Многообразие видов в природе потрясает. Полосатые зебры, пятнистые ягуары, монотонные слоны и радужно-перламутровые павлины. Кто ржёт, а кто – мяукает. Тот трубит на всю саванну, а этот – кукарекает. Но всё равно факт остаётся фактом: при всём разнообразии животного мира им далеко до вершины эволюции – человека. Хотя, казалось бы, что это за вершина – две руки, две ноги и никакого хвоста. Человеческие самки всё ещё уделывают двуногих самцов по красоте «оперения», куда там серой курице павлинихе. И что им, сильным половинам, остаётся, когда нет хвоста для победоносного веерообразного расправления, хобота для торжественного вещания в эфир и крыльев, предназначенных для парения?

Впрочем, я не зоолог и не знаю, каким образом король-лев сообщает джунглям о рождении наследника. Песня Элтона Джона не в счёт. Полагаю, что на самом деле старая обезьяна не потрясает торжественно новорождённым котёнком с обрыва и жизнерадостный кабан не похрюкивает горделиво с таким видом, как будто именно он и зачал царя зверей. Оставим тему специалистам. И поговорим о счастливых человеческих отцах.

Кто-то бродит тенью отца Гамлета за супругой по родзалу. Или не тенью – напротив, чрезмерно активной корпускулой, щёлкая затвором фотоаппарата на всё, что под руку подвернётся, начиная от промежности роженицы, хорошо, если только своей, заканчивая санитарками со шваброй. Так и передвигаешься по родзалу, как очумевший мартовский заяц, не успевший перекрасить мех. Зазевался – клац-клац! – тебя уже и пристрелили, метко наведя оптический прицел именно в тот момент, когда ты позволил себе зевнуть украдкой.

Есть будущие папы, которые нервно курят под приёмным покоем, доводя себя до нежно-зелёного или серо-фиолетового оттенка, каждый раз кидаясь к выходящему врачу с вопросом: «Ну, когда уже?» Как будто роды – технологический процесс со строго расписанным таймингом. Такие самцы хороши тем, что они всё время на страже, под рукой, их всегда можно послать за недостающими медикаментами – в общем, не самый плохой вариант как для врача, так и для роженицы. Иногда надо посылать их просто куда-нибудь, потому что такие папы хорошо выхаживают «нервы» ногами.

А есть господа, которые особо не заморачиваются: привёз жену в роддом – и ушёл. Дома сидит – телевизор смотрит. Или водку пивом запивает в компании друзей, потому что у него стресс. Она там, вишь, рожает себе, расслабляется, а он переживает. И так иногда напереживается, что она уже часа три как родила – на роддомовском подворье глубокая ночь или раннее утро – и тут на тебе! – могучий ор: «Ин-на!» От которого вздрагивают не только все Инны, но также Зины, Майи, Алёны и Наташи. Потому что вопит радостный папаша так, как будто сам только что на свет родился с оценкой по Апгар – десять баллов. Обнаружив окно своей Инны, а пусть хоть и на четвёртом этаже, он будет истошно оглашать всю округу требованиями показать ему «сыну» или «дочу». Пока санитарка баба Маша не выйдет со шваброй и угрозой немедленно позвонить в милицию. Правда, в последнее время роддома обзавелись охраной, но кардинально это ситуацию не меняет.

В общем, кто-то сидит с женой, кто-то резво скачет домой и загружает фотки из родзала в ЖЖ, сопроводив текстом: «Йа папа! Хачу здесь видеть тысячу комментов!» И поскольку народ у нас отзывчивый, то к утру в топе Яндекса будет не только промежность его жены, но и врач с абсолютно шизофреническим выражением лица, ковыряющий в носу. Тот – тихо напивается на радостях, этот – не жалеет децибелов, оглашая окрестности диким рёвом: «Ин-на! Покажи сына!» А есть особая категория новоявленных папаш – рисовальщики.

Рисовальщиков невозможно выследить. Они прошли школу черепашек-ниндзя или же обучались непосредственно у кастанедовского Дон Хуана. Они приходят незамеченными и растворяются в никуда. И лишь огромные кривые буквы, выполненные не смываемой ничем краской на асфальте перед самым роддомом, свидетельствуют о том, что здесь приземлялся рисовальщик.

«ЛЕНА! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! СПАСИБО ЗА СЫНА!!! Я СЧАСТЛИВ! ЦЕЛУЮ! ТВОЙ ПЁСИК!»

И ты вляпываешься своими моющимися, но не от этой краски тапками прямо в это огромное «Л», выйдя на крылечко приёмного в пять утра воздухом подышать.

«О…ИТЕЛЬНО! П…ДАТО! ЙАПАПО!» – лицезреете вы с начмедом на стене трансформаторной будки, выйдя с пятиминутки, в девять утра. И завхоз Лукьяныч, вздохнув, бежит за краской и кисточками, чтобы нанести очередной слой краски на незамысловатый креатив.

«МОЁ СОЛНЫШКО РОДИЛО МНЕ СЫНОЧКА. ПОСТАРАЕМСЯ, И СКОРО БУДЕТ ДОЧКА!» – змеится творчество поэта-примитивиста поверх изоляции труб теплоцентрали.

Тут и там, как грибы после дождя в жаркий день, вырастает подобное графити вокруг любого родовспомогательного учреждения. Поймать рисовальщика практически невозможно. Он уделает любого военного ныряльщика по умению уйти от слежки, погони и поимки. Хоть вы надевайте маскхалат и всю ночь сидите в засаде с тем же Лукьянычем. Чудом же пойманный рисовальщик начинает вас лобызать, смеяться, плакать и, как правило, бывает отпущен на свободу после принудительных малярных работ.

Самые безобидные рисовальщики используют мел.

И лишь однажды в моей практике случился действительно художник – он выложил белыми розами огромное открыточное сердце под окнами палаты любимой. (Лучше бы памперсов в детское отделение купил!) Впрочем, это было хотя бы красиво и не требовало материальных затрат на устранение. К вечеру цветы растащили – благо панно расстилалось между роддомом и многоэтажным зданием многопрофильной больницы.

P.S. Отважные операторы давным-давно сняли всё, что можно и нельзя, в джунглях, саваннах, пустынях и тайге. Кусто раскрыл почти все тайны и загадки океана. А меня до сих пор интересует вопрос: «Когда счастливые человеческие папаши успевают это изобразить?» Это же надо не просто пройти незамеченным, но и, прихватив немалые литры краски и кисточки, некоторое время упрямо наносить буквы на поверхность, прилежащую к густонаселённому лечебному учреждению.

Всё-таки я склоняюсь к мнению, что без учения индейцев племени яки тут не обходится.