Глава 19

В центре прицел, по верху его опоясывает красное «SATISFACTION», снизу, замыкая черным неполный круг, – «Hereticle».

Золотой значок размером с двадцатипятицентовую монету мне вручали при полном сборе: присутствовали сотрудники и боссы нью-йоркского офиса, были приглашены представители регионов. Событие было неординарным. Огромные территории приобретали руководителя, ну, и был повод собраться, обсудить текущие моменты, а моментов было… Но все-таки как вручали! Зал, ряды сплоченного коллектива в партере, на сцене – председатель собрания, секретарь и руководство. Трибуна, речи о том, что мы коллектив, мы идем к цели, обсуждали наши задачи и наши достижения. Все в таком духе. У меня, выросшего при социализме, эта форма общения вызывала рефлекторную аллергию. Я понимал, что последствия этих собраний диаметрально отличаются всем строем мышления, культуры, искренности восприятия и недвусмысленностью постановки задач. Эти задачи реально выполнялись оттого, что и поставлены были они реально. Но фантомные боли «совка» не давали мне чувствовать себя на равных с этими приобретшими свободу «пиндосами». Я не мог избежать скепсиса и некоторого высокомерного цинизма по отношению к этим «воспламененным». Я казался себе не просто взрослым по сравнению с ними, а таким пожившим, покурившим, хлебнувшим…

Я крутил этот ювелирно выполненный знак, такой тяжеленький – и такой на самом деле ценный. Он выдавался только высшему руководству компании, ее основным спонсорам, вошедшим в клуб известным политикам и общественным деятелям. Этот знак признания был очень весом. Я подбрасывал его на ладони, ощущая тяжесть – тяжесть золота и тяжесть ответственности. Эйфория уходила, приходила забота, и ее объятия были двулики. Слушал вполуха трибунные речи, а в голове крутилось что-то несуразное. Красная «SATISFACTION», черный «Hereticle». «Красное и черное»… Ну, это мы знаем, это Стендаль.

В течение двадцати дней, исключая воскресенья, я работал, в офисе «Сатисфакции» начиная с восьми утра и до «пока закончим». Новый отдел офиса занимали психологи. Увеличения их количества потребовала та реальность, которая выкристаллизовывалась с каждой новой фазой развития того, что происходит «в поле». Мы шли практически вслепую по дороге, не имея предшествующего опыта. Вся работа на финальном этапе – это была работа с людьми, и жизнь привела нас к этому поиску и привлечению в структуры «Сатисфакции» лучших специалистов в этой области. В последующем их советы стали просто матрицей нашего взаимодействия с центром. Средства современной коммуникации, слава богу, позволяли избегать бесконечных перелетов, выбивающих порой из колеи и вредящих результату, за редким исключением, разумеется, когда присутствие во плоти бывало необходимо.

Юристов во главе с Джейсоном Уильямсом я слушал как прилежный студент. На их долю пришлась вся тяжесть войны с бесконечными нападками самой разношерстной публики, которую взбудоражила эта игра. Политики, работодатели, церковь и, самое ужасное, коллеги – адвокатское сообщество. Аргументы бывали самые разные, но основные направления – это аморально, это противозаконно, это средневековое мракобесие, это разжигание междоусобицы всех со всеми, это приобщение к оружию тех слоев населения, которые прежде об этом даже не помышляли.

Адвокатам «Сатисфакции» в основном удавалось справляться с этим валом обвинений в досудебном порядке. Претензии большинства юридических и физических лиц не несли с собой ничего, кроме личного раздражения или желания пиара с целью достижения сиюминутных преференций. Сталкиваясь с высокопрофессиональным противником и необходимостью затратных судебных издержек, эти обвинения превращались в пар, уносимый легким бризом забвения. Но один судебный процесс, организованный адвокатским сообществом с Туманного Альбиона Inns of Court, или судебными «иннами», в Высоком суде Лондона привлек внимание широких слоев общественности. Две объединившиеся судебные корпорации – Lincoln's Inn и Gray's Inn – провели совещание в офисе могущественного бастиона судебного права Gray's Inn, расположенного на территории района Темпл рядом с Судным Двором.

