Глава 14
Прошло еще двое суток, Астрингер так и не выходит из состояния глубокого лечебного сна, Аня свое дело знает. Сон у его величества глубокий, мощный, циркадный, с яркими сценами эротического характера, под такие мужчины выздоравливают быстрее.
Рука прижилась, я сам просмотрел через оптические сканеры, как быстро и успешно находят друг друга и срастаются кончики разорванных было нервов, расширяют каналы передачи сигналов.
На стенах то и дело включаются телеэкраны с новостями, в мире, как всегда теперь, взрывы в крупных городах, теракты, боевые действия по всему Ближнему Востоку, в Южно-Китайском море и на западе Испании, где баски пытаются дать сдачи исламским боевикам.
Участились захваты заложников, вот еще одно слабое место западной цивилизации, которым не пользуется только ленивый. Не нравится мне эта дурь, когда ценность человеческой жизнь вдруг так резко прыгнула вверх, хотя видно же, что все сделано искусственно, какая-то международная МММ в целях получения краткосрочной прибыли.
На самом деле сотни миллионов мрут от болезней, которые легко излечить, сотни тысяч каждый год погибают в дорожных происшествиях, пьяные супруги убивают друг друга в каждом сотом случае, и все как бы норм, уже привыкли, обыденно, ничего особенного, можно не бороться, само пройдет, ага, пройдет, но когда захватывают заложников, весь мир становится на уши, все спецназы моментально под ружье, вертолеты и бронеавтомобили мчатся к месту, а корреспонденты, захлебываясь от счастья, расписывают каждый шаг как террористов, так и спасателей.
Такая показная гуманность привела к дикому перекосу, которым не преминули воспользоваться террористы да и простые бандиты. На улице можно не так повернуть руль, выскочить на тротуар и задавить десяток прохожих, это в порядке вещей, относятся с пониманием, с каждым может случиться, а вот к освобождению захваченного заложника подключаются все правительства мира, больше этим дебилам делать нечего, не улучшать же экономический климат страны, за это не показывают на всех экранах, как вот когда с пафосом и придыханием призывает сделать для спасения все возможное…
Когда-то эта искусственная пирамида рухнет, уже все видят и чувствуют, но первого, кто скажет такое, затопчут копытами, как Коперника или Галилея.
Пока рука Астрингера восстанавливается, я съездил еще разок в теперь такой родной для меня магазин по тайной продаже оружия, о котором ну никак не желают знать власти, на этот раз закупил кое-какие мелочи из самых простых и понятных деталей, которые мог бы воссоздать сам в мире Трех Лун, а затем попытаться повторить трюк и здесь.
Когда стронгхолд, уже зная дорогу, сам повез меня обратно, я откинулся на сиденье и с удовольствием рассматривал ночной город, похожий для меня на живой организм, где по жилам течет огненная кровь, и эти жилы пронизывают его во все стороны. Восьмирядные магистрали – артерии, дороги в шесть рядов – крупные вены, часто расходящиеся на две, а то и три дороги, в четыре – помельче, а в два или один ряд – это уже капилляры.
Сам город величествен и страшен в урбанистической красоте, где высотных зданий тысячи, а невысотные как бы и вовсе не существуют.
Слева проплыло колесо обозрения, похожее на исполинскую дольку лимона, даже перетяжки точно такие, только эта долька размером в тридцатиэтажный дом.
Нравятся эти подсвеченные снизу здания, особенно архитектурно значимые…
На лобовом стекле высветилась на полупрозрачной карте синяя точка с набписью «Мариэтта», двигается вдоль улицы, что совсем рядом, параллельная моей.
Я инстинктивно позумил, приближая изображение, вид сверху показал систему улиц, по одной ползет автомобильчик полиции, сделал еще крупнее, удалось различить торчащий из левого окна локоть Синенко, он так обожает ездить, а это значит, – Мариэтта на правом сиденье.
Я крутнул руль, автомобиль свернул в переулок, а оттуда вырулил в нужное место как раз в тот момент, когда там остановился полицейский «мерс».
Из-за руля вывалилась массивная фигура Синенко, я не успел глазом моргнуть, как он на спринтерской скорости подбежал к роскошному «Феррари», где мужчина разговаривает с молоденькой девушкой, с ходу саданул ему кулаком в лицо.
Мужчина рухнул на капот, Синенко ударил еще, а когда тот свалился на асфальт, с наслаждением саданул пару раз ногами.
