Дача оказалась самым настоящим особняком в сосновой роще, на берегу живописного озера. Дом построили совсем недавно, в комнатах еще ощущался запах свежей краски. И мебель в комнатах совсем новая, хотя и более дорогая, чем та, которой Клим обставил свой дом. Она помнила, как он радовался, когда они справляли новоселье. Но Юля уже тогда рвалась на волю из клетки, которая казалась ей золотой.

Как выяснилось, были и другие клетки, куда более роскошные, чем та, в которой она жила с Климом. Этот дом был и просторней, и красивей, и декор не в пример богаче. Но ведь это тоже клетка. Из дома Юля могла выходить только под охраной, не чаще двух раз в день. Сбежать она не могла. Окна первого этажа сплошь в решетках, забор высокий, через него не перелезть. Даже у озера забор – из высоких чугунных прутьев с заострениями наверху… Нет, не сбежать ей отсюда. А надо бы. Здесь она как в тюрьме, и нет никакой связи с внешним миром. Как там Дима, где он, что с ним?..

Она стояла у прозрачного забора и смотрела на гладь озера, нехорошо подкрашенную лучами закатного солнца. В какой-то момент Юле показалось, что в озере не вода, а кровь. Она понимала, что это всего лишь игра красок, но на душе вспыхнула тревожная сирена.

На берегу, метрах в ста правее от себя, она заметила рыбака в брезентовом плаще. Можно было крикнуть, привлечь внимание, но в нескольких шагах от нее стоял Вадим, крепкого сложения парень с рацией в руке. Его пустые водянистые глаза ничего не выражали. И на Юлю он смотрел как на какое-то бездушное существо – без жалости и вожделения.

Рация в руке зашипела, охранник отозвался и, холодно глянув на Юлю, велел идти к дому.

Александр Степанович не стал ждать, когда она подойдет, сам устремился ей навстречу. Он шел быстро, хотя с виду и неторопливо. В руке он нес полную корзину роз, только Юлю это почему-то не радовало.

– Здравствуй, родная! – Он отвел в сторону руку, в которой держал цветы, подался к Юле и поцеловал ее в щеку.

Все произошло так быстро, что Юля не успела среагировать и чуть не упала от толчка, с каким Александр Степанович поцеловал ее. Он не успел погасить энергию движения, поэтому и толкнул ее. Хорошо хоть, не сильно.

– Я не родная, – восстановив равновесие, сказала Юля.

И щеку вытерла, не скрывая недовольства.

– А если я в тебя влюблен? – Он протянул ей корзину цветов.

И снова Юле досталось – шипы роз поцарапали руку.

– Я хочу позвонить Диме.

– Зачем тебе этот неудачник? – поморщился Александр Степанович.

– Я должна с ним поговорить.

– Он уехал.

– Куда?

– По всей видимости, в Подреченск.

Он полез в карман пиджака, достал конверт, прочел надпись на нем.

– Тимьянова Ирина Павловна, место регистрации – город Подреченск, улица Красногвардейская, дом семьдесят два… – Он вынул из конверта фотографию, протянул Юле. – Знаешь такую?

На фотографии она увидела Ирину в компании с Димой. Она садилась в машину с одной стороны, он – с другой. Он грустный, но не подавленный, она – жизнерадостная, с огоньком. Она светилась изнутри, как лиса, только что укравшая Петю-Петушка. А сам Дима похож был на петушка, который купился на лисий горошек.

– Знаю, – пробормотала она.

– Вот с ней твой Дима и уехал. Утром пришел к ней в гостиницу, закрылся с ней в номере. Чем они там занимались, не знаю, но уехали вместе. Их уже нет в Москве.

– Когда это было?

– Сегодня. Разве я не сказал?

– За ним что, следили?

– Да, хотели узнать, не ведет ли его Тихон, а то мало ли… Что это за женщина?

– Она директор фирмы, на которой он когда-то работал.

– Откуда он узнал, что она живет в гостинице?

– Не знаю.

– Чем он у тебя занимается?

