Будни судмедэксперта…

Судмедэксперт Дмитрий Огурцов – невысокий, крепенький и одновременно какой-то округлый, своим внешним видом удивительно соответствовал фамилии. Его и звали-то не по имени и не по отчеству, а просто – Огурец. Так звали его все, так звали везде – в больнице, в Бюро, соседи, друзья и только просто знакомые его иногда называли Дмитрий Иваныч. Однажды дошло до того, что в ходе судебного заседания судья сказал секретарю:

– Так! А где Огурец… пригласите судмедэксперта… – и зал, несмотря на накаленную обстановку, взорвался гомерическим хохотом.

А он не обижался, ибо еще в молодые годы понял – лучше не реагировать, иначе совсем задразнят.

Доктор Огурцов был типичным неторопливым флегматиком, но сейчас он заметно нервничал. Все вещи для двухсуточного проживания на природе уже были уложены в багажник старенького «Москвича», а напарника по предстоящей рыбалке все не было.

«Черт… куда же он подевался? – думал Огурец. – Ведь еще ехать пятнадцать километров до деревни, где участкового ментяру – их третьего компаньона – забирать, да потом по весьма хреновой дороге тридцатник пилить… Так и вечер пятницы впустую пройдет…»

В этот момент и подъехал на своем раздолбанном «Урале» его друг и коллега, терапевт по фамилии… Перцев! А с учетом того, что их третий друг-рыбак имел фамилию Капустин, то звали троицу весьма просто – Салат. Салатом их звали и всех вместе и иногда по отдельности: Капустный салат, салат с Перцем, а когда доктор Огурцов бывал с похмелья, то иронично говорили:

– О!.. Огуречный рассол пожаловал…

Доктора, переругиваясь, быстренько поспихали Перцевы вещи в багажник и поехали! Пятничный вечер начался.

– Слушай, Огурец, а что с выборами-то? Пойдем голосовать, или…

– Я не пойду: голосуй… не голосуй, все равно Ельцин победит, – и, подумав пару минут, закончил мысль: – Он власть ни за что не отдаст. Видел, как он на сцене выплясывал. Так шта…

Остальную дорогу до деревни они проехали молча, но дома своего компаньона, участкового милиционера Капустина, не застали. Дома вообще никого не было.

– Вот так и договаривайся с вами, разгильдяями! – с досадой сказал Огурцов. – То ты опоздал на полчаса…

– …на двадцать минут! – оскорбился Перцев.

– А, какая теперь разница? Где мы эту… милицейскую капусту искать будем? Хоть бы эта гадюка в погонах записочку черканула: так, мол, и так, дела, езжайте одни… а то ни привета ни ответа, – спокойно сказал Огурец, – ждем пятнадцать минут и едем. Ну его на фиг!

– Дядя врач! – раздался позади тонкий мальчишечий крик. – Дядя врач, пойдемте скорее, вас папка зовет, срочно!

Друзья переглянулись и, прихватив «маленького капустенка», поехали. Пацан, устроившись на переднем сиденье, с важным видом показывал дорогу. Тряслись они по грунтовке для лесовозов минут десять, и за это время мальчишка ничего путного рассказать не смог. Доктора только смогли уяснить, что там, куда они едут, кто-то умер. Вскоре «Москвич», переваливаясь через груды щепок и древесной коры, медленно подъехал к тупиковой железнодорожной ветке, на территорию базы, где лес с помощью могучих лебедок грузили на платформы. Вокруг громоздились здоровенные, чуть не до неба, штабеля бревен. На одном из свободных участков, между штабелями, стояла полукругом кучка людей, а в центре ее, на земле, раскинув в стороны руки, лежал человек. В его позе было нечто такое, что доктор Огурцов сразу понял – это труп.

– Ну вот, – пробурчал он, вылезая из кабины, – съездили на рыбалку.

– Конечно… свинья везде грязь находит, – надулся Перец. – А вы с Капустой – трупы. Ну вас! – обиженно сказал он и из машины не вышел.

Едва эксперт Огурцов захлопнул дверь машины, из-за штабеля бревен появился хмурый и явно озабоченный капитан Капустин.

– Ну и что тут такое? Другого времени выбрать не мог? Вон Перец даже смотреть на тебя не хочет. Смотри, как харю в сторону завернул… Как бы шея не лопнула! – фальшиво-встревоженным голосом сказал Огурцов. – И что тут у тебя приключилось?

– Да, понимаешь, Димон, сам не пойму. Бригада – шесть человек… все как обычно. Аркашка, вернее Аркадий Мамонов, работал немного в стороне. Потом все собрались перекусить и стали его звать: кричали, свистели… Короче, здесь его и обнаружили, уже неживым.

– Сам смотрел труп?

