Глава 10
Аня всмотрелась в мое лицо, даже наклонилась чуть ко мне, словно хочет увидеть больше, хотя у нее глаза такие, микробов на мне всех увидит и пересчитает.
– Милый, что с тобой?
– Да так, – буркнул я.
– Невкусно?
– Все вкусно, – заверил я. – Просто мысли всякие…
– Какие?
– Всякие, – повторил я. – Это у вас всегда прямые и правильные, а у нас хаотичные, спонтанные, квантово-зависимые от флюктуаций и шредингеровости…
Она сказала понимающе:
– Ты злой сейчас и раздраженный, милый. Твои косплеи что-то подпортили в тебе.
«Еще бы, – подумал я сердито. – Не могу лежать просто так, мне даже лежать нужно как-то по-деловому. Тот сказочно чудесный и жестокий мир Трех Лун что-то во мне в самом деле подпортил или как-то нехорошо изменил».
Наверное, пребывание под светом третьей луны не прошло даром, хотя ни рога не отросли, ни шерстью не покрылся, даже не охимерился.
– Кофе? – спросила она.
Я кивнул.
– Умница. Когда ничего не лезет в голову – сразу заваривай кофе.
Она прислушалась, вздохнула.
– Тебе вызов.
– Ты чего…
Прозвучал сигнал, я осекся, быстро же она просчитывает все, на экране появилось лицо Крамера. Думаю, она успела даже увидеть и понять, от кого вызов, вот уж возможности квантовых вычислений с их суперскоростями…
– Связь, – сказал я.
Лицо Крамера ожило, он посмотрел на меня чуточку свысока, но это так расположен экран, да и лицо впол-стены.
– А-а, ты дома… Кофий пьешь?.. Всю неделю, поди, на диване лежал?
– В точку, – сказал я с удовольствием. – Все-то вы знаете, Данил Алексеевич!.. Я же интеллигент, полежать да покритиковать – это наше все! У вас какие-то новости?
Он чуть отодвинулся от монитора, стало видно, что он в кабинете, оформленном в деловом стиле, как обычно у бизнесменов, что не доверяют всяким там дизайнерам: просто и чисто улилитарно, и насрать на красивости.
– Это значит, – спросил он с интересом, – выкладывай, зачем побеспокоил, да убирайся?.. Вежливая какая интеллигенция пошла. В мое время посылали сразу лесом. Или времена тургеневщины возвращаются?
– Точно, – согласился я. – Вы вот просто вылитый он самый!.. Та же одухотворенность… Бороду бы еще и очки…
Про Леонтию смолчал, хотя Крамер старательно делает из нее именно тургеневскую девушку, по крайней мере, лепит именно такой виртуальный образ и сейчас сделал прозрачный намек, я должен был заглотить крючок с таким заметным вкусным червячком.
Крамер словно прочел мои мысли, посмотрел исподлобья с таким видом, словно еще не решил, поднять на рога с диким ревом или же предложить похмелиться с ним вместе после благополучного исхода бури.
– Заложники, – сообщил он, – вдруг ты не знаешь, неделями лежа на диване, освобождены все. Ни один не расстрелян. Погибло от руки террористов девять членов команды и несколько телохранителей.
Я выдохнул:
– Ну, вот слава богу… Не пришлось даже особенно и беспокоиться, верно? Все хорошо, все хорошо… Весь мир ликует, заложники освобождены. Все!.. До единого. А то, что террористы расстреляли девять человек из команды на виду у телекамер, демонстрируя свою решимость идти до конца, – это как бы ерунда. Подумаешь, нанятые работники, расходный материал! Чего их жалеть…
Он ответил нехотя:
– Мир несправедлив, но старается быть справедливым. Семьям погибших выплатят страховки. И… вообще, будет оказана помощь. Там кроме расстрелянных на виду телекамер еще четверых охранников убили во время захвата, о них вообще молчат. Не говоря уже о телохранителях.
– Вот-вот, – сказал я. – Которые работали, а не развлекались. Кормили семьи, а не спали днем, чтобы танцевать и нюхать кокаин ночью!.. Да ладно, это я так, демократа в себе давлю. Я же понимаю, что и в сингулярность обслуживающий персонал не пустят, и даже бессмертие такие не получат.
Он посмотрел на меня с недоверием, в самом ли деле понимаю, я криво усмехнулся, как будто этот расходный материал у меня на глазах не падал под ударами моего меча, как будто не погибали тысячами во рву, преграждающем дорогу на Шмитберг.