Я заторопился к ним, что-то интересное, услышал на бегу, как Синенко, продолжая пинать ногами лежащего, выкрикивал хрипло-яростно:
– Ты что же, сволочь, делаешь?.. На глазах у представителя власти вот так нагло снимаешь проститутку? Да еще малолетнюю?
Он обернулся на меня, злой и раскрасневшийся.
– Ты такое видел? Только посмотри на эту шмакодявку!.. Ей и двенадцати еще нет…
Я смолчал, а он нагнулся к стонущему на земле любителю малолеток, выхватил у него из кармана нечто вроде бумажника.
– О, настоящие… Эй ты, дура! Иди сюда!.. Возьми эти деньги, отдай долг и… вали отсюда, чтоб больше никогда не видел! В следующий раз не просто арестую, но и посажу!.. За что, придумаю. Торговлю наркотиками припаять?
Она с испуганным писком схватила деньги и умчалась вдоль улицы, а там юркнула за ближайшее здание.
Он молча кивнул мне в сторону полицейской машины, я пошел с ним, оглянулся на ходу. Там избитый поднимается со стоном, цепляясь за свою роскошную машину.
Я пробормотал озадаченно:
– Но так… не совсем законно?
Синенко огрызнулся:
– Закон не может учесть все нюансы, а здесь даже нюансики!.. А что, по-твоему, я не прав?
– Если честно, – признался я, – тоже бы врезал… Но то я, а то полиция…
– А я полицейского отодвинул, – сообщил он. – Полицейский делает все за жалованье, а это я… добровольно.
– От души?
– Именно, – ответил он уже с раздражением. – От всей души. Хотя нет, не от всей. От всей поубивал бы.
– Вижу, – согласился я. – Можно было бы застрелить этого мелкого мерзавчика. Но все-таки сдерживаемся.
– Еще как, – подтвердил он. – Правда, до пределов. Но им лучше не подходить к этим пределам слишком близко.
– Пределы у всех разные?
– Точно, – согласился он. – Еще как разные… Ты в самом деле так уж хотел меня увидеть?.. А та, о которой молчишь, вышла за квартал, нужно купить пончики, без них у меня плохое настроение, сам видел… Подбросить к ней?
Я поколебался, к Мариэтте тянет, даже не знаю, что в ней такое, вот и сейчас не сдержался, но тот, кто сверху, дает еще один шанс, и я ответил со вздохом:
– Да нет, это я так…
– Как всегда, – уточнил он, – мимо проходил?
– Типа того…
Он быстро посмотрел по сторонам.
– Где трупы? Трупы где?
– Да брось, – сказал я вяло, – не такая уж у меня репутация, не придумывай.
Он знающе улыбнулся.
– Мы все не те, кем кажемся. Даже себе, когда смотримся в зеркало. Держи!
Мы обменялись рукопожатием, он нырнул в авто и сразу погнал с такой скоростью, что понятно, через сотню метров ждут горячие сдобные пончики в руках Мариэтты.
Стронгхолд при виде меня распахнул только правую дверцу, явно у меня повышенное давление и сердце бьется слишком часто, потому предпочитает за руль не пускать.
Как только я рухнул на сиденье, захлопнул дверцу, широкий ремень мягко, но настойчиво прижал меня к упругой спинке кресла, двигатель довольно вздохнул, и автомобиль понесся по дороге, веселый и довольный, как выспавшийся и сытый конь.
И почти сразу экран вспыхнул красным, бросив дрожь по телу, не люблю тревожных сигналов, а такое вот означает беду и срочный вызов…
Кивнул, это пока что быстрее, чем сосредотачиваться и мысленно переключать каналы. В красном цвете моментально возникло лицо Крамера, все такое же широкое, но теперь словно собранное из одних костей, даже глаза ввалились, а под ними повисли темные мешки.
Сердце мое тревожно стукнуло, а он сказал быстро:
– Леонтию похитили!
– Шо, – изумился я, – опять?
Он сказал нервно:
– Не лично ее, а захватили прогулочную яхту в Средиземном. Вряд ли на нее особенно обращают внимание. Там большая группа, больше ста человек. Люди отдыхали, террористы выбрали хороший момент…
– Куда наши налоги идут? – сказал я с сочувствием. – И что сейчас делается для спасения?.. Спецназ уже там шустрит и машет?..
– Спецназ еще ничего не знает, – сказал он быстро. – Или знает, но ему велено молчать и не двигаться.
Я сказал понимающе:
– Ну да, стандарт. Террористы пригрозили всех перебить и взорвать лайнер, если чья морда хотя бы приблизится…
– Да, – сказал он и с надеждой посмотрел на меня. – Что делать?