– Ничем. Дома сидел. Он после травмы восстанавливается.

– А ты уверена, что сидел? Может, в гостиницу ходил, к этой?

Юля грустно пожала плечами. Возможно, так и было. Дима жил с Ириной раньше, а старая любовь, как известно, не ржавеет. Может, он только Ирину и любил. Может, он только с ней и мог заниматься сексом. С Юлей у него после травмы не получалось… Все может быть. Жизнь, она как фокусник, и в шляпе у нее столько вывертов…

– Уехал твой Дима. Вместе с этой… – сказал Александр Степанович. – А мы остались.

– Я тоже хочу домой, – со слезами на глазах сказала Юля.

Если Дима уехал с Тимьяновой, то и ей нечего делать в Москве. Не любит она Клима, но лучше вернуться к нему, чем остаться с Александром Степановичем. Не любит она Клима, но ведь он по-своему дорог ей. Но, главное, с ним сейчас Мишка… Как же она соскучилась по своему сыну! Как она могла бросить его? Какая же она дрянь!

– Ты дома. – Александр Степанович улыбался, пристально глядя на нее.

– Это не мой дом.

– Твой. Одно только слово, и он будет твоим. – Судя по его виду, Юля должна была несказанно обрадоваться от столь невероятной щедрости.

Но Юля, напротив, испугалась. И на него посмотрела в ожидании подвоха.

– Какое слово?

– Ты даешь обещание любить меня, и этот дом отходит в твое полное распоряжение. Весь дом, без остатка. За исключением нескольких квадратных метров. В твоей постели. Это будет мое законное место.

– Я не хочу.

– Почему? – улыбнулся он, стараясь скрыть обиду.

– Я хочу домой.

– Я не могу тебе этого позволить. Ты знаешь, почему.

– Я! Хочу! Домой! – набравшись смелости, отчеканила Юля.

– Я же сказал, что это невозможно… – скривился от досады Александр Степанович.

– Тогда убейте меня!

Юля повернулась к нему спиной и пошла прочь.

Она не хотела умирать, но уж лучше в землю, чем в постель с этим боровом.

Александр Степанович догнал ее, взял под руку. Она не стала вырываться, только чуть сдвинулась в сторону.

– Я пытаюсь тебя спасти, а ты ведешь себя, как будто я какой-то злодей. – В его голосе звучала обида.

– Я не считаю вас злодеем. Я просто хочу домой.

– К Диме?

– К мужу. К законному мужу.

– Да, там твой ребенок…

Юля остановилась, повернулась к нему лицом.

– Да, там мой сын!

– Одно только твое слово, и твой сын уже завтра будет здесь! – с воодушевлением, в приступе самообожания проговорил он.

Юля едва не сказала «да».

– Я не слышу. – Александр Степанович приложил к уху ладонь.

Юля покачала головой. Если Миша будет здесь, этот свин получит прекрасную возможность шантажировать ее. А ради безопасности сына она могла бы лечь в чужую постель.

– Я вас не знаю.

– Узнаешь.

И еще она боялась за Клима. Вдруг его убьют, когда будут забирать сына. И бабушка может пострадать. Да и с Мишкой может случиться беда.

– Спасибо, не надо.

– Может, ты хочешь, чтобы я на тебе женился? – с надеждой в голосе спросил Александр Степанович.

– Не хочу.

– Ну как же не хочешь! Думаешь, я не знаю, чем вас всех привлекает модельный бизнес! Все вы хотите выйти замуж за богатого!

– Как правило, – кивнула Юля. – Но правил без исключений не бывает.

– Ты не такая? – саркастически усмехнулся он.

– Да, я не такая.

– Ты просто не знаешь, кто я такой. Я очень богат! Очень!..

– Очень рада за вас.

– И я мог бы на тебе жениться.

– Не сможете. Я скажу «нет».

– И правильно! Зачем нам эти формальности? У тебя есть муж, у меня жена, но это не помешает нам любить друг друга.