– Мельком. Вроде повреждений не видать. Я следственно-оперативную группу хотел вызвать, но решили, коль ты сюда едешь, мы сначала вдвоем его осмотрим, уж если ты что находишь – звоним в дежурку.

– А не считаешь, что это…

– Да ладно, законник ты наш. Тебе бы в прокуратуре работать…

В этот момент они подошли к трупу. Это был мужчина лет сорока на вид. При осмотре повреждений одежды не было, зато на шее просматривалось довольное отчетливое вдавление в мягкие ткани, напоминающее странгуляционную борозду – типа той, что бывает от повешения. Вот только была она странноватой – шириной не менее десятка сантиметров, отличалась и некоторыми другими странностями. Доктор Огурцов поднялся с колен и огляделся по сторонам. Висеть здесь было не на чем.

– Слушай, Капустный листик, вызывай следователя и Оперов.

– Думаешь, удавили?

– А как иначе объяснить вот это? – и Эксперт показал на шею. – Видишь? Все, иди, иди.

В результате озадаченный эксперт Огурцов и бездельник Перцев на рыбалку так и не попали, ибо, пока приехала опергруппа, пока все осмотрели и всех опросили – наступил полноценный вечер, посему ехать было уже глупо. Правда, чтобы не портить себе отдых окончательно, они остались переночевать у участкового, который к тому времени отвез тело в морг и присоединился к докторам и самогону, который мастерски – прошу не выдавать! – гнал сам же участковый для друзей и внутреннего – он показал на свой живот – употребления.

Выпив сразу чуть не стакан мутной жидкости, капитан, отдышавшись, сказал:

– Ну что, всех следак опросил, и никто не вызвал даже слабого подозрения. Тем более что оставшиеся в примерный момент смерти Мамонова были все вместе.

– Вот они все вместе и задавили этого бедолагу! – решительно сказал Перец.

– Слушай, а может, это не странгуляция… ну, на шее? – спросил Капустин.

– А что? Предложи версию. – Однако участковый уныло пожал плечами и снова налил всем по чуть-чуть…

– В об-ч-чем… – слегка заплетающимся языком сказал Перец, – вскрытие покажет, правда, Дима?

На следующее утро они все втроем поехали в Городок. Огурцов и Капустин – в морг, а Перец – домой, отсыпаться. У здания отделения судмедэкспертизы – а проще районного морга – их, как вчера и договаривались, уже ждала следователь РОВД Неделина. Дима обрадовался, что этим делом будет заниматься именно она, ибо была очень контактной, доброжелательной, и они всегда легко находили общий язык. Поздоровавшись, она, принюхиваясь, покрутила носом – видать, почувствовала некое амбре, исходящее от прибывших, но ничего не сказала. Пока переодевались, пока занимались бумажной волокитой, она рассказала, что ночь практически не спала, опросила по факту смерти полтора десятка человек и…

– …и результатов никаких?

– Да, товарищ всезнающий Огурец, никаких. Те, что были тогда на погрузке, твердят слово в слово одно и то же. Не видели, не участвовали, не привлекались.

– А тебе это подозрительным не кажется? Ну, такое единодушие.

– Есть такое чувство, есть… халат мне дашь?

Доктор достал из шкафчика подходящий, помог ей его надеть, и они пошли на вскрытие.

И оно принесло сюрприз. Эксперт и до этого сомневался, что здесь имело место удавление петлей, ибо странгуляция на шее была такой, будто сдавливал шею какой-то великан веревкой толщиной с пожарный шланг. Так вот, при вскрытии шеи был выявлен разрыв межпозвонкового диска и спинного мозга с могучими прижизненными кровоизлияниями. Эта травма, естественно, и явилась причиной смерти. Других повреждений они не нашли. Вот и получилось: странгуляция, или ее подобие, есть, перелом есть, но – висеть не на чем, да и падение на голову с переломом позвоночника – по типу травмы ныряльщика – тоже практически исключалось.

Следователь Неделина была очень озабочена итогами вскрытия, а посему вызвонила сотрудников розыска, и, не успев испить чаю, поехали «трясти» жителей деревни.

– Не может такого быть, чтобы никто ничего не видел! – сказала, выходя из морга, Неделина.

Эксперт Огурцов пожелал удачи и вскоре, взяв что положено для лабораторных исследований, исследование трупа закончил.

Понедельник начался хорошо. Почему? А потому что морг был пустой. И это было хорошо. Во-первых, пусть люди живут, а во-вторых, затишье в работе позволяет «ликвидировать хвосты», что означало доделать незаконченные экспертизы. Доктор Огурцов еще успел позвонить в Город и посоветоваться, подискутировать со старшими коллегами о пятнично-субботнем случае. Только он положил трубку, открылись двери и не закрывались почти до пятнадцати часов. Будто почуяв, что в морге пусто, повалил на освидетельствование народ – так называемые на сленге экспертов «живые» лица. Среди них были и просто побитые, были трое после автодорожных травм, с кипой медицинских документов, и в обед следователь прокуратуры привела даму, заявившую об изнасиловании. Весь этот поток плотно занял весь день, и подумать о чем-то постороннем времени не было совсем. Где-то под конец дня заявился Перец с недвусмысленными намеками о хранящемся в сейфе Огурцова спирте. Однако никакого желания выпивать у Эксперта не было, и Перчик ушел несолоно хлебавши.

