Глава 5
– Леша, ты что? – Голос женщины был тих, но интонации почти истерические.
– Оля, пойми. – Лешка сжал женщине руку и попытался заглянуть ей в глаза. – Они видели, куда мы уходили, тут спрятаться негде. Они нас в два счета найдут. Ты же видела, с какой легкостью они все проделывали. Нужен наш нестандартный ход, который их с толку собьет, запутает. Не верю я, что они местные, они бы тебя в таком случае просто на улице схватили.
Ольгу откровенно трясло. Лешка вышел из машины, обежал ее и буквально силой втолкнул женщину на переднее пассажирское сиденье. Этот «УАЗ-Патриот» он только что угнал. Ольга была в шоке от его поступка, и это его радовало, потому что пусть она будет в шоке от кражи, чем от непонятного и абсолютно дикого нападения на них в квартире этой ночью. И после того как они в городской обуви и одежде отмахали около трех километров по пересеченной местности, другого решения Лешка найти просто не смог.
Но радовался он рано. Ольга снова сжала голову руками и начала тихо плакать и поскуливать. Надо было найти какие-то слова, как-то утешить ее. Но если бы он сам хоть что-то понимал.
– Леша… Леша, – шептала Ольга, – что же это такое? Это страшный сон, да? Кто эти люди, почему они хотели нас убить? Но зачем им я? Или это просто грабители, но ведь даже грабители не грабят наугад. У меня же нет миллионов, золота даже почти нет!
– Оль, успокойся, – как можно более ровным и уверенным голосом ответил Лешка. – Я не знаю, что им было надо, но настроены они были очень серьезно, и они вооружены бесшумным оружием. Вообще-то здесь Север, пограничный район. Это могли быть и диверсанты.
– Но я-то им зачем? – в истерике закричала Ольга. – Я не секретный объект!
– Ты – нет, – задумчиво произнес Лешка, осторожно проезжая участок, усыпанный большими камнями с острыми краями. – А вот я мог их интересовать. Секретная часть, испытания новых ракет.
– Ты? – Ольга произнесла это уже спокойнее. – Ты даже не офицер. Был бы ты полковником, я бы еще поверила. А ты какими сведениями можешь располагать?
– Я-то не особенно располагаю сведениями, а вот доступ к ним имею, к технической документации, к формулярам. А если они хотели меня взять, попытаться завербовать или… взять тебя в заложники и тем самым пригрозить мне. А потом потребовать, чтобы достал им ту или иную документацию. Вот это уже логично. Кто-то узнал, что я уехал сюда, выследили и напали ночью.
– А может, они просто ошиблись, перепутали нас с кем-то? – с надеждой в голосе спросила Ольга.
– Очень сомневаюсь, – покачал головой Лешка и покосился на женщину. – Понимаю, что нельзя тебе такого говорить, что тебя нельзя пугать, но мне кажется, что правду надо знать обоим.
Ольга промолчала и полезла в сумочку за салфеткой. Лешка вздохнул и снова сбавил скорость. Местность стала более изрезанной, вода уже текла бурным потоком между камнями, и колеса то и дело соскальзывали с мокрых камней, и машину сильно бросало из стороны в сторону. «Хоть следов не оставляем», – подумал Лешка, поглядывая в зеркало заднего вида. Очень он беспокоился, что вот-вот появится там другая машина.
– Оль, – снова заговорил Лешка, – ты пойми, что на такие дела посылают профессионалов. А они серьезно готовятся. И профессионалы ошибок не допускают. К нам они пришли и должны были прийти к нам. И все у них готово было к отходу, потому что, видишь, как быстро все сделали. Это чудо просто, что я уже одетый был… и ты тоже. И повезло, что первый из них добрался до окна, когда мы уже вышли из комнаты.
Лешка вспомнил все снова… до мелочей, и ему стало жарко. Сейчас он очень ясно ощущал, что ему просто повезло, чудовищно повезло. Когда он оделся и Ольга выпроводила его из комнаты, чтобы одеться самой, он услышал за дверью на лестничной площадке звуки. На как он мог придавать им какое-то значение, когда ни сном ни духом, как говорится. А потом Оля ойкнула. Он заглянул в комнату и увидел, что она немного ушибла в темноте ногу, споткнувшись о свой разложенный диван, и уронила на него валики, стоявшие до этого у стенки. И тут все и произошло.
Боковым зрением Лешка заметил движение за окном. Его не скрыли в сером свете белой ночи даже толстые оконные занавески. Дальше все теряло реальность. Вдребезги разлетелся оконный стеклопакет, и чья-то черная нога отпихнула занавеску в сторону, и в полутьме комнаты звонко лязгнул несколько раз пистолетный затвор. Слишком знакомый звук, чтобы Лешка смог его с чем-то перепутать. И трижды тихо с пневматическим стуком пистолет выплюнул три пули. Лешка заметил даже, как подпрыгнули валики от дивана. А дальше сработала интуиция. И заставили ее сработать голоса за дверью, которые, как ему показалось, вторили голосу человека на окне.
Лешка сделал то, что он мог сделать в этой ситуации. И кроме него, вряд ли мог еще кто-то сделать. Он схватил легкое старомодное кресло у правой стены и швырнул его в окно. Треск пластика, со звоном стекла из второй половинки человек и кресло полетели наружу. И что-то подсказало Лешке, наверное, элементарная логика, что человек на окне был не с крыльями, а в двери уже что-то скрежетало. И он кинулся к окну, увидел распростертое тело внизу и… веревку, спускавшуюся как раз мимо окна с крыши.
– Оля, бегом сюда!
Женщина схватила сумочку и с обезумевшими глазами кинулась к своей единственной защите – к Лешке. Как он втащил ее на подоконник, как удержал ее на себе, когда спускался по веревке? Потом он успел бегом протащить Ольгу до угла дома, свернуть… потом еще за один дом. Почему он побежал и потащил женщину за собой к лесу? Может, надо было и правда к людям? А звук мотора, который он услышал незадолго до того, как к ним начали ломиться? Да и понятно, что эти в черном пришли не пешком. И уйти должны были не пешком. На улице их перехватили бы в два счета или пристрелили на бегу прямо из машины. Это в зависимости от тех целей, которые преследовали нападавшие.
