Глава двадцать четвертая　

Торгрим вскочил, отбросив в сторону тяжелые шкуры. Из щели под дверью сочился свет. У того, кто находился снаружи, был факел, и Торгрим мельком подумал, уж не собираются ли враги сжечь их живьем. Однако потом он услышал, как кто- то подергал за ручку двери, пробуя ее на прочность, но та была заперта. Потянувшись за Железным Зубом, Ночной Волк сообразил, что стоит совершенно голый.

Он помедлил всего какую-то секунду, точнее, долю секунды, еще окончательно не придя в себя ото сна, и разрываясь между удивлением и нерешительностью. Затем он подхватил с пола свою накидку, обернул ее вокруг талии и затянул узлом. Дверь затрещала от удара чьей-то ноги, и Торгрим увидел, как она подалась немного, засов выгнулся, но скоба, выкованная Йокулом, устояла.

Торгрим ухватил Железный Зуб за рукоять, махнул им в сторону, стряхивая ножны и пояс, и услышал, как они стукнулись о стену. В дверь кто-то вновь ударил ногой, и на сей раз засов не выдержал и треснул. Он пригнулся, уже вполне готовый к бою, нащупал свой топор, лежавший у матраса, и поднял его с пола.

— Харальд! К оружию, сынок! К оружию! — крикнул он и оглянулся на кучу одеял, под которыми спал сын. Оттуда высунулась рука и затем показалось лицо, едва различимое в тусклом свете.

— К оружию, сынок, к нам пожаловали незваные гости! — вновь крикнул Торгрим.

Он сказал все, что было нужно. Временами добудиться Харальда было решительно невозможно, но призыв к оружию неизменно заставлял его вскакивать, причем, как правило, быстрее всех остальных. Вот и сейчас он откинул шкуры в сторону и спрыгнул с постели. Торгрим с удовлетворением отметил, что сын был одет. В мгновение ока в руках у Харальда оказались меч и боевой топор, поскольку викинги никогда не ложились спать, не имея под рукой оружия.

— Кто они, отец? — спросил Харальд. В его голосе слышались тревога, удивление и смятение, но ни следа страха.

— Не знаю, — ответил Торгрим. Его вдруг кольнуло чувство вины, когда он вспомнил, что, услышав шум, поначалу решил, что это Йокул пришел за ним, и лишь сейчас сообразил, что кузнец не стал бы ломиться в собственную дверь.

— Кто бы это ни были, но они настроены весьма решительно, — заметил Харальд.

Последовал очередной удар. Засов треснул еще сильнее. А потом вдруг из дальнего конца дома в комнату с ревом ворвался Йокул. Он был одет в одну ночную рубаху, зато в обеих руках держал по мечу.

— Во имя всех богов, что здесь происходит? — прорычал он.

Торгрим покосился на свою постель. Альмаита с головой зарылась в шкуры. Он заметил там какое-то движение и понял, что она поспешно одевается.

Раздался еще один удар, и дверь приотворилась, дюймов на десять, не больше. В образовавшуюся щель человек протиснуться не мог, зато в нее хлынул свет факела.

— А-а, сыновья шлюх, вы еще пожалеете об этом! — прокричал Йокул и ткнул мечом в просвет между дверью и рамой.

Торгрим услышал, как лязгнула сталь, когда кто-то за дверью отбил выпад. Дверь содрогнулась от очередного удара, и на сей раз засов не выдержал, и она распахнулась настежь.

В дверном проеме возникла мужская фигура, но факел светил за его спиной, так что Ночной Волк различал лишь смутный силуэт. Однако то, что он увидел, не внушало особых надежд.

Человек был коренастым и широкоплечим, а на голове у него красовался островерхий железный шлем в норманнском стиле. Не забыл он надеть и кольчугу. В правой руке он держал меч, а на левой висел щит. Стоявший позади него факелоносец был виден отчетливее. Он тоже оказался крупным мужчиной, в шлеме и кольчуге, а его длинные волосы были заплетены в две косы, спускавшиеся на грудь. За его спиной столпилось еще несколько человек, но сколько именно, Торгрим разглядеть не мог. Во всяком случае, их было столько, что в дверной проем они не помещались.