– Какие требования выдвинули? – поинтересовался я деловито. – Вывести войска из Йемена?.. Перестать бомбить Мекку?.. Не навязывать западные ценности гуманными ковровыми бомбежками?
Он скривился, покачал головой:
– Нет… Ох, уже время!
– Что? – спросил я.
– Будь там, – велел он коротко и отрубил связь.
Я ругнулся, не выношу такого тона, человек я свободный и фрилансерный, однако у Крамера беда, даже меня как бы касается краешком, хотя кто мне Крамер и кто эта финтифлюшка малолетняя, однако надо хотя бы выразить соболезнование, но самому не влезать, не влезать, своих дел по горло…
Через несколько минут на дороге показался целый кортеж, два мрачного вида джипа и архейдж посредине.
Я узнал по номеру автомобиль Крамера, у него приоткрылась правая дверь, Крамер на левом за рулем, больше в автомобиле никого, от чего тоже как-то не по себе.
Я остановил свой автомобиль, вышел. Крамер кивнул на сиденье рядом. Я повернулся, дал указание стронгхолду вернуться в свой сарай и ждать.
Крамер наблюдал в нетерпении, я наконец поинтересовался:
– Что так скромно? А где дивизия бодигардов? И духовой оркестр?
Он взглянул на меня мертвыми глазами, лицо серое, сильно усталое, а когда я опустился на сиденье рядом, проговорил тяжело:
– Ты не слышал? Леонтия… Моя девочка на той яхте, которую только что захватили террористы. Или уже забыл?
Я вздохнул.
– Прошу извинить. Но как-то все… Что у нее за способность попадать в такое?
Он вырулил на середину дороги и погнал, заметно превышая скорость, а оба черных джипа теперь помчались сзади.
– Она дочь миллиардера, – пояснил он мрачно, – потому такая опасность присутствует всегда и везде. К тому же тогда были простые сиволапые бандиты, а сейчас… непростые. Не бандиты, а боевики. Террористы. И захватывали не Леонтию, а всех гостей.
Я сказал понимающе:
– Таких же… зажиточных? Леонтия, как водится, вращается в среде себе подобных?
Он взглянул косо, вопрос неоднозначный, потому просто сообщил:
– Личную охрану я брать не стал. Пусть пока никто не знает.
– А пресса? – спросил я с недоверием.
– Террористы еще не выдвинули условия, – пояснил он.
– А как узнали?
– Один из пассажиров успел позвонить. Даже снимок выслал, но толку мало, там у всех морды закрыты платками.
– Спецслужбы уже на стреме?
Он кивнул.
– Конечно. Чуть ли не всех стран мира!.. Там же… эх… Почему ты не отговорил ее от такой дури?
– А вы? – поинтересовался я.
Он буркнул:
– Я не знал, что вот так р-раз и возжелает поехать с отъявленными лоботрясами!.. Наверное, ты чем-то ее обидел.
Я дернулся.
– Да на хрена это мне?
– Не знаю, – ответил он, – но вид у нее был обиженный.
– Ну обиженный, – ответил я с оттенком злости, – так обиженный, не мое дело. Женщины всегда придумают, на что обидеться. Даже и не стану пытаться понять. Да и вообще…
Автомобиль стремительно, нарушая правила, пересек двойную разделительную и понесся в сторону выезда за город.
– А сейчас куда? – спросил я.
Он ответил отстраненно:
– Самолет уже заправляют.
– Ого, – сказал я, – куда?.. Ах, догадываюсь.
– А как иначе? – сказал он нервно. – Она у меня единственный сын, а ее сестры – просто куколки, что вырастут бабами. Не-ет, за Леонтию я все отдам…
Мимо по обе стороны дороги стремительно помчались навстречу и тут же пропадали за спиной особняки и небоскребы, затем распахнулась широкая дорога через дикую степь, и я почти увидел вдали скачущих призрачных половцев и печенегов.
Но рассмотреть не успел, впереди выросло высотно-изогнутое здание аэропорта. Подъехали с тыльной стороны, где самолеты частных компаний, архейдж, минуя салютующую охрану, сразу пронесся к трапу самолета.
Я пытался пропустить Крамера вперед, старший как-никак, но он, словно опасаясь, что сбегу, властным кивком послал меня вверх по лестничке, а сам, как конвоир, поднялся следом.
Двое бодигардов едва успели покинуть джип и вскочить за нами, как трап тут же убрали, двигатели уже работают, и самолет без всякого выруливания начал все ускоряющийся разбег.
