Сэр!

Как выяснила Комиссия, члены экипажа танка Шеридан М 551 (Джим Редер — командир, С.Плисси, Р.Оуэн, О.Рампо-второй) никогда не были связаны родственными или дружескими связями с легионером Гертом Лау, труп которого обнаружен 22 августа прошлого года в северном секторе закрытого полигона. Капрал Аустон, рядовой Квайт, водитель Шор также не знали погибшего. Рядовой Герт Лау пропал в юго-западном районе Инини (Французская Гвиана) при воздушном патрулировании. Разумного объяснения появлению трупа легионера и южноамериканского индейца на закрытом полигоне до сих пор не найдено. Слухи о некоем таинственном колодце, проходящем чуть ли не сквозь всю Землю, нами жестко пресекаются, так же, как пресекаются ни на чем не основанные слухи о находках якобы большого количества платины и золота на месте незаконного сброса мусора рядовыми части (у маскировочной загородки). Предположения, высказанные майором Моро, откомандированным в Кайенну, тоже не кажутся нам убедительными.

Полковник Редноу.

РЕЗОЛЮЦИЯ: Начатое расследование продолжить. Все сообщения майора Моро, убывшего в Кайенну, незамедлительно докладывать мне.

Генерал Бастер.

Из тухлой воды торчала морда каймана. Под ногой подломилась ветка, кайман исчез без всплеска, без бульканья. С ходульных корней упала вниз черная рыба. На месте падения осталось углубление в мягком иле. Валентин был уверен, что на пути к лагерю непременно наткнется на людей Большого хозяина, но пока никого не видел. Джегг не врал, охота уже велась. Кул и майор Моро убиты на скале. Конечно, убиты, ведь по ним выпустили несколько гранат. Лехонь попал под перекрестный прицел, он мертв, как самые мертвые мертвецы. Кракар и Коффи убиты при отходе.

Пять трупов.

Это порадует Большого хозяина.

Сеар! Сеар! Шорохи, шелесты, вздохи, неясные придыхания.

Яркая птица мелькнула в просвете обвисших ветвей. Чувство опасности пришло сразу. Люди Большого хозяина возвращались в поселок. Они шли шумно, уверенно. Первым появился неф с гранатометом на плече. Он был в маскировочном комбинезоне, голова повязана желтой банданой, на правой щеке царапина. Возможно, пулевая. За ним шел второй — белый. За ними несли в плащ-палатке раненого. Люди Большого хозяина двигались со стороны лагеря — открыто, громко разговаривая. Они никого не боялись. Это могло означать одно: подразделения капрала Тардье больше не существует.

Проводив взглядом «охотников», Валентин взглянул на часы.

До бывшего лагеря часа полтора ходу. Там, наверное, оставлена засада, но вряд ли люди Большого хозяина насторожены.

Сеар! Сеар!

Каждый вскрик заставлял Валентина останавливаться тем не менее, он вовремя вышел к знакомой прогалине. На фоне темнеющей зелени трепетал костерок. Незнакомые люди в камуфляже совсем по-домашнему сидели на корточках у огня. Запах острого кэрри мешался с дымком.

Валентин невольно сглотнул слюну.

Два трупа в траве. Джек Кроуфт? Капрал Тардье?

То, что не Тибор — ясно. Труп венгра усажен под наклонившуюся уаллабию, руки смиренно сложены на коленях. При всплесках огня, когда тьма отступала, ужасно чернела дыра перерезанной глотки, сквозь которую протащили наружу язык убитого. Возможно, Тибор попал в руки людей Большого хозяина живым. В любом случае галстук по-колумбийски повязали только ему.

Две — три первых звезды смутно отразились в пыльном озере.

Один из людей Большого Хозяина снял котелок с огня и осторожно поставил на землю. Какое бы направление я ни выбрал, подумал Валентин, я все равно не смогу пройти болота. Сезон ливней близок. Еще неделя — две и на сельву обрушатся океаны воды. Нет смысла уходить. Я должен отнять лагерь. В тренировочных лагерях я отстреливал за полгода по полтора десятка тысяч патронов, из «магнума» поражал цели, расположенные в двадцати пяти метрах. Выстрел — две секунды. Это не так уж мало. Сейчас передо мной три цели. Теоретически — шесть секунд. Эффект неожиданности — еще две.

Он терпеливо ждал.

Люди Большого хозяина считали себя в безопасности.

Они не глазели по сторонам. Они переговаривались и работали ложками.