Все правильно, думал Лешка. Здесь они могут голову ломать год, размышляя, в какую сторону мы подались. И подались ли вообще. Обзор из-за сложности рельефа не очень, прямая видимость только иногда метров двести-триста, а в основном и того меньше. А потом он промочил ноги и догадался посмотреть на ноги Ольги. В ее туфлях тоже хлюпала вода, и еще у женщины не попадал зуб на зуб. И тогда пришла идея угнать машину.
– Оль, возьми себя в руки, – не столько приказал или потребовал Лешка. Он просто попросил. – Пожалуйста. Нам надо что-то придумывать, а я не был в поселке уже много лет. Я почти не местный уже. Я вытащил нас, но дальше я без тебя не обойдусь.
– Да-да. – Ольга закивала головой и принялась ладонями и кулаками тереть глаза, растирая слезы по щекам с каким-то ожесточением. – Я сейчас… Конечно, Леша! Я сильная, я справлюсь. Вся паника была оттого, что я не понимала, что и почему происходит. Я и сейчас не понимаю, ты рядом, и у меня найдутся силы. Правда.
– Хорошо, тогда открой свою сумочку и проверь, что у тебя там есть. Перечисли все. Не знаю, но может, нам что-то пригодится в будущем… Надо знать заранее, чем мы располагаем.
– Да, я понимаю… у меня в сумочке всегда лежит паспорт, кошелек с деньгами, ключи от квартиры. Я когда прихожу, все равно убираю всю связку в сумочку.
– Я заметил, – тихо улыбнулся Лешка, умудрившийся все же вспомнить сладкие моменты этой ночи.
– Черт, журнал этот дурацкий так и остался в сумке.
– Какой журнал? – не поворачивая головы, спросил Лешка.
– Который мальчишки принесли. Военный.
– А-а, – вспомнил Лешка. – Да! Честно говоря, будь сейчас год 50-й или 60-й XX века, я бы еще поверил, что на нас напали именно из-за этого журнала, что на этой затонувшей лодке есть какие-то секретные сведения, что на ней пытались Гитлера вывезти из осажденного Берлина. А тут у нас она во льдах и затонула.
Надо сделать крюк и вернуться назад, – задумчиво сказал Лешка. – Без теплой и сухой одежды мы не продержимся.
– Можно объехать болота и вернуться южнее к Воронцово, к Иннокентьевской бухте.
– Ты хорошо знаешь эти места?
– Я изучала историю освоения полуострова, много работала с картами, занималась историей возникновения названий на полуострове. Как-то появилось постепенно пространственное представление. Тем более если речь идет о территориях, прилегающих к Енисейскому заливу.
Лешка вел машину, то спускаясь по ступице в речной поток, то снова, как только представлялась возможность, выбирался на каменистый берег. Пока удавалось ехать относительно быстро, до 40 километров в час. Подвеска у «уазика» надежная, думал Лешка. Да и главное сейчас подальше уехать. А еще лучше вообще запутать следы. Нет, следов они как раз не оставляют. Какие следы на камнях. Вначале, когда он угнал «уазик», следы на земле остались, но потом их стало не видно, и в принципе любой человек подумает, что беглецы могли поехать в любую сторону.
– Леша, – вдруг позвала Ольга, сидевшая с побелевшими пальцами, вцепившимися в переднюю панель. – Скажи, а ведь пропажу машины быстро заметят, да? И узнают, что ее угнали. И розыск начнут, полиция займется, правда? И наша квартира полицию заинтересует, там ведь такой бардак остался. И тем, кто на нас напал, будет трудно, потому что приедет много полиции, может, и военные тоже.
– Вот теперь ты мне совсем нравишься, – попытался улыбнуться Лешка. – Мыслить начала логически. Конечно. Скоро полиция займется розыском, и она нападет на след этих, которые на нас напали. Все будет хорошо! Наша задача – отсидеться, выиграть время.
– А мне кажется, что нам надо уехать как можно дальше… ехать и ехать, пока бензина хватит, а потом идти к людям, в полицию, к военным.
– Да, обязательно, – машинально кивнул Лешка, чтобы не спорить. – Так ты говоришь, что по руслу этой речушки мы к озеру выедем, а там охотничья избушка?
– Да. Только учти, что она на карте обозначена.
– Ничего, никто не знает, что мы сюда едем. А нам, особенно тебе, надо передохнуть, обсушиться немного, попить горячего. У охотников всегда есть запасы на такой случай. И дрова сухие, и заварка, и сахар.
– Нельзя разводить огонь, Леша.
– Ничего, если дрова сухие, то дыма не будет практически совсем. А вон и озеро!
Лешка остановил машину и стал осматриваться по сторонам. Пейзаж был вполне мирным. С одной стороны озера берег был пологим, на юг уходила небольшая равнина, поросшая мхом. Чуть дальше вилась речушка, вытекавшая из озера. А левый берег выглядел неприступно и неприветливо. Острые, как обломанные зубы, скалы подходили прямо к воде, на их склонах и вершинах кое-как прилепились редкие сосенки. У самой воды, окруженная покосившимися, корявыми лиственницами с засохшими вершинами, стояла деревянная избушка. Черная, местами даже позеленевшая от времени. Чернели два окна, как глазницы трупа, дверь была подперта толстым бревном.
– Это уже какая-то гарантия, – подумал Лешка о бревне, – что в доме нас не ждут сюрпризы.
Он не стал глушить двигатель и вылез из кабины. Сначала на большом расстоянии он обошел избу, присматриваясь к различным мелочам и выискивая следы недавнего пребывания здесь человека. Особенно автомобильных колес. Редкая трава и мох под ногами не были примяты. С бревна на землю насыпалось много трухи, на нее никто не наступал. Ладно, решился Лешка и отвалил в сторону бревно. Дверь открывать пришлось двумя руками, потому что петли проржавели. Видимо, в этом году их никто не смазывал, и вообще сюда не приходили в этом году люди.
