Уже в карете я уловила, как ожил мой хитрый камушек в кинжале. После конфискации оружия у Каниса Таррэ его где-то спрятал, и подслушать ничего не удавалось. И вот теперь кинжал был извлечен из забвения, но его тут же замотали в тряпку, подсмотреть не удалось. Зато до моего слуха донесся голос Ониса.

— Зачем он тебе?

— Яррен будет на турнире. И нашей фигуре не выстоять против этого ферзя. Снесет. Потому нужно что-то, что отвлечет внимание полукровки. А кинжал он узнает и задастся вопросом, откуда он в этих руках. Одной не вовремя пришедшей мысли будет достаточно, чтобы пропустить удар. Наш хранитель тоже не промах.

Онис хмыкнул.

— Ты стал совсем неразборчив в средствах, Таррэ. Ты слишком долго пробыл при дворе императора Севера и насквозь пропитался ядами того гадюшника.

— Зато в полной мере овладел искусством интриг. Император тут — гроссмейстер. Как и его любимый бастард Рагар. Вот он бы понял, что пока эти яды действуют в лечебных целях. Не заметил?

— А жреческий меч синтов? Тоже в лечебных?

— В диагностических, — с иронией ответил Таррэ. — В последнее время поведение и реакции Лэйрин слишком резко меняются, по несколько раз в день. На бурное взросление уже не спишешь. Как еще я мог проверить это… существо? Лапать, как негодник Миар? Попросить ее уколоть пальчик, чтобы посмотреть, какая течет в жилах кровь? Может, уже черная, как у ее отца!

— Ну, это мы бы и без проверок поняли. Но ты прав, с Лэйрин что-то непонятное происходит. С таким мы не сталкивались. Да и не мудрено. Дочь Азархарта.

— Вот и подумай над тем, что сейчас видел. Змеиная кожа сначала среагировала как на мертвую плоть. Начала поглощать и разлагать. Почему? И лишь потом — как на живое и стала сращиваться. Но и это — неправильная реакция. Огненной крови Лэйрин не страшен никакой яд. Меч не должен был прилипнуть к ее руке! Но это произошло. Почему? И только в конце — правильная реакция и уничтожение огнем. Не слишком ли замедленно? Что происходит с нашей подопечной? Я теряюсь в догадках, Онис. И уж лучше пусть Лэйрин думает, что я попытался опозорить короля перед турниром бесчестным оружием, чем заподозрит такую проверку и станет еще осторожнее. А уж я переживу как-нибудь ее злость. Она и без того меня люто ненавидит. Лютее уже некуда.

— Ты же сам взял кнут, нечего и жаловаться. Кто убеждал нас, что именно это заставит ее расти, но в ту сторону, в какую нам нужно?

— Она и растет. Да еще как! — засмеялся Таррэ. — Рагар бы порадовался. Прирожденная королева. Уже пытается меня потрепать, как щенок — тапку. Ласхов науськала, не успеваем защиту ставить. Учится чудовищными темпами, и простыми средствами нам с этим уже не справиться. Ты все еще веришь, что мы ее контролируем? Я — давно не уверен. И даже предвкушаю, когда она замахнется на то, чтобы контролировать нас.

— Не проще ли вернуться к методу пряника?

— Нет. Сейчас ей нужен сильный враг, чтобы точить когти. Но такой, который не откусит когтистые лапки. Я пока такой. До тех пор, пока не пришло время откусить ей сразу голову. Но главное — ей нужна любовь, чтобы раскрыть силу. Она ее не получит. А ненависть гасит ее. Ненависть — вполне удобный рычаг управления. Надо еще усложнить девчонке жизнь.

— Я заранее содрогаюсь, что ты еще для нее придумаешь?

— Что-нибудь, достойное ее, не сомневайся. Для начала выведу нашу фигуру на поле. И послушаем, что он нам скажет. Лучше бы, конечно, его было приберечь на крайний случай, но больше некого. Жаль, что Яррен отказался служить интересам Белогорья.

— Ты знаешь его условие.

— Оно неприемлемо. Очень жаль. Ему же хуже. Придется убрать Яррена еще дальше, раз он у северян не задержался.

