Стрелка на шкале давления, немного сместившись, замирает.

— Это локальное явление. Пока… — Игорь неотрывно следит за шкалой, стоя рядом со мной. — Датчики в засыпанных шахтах. Выйти из строя они не могут. Просто сами шахты залило водой. Продолжай следить за давлением, а я к детям. У нас очень мало времени — сделаю им уколы.

— Зачем?

— Затем! Чтобы не сошли с ума. Снотворное.

— Не сошли с ума?

— Да, от страха.

— А как же… — «А как же не сойти с ума нам?» — хотел спросить я, но Игоря уже не было рядом.

Мне нечего бояться. Я уже сошёл с ума, наверное, раз принимаю всё происходящее всерьёз. Завтра в городе я навещу старого друга. Мы выпьем пива, поиграем в бильярд. Повспоминаем, помечтаем… Да мало ли… Всегда есть о чём поговорить. А потом я буду носиться на машине по ночным улицам и строить планы… До суши во рту и рези в глазах. А потом доберусь до дома и провалюсь в чёрный, без картинок сон. И последним моим чувством будет ожидание. Я жду. Вся жизнь на вокзале, от которого отходят и на который приходят поезда, несущие с собой тайны, радости и печали вселенной. Я почти счастлив…

— Всё нормально. Они будут спать теперь как минимум часов двадцать, — голос Игоря возвращает меня в безумную реальность. — Теперь слушай меня внимательно. Там, наверху, с юга идёт огромная волна, такая огромная, какую ты даже в мультиках не видел. Первая самая опасная. Её мы пропустим. Пропустим и вторую, может, и третью. Но оставаться здесь до бесконечности мы не сможем. Над нами встанет океан, а это, — Игорь махнул рукой в сторону, — не батискаф. Постоянного сильного давления нам не выдержать. Момент, когда нам нужно будет вырываться отсюда, знает только бог, а он сейчас, как некстати, очень занят. Шансов погибнуть у нас много, но этот момент — самый критический. Капсула может развалиться, на нас с неба может упасть Бруклинский мост, или просто мы испытаем такие ускорения, что не выдержать… Да всё что угодно!..

— Всё, всё. Я понял. Но мы же под землёй!

— Да, но не очень глубоко, метров восемь всего. Это гарантия, что нас не вымоет отсюда сразу.

— Если я умру — прошу считать меня вымытым.

— Идиот.

— А если наоборот?

— Что наоборот?

— Не вымоет, а завалит, занесёт.

— Соображаешь. Всё, конечно, может быть, но маловероятно. Хотя отчасти это предусмотрено. Грунт над нами заминирован, и у капсулы есть толчковый механизм, он во взведённом состоянии, плюс эффект воздушного пузыря. И, в качестве последнего аккорда, под нами тоже заряд взрывчатки. Через буферную плиту, разумеется. Очень рискованно, но это на крайний случай, — он запнулся на мгновение. — Застревать здесь нам нельзя — это верная смерть. Наверх нам тоже как бы нельзя так быстро. Но там смерть всё же вероятная. Что скажешь?

— Ты хочешь, чтобы я тебя поддержал или посоветовал? Пять минут назад мне сказали, что я матрос, и тут же забросили в центр тайфуна, забыв объяснить даже, что такое море. Ты капитан, не спрашивай меня, что делать, — если не знаешь ты, знает только бог. Будем молиться или что-нибудь ещё?

— Да, будем молиться. И пытаться угадать или почувствовать. Пусть бог или Земля-матушка подсказывают нам путь к спасению. Мир родится вновь. С нами или без нас — это не важно…