– Так вы говорите, он настоящий Комнин? – несколько отрешенно переспросил Григорий IX.

– В этом можно быть абсолютно уверенным, – вкрадчивым голосом произнес епископ, вернувшийся из поездки в Москву под предлогом изучения Даров Георгия Победоносца. – Внешность подходящая.

– Очень интересно… очень… А что Трапезунд?

– По слухам, нервничают. Сильно нервничают. Ведь формально Георгий – брат отца императора и имеет определенные права на престол.

– Призрачные.

– Георгий своим характером пошел в деда.

– И что с того?

– Его дед был человеком редкой предприимчивости и находчивости. По степени наглости и напора Георгий, пожалуй, даже своего предка переплюнул.

– Вы смогли узнать, зачем он забрался в эту глушь?

– Нет. Это необъяснимо.

– А соглашаться с его объяснениями…

– Да, вы правы, но Дары Георгия Победоносца выглядят чрезвычайно натуральными.

– Серьезно?! – удивился Григорий.

– Более чем. Ничего подобного я никогда не видел и даже не представляю, как это возможно сделать. Я специально брал с собой толковых ремесленников. Они только разводят руками.

– И откуда такие доспехи взялись? Неужели Всевышний сам вручил их Георгию?

– Нет. По легенде, которая описана в одной из древних книг, некто… хм… понятно кто, искушал Георгия Победоносца, явив ему клад с этими доспехами из рук мастеров допотопной Атлантиды. Но святой оттолкнул дар с нечестивыми изображениями и стал молиться Господу о ниспослании победы в трудной битве. Когда же он завершил молитву и осенил себя крестным знамением, на доспехи сошел нестерпимый свет, смывший все языческие изображения и оставивший на поверхности металла изображение креста, как бы проступающее из глубины.

– Кхм… – поперхнулся папа римский. – Что?!

– Именно так в книге, что находилась в ковчеге, и написано. Изображение креста действительно кажется нерукотворным, его невозможно нащупать прикосновением руки. Там все выглядит нерукотворным. И доспехи, и оружие, и книги.

– Это не может быть искушением?

– Ничего порочащего христианство заметить не удалось. Кроме того, это во многом объясняет воинскую удачу Георгия. Святой явно ему благоволит, ибо Комнин выполняет какое-то тайное поручение.

– Вы говорите невероятные вещи, – покачал головой Григорий, – близкие к ересям.

– Я просто пересказываю то, что узнал, – произнес и смиренно поклонился епископ. – Увы, человеческие глаза так несовершенны, но… Может быть, дальнейшие действия Георгия прольют свет на то, что было явлено нам: искушение или откровение?

– Может быть, может быть… А что патриарх?

– С одной стороны, Никея заинтересована в дружбе и сотрудничестве с этим новым непонятным Комнином. С другой стороны, Георгий не проявляет особого духовного рвения. Как он сам говорит, Всевышнему нужна только одна молитва – делом. Все остальное удел болтунов. А патриарх ему ничего не может предложить, дабы склонить на свою сторону.

– Но ведь он же православный.

– Верно. Но церковь посещает неохотно, явно тяготясь.

– Фридрих?

– О да… Они во многом похожи характерами. В какие-то моменты мне даже казалось, что передо мной стоит отпрыск этого деятельного Гогеншатуфена. Боюсь, что если они смогут найти общий язык…

– Пока это ни к чему не приведет, – оборвал его папа римский. – Георгий еще слишком слаб, чтобы хоть как-то влиять на политику.

– Вы правы, – тактично отметил епископ. – Но это пока. За минувший год он чрезвычайно укрепился. При мне была битва с литвинами. Для всех тех краев они являются проблемой. Он же разбил их армию, не потеряв ни одного воина. Полторы тысячи человек не смогли ничего ему сделать. Хотя имели численное преимущество. При этом он не вводил в бой свои основные войска.

– Он наращивает армию? Зачем?

– Да. Не знаю. Кроме того, он самым стремительным образом укрепляет крепость, пока деревянную. Однако уже идут работы по расчетам кирпичной.

– Кирпичная? Хм… – загадочно улыбнулся папа римский.

– Да. Ради нее он тратит немало усилий по организации выделки красного глиняного кирпича в изрядном количестве. Сейчас он идет на сооружение донжона. Очень мощного и внушительного. Когда я уезжал, тот был далек от завершения, но уже производил впечатление. Георгий не жадничает. Он строит чрезвычайно могущественную твердыню.

– А зачем?