Крамер засопел, сказал раздраженно:
– Только с этим освобождением какие-то непонятки… Заложники утверждают, что кто-то из команды пробрался к ним и заверил, что вот-вот прибудет спецназ и чтоб все легли на пол.
– Прекрасно, – одобрил я. – Спецназ – это круто!
Он посмотрел на меня с сомнением.
– Да?..
– А что? – ответил я. – С любых высот в любое место!..
– Вот только, – заметил он, – никакой спецназ не прибыл. Даже близко не было. А отряд полковника Валенштейна появился там, когда яхта уже горела…
– А террористы?
Он взглянул на меня с иронией.
– Ах да, ты же на диване лежал… От террористов только трупы. Обгорелые и не очень.
– Что, не тот бравый полковник?
Он хмыкнул.
– Утверждает, что действовали только его люди. Но все эксперты полагают, прикрывает кого-то еще.
– Что предполагают?
– Якобы еще одна группа. Может быть, того же Валенштейна. Но засекреченная по самое немогу. Или русский спецназ, он действует особенно жестко.
– Да? – спросил я удивленно. – А как же тогда… Хотя понятно, мужик просто подбодрил перепуганных дураков. Но все равно, думаю, никто из этой говнистой золотой молодежи даже после такого пережитого не пойдет работать слесарем. Или разносчиком пиццы? А вы как думаете?.. Может ли наступить перерождение говнюков в полезных членов общества, или же превратить свинец в золото проще?
Он досадливо отмахнулся.
– Я бизнесмен, люблю ясность.
– Какая там может быть ясность? – сказал я бодро. – Когда такая неразбериха, а народа столько, скальпы снимать заморишься!.. А вообще какая ясность нужна бизнесмену, привыкшему ловить рыбку в мутной воде?
Он поморщился.
– Для других мутная, а для меня должна быть ясной. Так кто же их перебил?
– Не спецназ? – спросил я наивно. – Тогда кто-то из команды?..
Он проговорил рассерженно:
– Там было восемнадцать человек из команды телохранителей!.. Их тоже захватили и, связав, заперли в отдельной комнатке…
– А, – сказал я обрадованно, – так это они? Ну да, их же специально обучают!..
– Ни хрена, – отрезал он, – сидели, как мыши. Тоже ждали, когда их выкупят.
Я сказал деловито:
– Нужно потрясти. Вдруг причастны? На такую яхту попасть не так просто. Кто-то помог изнутри.
Он отмахнулся.
– Уже допрашивают. И выбьют все, что удастся.
Но кто?
Я спросил:
– Кто-то из заложников?
– Шутишь, – сказал он недобро, – там такие орлы, что рюмку и то едва держат. Половина наркоманит, четверть спилась, остальные еще спиваются…
– Блин, – сказал я невольно, – зачем дочь отпускать в такое?
Он бросил в мою сторону косой взгляд.
– А как запретишь? Назло снаоборотничает. Чтобы самостоятельность доказать. Но она очень не дура, уже знаешь. Одного раза хватит… Со зла можно один раз сделать, но не два…
– Со зла? – перепросил я.
Он поморщился.
– Будто не знаешь… Нет-нет, я как раз не знаю, но что-то между вами произошло, вот и взбеленилась…
Я наморщил лоб.
– Между нами?
Он тяжело вздохнул.
– Вот-вот, мы даже не замечаем, когда и как обижаем наших женщин, а их не просто задевает, частенько ранит до глубины чего-то там… Кстати, хочу поблагодарить за хард, что ты поднял где-то в канаве.
– Пустяки, – ответил я скромно.
Он взглянул остро.
– Хард на тысячу терабайт, забит очень интересными записями, делались несколько лет. Ему цены нет…
– Вы оцените, – сказал я. – Вы же все оцениваете? Кстати, есть предположение.
– Давай!
– Дикое, – предупредил я.
Он раздраженно отмахнулся.
– Хуже дикости уже не будет. Террористы перебиты, заложники освобождены, а все только губами шлепают!
– Наркоманы, – сказал я с сочувствием. – Террористы – наркоманы. Чего от них ждать? Может быть, под кайфом и перебили? Могли заодно и друг друга.
Он поморщился.
– Несерьезно.
– Тогда версия посерьезнее, – сказал я. – У террористов зашел спор из-за размера выкупа. Кому сколько. А когда спорят и без того взвинченные люди с оружием, недалеко и до стрельбы.