Первый из нападавших ворвался в дверь, и Йокул, огромный и неуклюжий, как медведь, яростно, но не слишком умело атаковал его своими мечами. Незнакомец легко отразил его выпады своим щитом, а потом шагнул вперед и полоснул мечом по внушительному брюху кузнеца. Йокул, в свою очередь, отпрыгнул назад, издав бешеный рев, когда клинок чужака распорол его сорочку-лейну и оставил неглубокую царапину на коже. Стой он на полдюйма ближе, и меч пронзил бы ему живот и выпустил кишки.

Торгрим рефлекторно испустил волчий вой и напал на того, кто выбил дверь. Он замахнулся топором, целясь в голову незваного гостя. Тот подставил щит, что было вполне естественно и совсем нетрудно, но именно на это Торгрим и рассчитывал. Он вонзил лезвие топора глубоко в дерево щита, обретя рычаг, которым легко мог отвести щит в сторону.

Рыча от натуги, Ночной Волк потянул за топорище, выворачивая щит и руку, державшую его, так что его противник даже не мог разжать пальцы. В свете факела, находившегося теперь всего в нескольких футах, он заметил, как на лице убийцы проступает удивление: он сообразил, что его рука вот-вот сломается. Он закричал от боли и ярости и напряг мускулы, пытаясь выпрямить руку, и Торгрим вонзил Железный Зуб прямо ему в горло на полдюйма выше воротника кольчужной рубашки. Глаза у его противника закатились, из раны фонтаном ударила кровь, и он повалился на колени, словно моля о пощаде.

Мужчина, который стоял позади него, тот самый, с факелом, споткнулся о неожиданное препятствие. Торгрим выдернул Железный Зуб и попытался обратным движением достать его, но тот отреагировал неожиданно быстро — попятился и ткнул Тор- гриму в лицо пылающий факел, заставляя его отступить на шаг.

В драку вступил Харальд, пытаясь сразить факелоносца, пока тот сражался с Торгримом, но его противник оказался отнюдь не зеленым новичком. Он отбил выпад Харальда и шагнул в сторону, входя в комнату и освобождая путь остальным убийцам, толпившимся за его спиной. Пламя его факела, танцующее и шипящее, отбрасывало жуткие сверхъестественные тени на стены комнаты, отражаясь от стали, когда в дверь ворвались еще несколько нападавших. Собственно, их было двое. Первый низко пригнулся, а второй, тот, что был позади, размахивал топором над его головой.

Торгрим моментально прикинул, как будет действовать. Нанести удар сбоку в голову первому из нападавших и опрокинуть его, чтобы второй споткнулся об него. Сподручнее всего было бы остановить их в самом узком месте, в дверях. Он уже замахнулся ногой, чтобы нанести выверенный удар в голову первому из двух противников, когда в бой вновь ринулся Йокул, размахивая двумя своими мечами. Он врезался сзади в Торгрима, и Ночной Волк, балансировавший в тот момент на одной ноге, отлетел к стене и ударился о нее с такой силой, что у него лязгнули зубы, а сам он застонал от боли.

Йокул широко замахнулся обоими мечами и попал-таки во второго противника. Торгрим увидел, как меч с лязгом опустился на шлем чужака, отчего тот зашатался и попятился. Зато второй клинок кузнеца просвистел мимо низко пригнувшегося мужчины, чем тот и воспользовался, стремительно выпрямляясь и делая выпад своим мечом.

— Йокул! — предостерегающе крикнул Торгрим.