Окна заросли паутиной, из щелей в потолке на пол насыпался мусор. Доски были неровные, видно, что бревна на доски распускали вручную, дедовским способом – клиньями. Под потолком висел пучками мох, побелевший и почти весь осыпавшийся. Но здесь была деревянная лежанка, выскобленная и ничем не накрытая. Хорошо, подумал Лешка, представив, сколько всякой дряни было бы в прогнивших тряпках, матрацах и одеялах.
Вернувшись к машине, Лешка решительно загнал ее за дом, так чтобы со стороны реки ее было не видно. Потом он помог выбраться из кабины уставшей до невозможности Ольге и повел ее в дом. Он делал все быстро и без суеты. Разув женщину, он уложил ее на деревянный топчан и накрыл своей курткой. В открытом очаге развел огонь маленькими щепочками, убедился, что не дымит, и установил туфли возле огня, там же поместил свои ботинки и носки. Обувь он набил высушенным мхом, насколько его удалось собрать не рассыпавшимся.
– Оль, живем! – раздался Лешкин радостный возглас, и женщина устало подняла голову.
Из железной банки с притертой крышкой, которую он еле открыл, Лешка вынимал чай в мешочках и запаянные пакетики кофе. Нашлись такие же и с порционным сахаром. Повезло! В таких упаковках, если, конечно, их не в воде держать, сахар и кофе могут сохраняться очень долго. А вот эмалированные кружки оставляли желать лучшего, но тут уж пришлось мириться. Отколотая эмаль, местами ржавчина были не самыми неприятными моментами. Внутри кружки были такими черными, что непонятно, что из них пили. Разве что настоящий лагерный чифирь или крепкие настои из трав.
Лешка сбегал к озеру за водой поставил ее кипятить, а сам уселся возле Ольги. Он погладил ее по голове, по плечу. Взял в руки кисть ее руки и поднес пальчики к губам. Женщину надо успокоить, это естественно. Но Лешка и сам чувствовал себя как в параллельном мире, настолько было диким и нереальным все происходящее.
– Надо ехать, – прошептала Ольга, не открывая глаз.
– Отдохни, приди немного в себя, и поедем. Не найдут они нас здесь, фантазии не хватит решить, в какую точку на всем полуострове мы сможем поехать. Не хватит у них сил искать нас везде. Ты просто паникуешь.
– Эта охотничья изба обозначена на карте, – напомнила Ольга.
– Ну, перестань. Сколько таких изб в округе! Я там нашел консервы, сгущенку в банке. Хочешь открою? Поешь немного.
– Возьми с собой, – посоветовала Ольга. – И кружки, чтобы воду кипятить, и спички.
И вдруг девушка замолчала, уставившись куда-то. Лешка повернул голову и посмотрел в ту же сторону. Под окном на полу стоял невзрачный сундук. По виду старинный, небольшой, с потемневшими железными полосами. Как они его сразу не заметили. Лешка сразу вскочил с лежанки и кинулся к сундуку. Он поднял тяжелую крышку, и изнутри пахнуло смесью запахов. Приятно было, что среди всех оттенков запахов не было и намека на запах разложения или гнили. Кусок чистого гобелена накрывал содержимое. Лешка отогнул его и увидел одежду. Относительно целую, чистую, слежавшуюся. Здесь были кальсоны, нательные рубахи, две тельняшки, старые джинсы, теплые носки, пара свитеров, пара непромокаемых синтетических курток еще советского производства. Лешка сразу стал прикидывать размеры и откладывать кое-что из сундука на лавку.
– Вот, держи, – кидал он Ольге на лежанку джинсы, свитер, куртку и толстые вязаные носки.
Носки женщина уронила на пол, наклонилась, свесившись головой, и замерла.
– Лешка, гляди! – Ольга спрыгнула с лежанки и присела на колени. – Вот это здорово.
И Лешка увидел, как она стала выставлять из-под лежанки пару за парой старые резиновые сапоги, кирзачи, растоптанные берцы с побелевшими носами и даже один кед. Лешка подошел и с сомнением стал рассматривать обувь. Все кожаное безнадежно проели и погрызли мыши… Целыми остались только резиновые сапоги. Правда, одни были почти детского размера.
– У тебя какой размер? – спросил он Ольгу.
– 37-й. Вот эти могут подойти, если толстые носки надеть.
Лешка нашел в сундуке старый холщовый мешочек с завязками и стал складывать в него консервы, спички, кофе и сахар. Ольга хотела вернуться на лежанку, но замерла посреди дома. Лешка тоже насторожился, а потом, ругнувшись, бросился на улицу. Справа, по руслу каменистой реки, разбрызгивая воду и подскакивая на больших камнях, пробирался большой внедорожник. Не приходилось сомневаться в том, что это были именно те люди, встречаться с которыми Лешке и Ольге хотелось меньше всего.
– Обувайся, быстро, – крикнул Лешка и бросился заводить «уазик».
Ольга выскочила через несколько секунд с курткой в охапку и небольшим старым топором в руке. Она бросила его под ноги и села на пассажирское сиденье. «Уазик» с ревом двигателя вывернул задом из зарослей возле дома, резко дернулся, когда Лешка нажал на тормоз, а потом, выбросив из-под колес шквал мелкого камня и мха, рванул вдоль озера.
– Леша, не туда, – подскакивая на сиденье, пыталась помогать Ольга. – Там болото, левее бери. Боже, они уже близко! Леша!
– Держись! – крикнул Алексей, и «уазик» резко пошел влево, разбрызгивая грязь. Обойдя большую лужу или маленькое озеро, которое образовалось из-за подтаявшей линзы вечной мерзлоты, он снова погнал машину по краю болота на восток. Дальше река. Можно нырнуть в углубленное русло, и некоторое время их будет не видно, но… свернуть из русла все равно никуда не удастся. Лешка скрипнул зубами. Обидно, до бешенства обидно, когда кто-то перехватывает у тебя инициативу и идет на шаг впереди. И ты никак не можешь опередить его.
– Смотри! – Ольга вытянула руку и показала вперед и правее направления их движения.