Не успел он уйти, как приехали менты.

– Ой, как хорошо, что ты не ушел! – это были Неделина и Капустин, два милицейских капитана. Оба уставшие и явно без настроения.

– Да-а-а… – протянул Огурцов, – явно успехами не блещете, сразу видно.

– Ты прав, Дмитрий Иваныч! – ответила следователь и устало опустилась на кушетку.

– Вот решили посоветоваться да дух перевести, – продолжила она, а Капустин в это время достал бутылку коньяка. Огурцов поморщился, но делать нечего – принес все остальное.

– Ну рассказывайте, – сказал он, но в это время открылась дверь и снова появился Перчик, уже, похоже, принявший на грудь.

– Ой, каво я вижю… – голосом Евгения Леонова сказал Перцев, – капустно-огуречный салат… недельной давности!

Следователь схватила со стола какую-то папку и запустила ей в шутника:

– Я тебе покажу недельной давности!

– Ой, уж и пошутить нельзя. А не хотите ли ваш салатик поперчить? – недвусмысленно кивая на коньяк, спросил доктор Перцев.

– Слушай, отвали, а! – сказал Капустин, наливая рюмку. – Вот, хватани и топай. Нам надо кое-что обсудить.

Перчик еще немного понадоедал и наконец ушел.

Дождавшись этого, Капустин рассказал:

– Понимаешь, за это время мы так ничего и не накопали. Бьемся уже трое суток, практически не спим – и все впустую. Все твердят одно и то же, как попугаи… были… не видели… не знаем. И как ни опрашивали их, кто только не беседовал с ними – и я, и опера, и Наталья, – никто и на слово не изменил своих показаний.

– А нет ощущения, что они кем-то запуганы или просто подучены?

– Да как нет, конечно, есть. Это многажды судимый Иванов по кличке Длинный, – ответила следователь. – Понятно, что его боятся. А если боятся, значит, покрывают кого-то или что-то. И криминал там присутствует. Расскажи, Петрович! – обратилась она к Капустину.

– Лес! Уходы от налогов, незаконные порубки и продажа леса. Вот и весь криминал. Но этот бизнес давненько прибрал к рукам Большой человек из Города, а Иванов только корчит из себя пахана, которому все должны, а на самом деле…

– А на самом деле он играет роль Держиморды, – улыбнулась Наташа, – удар зубодробительный, удар скуловорот. А кроме этого, мы в тупике еще и потому, что толком не знаем, что это за смерть? То ли это убийство, то ли несчастный случай? И главное, не знаем, каково орудие преступления. Вот и пришли к тебе посоветоваться. Может, твой незамутненный ум идею какую подаст или нужная мысля нагрянет в твою светлую голову… – кокетливо улыбнулась Наталья.

Огурцов встал, подошел к окну и долго смотрел в прилегающую к моргу березовую рощу, где на другом конце мальчишки с азартом играли в волейбол.

– Слушай, Капуста, а ну-ка напрягись и вспомни, от кого ты первым услышал о том, что труп на складе лежит?

– Так от Светки-сторожихи. Она прибежала и сказала об этом.

– Нет, вспомни в деталях, в интонациях! – попросил Огурцов.

Капустин задумался и рассказал:

– Я во дворе складывал все для рыбалки… поглядывал на часы, прикидывая, когда Огурец и Перец подъедут… потом крик женский: «Товарищ капитан, там Аркашка…» Точно! – хлопнул себя по лбу Капустин. – Она крикнула: «Там Аркашку убило!»

– Во! Значит, откуда-то она взяла, что его именно убило, а не просто он мертвый лежит. А ведь в показаниях твердила, что кто-то его обнаружил уже мертвым. Вот и копайте возле нее.

– А что тут накопаешь – доказательств-то никаких. Ее слова против моих и все.

– Капустин, – вскочила с места Наталья, – поехали, есть идея. Спасибо, Доктор, – и они исчезли.

– Спасибо – сильно много, – пробормотал он, закрывая двери отделения. Тяжелый день понедельник закончился. Правда, совсем уже вечером он позвонил домой Капустину и спросил об успехах.

– Да никаких успехов. Светка-сторожиха уехала на неделю в город, а я ложусь спать. Устал, как… – и раздались короткие гудки.