Юля снова повернулась к нему спиной. На этот раз она пошла к дому.

– Я же сказала, убейте меня. Только не мучайте.

– Ты идиотка? – донеслось вслед.

Юля с горечью усмехнулась. Все, закончился джентльмен, осталось только свиное рыло. Но это рыло постарается проникнуть к ней в постель. Как его остановить?..

Пусто в комнате. Мебель, картины, ковер на полу, а все равно пусто. Ощущение такое, что если крикнуть, эхо пойдет гулять по углам. И в душе будет эхо, потому что там тоже пусто. Нет Юли, она где-то там, далеко, с кем-то… И так тоскливо без нее…

Дима поднялся, сел на край кровати, выдохнул воздух, застоявшийся в легких. Ирины нет, наверняка она уже на работе. Тем лучше.

Ирину можно понять. Она взяла и вернула свое. А как понять его? Почему он провел ночь в ее постели?.. Оправдания у него, конечно, есть, и все они достаточно убедительны. Но почему так паршиво на душе?

Откуда-то снизу донеслись голоса. Возможно, это няня с Инной разговаривает… Дочь у Димы растет, прекрасная милая девочка. Одна только она и оправдывает его возвращение в этот дом. Но почему он не скучал по Инне в Москве?..

Дима резко набрал в легкие воздуха. Прочь сомнения, время вперед! Хватит жить прошлым, нужно думать о настоящем и будущем. Он отправится к Ирине, и она возьмет его к себе на работу. Хватит бить баклуши, пора заняться делом!.. Он резко поднялся, но голова вдруг закружилась, телом овладела болезненная слабость, пришлось вернуться на кровать.

А внизу продолжали разговаривать. Мужской голос там и женский. Любопытство взяло над недомоганием верх, Дима поднялся, осторожно вышел из комнаты. Няни нигде не было, Инны тоже.

Он осторожно спустился по лестнице в холл.

– Это деревня, слух разлетится моментально, – донеслось из кухни.

– Да понял я все, понял. Сделаем! – ответил Ирине мужской голос.

Дима зашел на кухню и увидел Гену Старцева, который когда-то работал у Ирины водителем. Судя по его костюму, по тому, как он ухаживал за собой, Гена теперь вращался вокруг нее на более высоком, чем прежде, уровне. Возможно, был поверенным в ее делах. А может, и в постели…

– А-а, Дима! Привет! – Гена широко улыбнулся, но все равно Дима уловил в его поведении пренебрежение.

И руку ему Гена почему-то пожимать не торопился.

Интересно, чем же он не угодил этому пижону? Его место в постели занял? Но тогда Гена не презирать его должен, а завидовать.

А может, он презирал Диму за те деньги, который он увел у Ирины? Но ему-то какое до них дело?..

– Что-то ты бледный! – заметил Гена.

– Не белый, – кивнул Дима. – И не пушистый. Болею.

– А-а, ну давай, болей дальше!.. А мне пора! Да, Ирина Павловна?

Ирина начальственно кивнула, и Гена, не прощаясь с Димой, вышел из кухни. Ирина отправилась его провожать и скоро вернулась. Халат на ней домашний, ночная рубашка под ним. Вряд ли они с Геной занимались чем-то таким, пока Дима просыпался. А если вдруг, то не так уж и страшно. Что-то не очень он ревновал Ирину. Или даже совсем не ревновал. Она – мать его ребенка, но при этом – чужая женщина.

– О чем вы здесь шептались?

– О делах.

– Юлю опозорить хочешь?

– Кто тебе такое сказал?

– Слышал.

– Ты не так все понял, – не моргнув глазом, сказала Ирина.

– Так!

– Народ должен знать правду.

– Правду?

– А где сейчас твоя Юля? С кем?

– Людям-то зачем это знать?

– Я так хочу, – сказала Ирина.

Она с насмешкой смотрела прямо ему в глаза.

– И не стыдно?

– Правду говорить никогда не стыдно.

– Да? Ну, тогда я и скажу правду… Помнишь, меня избили на заправке? Я знаю, кто это сделал.