Лешка глянул и поморщился. Метрах в ста от того места, где небольшая речушка брала начало из озера, поперек еще неширокого и не очень глубокого русла кто-то настелил гати из жердей и тонких бревен. Для чего? Времени для размышлений и взвешенных решений не было. И это так заманчиво – проскочить своеобразный легкий мостик и разрушить его за собой. И все… Преследователям уже не перебраться в этом месте. И можно гнать и гнать машину по краю болота на юг, пока не покажется за бугром обещанное Ольгой Воронцово или что там еще есть.
– Леша, не надо! – Ольга чуть не вцепилась ему в руку, но вовремя отдернула пальцы, сообразив, что ни в коем случае нельзя мешать Лешке управлять машиной. – Он не выдержит!
– Должен! – зло скалясь, бросил Лешка. – Обязан, сволочь! Одну машину обязан просто выдержать!
– Нет…
– Да, Оля… у нас иного выхода нет. Проскочим, и все… мы оторвались, и нам ничто не угрожает. Ты посмотри, как лежат бревна…
На сто процентов Лешка не был уверен, что получится, но что-то ему подсказывало, что надо. Интуиция? Которая всегда выручала храбрых и сильных? Или самонадеянность и глупая бравада, которая именно так вот и загоняет в могилу храбрых и сильных. Если бы мостик не выдержал и машина ухнула вниз, вместе с бревнышками и жердями, Лешка бы даже не удивился. Это было своего рода отчаяние, чувство безысходности. Последний шанс.
И мостик выдержал. Это было удивительно, но шесть рядов бревнышек, настеленных поперек речного русла, и жерди, которыми они были застелены и перевязаны, выдержали вес машины. «Уазик» влетел на настил, Лешка всем своим естеством почувствовал, как настил угрожающе прогнулся под машиной. Казалось, еще миг, хоть доли секунды задержки на этом хлипком мостике, и все. Но «уазик» буквально взрыл глубоким протектором колес жерди, разбросал их, сдвинул бревна и, как нашкодивший пес, отбросил часть из них назад. Мостик рассыпался, как игрушечный.
Лешка притормозил, круто переложив руль вправо, и оглянулся. Все, с улыбкой подумал он. Теперь пусть ищут брод. А речушка эта чем дальше, тем шире и глубже, и берега у нее болотистые.
– Вот так-то! – щелкнул он весело Ольгу по носику и врубил скорость. «Уазик» взревел и понесся вдоль берега реки, оставляя вдали и домик, и разбитый мостик, и смертельную опасность, которая подобралась к ним только что так близко, что на шее Лешка успел почувствовать ее ледяные сжимающиеся пальцы. Но теперь все позади. Теперь они оторвутся…
Первыми людей увидела все же Ольга. Она сидела справа от Лешки, поэтому, когда двое неизвестных в черном и с каким-то орудием в руках выскочили из-за кустарника, она закричала. Женщину обуял ужас, потому что она была беззащитна, тонкий металл кузова машины не защитит от пуль, а люди поднимали орудие и уже целились. И не было спасения, некуда было спрятаться.
Ольга зажала голову руками, не слыша, а лишь чувствуя через пелену ужаса, что Лешка что-то говорит или спрашивает, или тоже кричит. А сзади сильными толчками воздуха ударили выстрелы, даже очереди. Страшно было осознавать, что вот только ты ощущала состояние безопасности, чудесного и надежного спасения и все… и снова опасность и еще более ужасная. Смерть, смерть, смерть… За что?
И снова Ольга взяла себя в руки. Стиснув зубы, зарычав, как раненая волчица, и открыв глаза, она повернулась на сиденье и храбро посмотрела назад. Она знала, что страху надо смотреть в лицо, тогда он не так страшен. Опасность страшна, когда она сзади, когда она из темноты, когда ты ее не видишь. И людей сзади она уже не видела, потому что «уазик» прошел поворот русла реки, борта русла стали понижаться, и можно было спуститься и ехать вдоль воды. Но Лешка почему-то сбавлял и сбавлял скорость.
– Лешка, зачем..? – Ольга замерла, а потом схватила обеими руками руль.
Ее единственный защитник, ее надежда и опора, все больше и больше склонялся побелевшим лицом на руль. А куртка на его правом плече наполнялась кровью. И вообще в кабине стоял сильный запах крови. И стекло впереди, оказывается, было пробито пулей в нижней части, почти над приборной панелью.
– Скорость, – громко шептал Леша, – переключи передачу на вторую… не могу больше.
– Леша, надо остановиться… кровь же… я не знаю, как переключить… Где это?
– Ко мне и назад… подожди, я выжму сцепление… а черт, давай прямо так…
Со скрежетом под полом рычаг все же куда-то что-то включил, хотя Ольге показалось, что она просто что-то сломала внутри. Лешка застонал, и машина пошла ровнее, только гудение мотора стало сильнее. Он управлял машиной только правой рукой, но глаза у Лешки были уже сонные и часто закрывались. Ясно было, что он слабеет от потери крови.
– Леша… надо же перевязать тебя, – взмолилась Ольга. – Ты сверни вон туда за бугорок. Я тебя перевяжу, а потом сама поведу… Я сумею, правда!
И тут она посмотрела вперед, и внутри у женщины все похолодело. Лешка поехал немного не в ту сторону, куда она показала. Наверное, ему было уже так плохо, что он плохо понимал. Ольга хорошо видела, что с юго-западной стороны лощина была темнее. Здесь больше солнца, здесь подтаивают вечномерзлые грунты. Ольга кинулась всей грудью наваливаться на руль, но поняла, что слишком поздно. Колеса машины врезались в кашу под плотным ковром мха. Скорее всего человека этот ковер выдержал бы, но машина, которая весила больше тонны, стала зарываться в грязную жижу, в кашу из подтаявшей земли и подгнившей растительности. Грунт не держал, и машина стала погружаться, все еще гребя всеми четырьмя колесами.
Вот она дернулась и заглохла. Это Лешка почти потерял сознание, и его нога соскользнула с педали. А машина все погружалась. Эх, чуть бы правее, застонала Ольга в голос и открыла дверку.
– Леша, надо вылезать! – Ольга стала тормошить Алексея, шлепать его по щекам.