В отличие от Капустина, уснувшего беспробудным сном, эксперт Огурцов в эту ночь долго заснуть не мог. Он и ворочался, скручивая в жгут простыню, вставал и смотрел в окно, пил воду. Потом включил радио и чуточку послушал: «…итак, пятидесятипроцентный рубеж не преодолел ни один из кандидатов… второй тур… Ельцин и Зюганов…» Потом нашел аптечку, выпил полтаблетки чего-то снотворного, но все равно до двух часов так и не заснул.

Его все мучила одна навязчивая мысль: как погиб рабочий со склада? Чем причинены такие повреждения? И еще: где-то в глубине сознания крутилась мысль о том, что с чем-то таким уже он встречался, где-то видел… надо вспомнить… где? И, уже совсем засыпая, он вспомнил!

Утром Огурцов прибежал на работу пораньше и позвонил Неделиной:

– Слушай, Наталья Ивановна, подойди сразу же ко мне – я кое-что вспомнил… да… да… нет… по рабочему… жду! – И положил трубку.

Следователь приехала быстро и прямо с порога потребовала:

– Выкладывай!

– Ты присядь, а я пока чай приготовлю, – и загремел кружками и чайником.

– Я, как ты возможно знаешь, перед поступлением в институт служил в армии… В танковых войсках… механик-водитель. И однажды я видел, как во время буксировки танком застрявшего в грязи грузовика порвался трос и, отлетев в сторону, наткнулся на березку, обмотался вокруг ствола на несколько оборотов, да так плотно, что мы потом с трудом его размотали. А представь себе, что и на лесоскладе порвался какой-то трос… Хотя трос металлический, – задумчиво произнес Эксперт, – он бы такие ссадины, да и раны оставил на шее. Скорее это веревка… И тоже обкрутившаяся вокруг шеи несколько раз. Есть там такая веревка? Вернее – фигурировала в показаниях веревка?

– Да вроде нет, – задумчиво сказала Наталья, – ладно, проверим. Спасибо тебе, доктор Огурцов! – и ушла.

– Да, – подумал Эксперт, – таким многократным обвитием шеи веревкой, причем не просто обвитием, а резким, почти мгновенным, можно объяснить такую необычную странгуляцию. Да и рывок мог быть резким и поэтому произошел разрыв межпозвонкового диска.

После этого разговора наступило затишье, и этот случай отошел на второй план. Работы было много, и другие дела, требующие не меньшего внимания, переключили мысли Эксперта. И лишь когда пришли результаты всех лабораторных исследований и Эксперт сел заканчивать экспертизу, позвонила следователь и сказала:

– Ты на месте? Сейчас буду! – и минут через пятнадцать, когда Огурцов уже допечатывал заключение по Мамонову, приехала. Настроение ее было прекрасным, и она прямо с порога заявила:

– Помнишь тот труп на лесоскладе?

– Конечно, помню. Я вот как раз заключение напечатал и…?

– После того разговора – когда Капустин вспомнил про Светку-сторожиху, что говорила про убитого, – наши оперативники нашли ее в Городе. Нашли, значит, и разговорили…

– Небось запугали да запытали, сатрапы? – перебил ее Эксперт. – Невзирая на наступившую всеобщую демократию?

– Ну это примитивно. Просто они сказали, что ее слова были записаны участковым, и даже показали ей диктофон. Ну девушка и дрогнула.

– А если бы нет, если бы попросила запись послушать? Что тогда?

– Ну тогда и послушала бы… – тонко улыбнулась следователь и продолжила: – Она сказала, что его действительно никто не убивал и никто не видел, как его убило. Труп обнаружил бригадир, когда он на земле лежал и вокруг шеи была намотана толстая веревка. Я подошла, когда они ее разматывали. Ох, и лицо было у мертвого – все синее, набухшее… – вот примерно так она рассказала. Потом мы разговорили и бригадира.

– Так откуда там веревка-то взялась? На лебедке-то трос металлический был.

– Да все очень просто. Одновременно они тащили два бревна: одно по желобу, а другое, которое потоньше, – рядом. Его к первому цепляли и цепляли той веревкой…

– А на фига им это надо было? Ускоряли процесс?

– И-э-э-х, простота. Они так воровали бревна: тащат одно, а на самом деле два. Там целая технология была разработана. Ну это уже неинтересно.

В общем, за смерть уголовной ответственности никто не понесет, по хищениям леса – возбудили уголовное дело, а твоему другу Капустину объявили выговор и лишили квартальной премии.

– Интересно за что?

– А за то, что он прохлопал ушами наличие преступной группы и для того, чтобы это раскрылось, потребовалась смерть человека. Вот так.

Да, а на рыбалку мы все ж съездили, все в том же салатном составе. Вот только Перчик вдруг заделался трезвенником и выпивать отказался наотрез. А вдвоем какая же рыбалка?