Когда у меня выдалась свободная минутка, я уложил в чемодан сачок для ловли носорогов и отправился на три фута южнее Бафута, к Берегу Берцовой Кости.

Меня встретили как старого знакомого, хотя я не был там уже недели полторы. Туземцы ласково улыбались мне, что по местным обычаям означало проявление радости. Многие приносили прелестных крапчатых жаб и трогательно-ядовитых скорпионов для зоопарка, который я всегда ношу в боковом кармане.

Утром я проснулся от холода: страус эму стащил с меня одеяло, чтобы укрыть быка зебу. Тот совсем замерз — в хижине было не топлено, потому что в камине спал я. Кровать пришлось уступить симпатичным королевским кобрам, иначе на них мог нечаянно наступить слон Гилберт, которого я непременно брал с собой в поездки.

Словно почувствовав, что я думаю о ней, Эмма, самая маленькая из кобр, грациозно обвилась вокруг моей шеи и, ласково покусывая в ухо, напомнила, что подходит время завтрака.

Я встал и увидел: работа на кухне кипит. Пара гвинейских макак варила бразильский кофе, мои друзья-термиты носили джем, рыба-пила аккуратно нарезала рыбу-пудинг.

Я позвал местных охотников и сказал им:

— Мне нужно животное, которое ни разу не попадалось в этих краях.

Охотники пошептались, и старший из них сказал:

— Маса, он сильно хитрый, этот добыча. Наша много-много бегать, чтоб его немножко поймать.

— Ваше дело табак, — ответил я и раздал охотникам в виде задатка сигареты.

На третий день пути мне повезло: на меня напала огромная анаконда. Я так увлекся изучением строения ее ресниц, что не заметил, как чудовище задушило меня.

Вероятно, я никогда бы уже не очнулся, но тут подоспели охотники с криком:

— Маса, мы поймать добыча!

Извинившись перед анакондой, я отряхнулся и поспешил им навстречу. Пойманное существо ростом было чуть ниже меня. Мелкие белые зубы и довольно длинные, но мягкие с виду когти наводили на мысль, что это не хищник. Существо дрожало всем телом и жалобно скулило, словно хотело что-то вымолвить.

Пока охотники распутывали сеть, я пытался классифицировать добычу. Отряд чешуйчато-жаберных? Для этого у нее слишком крупная голова. Поперечнохвостатые? Тогда где же хвост?

Чем больше я вглядывался в пойманное существо, тем больше росло во мне ощущение, будто я уже видел его где-то. Хотя — клянусь Брэмом! — подобный экземпляр еще не был описан в зоологии.

И вдруг добыча оттолкнула охотников и бросилась на меня.

— Господи, Джеральд! — завопила она. — Неужели ты не узнаешь свою тетушку Энн! Я приехала проверить, надеваешь ли ты по вечерам джемпер, который я тебе связала.

— Маса, я же говорил: эта добыча сильно хитрый, — сказал старший охотник и чихнул. По местным обычаям это означало, что охотник простудился.