Она потянула его за воротник куртки, ломая ногти. Лешка мычал и тряс головой. Он упал на сиденье раненым плечом, и Ольга застонала вместо него, понимая, как Лешке сейчас больно. Она уже стояла на подножке машины и что есть сил тянула Лешку к себе, к пассажирской дверке. Потом опомнилась, подхватила с пола старенький топор и выбросила из машины, туда же полетела ее сумочка и холщовый мешок, который собирал Лешка. Потом куртка. Ольга прикусила губу, она почти подняла раненого с сиденья, она подхватила его под мышки. Каким-то чудом Лешка понял, что от него требуется, и перенес одну ногу через порожек машины.
Ольга заплакала, она собрала остаток всех сил, которые еще теплились в ее организме, и упала вместе с раненым на мох рядом с машиной. Она почти не сомневалась, что они сейчас вдвоем провалятся в жидкую грязь и утонут. Но плотный ковер из мха выдержал. Они упали на бок, под ними прогнулась гибкая эластичная поверхность грязевого болота, покачалась и замерла. Ольга закрыла глаза и лежала, судорожно восстанавливая дыхание и соображая, не порвала ли она все связки на руках и ногах, пока пыталась вытащить Лешку.
Лежать нельзя, лежать нельзя, билась в голове и клевала ее прямо в мозг мысль. Нельзя. Уходить, срочно. Машина до половины заполнилась жидким месивом и уныло торчала наклоненной крышей. Кажется, она еще погружалась. Ольга, лежа на боку, стала ползти, а потом пытаться подтягивать за собой Лешку. Это было трудно. Но тут Леша пришел в себя, он уперся рукой и приподнялся, глядя на камни справа от них. Он даже попытался подняться и сесть на колени. Обрадованная женщина тут же вскочила на ноги, стала помогать, поднимать тяжелое мужское тело. Потом снова упала на колени. Так и добирались они до камней на четвереньках. Ольга справа, Лешка слева, положив на нее раненую руку, оперев свое окровавленное плечо и помогая левой рукой и коленями.
Положив Лешку на спину, Ольга, шатаясь и дыша с хрипом, пошла назад. Мховый дерн держал. Она подобрала сумку, мешок, куртку с топором и побрела назад, к раненому другу.
– Господи, ну почему все это мне, почему все так плохо? Почему все хуже и хуже? Что же мне теперь делать с тобой, Леша?
– Уходи, – прошептал Лешка и попытался отползти к камням. Опираться на раненую руку ему было больно, и он со стоном опрокинулся на спину.
Ольга смотрела на него, зажав рукой рот, а потом в ней включилось что-то. Что-то невероятное, непонятное ей самой. Она торопливо вытерла слезы, осмотрелась и стала рвать подол своего платья на полосы. Что-то еще… аптечка в машине… утонула… Ах да, мох же. Она ведь хорошо знала, что такое мох сфагнум.
Это Ольга с удивлением вспомнила, когда переехала сюда жить. Вспомнила, что рассказывали на уроках биологии еще в школе об этой разновидности мхов. Оказывается, в химическом составе сфагнума есть целый ряд полезных для человека веществ. Но самое главное, этот сфагнол – уникальный природный антибиотик из группы фенолов. И не только сфагнол, оказывается, в составе сфагнума есть целый ряд органических кислот, которые тоже обладают антибиотическим действием.
А еще у сфагнума есть важное свойство мха впитывать жидкость в большом количестве, это практически природная вата, которая еще и сама обеззараживает рану! Ольга вспомнила, что читала о том, как этот мох использовали на Севере во время войны в госпиталях и медсанбатах. Об этом она тоже читала. Только мох надо высушивать для этого, а у Ольги не было времени. И изба со связками мха осталась далеко позади. И Лешка истекал кровью.
– Ничего, – шептала женщина, передвигаясь на коленях и собирая самые зрелые ростки, самые пушистые, выдергивая из мокрой земли. – Ничего!
Она отгрызала стебельки зубами, потому что пальцы не слушались и силы в них уже не было. Собрав два пушистых пучка, она вернулась к Лешке и стала снимать с него куртку и рубашку. Пуля прошла через мягкие ткани чуть ниже головки плечевой кости. Лешка мог даже шевелить плечом, но рана сразу стала кровоточить. Лешка провел по плечу ребром ладони и прошептал еле слышно:
– Вот так надо перетянуть. На два часа.
– Хорошо, Лешенька, я все сделаю. Я умею, – шептала Ольга, хотя в жизни она бинтовала самую сложную травму – порезанный палец соседской девчонке в десятом классе.
Она не была уверена, что сумеет, и сразу стала гнать от себя эту мысль. Она просто обязана все сделать, суметь, выдержать. Начнется паника, и пиши пропало! И Ольга стала обкладывать рану мхом, Лешка застонал, но стал мужественно помогать женщине, придерживая самодельный тампон с одной стороны, пока она прикладывала мох к ране с обратной стороны плеча. Ольга понимала, что ей повезло, что пуля прошла навылет через мягкие ткани. Если бы она осталась внутри, то…
– Что это за трава? – обессиленно упал Лешка на спину и облизнул воспаленные губы.
– Это мох, Леша, он обладает бактерицидными свойствами, он почти как пенициллин. Нам надо идти, уходить отсюда. Я найду место, где спрятаться, я забрала наши вещи. Я вскипячу воду и сделаю тебе чаю. Сладкого.
Лешка мужественно промолчал. Ольга вздохнула и поднялась. Началось самое сложное, о чем она еще не догадывалась, – движение по пересеченной местности с раненым человеком, который еле идет и опирается на тебя. Она подняла Лешку с большим трудом, и он сразу повис на ней, обхватив за шею левой рукой. Пришлось обхватить его за талию рукой. Первые шаги были самыми сложными, Ольга несколько раз чуть не упала и не уронила Алексея. Но постепенно она стала приноравливаться к его неровному шагу, научилась удерживать равновесие.