— Но ты же слышал, Таррэ, он тут вроде гонца. Должен вернуться обратно к Виолетте.

— Надолго ли? Нет, с парнем надо что-то решать кардинально. Например, пойти на сделку с инсеями Светлых Вод и позволить им поймать его. Заодно свяжем этим ходом его папашу и рассорим зеленых окончательно. Легче будет разбить, когда дело дойдет до открытых столкновений.

— Подарить им Яррена — это ты называешь «ослабить»? Мы для того укрывали и растили парня столько лет?

— Такой подарочек порвет их изнутри, как произошло на Севере. Онис, Онис… ты, конечно, высший мастер меча и магии, но вот в остальном судишь, как простые смертные, однолинейно. Вот умрешь пару раз, начнешь смотреть на мир многомерно и видеть куда больше и даль…

Голоса пропали неожиданно и резко, словно что-то отсекло говоривших от мира. Или камушек вдруг испарился. Досадно. Хороший был камушек, полезный.

Я с минуту сидела, не шевелясь, как и рыжеволосый фантом напротив. Лицо Инитаэры стало таким же пустым, как моя душа. И во дворце Лэйр на миг застыл с остекленевшими глазами. Наверное, мы все трое подняли руки и сжали пульсирующие болью виски, я уже слабо контролировала. «Ей нужна любовь, чтобы раскрыть силу. Она ее не получит. А ненависть гасит ее».

Меня не удивило, что стражи Белогорья знают такие нюансы, ведь огненная магия — часть белой, и за тысячелетия маги изучили ее возможности, кроме открытий Роберта, и умело используют слабости.

Мои противники видят расположение всех фигур на игровой доске. Лишь для меня большая часть скрыта в тумане неизвестности. Логика подсказывала: неизвестная фигура, которую они решили вывести на поле — это Дигеро, второй наследник «огненной крови». Моя детская и неразделенная любовь. Зачем он понадобился вейриэнам здесь и сейчас? Не для победы же на турнире. А для того чтобы разоблачить мои махинации, раз уж они заподозрили, что с их подопечной «что-то происходит» и я вырываюсь из-под их контроля.

Все в мире соткано из огня, но у мужчин и женщин он различается. А у фантомов? Сможет ли Дигеро, обладающий лишь зачатками огненной магии, понять, что Лэйр — фантом? Если вейриэны раскусят мою игру, то либо сорвут мой план упразднения Регентского совета, либо будет новый виток шантажа.

Остановив карету, я подозвала стоявшего на запятках Эльдера.

— Что случилось, леди? — он влез в карету и уселся напротив.

Я стянула кольцо с притаившейся в глубине фальшивого алмаза искрой, положила на сиденье. Уйти я могла из любого места, но вернуться — только туда, где есть ориентир. Если я исчезну из кареты, Канис будет очень удивлен.

— Присмотри за кольцом, Эльдер. И понаблюдай за фантомом, потом расскажешь, что с ним произойдет в мое отсутствие. А мне надо срочно отлучиться на четверть часа.

— Куда? Мы и так опаздываем!

— Ничего не опаздываем. Без меня не начнут, уверяю. Вы можете тихонько ехать. Кольцо — моя привязка, разыщу.

Я потянулась к огненной печати убежища.

И одновременно увела в камин Лэйра.

В башне я выделила у вечности целый час и еще помудрила над совершенствованием фантома. Жаль, что идея влить в его жилы немного моей крови так поздно меня осенила. Если бы не мечта Таррэ уколоть мой пальчик, неизвестно, когда додумалась бы… Теперь мой враг может спокойно обращаться с такой просьбой. Я и сама рада была убедиться, что во мне пока течет обычная человеческая кровь, на первый взгляд. Не черная. И не огненная лава.

Пока я сращивала порезы на своей руке и на фантоме, в мире прошло не больше минуты.

Затем я переоделась в одеяния Лэйра (как же мне не хватает еще одних рук!), натянула маску его мужской внешности и явилась во дворец — в покои, отведенные вейриэнам.

И полюбовалась на вытянувшееся от изумления лицо Миара, лежавшего на постели и делавшего вид, что смертельно болен после дуэли со Светлячком. А то я не знаю, как легко восстанавливаются вейриэны даже после смерти.

