Григорий IX восседал на своем табурете с особой важностью. Ну, может, и не на табурете, но стульчик был небольшим. А рядом с почтением стоял тот самый французский рыцарь, что ездил в Москву. Само собой, прием был не персональным. Рядом вольготно разместились стоя несколько кардиналов и преданных слуг.

– Что он за человек? – начал расспросы папа.

– Я бы не хотел быть его врагом.

– Это не ответ, – отметил стоявший рядом кардинал.

– Очень хорошо образован. Рядом с ним я чувствовал себя деревенщиной. У него тонкий, изворотливый и абсолютно безжалостный ум. Но слово свое держит, хотя давать его не любит. Хорошей драки не боится, но предпочитает договариваться. В бою все хорошо продумывает. Даже, казалось бы, безумные выходки на поверку оказываются взвешенными, а нередко – так и вообще задуманными заранее. Многие вопросы и ситуации видит совсем иначе.

– Вы его так расхваливаете… – покачал головой один из кардиналов. – Почему?

– Я говорю о нем очень скромно. Сюда о нем доходит очень мало сведений. И многие искажены пересказами. Но там – я видел его дела. Видел, как полторы тысячи воинов смяли пятнадцать тысяч. Практически без потерь.

– Это разве не красивые слова?

– Нет. Я бы хотел, чтобы так оно и было. Но нет. Все было на моих глазах. Мои люди тоже все видели и подтвердят. Бастард Фридриха тоже там был и все видел. Я говорю о Рихарде.

– Может быть, это происки врага человеческого? – повел бровью другой кардинал.

– Может быть. Но при мне он не сделал ничего, что могло бы навести на дурные мысли. Все его дела там, на том дальнем форпосте, были подчинены одному – подготовиться и встретить монголов. Разбить их. По его словам – такую задачу поставил ему Георгий Победоносец.

– Георгий Победоносец… – недовольно повторил кардинал. – С чего такая честь еретику?

– Я не знаю. Но у меня не было повода усомниться в его словах. А Дары… они такие необычные, чудесные, невероятные. Кроме того, я заметил одну необычную вещь. В его армии мало слуг. Очень мало. Кирасиры, так он называет своих всадников, помогают облачаться в доспехи друг другу. Да и вообще их поведение сильно напоминает братьев-рыцарей из какого-либо ордена. Хотя совершенно точно известно – все они мирские. Пехота у Георгия такая же. Строгость, дисциплина, порядок. Никогда бы не подумал, что где-то так бывает. Сам же он говорит, что лишь скромный последователь древних традиций Рима.

– Рима? – удивился Григорий IX.

– Древней империи. Он даже пехотинцев назвал легионерами, подражая воинам прошлого.

– Вот как? – оживился третий кардинал. – Он подражает древней империи. Но мы слышали, что в Никее ему не рады. Как и в Трапезунде.

– Он ими тоже не восхищается, называя гнилой империей. Презирает. Хотя открыто так не говорит.

– Откуда же вы это узнали?

– Через грех. Подслушал его разговор с одним из сподвижников. Он готовится к любым каверзам от императора, считая, что живым он ему не нужен. Как и родственникам в Трапезунде.

– Это точно, – усмехнулся третий кардинал.

– Что вы принесли с собой? – поинтересовался папа.

– Он знал, что я… хм… служу вам. Хотя я ни словом, ни делом…

– Оставьте… – махнул рукой Григорий. – О том догадаться было несложно. Тем более такому человеку, как Георгий. Если, конечно, ваши слова о нем верны. Что там?

– Материалы дела о предательстве православных священников, – начал рыцарь, а у всех присутствующих брови синхронно взлетели вверх.

– Что? – ахнули кардиналы.

– Опасаясь интриг против него со стороны Никеи, он очень внимательно следил за всеми, кто мог бы в этом принять участие. И наткнулся на постыдную вещь – ряд православных священников сотрудничали с монголами. Тайно. Он их сразу не стал хватать, выявляя всех пособников, участников и характер сотрудничества. А незадолго до подхода вражеских войск тихо арестовал. Без лишнего шума.

– А жители не удивились тому, что исчезли священники?

– Нет. Все знали, что идут монголы. Георгий этого не скрывал. Не раз выступал перед людьми и рассказывал о злодействах язычников. С князем остались только те, кто верил в него. Остальные ушли. Люди подумали, что священники тоже сбежали. После разгрома врагов князь учинил очень тщательное дознание, применяя необычную методу. Он в кратчайшие сроки узнал все о том, как проходил штурм Владимира и ряда других городов. Тут-то и всплыли вновь священники. Оказалось, что они не только против него действовали, но и в целом пособничали язычникам.

– О господи! – ахнул первый кардинал.

– Мое потрясение было не меньше, – кивнул рыцарь. – Все расследование отражено вот в этих материалах. Я участвовал во многих опросах как наблюдатель и могу подтвердить их подлинность.

– А это что? – указал папа на небольшой деревянный пенал.

– Письмо лично вам от Георгия.

Папа кивнул, дескать, открывай. Всякое может быть. Рыцарь продемонстрировал, что печати не сломаны, и вскрыл их. Сдвинул крышку пенала и едва поймал выскочивший свиток. А вот небольшой шелковый мешочек, который находился внутри скрученной в трубку пачки пергаментов, не удержал. И тот упал на мраморный пол.

