – ответил Ник и указал на журнал. – Ну, по крайней мере, пожмите друг другу руки.

Дел отложила ружье и протянула мне руку. Когда мы обменялись рукопожатием, ее гримаса превратилась в довольную улыбку. Потом Дел подалась вперед и поцеловала меня в середину лба, где, должно быть, осталась отметина от дула ружья. Ее губы были влажными и прохладными; дыхание напоминало жаркий ветер, неожиданно подувший из сырой пещеры.

– Теперь давайте охотиться! – Ник поднял с пола ружье и пристроил его на своих коленях, а потом потушил окурок сигареты в смятой банке из-под тунца.

Около часа мы бродили по лесу на склоне холма, охотясь на тигров, крокодилов и прочих диких зверей. Каждый раз, когда мы слышали неизвестный звук, Дел называла какое-нибудь новое и невероятное животное: гиппопотам, питон, вепрь.

Блуждая по лесу в поисках добычи, мы разговаривали о том, какие тупые другие девчонки в школе. По словам Дел, они заслуживали того, чтобы их поставили на место.

– Элли и Саманта думают, что их дерьмо не воняет, – сказала она.

– Мы могли бы приструнить их, – предложила я.

– Каким образом?

– Точно не знаю, но у меня есть идея. – Так оно и было: у меня быстро созрел подходящий план. – Я могу шпионить за ними. Понимаешь, притворюсь их подругой, они будут мне доверять. Потом узнаю их грязные секреты, – что-нибудь такое, что мы сможем обратить против них.

– Какие секреты? – спросил Ник, заинтересовавшись незнакомыми школьницами.

– Еще не знаю. Но у всех есть секреты, разве не так?

– Думаешь, даже у таких девчонок есть секреты? – Дел приподняла брови; ее правая рука неосознанно поднялась над сердцем и прикрыла ткань грязной блузки, защищая ее собственный секрет.

– Есть только один способ выяснить это, – заявила я.

– Хорошо, заместитель шерифа. Ты получаешь приказ шпионить во вражеском лагере. Но ты должна рассказывать мне все, что узнаешь, все до последнего слова. Если обманешь, тебя будут судить за измену, – предупредила Дел и указала на меня пальцем, изобразив пистолет. Потом она «выстрелила» мне прямо в грудь и рассмеялась.

Я согласилась с Дел и молча поздравила себя с хитроумной манипуляцией; теперь я свободно могла дружить с ней и с другими девочками. Идеальный план.

После долгого нытья Дел уговорила Ника вернуть ей ружье. Она сказала, что чувствует свою удачу, и в конце концов он уступил, – не только потому, что устал от ее приставаний, но и потому, что она выступила с новыми угрозами поведать всему миру его большую тайну.

Дел находилась примерно в десяти шагах перед нами и целилась в верхушки деревьев. Ник держался рядом со мной и незаметно взял меня за руку. Так мы шли несколько минут: Дел сосредоточилась на охоте, а Ник крепко сжимал мою руку, словно боялся, что я убегу.

Внезапно Дел выстрелила во что-то на сосне и издала торжествующий крик. Ник отпустил мою руку, и мы побежали посмотреть, кого она подстрелила. Лишь когда добыча упала на землю, я увидела, что это каролинская плачущая горлица. Когда мы приблизились, она была еще жива: изящная серая птица с заостренным хвостом, бьющая крыльями и неистово семенящая по кругу.

Не знаю, как долго мы стояли в молчании, наблюдая за бедной горлицей, боровшейся за жизнь на лесном ложе. Мне показалось, что прошло несколько часов. Когда птица наконец сдалась и замерла, раскинув заломленные крылья на сосновых иголках и кленовых листьях, Дел опустилась на колени, чтобы потрогать ее. Она нежно погладила горлицу и взяла ее в руки, как очень хрупкую вещь. Повернув птицу, она нащупала место, куда попала пуля: маленькое кровавое отверстие в белой грудке. Она понесла мертвую птицу домой, спрятав ее в мягких складках своей рубашки. Дел даже не попрощалась со мной. Ник с мрачным видом двинулся следом. Он тоже не произнес ни слова.