Как я и ожидала, Миар пребывал в одиночестве, всеми забытый и заброшенный. Таррэ и Онис исчезли в неизвестном направлении, а Паэрт, как я знала, проверял в это время ристалище.

Полуодетый вейриэн приподнялся на локте, затем вскочил. Покрывало соскользнуло, открыв голый торс, перемотанный повязками. Отчего-то смутившись, я отвела глаза, а его изумление при виде нежданно нагрянувшего короля мгновенно сменилось лукавой усмешкой, тронувшей уголок губ.

— Ваше величество? Какая честь! — приветствовал Миар. — Простите, что я в таком виде.

— Можешь сесть, мастер Миар, — я решила вести себя с ними, как с обычными подданными. Села в кресло так, чтобы видеть его лицо.

Он остался стоять.

— Я прошу прощения за свою выходку, ваше величество.

— Я прощу тебя, если ты откровенно ответишь на некоторые вопросы.

— А я подумал, вы пришли доломать мою преступную длань, как грозились. Не могу обещать, что отвечу на все, что вас интересует. Смотря какие будут вопросы.

Я бросила скептический взгляд на его руку в лубке.

— Миар, даже моя мать излечивала переломы за два дня, а не за два месяца. Неужели высшие мастера слабее горной леди-риэнны? Или ты просто отлынивал от обязанностей тайного советника? Но тайная канцелярия упразднена, а лубки остались. Значит, ты отлыниваешь под этим предлогом от распоряжений Таррэ. Могу тебя понять. Разве он у вас — главный в семерке? А раскомандовался, куда там северному императору!

В вишневых глазах заплясали смешинки.

— Раны, нанесенные магами, быстро не излечить, а барон Анир фьерр Гирт — не самый слабый маг. И открою вам тайну в благодарность за ваш визит: в семерке нет главных.

— Неужели? А тот безымянный высший, кто никогда не покидает Белогорье?

— Он — координатор.

— И решения вы принимаете коллегиально?

— Стратегические — да. Для тактических — полный состав не обязателен.

— Решение убить меня, если я не избавлюсь к концу обряда айров от темной половины крови, приняли все семеро?

— Нет. Это тактическое решение, тут достаточно большинства.

— Ты его поддержал?

— Нет. Я поддержал решение устранить вас только в том случае, если темная кровь одержит верх.

Этого уточнения он мог бы и не делать. И высказал его не случайно. Но для чего? Подумав, я спросила:

— Негативные чувства к Таррэ способствуют усилению во мне темной крови?

Миар кивнул. Смешинки из его глаз пропали, и смотрел он очень внимательно. Думаем дальше. И быстро думаем, потому что время неумолимо идет.

— А договор Рагара с Робертом предусматривал, что я могу преждевременно превратиться в темную принцессу?

Еще кивок. Вот и докопались до главного! Какое облегчение. Хоть что-то начала понимать в высших играх. Вывод: Таррэ решил не ждать и этих нескольких месяцев, чтобы уничтожить меня… коллегиально. И в этом случае огненный дар, пока дух Роберта может его как-то контролировать в своих наследниках, полностью перейдет к Дигеро, целиком подконтрольному горцам.

Осталось уточнить нюансы.

— Миар, во всех хрониках говорится, что Азархарту служат мертвые. А что если, вместо того, чтобы сдохнуть на радость Белогорью, я стану черной королевой? Вы не боитесь, что от мертвой меня вам будет еще больше хлопот?

Вейриэн лениво улыбнулся:

— Мы это учли, леди. Потому нас здесь четверо. И, поверьте, у нас есть опыт уничтожения и темных князей, и мертвых слуг Азархарта. Я скажу вам больше. Один из аргументов Таррэ, с которым трудно не согласиться, следующий: если превращение произойдет здесь, в Гардарунте, Азархарт не сможет взять над вами власть. Вы, как черная королева, не сумеете и шагу сделать. Просто труп. В хрустальном гробу, если пожелаете. Второй аргумент: именно с помощью пленной черной королевы, живой или мертвой, мы сможем навсегда разрушить Темную страну. Если вас правильно использовать, вы станете тем магнитом, который вытянет темных из-под их купола. И вытянет туда, куда мы укажем — в нашу ловушку с вашим хрустальным гробом. Я достаточно откровенен, чтобы вы простили мне мою… хм… распущенность, в которой я вполне раскаялся? — улыбка опять перешла в снисходительно-издевательскую усмешку.

