Фридрих II Гогенштауфен – император Священной Римской империи, объединивший под своим влиянием земли от Балтийского моря до Сицилии. Ну и, разумеется, владения на Ближнем Востоке, ведь он был регентом при малолетнем сыне – короле Иерусалимском. Правитель периода расцвета его державы. Гроза и ужас Римской курии. Самый славный среди феодалов Европы и самый уважаемый, даже несмотря на то что врагов у него хватало. Но без врагов на таких вершинах сложно. Скорее даже нереально.

И вот в этот самый момент он, самый влиятельный монарх Европы, восседал на небольшом резном кресле, словно на эпичном троне, и смотрел на агентов, выстроившихся перед ним. Эта история, вызвавшая возню как в Святом Престоле, так и патриархате, очень его заинтересовала. Тем более что деятельность борзого юнца аукалась даже здесь, в Италии. Ибо удар, нанесенный им по Венеции, оказался на удивление болезненным, что как нельзя лучше посодействовало сговорчивости этой республики.

– Итак, я вас слушаю, – кивнул он после слегка затянувшейся паузы.

– Ваше Императорское величество, – начал первый агент. – В Святом Престоле считают, что этот юноша ваш воспитанник.

– Вот как? – заинтересовался Фридрих.

– Также звучат слова о внебрачном сыне, но их курия отметает, так как лицом он слишком похож на мужчин дома Комнин. Поговаривают, что было одно недоразумение на Тавриде, когда его перепутали с давно почившим дедом.

– Очень интересно. И что же дает повод курии считать этого юношу моим сыном?

– Характер, напор, удача, – поклонившись, ответил второй агент. – За последние два года он провел несколько сражений и в каждом из них одержал убедительную победу. Каждый раз битва была либо с равным противником, либо превосходящим числом. По последним слухам, минувшей зимой он, ведя за собой только сотню ратников, смог в открытом бою смять пять сотен степняков. Притом не потеряв ни одного своего воина. Да еще и освободить из плена караванщиков, на которых посмели напасть на его земле.

– Вокруг него много искусных советников, – вновь продолжил первый агент. – Придя в дикие восточные земли, он захватил себе небольшое княжество и стал его благоустраивать. Опираясь на своих советников, он изменил законы. Это привлекло на земли его княжества купцов со всей округи. И ремесленников. Он основал госпиталь, университет, в котором учат всяким наукам. Открыл несколько школ.

– Но ведь он Комнин, – произнес Фридрих, указав пальцем на третьего агента, что собирал сведения в Никейской империи. – Так ведь?

– Без сомнений. В Никее и Трапезунде начались беспокойства по этому поводу. И они обострились, после того как стало известно, что его отец участвовал в штурме Константинополя крестоносцами, став рыцарем из рук Болдуина I Фландрского. Его род не простил предательства Ангелов.

– А он сам?

– О нем очень мало что известно. Родился в Святой земле. Участвовал в Крестовом походе, который проводили вы, Ваше императорское величество. Еще совсем юнцом. Вместе с отцом, который прихватил его с собой.

– Что-то я его не помню.

– Его никто не помнит.

– Самозванец?

– Это неизвестно. Но у него есть пергаменты, с которыми он позволил ознакомиться представителям Святого престола. Они уверены в подлинности этих документов. Как и в его словах. Все-таки Святые земли очень беспокойное место. Там не все на виду. Особенно простой рыцарь, которым представлялся его отец.

– Хм… Возможно. А почему он ушел оттуда? Зачем ему вообще понадобилось уходить на север в эти варварские земли?

– На него снизошло откровение от Георгия Победоносца, который открыл перед ним свои доспехи и дал какое-то задание. Эти доспехи, поистине нерукотворные, он увез с собой на север. Нерукотворность доспехов подтвердили как в курии, так и в патриархате. Представители обеих сторон были у него и изучали эти чудные дары.

– Я слышал о них, но думал, что это очередная уловка.

– О нет! И папа, и патриарх желали бы получить эти доспехи. Но Георгий показал удивительную воинскую удачу. Поэтому силой отнять их не получится. По крайней мере, так считают.

– Возможно, именно с этим связано то, что к патриарху ездили представители могущественной империи Востока. Монголы. Они имели длительные переговоры и расстались вполне довольные собой.

– То есть с этим юношей патриарху договориться не удалось?

– Георгий не особенно привечает священников. Он им не доверяет. Да и религиозного рвения особого не проявляет. В Москве, где сейчас стоит, не трогают даже язычников. У него ко всем только одно требование – выполнять его законы. О спасении их душ он даже не пытается заботиться.

– И иудеев не гоняет? – удивленно выгнул бровь Фридрих.

– Нет, Ваше императорское величество. Это еще одна причина, из-за которой его считают вашим воспитанником… или внебрачным сыном.

– Очень интересный юноша, – весьма серьезно произнес император. – Вам известно, чем он сейчас занимается?

– Планирует какую-то войну. Скорее всего, с теми самыми монголами. По крайней мере, нам стало известно, что он пытается купить дестриэ в изрядном количестве. Несколько сотен. Нанятые им купцы выгребли все, что смогли, во Фландрии. Также стало известно, что он написал весьма изысканное и куртуазное письмо своему троюродному брату Людовику с просьбой посодействовать.

– И как отреагировал Людовик?

– Он не спешит предпринимать какие-либо шаги. Пытается разузнать, кто это такой.

– Георгий просит их в подарок?

– Отнюдь. Он хочет лошадей купить и предлагает неплохую цену.

Доклад агентов продолжался еще довольно долго. Но одно для себя Фридрих уже решил – нужно установить контакт с этим деятельным юношей. Толку от сего дела вряд ли будет много. Но ему банально было любопытно.