Он поинтересовался с тяжелым сарказмом:
– А последний сам о стену убился?
– Ну зачем же, – сказал я с укором. – Застрелился красиво и торжественно. Героям жизнь не дорога. А он понял, что в одиночку со спецназом не справиться.
– Тогда почему не взорвал яхту?
– А если она и не была заминирована? Почему террористам должны верить больше, чем своему как бы родному правительству? Что хоть и обманом пришло к власти, но кто не обманывает? Обманывателей даже больше уважают за их инициативную умелость.
Он буркнул:
– Террористы по дефолту честнее политиков.
– Это вы правы, – сказал я великодушно. – Круче террористов и политиков разве что бизнесмены. И чем крупнее, тем круче, верно?
Он некоторое время молчал, потом буркнул словно бы невзначай:
– А вот Леонтия говорит, слышала твой голос.
Я отмахнулся, но заметил, как Крамер смотрит изучающе и очень пристально, словно рассматривает каждую мою нервную клетку.
– Это уедает, – сказал я.
– В чем же?
– Напоминает лишний раз, – сказал я, – что меня там не было, а я же мог бы вроде бы как-то поучаствовать в освобождении или хотя бы переговорах. Ничего, она там на яхте развлекалась, а я на теплом берегу!
Он обронил словно бы невзначай:
– Вообще-то она не развлекалась, хотя я ей ни в чем не препятствую, а готовилась к экзаменам. У нее с математикой сложности, вот и подтягивает.
– Чё-чё? – переспросил я. – Это на яхте в тусовке с богатенькими бездельниками?
Он усмехнулся.
– Она сильная девочка и может себе позволить не поддаваться общему поветрию.
Я переспросил:
– Она так и сказала, что готовится к экзаменам?
Он уточнил:
– Ты хочешь узнать, велела ли она так и передать?.. Нет, не велела, но, как понимаешь, явно надеялась, что в той или иной форме я это как-то доведу до твоих ушей.
Я отмахнулся.
– Сейчас уже никогда не волнует, кто с кем спит. Это моя бабушка выходила замуж девственницей, а сейчас привычно, что девушка до замужества переспит и перетрахается с десятками, если не с сотнями мужчин.
– Она несколько старомодная, – заверил он. – Не потому, что старомодная, просто очень уже сосредоточенная на учебе, работе, деятельности. Сильные женщины даже в молодости не прыгают из одной мужской постели в другую. У них дела намного интереснее… Кстати, а где ты все то время гулял, если режим контртеррористической операции ввели даже по городу, а оцепление было всюду?
Вопрос прозвучал как бы невзначай, я сказал с удовольствием:
– А я рассеянный, не замечал никаких запрещающих знаков, просто гулял по городу. Красивый такой, исторический… э-э… старинный. И дома такие старые, древние, давно бы снести пора, но у городских властей явно денег недостает… А в пруду лебеди, лебеди… все с мокрыми жопами, но такие красивые, пока молчат и на сушу не выбираются…
Он поводил пальцем по экрану смартфона, там мелькали то карты, то сводки погоды, наконец проговорил с сомнением:
– Вообще-то ты мог бы успеть на ту яхту… Но только чисто теоретически. Хотя с пристани как-то исчез… Заправщик роль сыграл?
Я сказал с сарказмом:
– Заправщик отошел от причала без нас. Или вы были на самом заправщике? Я остался на пристани, все видели. Честно говоря, на ту яхту не хочу даже без террористов. Я человек слабый, враз западу если не на наркоту, то на какую-то шалавку в короткой юбке… Мне нужно держаться среди людей порядочных.
Он посмотрел с интересом.
– Да? А в прошлый раз прикидывался чуть ли не наркоманом.
Я ощутил легкое замешательство, то ли в самом деле где-то прокололся, то ли он берет меня, как говорили в старину, на Бога, на всякий случай сказал беспечно:
– Все мы прикидываемся, иначе что за жизнь? Весь мир прикидывается!
Он сказал мрачно:
– Доприкидывается.
– Пока не перекинется вовсе? – спросил я. – Нет, не допустим. Наши прикиды безобидные.
– Ты мне зубы не заговаривай, – сказал он. – Так ты был там или нет?.. Я Леонтии верю. Если говорит, что слышала твой голос, то это был твой голос!