Цель она наметила себе сразу. Придется подняться по пологому склону, а затем пройти по узкой кромке у подножия скалы. А там дальше Оля надеялась найти подходящую пещерку или нишу в скале, достаточно закрытую со стороны багульником. Там можно будет отдохнуть и наметить следующий маршрут. В любом случае Ольга намеревалась двигаться к побережью залива. Там люди, там рыбаки, военные моряки. Зря Лешка не поверил, что помощь можно было найти в поселке, зря он повез их сюда. Хотя на улицах ни души. И правда, кто мешал этим людям просто догнать их на улице и застрелить, если они не побоялись напасть на квартиру в доме.
– Господи, что ж ты такой тяжелый-то, – шептала Ольга, опуская Лешку на камни. – У меня уже ноги и руки дрожат.
– Оль, я прошу тебя. – Лешка снова приоткрыл глаза и попытался сфокусировать зрение на женщине. – Оставь меня. Правда, оставь и иди к людям, иди за помощью. Ты быстрее дойдешь. А если понадобится, я их отвлеку, задержу.
– Ну что ты! – Ольга попыталась засмеяться. – Как ты сможешь задержать, ты же на ногах не стоишь Нет уж, не брошу я тебя. Не научили меня в детстве родители бросать ближнего. Поднимайся-ка.
И снова они шли пошатываясь, оскальзываясь на замшелых валунах. Лешку трясло в лихорадке и, наверное, от холода. Ботиночки у него совсем промокли. Сама Ольга была в резиновых сапогах, надетых на толстые шерстяные носки. Да, ноги были сухими, но как она измучилась идти в этих сапогах по камням, вверх. Сапоги крутились на ее ногах, жили своей собственной жизнью, сползали на сторону, норовили застрять между камнями. Ноги устали просто жутко, но Ольга, стиснув зубы, шла и тащила на себе Лешку. Она решила дойти до тех скал, где, по ее предположению, могли быть ниши или пещеры. Там она уложит Лешку, накроет курткой, осмотрится. Если все хорошо, то в пещере удобно развести огонь и вскипятить воду. Там в камнях обязательно найдется ямка, заполненная дождевой водой. На Севере испаряемость низкая, и после дождя вода может сохраняться по нескольку дней.
Поднявшись по камням, Ольга в очередной раз усадила Лешку у стены и осмотрелась. Теперь она видела, что низинкой ей пройти было бы удобнее. И расстояние они прошли бы гораздо большее. Но там было опасно. Ведь бандиты, а это в ее понимании могли быть только бандиты, видели, что их машина застряла. Они догадались, что ранили водителя. И они наверняка бросятся в погоню. И сразу увидели бы Ольгу с Лешкой на ровном месте. Нет, все правильно. Пусть через мучения, но зато меньше опасность.
Шум мотора привлек ее внимание, и Ольга обернулась назад, в ту сторону, где в раскисшей от влаги почве застрял по самую крышу их «уазик». Люди в черном стояли возле своей машины и смотрели на крышу «уазика». Они что-то обсуждали, некоторые смотрели в ее сторону. Вот один высокий приложил что-то к глазам. Ольга поняла, что это бинокль. Присев в камнях, она постаралась не шевелиться. Нет же таких биноклей, думала она, что приближают очень сильно, когда за несколько сотен метров видно, как будто совсем рядом.
Человек опустил бинокль и что-то приказал своим людям, махнув в сторону утонувшей машины. Один из бандитов стал раздеваться. Ясно, они хотят убедиться, что машина утонула без людей. Если тела там, то преследование прекратится. Но теперь они узнают, что машина пустая. Значит, вздохнула Ольга, они снова будут нас искать. Прятаться, прятаться. С Лешкой она далеко не уйдет, а выходить на открытое пространство нельзя. Их сразу увидят. Но пока они там возятся возле этой ямы, можно спрятаться понадежнее. И Ольга снова взвалила Лешку себе на плечо и двинулась на дрожащих ногах дальше.
Они прошли метров пятьдесят, когда женщина увидела подходящее убежище. Она почти прошла мимо, настолько оно было неприметным. Узкий пласт камня вывалился, разрушился, оставив в скале наклонную нишу размером как раз для двух человек, если им сесть и обняться. Но зато эта щель хорошо скрыта кустарником. Ольга сама ее ни за что бы не заметила, если бы ей не бросились в глаза прямоугольные куски камня. Она еще подумала, откуда они тут.
– Сюда, милый, – шептала она, тяжело дыша, – давай-ка еще несколько шагов.
Ольга не подумала даже о том, что если признаки маленькой пещерки заметила она, то могут заметить и другие. Стараясь не мять и не ломать кусты, она провела Лешку вдоль каменной стенки и протиснула спиной в нишу. Лешка, придерживаясь рукой за камень, опустился на корточки, потом сел и прислонился устало к задней стенке ниши спиной. Глаза его сразу закрылись. И Ольга со страхом смотрела, как тяжело и неровно он дышит, как бледно его лицо. И самое главное, из-под повязки снова стала сочиться кровь.
– Ничего, – заговорила она, – я сейчас осмотрюсь, может, воды найду и вернусь. Я прижмусь к тебе, согрею тебя своим теплом. А чуть попозже, когда они уйдут, мы двинемся дальше. Мы ведь отдохнем к тому времени с тобой. Правда?
Стянув с себя ремешок сумки, к которому был привязан и холщовый мешок с припасами, Ольга развязала рукава куртки на пояснице и заботливо укрыла Лешку. Потом она долго непослушными пальцами развязывала мешочек, достала из него кружку. И снова надо было вставать, а сил не было. Сбитые ноги, ушибленные и ободранные колени и локти ныли и не давали покоя. Болело все, что только могло болеть. Казалось, что сил не осталось вообще. Но Ольга снова заставила себя подняться. Ее пошатывало, но Лешке нужна была вода. И нужно было узнать, что делают бандиты.
Выходя из пещеры, Ольга упала дважды. Второй раз она разодрала до крови руку и долго лежала, зажав ртом ранку и беззвучно плача. Она плакала от бессилия, от нечеловеческой усталости. И оттого, что все равно надо вставать. И она поднялась, подобрав выроненную кружку. Куда? Да вон туда, где есть горизонтальные поверхности, где на скале могут быть небольшие естественные выемки, в которых могла скопиться атмосферная влага.