Когда я начну стрелять, котелок упадет на землю, с сожалением подумал Валентин. Он думал о вкусном кэрри, а мертвый Тибор издали из тьмы смотрел на него, страшно вывалив черный язык, искривив лицо, испачканное кровью и маскировочной краской. Тяжелая рукоять «магнума» привычно легла в руку, и Валентин сразу успокоился. Каждый выстрел только наверняка, это подразумевалось.

Восемь секунд.

Он знал: у него нет права на промах.

Все еще прикидывая шансы на успех, он открыл огонь.

Двое сразу упали, но третий успел вскочить. И упал только после выстрела из сельвы.

— Капрал?

Капрал Тардье бесшумно возник у костра.

За весь день, мрачно признался он, я съел только сырую лягушку. Ободрал ее и сожрал чуть ли не живьем. Схватив ложку и котелок, он шумно глотал, успевая оборачиваться на каждый шорох.

— Ты встретил их?

Валентин кивнул.

— Значит, они ушли. Здесь оставались только эти трое.

Капрал передал котелок Валентину. Он не спрашивал, где остальные, Валентин уже показал ему пальцы. Пять. Это означало, с ним никого нет. И здесь никого, жестом ответил капрал. Его самого спасло то, что утром на илистом берегу он нашел брошенное индейское каноэ. Днище протекало, но капрал аккуратно заткнул щели травой и замазал глиной. Оставив в лагере Джека и венгра, он отправился к месту предполагаемого падения самолета. За озером стояла стена вечного леса. Она была туманная и безмолвная. Так же туманно и безмолвно возвышались на юго-западе безжизненные отроги хребта Тумак-Умак, уже покрытые темными тучами, первыми предвестниками сезона дождей. К удивлению капрала, озеро оказалось глубоким, а на противоположном берегу он легко обнаружил свежую просеку — раздробленные стволы, вывернутые корневища, груды сорванных веток, листвы, лиан…

— А Тибор и Джек?

— Я приказал им держаться вне поляны, чтобы постоянно держать ее под контролем. Думаю, они нарушили приказ. Так случается. Слишком тихо. В тишине все кажется безопаснее, чем на самом деле. Они вступили в бой неожиданно. Я услышал выстрелы издалека. Но все кончилось прежде, чем я переправился через озеро. Меня никто не искал. Они не знали, сколько нас было, а Тибор проглотил язык. — Капрал мрачно усмехнулся. — Скорей всего, они решили, что уничтожили всех. А ближе к вечеру, оставив троих в засаде, ушли. Правда, успели развлечься с Тибором.

И не выдержал:

— Где майор?

— Наверное, убит.

— Что значит, наверное?

— Он был на скале с Кулом и по ним выпустили несколько гранат. Они не спустились вниз. Думаю, некому было спускаться.

— Тс-с… — Капрал приложил палец к губам.

Почесываясь, ворча, сопровождаемый униженными и испуганными выкриками растерянных самок, в освещенном ко строи круге возник ревун. Он стоял на четвереньках, как со бака, нагло подняв рыжую морду. Весь день проспал на дереве, а теперь какое-то сильное воспоминание снова потянуло его к людям. На дереве бесились невидимые самки. Они ни чего не понимали. Они издавали бурю ужасных выкриков но до свихнувшегося вожака вопли не доходили. Почесывая медно-красную грудь, он непонимающе смотрел на огонь и стеклянная слюна тянулась с дергающихся узких губ.

— Guelle du bois? — хмуро выругался капрал. — Je suis a vons.

— Нет, это не похмелье. Скорее, ломка.

— Думаешь, он вернулся за кайфом?

— К хорошему быстро привыкают, капрал.

— Но где он все-таки нанюхался в прошлый раз?

— На борту могли находиться пакеты с кокаином. Так считал майор Моро. Думаю, он не случайно был прикомандирован к нашему подразделению. Он всю жизнь занимался нар — котиками. По крайней мере так говорили в штабе. У меня там приятель. Боюсь, эта тварь не позволит нам выспаться. Пристрелить ревуна?

Капрал покачал головой:

— Он уйдет. Ты же видишь, он ничего не понимает. Завтра нас ждет работа. У нас нет ни людей, ни вертолета, значит, надо захватить поселок.

— Вдвоем?

— Девять человек. Ровно столько ушло отсюда. Один ранен, но в поселке легко найдется замена, так я думаю. Зато на нашей стороне неожиданность. Они не ждут ничего такого. Вы успели сориентироваться в подходах?

— Подняться в поселок можно по каменным лестницам, так сказал негр, которого мы захватили. Других подходов нет. Значит, нет и выбора.

— А он нам и не нужен. Передай фляжку.

— Она пуста.