– Глюки, – сказал я авторитетно. – Вызванные паническим страхом. Заявляю, как знающий психотерапевт-самоучка.
– Она не паниковала, – заверил он.
– С чего бы?
Он пожал плечами.
– Оптимистка. И всегда уверена в победе. А когда другие паникуют, тем более ищет выход. Ладно, это так, к слову. Это не мое дело, где ты был. Главное, все прошло успешно, а моя девочка получила серьезный урок на всю жизнь.
Он отключил связь, я некоторое время глупо таращил глаза на темный экран. Осталось странное убеждение, что для него важнее было сообщить мне насчет занятий Леонтии математикой, чем узнать, где я был и что делал.
Чертов теракт напомнил, что и здесь война, пусть и не такая, как в Дронтарии. И здесь у меня тоже есть не только права, но и обязанности, что раньше вообще не приходило в голову.
Да, о правах помним все и постоянно боремся за их расширение, а вот обязанности сокращаются как бы сами по себе, хотя и не сами, но это забота и работа тех, кого мы избрали наверх или же просто не мешали им избрать сами себя, что точнее.
Питекантроп стал человеком только в обществе и благодаря обществу. Гораздо более умные и развитые неандертальцы уступили только потому, что прекрасно жили и небольшими семьями, в то время как слабые и не настолько сообразительные кроманьонцы нуждались друг в друге, потому семьи группировались в огромный род, тот разрастался до племени, у которого уже на порядок больше возможностей.
Потому и сейчас, при всем засилье свобод отдельного и, надо сказать честно, в основном ничтожного человечка, нужно отдавать приоритет свободам и возможностям общества.
Это касается не только видеокамер на улицах, но и вообще тотального наблюдения за каждым, что снизит возможности человечка наносить обществу вред, зато резко повысит силу и возможности самого общества.
Мысль вообще-то для меня дикая, раньше я за пивасик да на диван, но как давно это было, хоть и недавно, что с нами происходит, гормональный фон меняется, что ли…
Наверное, меняется, если вдруг да я начал думать такими категориями, как общество, и что этому обществу надо. Здесь надо и там в Дронтарии надо.
Хотя в Дронтарии все запущено, вернее, недоразвито. Еще точнее, вообще еще не начинало развиваться. А я хотя и знаю, что нужно, но не представляю, как это сделать…
Аня возникла в дверном проходе, качнула бедрами, достаточно крутыми, чтобы любой мужчина обратил внимание, но не гротескными, как делают дуры, у которых отшибло чувство вкуса.
– Тебе вайберил некий Коля Осипов, – сообщила она. – Такого в твоем списке друзей или знакомых нет, я не стала тебя беспокоить… Да и кто теперь общается по вайберу?
– Верно сделала, – ответил я безучастно. – Коммивояжер какой-то… Постой-постой, Коля Осипов?.. Даже не Николай?
– Так и сказал, – подтвердила она. – Коля.
Я хлопнул себя по лбу.
– Может быть, это Колька, с которым сидели в школе за одной партой?.. А ну-ка, дай его аватарку…
На экране тут же возникло фото располневшего мужика. Молодого, но уже как бы степенного, многие с детства стараются стать старыми и важными, Осипов был именно таким, сейчас на него даже смотреть страшновато, потому что первая мысль у нас в таких случаях всегда эгоистическая: неужели и я уже такой старый?
– Свяжи с ним, – велел я.
Осипов как будто ждал звонка, тут же на экране появилось его располневшее розовое лицо, заулыбался счастливо.
– Женька, как я рад тебя видеть!..
– Ух ты, – сказал я. – А ты сейчас где?.. И как вообще?
– Живу почти рядом, – ответил он. – Правда, через район ближе к югу. Недавно услышал от общих знакомых, что ты разбогател и поселился за городом…
– Ого, – сказал я. – Значит, ты позвонил потому, что я разбогател?
– Да, – ответил он простодушно, – потому. Нет-нет, я не прошу денег. Напротив, хочу продать тебе дешево свою фирму…
– А на фига она мне?
Он заторопился:
– Ты послушай, послушай!.. Она стоит миллионов сорок, но тебе отдам за двадцать!.. Если столько не наберешь, то хоть за десять!
– Погоди, – сказал я настороженно, – ты чего?.. У тебя что-то стряслось?
Он сказал умоляюще:
– Тебе ехать до меня пару часов, а дорога идеальная!.. Посмотри сперва, ну чего тебе стоит?.. Заодно повидаемся.