И Ольга двинулась в нужном направлении, придерживаясь за скалу. И тут же замерла. Внизу, чуть дальше шли люди в черном. Они двигались размеренным шагом, осматриваясь по сторонам и внимательно разглядывая камни под ногами и участки, покрытые мхом. Оля поняла, что эти люди прочесывают местность в поисках следов беглецов. Значит, они довольно быстро выяснили, что машина пуста. Да и что там долго выяснять, горько усмехнулась женщина.
Присев на том месте, где стояла, Ольга смотрела на вооруженных людей. Они удалялись от нее, осматривали скалы, камни. Может быть, искали следы крови. Ольга тихо ойкнула и зажала рот рукой. А она ведь и не подумала о том, что Лешка может оставлять кровавые следы. А сколько они раз останавливались отдыхать. И она клала его на спину. И кровь могла остаться. Вот беда-то! Курица безмозглая, выругала себя женщина. Но бандиты, слава богу, кажется, уходят. Они уже ушли вперед метров на…
Сзади раздался громкий возглас, потом мужской голос произнес что-то на незнакомом языке. Ольга, онемев от ужаса, стала медленно поворачиваться. Спиной к ней перед нишей стоял человек в черной одежде, похожей на ту, что носит наш спецназ. Такие же черные высокие ботинки со шнуровкой, в руках автомат. Человек смотрел на Лешку, наведя на него автомат. Незнакомец снова что-то произнес и засмеялся. Смех, как и, собственно, голос, были неприятными, злыми. Оля испугалась, что сейчас, вот в следующий момент раздастся выстрел. Как тогда, когда они ехали на машине и сзади застучали выстрелы. И Лешку ранили. А теперь его просто убьют. Им ведь не нужны живые свидетели. Так во всех детективах говорят.
Лешка тоже видел этого человека. Он, сидя в своей нише, уловил сначала, как где-то рядом скатился камушек, и подумал, что это возвращается Оля, но внутри все сжалось от нехорошего предчувствия. Снова похолодело все внутри от дыхания близкой смерти. И не было у Лешки уже уверенности, что целью нападения был именно он. А если он не нужен, да еще и ранен, то возиться с ним никто не будет.
И вот свет заслонила черная фигура. Мужчина, черт лица которого Лешка не мог разобрать, стоял перед ним в паре метров, поставив одну ногу на камень, и наводил на него ствол «АКС-74» со сложенным прикладом. Это оружие Лешка знал хорошо, а вот язык, на котором говорил человек, он понять не мог. Оказывается, незнакомец что-то говорил ему, говорил и поводил с усмешкой автоматом. Или приказывает встать, или намекает, что я им не нужен. Обуза. Лешке стало вдруг очень горько и больно, что он не смог уберечь Ольгу. Вляпался сам в какие-то дела и она из-за него. Убьют ведь…
И тут что-то произошло. Мужчина странно дернулся и вдруг повалился лицом вниз абсолютно беззвучно. Он даже упал так, как не падают раненые. Лицом об камни. Даже не подняв рук, чтобы смягчить удар. А на его месте сейчас стояла Ольга с абсолютно бешеными глазами и большим камнем в руках. Она дышала так, что грудь ее ходила ходуном, и Лешка даже в нише слышал ее шумное с хрипом дыхание.
Ольга бросила камень, глядя на него, как на мерзкую змею, и стала обходить тело в черной одежде. Она подошла к нише, втиснулась в нее и прижалась спиной к Лешкиной груди… Сердце колотилось так, что, казалось, звук его ударов слышен на несколько метров. Она же его убила, подумал наконец Лешка. И тут снизу послышались голоса. Лешка не успел поймать Олю за руку, когда она вскочила, не заметив, что ударилась головой о скалу, схватила выроненный убитым автомат и исчезла из поля Лешкиного зрения. Он не смог ее окрикнуть, у него хватило сил только лечь на живот и дотянуться до жилета-разгрузки незнакомца, где на уровне ключицы торчала из кармашка рукоятка пистолета. Если что, он готов был сражаться до конца. Только вот снова сесть ему никак не удавалось.
Ольга вернулась так же неожиданно, как и исчезла. Она уронила автомат, помогла Лешке сесть и зашептала горячими губами прямо в ухо:
– Пойдем, родной! Вставай, надо уходить. Они ушли вперед, туда дальше. А мы пойдем назад и не встретимся с ними. Я их перехитрю.
– Подожди, – Лешка вырвал руку из цепких женских пальцев и показал на труп бандита: – Сними с него жилет. Вот этот с кармашками. Там много полезного и там оружие. Заберем с собой.
Ольга согласилась. Как показалось Лешке, она впала в состояние нездорового отчаянного азарта. Это плохо, но это лучше, чем паника и истерические слезы. Она морщилась, но мужественно переворачивала труп на спину… потом стала расстегивать застежки жилета. Лешка удивился, что у Ольги даже позывов на рвоту не было. А ведь она только что убила своими руками человека, а теперь ворочает этот труп. Опять же в состоянии эйфории, подумал он, подавая советы, как лучше снять снаряжение с тела.
– Оля. – Лешка снова поймал женщину за руку, когда она готова была взвалить его большое тело на свои плечи. – Еще раз прошу, спорить с тобой у меня нет сил уже. Но подумай, оставь меня с автоматом здесь и беги. Беги за помощью, к людям беги. Чем скорее ты вернешься…
– Замолчи, дурачок! – Оля зажала ему рот своей мягкой ладошкой и с нежностью посмотрела в глаза. – Только с тобой туда или только с тобой здесь. Навсегда. Понимаешь?