Он попытался достать убийцу своим мечом, но промахнулся. Клинок глубоко вошел в бок Йокулу, но кузнец, казалось, лишь еще сильнее разъярился от полученной раны. Он взревел, отступил на шаг и отбил вонзившийся ему в бок меч своим клинком, зажатым в правой руке. Левой же рукой он опустил меч на голову противника со всей силой, обретенной им за те тридцать лет, что он махал тяжелым кузнечным молотом. Торгрим увидел, как клинок развалил голову убийцы в шлеме пополам и едва не перерубил ему шею.

«А ведь я и понятия не имел о том, что такое можно сотворить обычным мечом, — подумал Ночной Волк, отталкиваясь от стены. — Быть может, Йокул и впрямь такой хороший кузнец, каким себя полагает».

Тем временем Харальд и факелоносец вовсю обменивались ударами. Меч и топор Харальда — против меча и факела его противника, который орудовал им, как клинком, и пламя разбрасывало по комнате жуткие пляшущие тени.

Ктому моменту, когда Торгрим смог протиснуться мимо Йокула и человека с раскроенным черепом, в дверь ворвались еще двое. Свет факела как раз метнулся в их сторону, и Тор- грим мельком отметил длинные свалявшиеся волосы, бороду, маленькие крысиные глазки и боевой топор, нацеленный ему в голову. Неловко пригнувшись, Торгрим принял удар на свой топор и отвел его от себя. Его противника по инерции повело в сторону, и Торгрим с размаху вонзил Железный Зуб ему под кольчугу. Он понял, что меч вошел достаточно глубоко, чтобы убить наверняка, пусть даже не мгновенно, но и этого было довольно.

А факелоносец тем временем теснил Харальда. До сих пор юноше не приходилось сталкиваться с подобным оружием, и обжигающий огонь привел его в некоторое замешательство. Йокул тоже медленно отступал от двери. Он выронил меч, который держал в правой руке, и теперь зажимал ладонью рану в боку. Кровь сочилась у него между пальцев, но он по-прежнему сражался мечом, зажатым в левой руке. Глаза у него были широко раскрыты, волосы торчали в разные стороны, растрепанная борода походила на метлу — словом, Торгриму он сейчас казался одним из великанов из древних легенд, которые он слышал в детстве.

Они втроем обороняли весь дом, причем Харальд был совсем еще юнцом, а Йокул уже получил ранение. Нападавшие теснили их, выигрывая пространство для боя, что было очень плохо, поскольку наличие оного означало, что они могут привлечь себе на подмогу подкрепление.

— Сюда! Ко мне! — прокричал кто-то, и Торгрим сообразил, что это был человек с факелом.

Еще один, вооруженный мечом и кинжалом, проскочил в дверь и присоединился к факелоносцу, сражавшемуся с Харальдом. Двое против одного. Торгрим, прижавшись к стене, высматривал возможность пересечь комнату и присоединиться к сыну, но для этого ему предстояло миновать трех вооруженных мужчин, если ему повезет и он не попадет под меч Йо- кула, которым тот размахивал, как оглоблей.

Но там было уже не двое против одного, поскольку человек с факелом, убедившись, что внимание Харальда переключилось на его напарника, тут же вышел из боя. Собственно говоря, казалось, что сражение вообще перестало его интересовать. Вместо этого он принялся метаться по комнате, размахивая факелом и освещая самые дальние углы. У противоположной стены, прижавшись друг к другу, сидели Альмаита и Бригит. Альмаита сжимала в руке трехфутовый вертел, обычно висевший над очагом, держа его, как дубинку. Бригит вооружилась маленьким топориком, которым кололи дрова на растопку.

— Сюда, сюда! — закричал человек с факелом.

К нему из дверей бросился очередной налетчик, устремившись на свет факела. Он даже не успел разглядеть Торгрима, притаившегося в тени, и топор Ночного Волка буквально обезглавил его. Он рухнул навзничь, но за то время, которое понадобилось Торгриму, чтобы освободить свой топор, в дверь ворвались еще двое и бросились к тому человеку, который позвал их.

«Да сколько же там этих шлюхиных сынов?» — спросил себя Торгрим. Снаружи больше никого не было видно, зато в комнате стало не протолкнуться от сражающихся мужчин. В воздухе мелькали мечи и топоры, слышался лязг стали, и отблески пламени факела плясали на лезвиях клинков.