Беленькие чистенькие сволочи. Просить прощения за то, что пощупал (пусть не меня, но фантом-то мой!) перед тем, как убить и сплясать на трупе! Я подавила вспышку ненависти. Надеюсь, труп фантома их тоже удовлетворит, не ради же устранения какого-то там Регентского совета и какого-то там Таррэ я все это затеяла.

Я сплела пальцы на колене, чтобы не дрожали. Успокоилась. Ненависть ослабляет, это мы с фантомами запомнили. Но в этой игре придется использовать мой единственный козырь.

— Но вы не учитываете, мастер Миар, что моя мать жива и не менее интересна моему отцу. О моем существовании он может еще не знать, а ее уже коснулся. Если он каким-то образом захватит леди Хелину, у него и без меня появится сильная волшебница, внучка Лаэнриэль. Да еще и с открытым даром риэнны. Чем не черная королева? И кто знает, где сейчас леди Хелина, если даже вы не можете ее найти? — Я внимательно наблюдала за вейриэном, натянувшим непроницаемую маску. Уже эта маска о многом говорила: Белогорье подозревает или уже знает, где сейчас Хелина. Знает и не говорит мне, ее дочери. Зачем детишек расстраивать, не так ли?

— Давно учли, — снисходительно отозвался Миар. — Да, есть и такая опасность. Но она известная, не первый раз Азархарт охотится за горной риэнной. Такая черная королева для нас — большая неприятность, но преодолимая. А вот дочь у темных родилась впервые.

— Но в данный момент опасность от миледи Хелины более актуальна для вас. Ведь я-то, как ты изволил напомнить, в ваших руках. И вот, предположим, появится у Азархарта черная королева. А белой у Белогорья нет, и она еще долго не придет, если вы меня устраните. Так почему бы вам не сменить тактику, мастер Миар? Почему бы не помочь мне стать белой королевой?

Он задумчиво скользнул по мне взглядом.

— Мы пытались. И убедились лишь в том, что вы не станете королевой, ни белой, ни черной, пока в вас сосуществуют обе составляющие. Что-то должно победить целиком и полностью. Но целиком не получится. Белая магия не преодолела темную кровь и не очистила вас даже при сошествии огненного дара, на что мы все надеялись. Более сильного воздействия ждать неоткуда. Только высшая белая семерка могла бы попытаться, но нас осталось пятеро. И Таррэ считает, что и пытаться не стоит. Даже если получится очистить, вы, как белая королева, всегда будете слишком уязвимы для темной силы, и горы будут поставлены на острие ножа. Мы не можем так рисковать.

— Я все поняла, мастер Миар. Жаль, что вы не хотите стать моим союзником.

Он вздохнул:

— Мне тоже очень жаль. Попробуйте понять нас. Мы — не чудовища, леди Лэйрин. Мы — стражи Белогорья. Все мои разногласия с Таррэ касаются только времени, отведенного вам. Я не сторонник торопить такие события.

— Вы уверены, мастер, что еще можете претендовать на белый цвет? — спросила я, поднимаясь. — Серогорье — было бы точнее.

Когда я была уже у дверей, Миар сказал так тихо, что мне показалось, я ослышалась:

— Именно поэтому мы не можем сейчас помочь вам, королева.

Я резко обернулась.

— Как ты назвал меня?

Взгляд вишневых глаз был очень печален. На вопрос он не ответил, но дополнил свою фразу:

— Вы правы, леди Лэйрин. Нам самим необходимо очищение, но сейчас нет в мире такой силы, которая вернула бы нам изначальный свет. Это могла бы совершить белая королева. С вами мы попали в замкнутый круг.

Не знаю, что на меня нашло, кто вложил в мое сердце слова. Но в душе словно распахнулись чьи-то очи и разлился жемчужный свет.