Лешка вздохнул и оперся на ее плечо. С трудом переставляя ослабевшие ноги, он позволил вывести себя из кустарника, и они двинулись назад по кромке скал к тому месту, где утонула их машина. Ольга суетилась и много говорила. Наверное, обрадовалась, что Леша перестал настаивать бросить его и уходить. А может, ее волновало собственное признание? Сколько же в ней сил, сквозь обморочную тошноту думал Лешка. Двужильная…
А Ольга и сама не знала, откуда у нее брались силы. Она знала, что надо – и силы брались. Брались и кончались снова. И сколько уже раз она чувствовала, что не сможет подняться и поднять раненого Лешку. Но она поднималась и поднимала его. И время, кажется, остановилось, и осталось только чувство опасности, которая сзади кралась, как злобный, смертельно опасный хищник. И от которого никак не удавалось уйти. И вот теперь ей казалось, что она перехитрила бандитов, что они удаляются, они скоро совсем исчезнут из ее жизни. И она спасет Лешку, дотащит…
Крики раздались за спиной неожиданно и сразу ударили по нервам ледяным ознобом. Все! Догнали! Ольга почувствовала, что ноги ее не держат, она хваталась рукой за скалу, но Лешка соскальзывал с ее плеча и постепенно падал. Она упала вместе с ним. Упали они неудачно. Раненый вскрикнул и потерял сознание. Ольга выбралась из-под руки Алексея, прикусив до боли губу, она смотрела в его побелевшее лицо. Ну вот и все, уже спокойно подумала женщина. Жить нам осталось всего ничего. Может, хоть Лешку не найдут, хотя один он тут…
– Прощай, милый, – прошептала она, коснулась губами ледяных губ Алексея.
Автомат был тяжелым. Когда-то, еще в школе Оля, как и большинство девочек и мальчиков, училась собирать и разбирать автомат Калашникова. А она вообще ездила с мальчишками один раз на стрельбище. Но сейчас ничего не помнила из того, что им говорили об обращении с оружием. Да и не это было главное, главное было пойти туда, назад. И сделать все, что она еще сможет, чтобы спасти Лешку. Или хоть на минутку продлить его жизнь.
Наверное, руки сами вспомнили то, чему учил их в школе седовласый майор в отставке. Пальцы нашли флажок переключения режима огня и сдвинули его, сняв оружие с предохранителя. Ольга не думала, на одиночный она поставила режим автомат или нет. Она догадалась, что бандиты сейчас нашли тело своего товарища и поняли, что беглецы где-то здесь. И они сейчас ринутся во все стороны, как волки в поисках раненой оленихи и ее олененка.
Людей в черном она увидела первая. Они шарили по кустам, пинали кусты и метались между камнями. Двое спустились вниз и стали искать следы. У женщины не было страха, была только бесконечная усталость и ненависть к людям, нет, не к людям… к существам, которые вынырнули из какого-то зловонного мира, из клоаки и изломали, истоптали ее жизнь, ее привычный мир, ее будущее. Они убили ее будущее. Сейчас убьют. Ольга споткнулась и упала на одно колено. И в этот момент ее увидели. Двое бандитов вскинули орудие и стали тыкать в ее сторону пальцами, крича что-то своим товарищам на незнакомом языке. Они не стреляли, они хотели взять ее живой. Ольга не поняла, что наемники просто не видели в ее руках автомата, который скрывали пока еще камни, не видели в ней опасности, настолько убого Ольга сейчас выглядела. Распущенные свалявшиеся от грязи волосы, рваное платье, грязное полосами лицо, кровь на локте. И безумные остановившиеся глаза.
Ольга, как стояла на коленях за камнем, так и подняла автомат на уровне груди. Она не пряталась, не занимала позицию. У нее просто не было сил подняться и встать в полный рост, чтобы выразить свою ненависть. Автомат забился в ее руках, оглушил очередью. Ольга чуть не выронила оружие и стиснула его сильнее в руках. И поэтому ее указательный палец все давил и давил на спусковой крючок. Один из бандитов упал и покатился по камням вниз. Еще трое заметались, падая в камни. Тут же вокруг головы Ольги тоскливо и противно пропели какие-то насекомые. А потом резко и злобно камни стали лопаться прямо перед ее лицом. Мелкие осколки полетели в голову, больно поранили щеку и лоб. Ольга зажала голову руками и опустилась вниз.
И снова крики, и снова ощущение близкого, омерзительного и ненавистного. Кричат, вскочили на ноги, значит, бегут к ней. И грохот стрельбы, крики повсюду, топот ног вокруг. Ольга решила, что сходит с ума, и ей стало от этой мысли легче. Она подняла голову выставила перед собой над камнями автомат и снова нажала на спуск. Но выстрелить ей дали только одну короткую очередь, да и та ушла в небо. Чей-то ботинок ударил по стволу автомата, отбрасывая его в сторону, чьи-то жесткие руки схватил Ольгу за шею и повалили на землю. Она стала кричать, извиваться и пытаться ударить схватившего ее человека ногами. Но ноги ей мгновенно прижали к земле. Изловчившись, Ольга поджала подбородок к груди и вцепилась зубами в здоровенную лапищу, державшую ее за шею. Человек взревел, как бык, буркнул что-то матерное, но не отпустил.
Лешка пришел в себя, как будто вынырнул из вязкой темноты болотной тины. Он услышал стрельбу. Это была пальба, как у них в части на полигоне во время очередной проверки. Стреляли почти со всех сторон. Лешка отползал к стене, стараясь не выронить пистолет из левой руки, которой ему и приходилось опираться о землю. Оля, где Оля, крутил он головой, неужели… И тут он увидел, что автомата нет. Значит, все же ушла отбиваться…
Лешка застонал и положил руку с пистолетом на колени. Значит, то счастливое спасение, которое он таковым посчитал, было всего лишь отсрочкой. Ну, идите… Перед ним появились сразу двое. Лешка вскинул руку с пистолетом и… Ему показалось, что он вскинул руку. Рука с тяжелым пистолетом не хотела подниматься, ствол едва вышел на уровень колен двух бандитов. И тут же ударом одной из этих ног пистолет с легкостью выбили из Лешкиных рук. Он не почувствовал боли в пальцах, только тупой удар. Он упал на бок и попытался доползти, дотянуться до разгрузки, где в крайнем кармашке торчал взрыватель гранаты с круглым кольцом предохранителя. Только дотянуться, только вытянуть… не сумею, не разогнув усиков… я сильно потяну. Снова нога, и разгрузка исчезла из Лешкиного поля зрения. Он упал лицом на камни и заскрипел зубами от бессилия.
