К нам на гастроли приехал театр из какого-то другого города. Почти все спектакли были взрослые и только один детский — «Гадкий утенок». Вот на него мы с бабушкой и пошли.

Сцена была совершенно пустая, без декораций. На нее выехал на скейте дяденька в сером комбинезоне и в белой бандане. Сначала он долго катался и делал разные трюки, а потом отшвырнул скейт и стал выкрикивать:

Когда так кричат, это называется «рэп», я знаю, видела по телевизору. Я не пыталась специально запомнить, что выкрикивал утенок, просто у меня память слишком хорошая. Стихи и песни запоминаю с первого раза.

Потом на сцену выкатился на роликах еще один артист. На голове у него был большой красный гребень. Он всем сообщил, что он панк по прозвищу Индийский петух, и полез к утенку драться. За ним выбежала целая толпа людей в обычной одежде, на груди у каждого висела табличка. На табличках было написано: «Утка», «Курица», «Индюк». Они стали болеть за дерущихся — одни за утенка, другие за петуха. Болельщики подбадривали драчунов громкими криками, кряканьем, кудахтаньем и свистом. Дрались утенок и петух очень-очень долго. Потом на сцену напустили дыма, и я так и не поняла, кто победил, потому что у меня защипало глаза и запершило в горле. Зрители в зале чихали и кашляли.

Когда дым развеялся, я увидела, что утенок разговаривает с двумя артистами в кепках с огромными козырьками. Он им говорил:

Тогда я поняла: двое в кепках — гуси. Но тут какой-то дядька выбежал на руках — прямо так, вниз головой! Одной ногой он лягнул первого гуся, другой — второго. Гуси упали. Наверное, это был охотник.

А потом утенок устроился на работу в цирк. Там было два главных артиста — курица и кот. Курица жонглировала яйцами, а кот — бенгальскими огнями. У утенка жонглировать ничем не получалось, а его рэп всем быстро надоел. К тому же он все время подстраивал другим циркачам мелкие пакости: щипал их, обливал водой. Поэтому старушка, директор цирка, его уволила.

После цирка утенок еще долго ходил туда-сюда, все время с кем-то ссорился, а в конце концов к нему подбежали трое в белых футболках и шортах, стащили с него серый комбинезон, а под ним оказались такие же белые шорты и футболка. И все вместе они стали танцевать танец маленьких лебедей. Хотя я точно знаю, что этот танец совсем не из «Гадкого утенка», а из балета «Лебединое озеро», мы на него с мамой ходили. А потом, кажется, кто-то с кем-то поженился, но я уже так устала, что ничего не поняла.

Когда мы вернулись домой, бабушка долго делилась впечатлениями с родителями:

— Очень, очень современная постановка! Какой интересный подход к классической сказке! Как ново! Как свежо! Какие великолепные режиссерские находки!

Наша бабушка вообще очень старается быть современной — модно одевается, читает самые новые книжки и даже пытается слушать молодежную музыку. Ну и вот, пока она рассказывала, мама с папой искоса поглядывали на меня. А я, кажется, сидела с довольно кислой физиономией. Чувствовала я себя так, как будто не в театр сходила, а два часа занималась какой-то тяжелой и противной работой — например, писала буквы в прописях. Когда бабушка вышла, мама тихонько спросила меня:

— Не понравилось, да?

— Не очень. — Я вздохнула и поплелась в свою комнату. Там я сняла с полки книжку Андерсена и открыла «Гадкого утенка». Немножко полистала и прочла: «А он совсем смутился и спрятал голову под крыло, сам не зная зачем. Он вспоминал то время, когда все смеялись над ним и гнали его. Но все это было позади. Теперь люди говорят, что он самый прекрасный среди прекрасных лебедей».

И мне стало полегче.