— И вы надеетесь, моя смерть его разорвет? — спросила я, вздернув подбородок. Спина стала как звенящая струна. — Вы оговорились, вейриэн Миар, значит, прекрасно понимаете, что я — уже королева, пусть мой дар еще заперт. Но вы забыли, что случилось, когда моя прабабка Лаэнриэль была убита младшим лордом Астаргом. Замкнутый круг, говорите? Убийство еще одной королевы затянет эту петлю и удушит вас, мастер Миар. Вот тогда вы уже точно перевернете Белые горы, и они станут Черными. Не я, а вы станете причиной гибели Белогорья.

Пока я возвращалась к королевским покоям, чтобы оттуда, не нервируя свиту и стражников из людей исчезнуть — уйти в убежище, меня осенило: если Таррэ вручит кинжал Дигеро, он может понять, что камень фальшивый. Все-таки как неудобно, когда второй наследник «огненной крови» — в лагере врагов. Кем еще считать своих будущих палачей? В Белых горах у меня нет и не может быть ни друзей, ни союзников. На что я, наивная девочка, рассчитывала, когда шла к Миару? Высшие закостенели в непогрешимости. Разумеется, они не могут ошибаться. Даже мысли допустить не могут.

Миар не случайно не присел во время разговора, и руки он держал за спиной, а я помнила, как Рагар в долине Лета, вот так же сцепив ладони, передавал мне свою беседу с принцем Игиниром. Значит, и Миар кому-то передавал. Вот и отлично. Пусть подумают.

Однако с фальшивым алмазом надо что-то делать, пока его не увидел Дигеро. Как плохо, что я не знаю его возможностей. Они точно меньше и слабее, чем мои. Но насколько?

Я попыталась почувствовать свой камушек. Сосредоточилась так, что сослепу наткнулась на графа Оллора. Глухо. Зато мой камергер возопил:

— Ваше величество! Виконт Хольт уже собрал команду, выступающую за графа Хольта, они давно на ристалище. Все ждут, дамы изнемогают!

— Подождут, граф. Чем сильнее наши соперники взвинтят себя ожиданием, тем легче мы их победим.

— Но мы тоже ждем! Вас, мой король!

— Дорогой граф, вы должны быть как сама безмятежность и уверенность. Берите пример со своего короля. Турнир без меня и, следовательно, без моей команды не начнется. Разве что Хольг начнет срывать раздражение на своих же, что нам только на пользу. Кстати, найдите герцога Холле и передайте, что я отказываюсь от услуг третьего оруженосца, вейриэна Таррэ. Как выяснилось, этот горец ничего не понимает в оружии рыцарей равнин. Сиарей подтвердит.

Граф удивленно вздернул бровь: чтобы мастер меча что-то не понимал в оружии? Но умчался передавать.

А камушек, который я настойчиво искала в мире, наконец ожил.

Но как-то неправильно.

В ушах засвистел чудовищный ветер, я даже вздрогнула и покосилась на ровный огонь факела на стене коридора. Сквозь этот свист доносились искаженные до неузнаваемости голоса. С трудом различила речь Таррэ, но половину слов разобрать не могла. Поняла только, что он, Онис и кто-то еще куда-то торопятся. Кинжал был зачехлен: не просачивалось ни лучика. И находился он не у Таррэ — его голос звучал сбоку:

— Ты ведь мечтал встретиться с ним, в чем же дело?

Свист ветра.

— Это один день, ничего тут без тебя не случится, — снова Таррэ. — Другой возможности у тебя не будет, не дадим. Не забудь захватить… (свист ветра). Задача ясна?

Кажется, ему ответили «да».

Я дошла до покоев. Стража распахнула передо мной двери. Пока переступала порог, сосредоточилась, и таившаяся в алмазе искра скользнула по металлу рукояти, лизнула ножны, слегка изменив на них рисунок — ведь все в мире состоит из огня — и погасла. Раздую потом, если понадобится. Лишь бы никто там не заметил мою бурную деятельность. А ее последствия, конечно, откроются быстро, стоит расчехлить оружие. Но кто докажет, что я к ним причастна? Я понаслаждалась, представив физиономию Таррэ, когда он обнаружит, что этот кинжал не узнает даже сковавший его оружейник. И уж тем более Яррен.

Теперь в убежище — переодеть и выставить Лэйра во дворец.

Переодеться самой и разыскать искорку перстня, едущего в карете вместо меня.