— Та, которая с топориком! Это она! Взять эту суку! — прокричал человек с факелом, и двое мужчин бросились к женщинам. Но приближались они весьма осторожно и даже с опаской. Бригит и Альмаита выглядели так, словно не собирались сдаваться легко.

— Грязный пес! Трус! — выкрикнул Торгрим, пытаясь пересечь комнату, но перед ним выросли сразу двое.

Он широко замахнулся топором, заставляя одного из них отступить, и сделал выпад в сторону второго, но его меч пронзил лишь пустоту.

А потом перед ним вновь оказался Иокул, огромный и неуклюжий, похожий на один из тех плавучих островов льда, что часто встречаются в северных морях. Он ревел, как медведь, и размахивал мечом, словно одержимый, забыв о своей ране, держа клинок обеими руками.

— Иокул, черт тебя подери, отойди в сторону! — прокричал Торгрим.

Он попытался обойти кузнеца, а потом резко пригнулся, когда тот широко размахнулся, готовясь нанести сокрушительный удар слева. Но он не успел завершить замах. Торгрим вдруг увидел, как из его широкой спины высунулось лезвие чужого меча, самый его окровавленный, сверкающий кончик, и провернулся в ране. Рев Йокула сменился жалобным стоном, в котором смешались ярость и дикая боль, и он с грохотом опрокинулся на спину, а сразивший его меч выскользнул из раны.

Альмаита отчаянно завизжала. Приближавшийся к ней убийца на мгновение отвлекся, скосив глаза на упавшего Йокула, и этого мига хватило, чтобы он получил сокрушительный удар вертелом в висок. Торгрим увидел, как дернулась его голова, ноги у него подогнулись, и он рухнул, как подкошенный. В следующий миг Бригит широким замахом своего топорика попыталась достать человека с факелом, но тот поспешно отступил, и лезвие бессильно просвистело в нескольких дюймах от его головы.

Йокул простерся на полу недвижимый, мертвый или умирающий. Торгрима прижали к стене двое противников, один атаковал его справа, другой — слева. В неверном, прыгающем свете он видел сражающегося в дальнем конце комнаты Харальда. Он тоже стоял спиной к стене. Это ограничивало его движения, но зато никто не мог подобраться к нему сзади, что само по себе было очень неплохо. Но это не могло продолжаться бесконечно. Вряд ли они сумеют продержаться сколько-нибудь долго.

Человек справа от него замахнулся на него топором, и Торгрим принял удар на свой топор. Топорища столкнулись на лету, дерево стукнулось о дерево, и нападавший быстро отдернул руку, зацепив лезвием своего топора клинок Торгрима и вырвав его у него из руки. Это был отличный трюк, и Торгрим попытался парировать, сделав выпад своим Железным Зубом, но противник отпрянул, и в следующий миг его напарник нанес удар своим мечом.

Торгрим не успел среагиров ггь. Меч пронзил его бок, пройдя насквозь, и его окатила волна жгучей боли. Он взмахнул Железным Зубом, и неловкий удар достиг цели: меч плашмя ударил второго противника в висок, и тот отлетел в сторону. Его клинок вырвался из раны Торгрима, отчего его вновь пронзила острая боль.

Кровь пролилась… Торгрим хорошо знал, что это означает. Он ослабеет. Рукоять меча станет скользкой от его собственной крови. Колени у него начнут подгибаться. Это было начало конца.

А потом откуда-то из-за стен, но очень близко, раздался дикий крик, нет, не крик, а вой, жуткий и леденящий душу, но хорошо знакомый Торгриму. Комната вдруг наполнилась летящими во все стороны щепками, по полу потянуло сильным сквозняком, послышался треск ломающегося дерева, и в дом Йокула через разбитое окно, под скрежет срываемых петель и защелок ногами вперед влетел Старри Бессмертный.