– Сам он твердит о том, что для защиты от каких-то степняков. Это вполне возможно, тем более что его слова подтвердились относительно половцев и булгар. Но лично я думаю, что он играет партию с большим количеством ходов. Даже его деревянная крепость, строительство которой он уже практически закончил, разительно отличается от всего, что возводят в округе. Признаться, наши мастера, побывавшие вместе со мной в Москве, также не смогли ничего аналогичного припомнить. Но оценили крайне высоко. Не очень высокие, но чрезвычайно прочные стены, способные, пожалуй, выдержать даже непродолжительный обстрел из требушетов. И каждые сто метров их пересекают мощные, большие, сильно выступающие вперед башни. Для деревянных крепостей подобное нехарактерно, особенно в тех краях.

– Хорошо, хорошо, – перебил его папа римский. – Зачем все это? Вы поняли?

– Нет, но я предполагаю. Если вы желаете…

– Я желаю. Говорите.

– Мне кажется, что Георгий собирается переждать нашествие за стенами своей крепости. А после разорения соседей степняками захватить их. Тем самым значительно расширив свое государство. Всю Русь, конечно, он не объединит, но…

– Так вы считаете, что он хочет объединить Русь?

– Да, – с почтением кивнул епископ. – От вас ничего не скрыть.

– И представители Никеи считают так же?

– Мне сложно сказать, но полагаю, что мои нехитрые выводы повторить им под силу. Тем более что Киевский митрополит благоволит Георгию. Для патриарха объединение Руси выгодно. Это должно значительно его усилить.

– Так вот оно что… Ну да, ну да. Очень на то похоже.

– Именно так, – согласился епископ. – Прекрасное воспитание. Наглость. Деньги. Все, кто общался с Георгием, говорят о том, что его вырастили при императорском дворе. То есть к этому делу приложил свою руку либо Фридрих, либо сам Феодор. Возможно, даже втайне от своего зятя.

– Фридрих? – усмехнулся папа. – Зачем ему усиливать схизматиков?

– Чтобы ослабить нас. Тем более что Георгий может претендовать и на французский трон. Если, конечно, у него достаточно сильная армия или тот, кто ею обладает. Фридриху он выгоден. При условии, что он сможет развернуться в этих глухих краях и показать себя.

– Возможно…

– В пользу воспитания при дворе Фридриха говорят и традиции, которые он с собой принес на Русь. В Святой земле больше в ходу французские традиции, Георгий же больше склонен к тем, что имеют место в Священной Римской империи.

– Кроме того, в Святой земле его не знают… – добавил Григорий тихо.

– Не знают? – удивился епископ.

– Никто даже не слышал. Впрочем, он мог там называться иным именем. Грамоты у него достоверные. – Папа римский тяжело вздохнул, потер переносицу и задумчиво посмотрел в окно. – Ступайте.

Ситуация была однозначно интересной и многогранной.

На первый взгляд вопрос касался какого-то мелкого феодала на краю света. Но это только на первый взгляд. Ситуация и после захвата крестоносцами Константинополя оставалась неоднозначной, а укрепление позиций Святого Престола оказалось не столь значительным, как того хотелось бы. А Георгий уже показал свою хватку, характер и удачу. Беспокойный человек. Григорий был абсолютно убежден в том, что тот не станет сидеть тихо в уголке. Напротив.

Ужасно хотелось на него взглянуть самому. Но, видно, не судьба.

Другой вопрос, что такое прохладное отношение к делам церкви, явно унаследованное от воспитания при дворе Фридриха, открывало интересные перспективы для Святого Престола. Он прагматик? Тем лучше.

Григорий теперь был полностью убежден – Георгий пришел в те края создавать свою державу. Кто бы что ни говорил. Все выглядело слишком очевидно. Тем более это обручение с дочерью Великого князя Владимирского. Взяв ее в жены, он, без сомнения, силой оружия заставит признать свои права на этот престол. Чего стоит воинство Черниговского князя, он уже продемонстрировал. Так что подомнет он его очень быстро. Да и Рязань вряд ли устоит. По прикидкам Георгия, потребуется всего несколько лет для захвата трех самых крупных княжеств на востоке Руси. Что, в свою очередь, создавало подавляющий центр силы в тех краях, который рано или поздно подомнет под себя всех мелких и хилых соседей.

Оставалось только понять – кто сможет взять под руку самого Георгия. Рим или Никея? По мнению папы, шансы были равны, потому как этот Комнин одинаково негативно относился к обоим центрам духовной силы. Но участие его отца, Максима, в штурме Константинополя вместе с крестоносцами давало определенные шансы. Как и воспитание Георгия при пусть и вздорном, но католическом дворе.