Причина беспокойства уважаемого сообщества была проста. «Сатисфакция» наносила существенный ущерб заработкам адвокатуры, ничуть, кстати, об этом не сожалея. Меркантильность этой группы специалистов, установивших такие расценки на свои услуги, которые в определенном смысле послужили одним из катализаторов, толкнувших народ к решению своих проблем при помощи устава «Сатисфакции», была неприятной стороной этого, в общем, необходимого института, неотъемлемого компонента демократического общества.

Отношение к адвокатам в народе однажды мне удачно преподнес один таксист в Нью-Йорке. Когда его нагло подрезал черный BMW, он обозвал эту уважаемую марку всеми доступными английскими ругательствами, значительно, кстати, уступающим нашим трехэтажным. Когда я поинтересовался, откуда такая ненависть конкретно к «бумеру», таксист ответил, что он не машину ненавидит – машина-то хорошая, – он ненавидит людей, которые сидят за рулями этих машин, а люди эти, по его мнению, – или гангстеры, или адвокаты. И когда он хочет выразить свое презрение к какому-нибудь, с его точки зрения, мерзавцу, он вместо нашего «пошел ты на…» говорит: иди купи себе еще один би-эм-дабл’ю, то есть ты гангстер или падла-адвокат.

Суд транслировался по CNN. Ход прений описывался ведущими информационными агентствами. Судья Хэмфри Колдуэлл, человек в высшей степени уважаемый с репутацией святого, при этом обладавший острым умом и обаянием носителя классического английского юмора, слушал сражающихся адвокатов обеих сторон, не перебивая, лишь иногда направляя своими замечаниями многословие мастеров слова в русло процесса.

Со стороны «Сатисфакции» выступал молодой парень Уильям Старлинг. Несмотря на молодость, он обладал хваткой опытного дотошного юриста, и сумел, в частности, раскопать эпизод из практики своего визави – маститого барристера Джона Элиота. Эпизод касался истории одного пожилого джентльмена, практически повторившего судьбу шекспировского короля Лира. Две его дочери под давлением своих мужей оставили старика без средств к существованию, и адвокат, обвинявший в сегодняшнем суде «Сатисфакцию» в аморальности, «выкачал» из пожилого джентльмена все, что у того оставалось. Тянул он с процессом так долго, что человек, не дождавшись решения Фемиды, скончался от переживаний. И тут Элиот совершил ошибку. Решив, что его пассаж окажется убийственным, он обратился к судье, перешагнувшему к тому времени седьмой десяток, со следующими рассуждениями: «Сатисфакция» представляет возможной ситуацию, при которой старый человек способен вместо суда, пусть с известными издержками и требующими времени процедурами, ради порядка, ради того, чтобы избежать вакханалии перевода юридического процесса в мордобой, взяться за оружие и противостоять молодому и сильному противнику. Он не учел или забыл, выпустил из виду, что Колдуэлл был одним из самых известных коллекционеров английского охотничьего оружия, всемирно признанного лучшим, и сам был превосходным стрелком, обладателем многих призов. И такому человеку несчастный Элиот сообщил, что старику нечего делать в соревновании стрелков клуба «Сатисфакция».

– Что же, господин адвокат, – неторопливо начал Колдуэлл, – я выслушал вас с неподдельным интересом и предлагаю вам провести показательный эксперимент, который подтвердит ваши утверждение о неспособности старикашек вроде меня постоять за свою честь с оружием в руках. И я помогу вам в этом благом деле, вызвав вас на дуэль под эгидой клуба «Сатисфакция».

Триумф был полным. После этого громкого процесса количество обращений в судебные инстанции сократились до приемлемого минимума.