– Простите… – начал оправдываться он, но папа, подняв руку, остановил рыцаря.

– Что это?

– Я не знаю.

– Так посмотри.

Охотно последовав приказу, рыцарь поднял мешочек, развязал завязки и… выложил на ладонь огромный рубин прекрасной огранки. В помещении повисла вязкая тишина. Казалось, что все даже дышать перестали, потому что, во-первых, никто из присутствующих никогда не видел такого большого рубина. А во-вторых, тот был огранен совершенно бесподобно. А ведь в XIII веке драгоценные камни могли максимум шлифовать, получая огранку в духе обкатанной гальки. Георгий в свое время отвалил за этот искусственный камешек несколько десятков тысяч долларов – очень солидно! Обычно искуственные рубины стоили сущие гроши. По одному-пять долларов за карат. Впрочем, тут был спецзаказ, поэтому пришлось раскошелиться.

Григорий IX нашелся первым. Он протянул руку, и рыцарь на негнущихся ногах подошел к нему, передавая послание и сувенир. Камень незамедлительно нырнул в мешочек, а рыцаря отправили в гостиницу. Отдыхать и ждать дальнейших распоряжений. Ну и слуг выпроводили.

После его ухода кардиналы выразительно посмотрели на папу, и Григорий IX, тяжело вздохнув, передал письмо одному из них. Пускай читает. Случайных людей в помещении не было. Только самые преданные. Иных он и не приглашал для обсуждения этого дела.

Церковь не должна самоустраняться от наставления каждого христианина. Даже если это император, дабы тени клеветы и навета не следовали за ним следом. А то в последнее время развелось много вздорных болтунов, что клевещут, говоря о том, что император возлег с кузиной своей молодой супруги прямо во время свадебных торжеств. И она от того родила. Такое совершенно немыслимо! Одно только подозрение порочит доброе имя христианского монарха. Да и как Бланшефиер жить с такой молвой?

Кардинал опустил последний листок и глянул на папу. Тот задумчиво смотрел на свечу через огромный рубин.

– Я желаю, чтобы наш посланник рассказал все, что он знает про Георгия, Москву и монголов, – после небольшой паузы произнес Григорий IX. – И да, само собой, передайте материалы следствия нашим лучшим юристам. Если все так, как пишет наш странный друг, то мы не можем упускать столь удачного стечения обстоятельств.

– А вам не кажется, что он просто пытается нашими руками придержать патриарха? – повел бровью кардинал.

– Скорее всего, так и есть, – охотно кивнул папа. – Но разве это плохо? Таким шансом грех не воспользоваться. Тем более что Балдуин де Куртене нам постоянно жалуется, будто бы дела его плохи.

– Жалкая лягушка, – фыркнул второй кардинал.

– Но он нам нужен. И удар по патриархату может ослабить позиции императора. Не сильно. Но кто его знает, как там жизнь сложится? Может быть, спустя несколько лет кирасиры Георгия смогут опрокинуть Иоанна.

– Георгий же явно сказал – принимать католичество не хочет, – развел руками третий кардинал. – Почему он должен будет вступиться за наши интересы?

– Где он так сказал? – улыбнулся папа. – Он только отметил, что не доверяет нам и боится, что мы поступим так же, как и патриарх. Поэтому не примет наших священников у себя. До окончания войны. Вы разве не заметили эту оговорку?

– А потом? Примет. Поговорит. И пошлет домой.

– С патриархом он не в ладах. Тот явно продемонстрировал свои интересы, в которых нет будущего у этого князя… да и, пожалуй, всех его людей. При таком подходе Георгию с ним сложно будет поладить. Да и кровь деда тоже просто так забыта не будет. Я уверен, что именно по этой причине он передает нам столь ценные сведения. Мы нужны ему в этой войне. Чтобы просто выжить. Но нам и самим все это выгодно. В остальном же, на мой взгляд, князь открыто приглашает нас к торгу. А главное – не просит никакой помощи, хоть и говорит, что дела у него идут тяжело. Пошлем ему немного войск, – пожал плечами Григорий. – Сами. В знак доброй воли. Даже если никто из рыцарей не согласится отправиться так далеко, мы сможем отправить наемников из Генуи, Милана и прочих городов севера. Он сделал нам поистине царский подарок. И мы не обеднеем, поддержав его в той войне, победа в которой, кстати, выгодна и нам.

– Если он там погибнет, то все концы в воду, – пожал плечами первый кардинал. – А главное – никаких лишних трат.

– Возможно. Но вы можете поручиться, что у него нет иных реликвий? – повел бровью папа. – После «Сердца Феникса» я сильно сомневаюсь, что он нам показал все, что мог. Впрочем, даже защита такого чуда, как Дары Георгия Победоносца, – сама по себе разумная цель. Много ли столь удивительных реликвий есть у христиан?

– Но он не просит помощи. Может быть, она ему и не нужна.

– Вот и узнаем. Жаль, конечно, что большого войска отправить не получится. Было бы неплохо пригласить Георгия в Рим и побеседовать с ним. Да и столь ценные дары намного лучше смотрелись бы здесь, нежели в таких опасных далях. Впрочем, если сам Георгий Победоносец ему их вручил, совсем не факт, что нам удастся их забрать.