– И кто? – Казалось, Ирина совсем не боялась той правды, которую он собирался выложить перед ней.

– Бандиты Чекана. По твоему заказу.

– У тебя есть доказательства?

– Да!

– И почему ты до сих пор молчал?

– Я не молчал… Я сбежал от тебя…

– Какой героический поступок!

– Замолчи! – вышел из себя Дима.

– Что?! – вскинулась она.

– Сейчас ты позвонишь Гене и скажешь, чтобы они засунул свой язык в одно место!

– Ух ты, какой грозный!

– Ты должна оставить Юлю в покое!

– А то что?

– Если ты не остановишь Гену, сегодня же меня здесь не будет.

– Скатертью дорога! – Ирина кивнула в сторону двери.

– Я серьезно! – разволновался вдруг Дима.

Ирина ему чужая, но и Юля уже не принадлежит ему. Нет у них с Юлей будущего, потому он должен остаться с Ириной. Она – мать его ребенка, у нее налаженный быт, он может жить с ней, ни в чем не нуждаясь. И еще он каждый день может видеть своего ребенка…

– И я серьезно! – Ирина смотрела на него, хищно сощурив глаза.

– Ну, хорошо! – психанул он.

У него есть гордость, и если он здесь лишний, то пусть она остается с чертом. А он уходит! Навсегда!

– Стой!

Но Дима не остановился. Он переоделся, собрал свои вещи, с чемоданами в руках спустился вниз. Но Ирина стояла в дверях, с примирительной насмешкой глядя на него.

– Я уже позвонила Гене, сказала, чтобы он молчал.

– А если я уйду? – спросил он.

– Тогда правда пойдет вразнос.

– Ну, хорошо, я остаюсь…

– Оставайся. И давай завтракать.

Дима добился своего. Он остановил процесс, который запустила Ирина. Но героем он себя почему-то не чувствовал.

Солнце уже давно взошло, утро все выгорело, стрелки часов показывали полдень, но Юля не хотела подниматься с кровати. Лежать бы так и лежать, пока не умрешь.

В дверь постучали. Это значило, что через несколько секунд дверь откроется сама по себе. Юля натянула одеяло до подбородка.

Дверь открылась, показался Вадим.

– Обед через час, – монотонно-бездушным голосом произнес он.

– Я не хочу.

Завтрак она пропустила и без обеда обойдется. Да, она объявляет голодовку!

– Александр Степанович подъедет.

– Плевать!

– Надо уважить человека.

– Ты и уважь!

– Зачем ты так? – обиделся вдруг Вадим.

На ее памяти это был первый случай, когда в нем прорезалось живое чувство.

– Как?

– Ну, влюбился человек в тебя, и что? От братвы спрятал… Ты его благодарить должна, а ты собак спускаешь.

– Хорошо, можешь передать ему спасибо.

– Сама скажи… Он к тебе с душой, и ты к нему с душой. Тебе от этого только лучше будет.

– Что лучше будет?

– Он тебя все равно возьмет. Не мытьем, так катаньем. А катаньем больно. Лучше нытьем…

– Самой отдаться?

Вадим кивнул.

– С душой? – продолжала Юля. – С душой не больно, да?

– Не паясничай, – качнул головой охранник. – Тебе это не идет.

– А что мне идет?

– Скромность. И покорность.

– И благодарность?

– И благодарность… Обед через час. Приведи себя в порядок и выходи к столу.

– А если нет?

В ответ Вадим вздохнул и глянул вверх. Так он обратил внимание на тучу, которая сгущалась у нее над головой. Молния еще не сверкнула, но все возможно, если Юля не изменит свое поведение.

Вадим ушел, а она повернулась на живот и зарылась головой в подушку. Если она уступит Александру Степановичу, ничего страшного не произойдет. Он всего лишь уложит ее на спину и спокойно сделает свое грязное дело. Всего-то!..

А если не уступит, ей вколют какую-нибудь дрянь, куда более сильную, чем ту, которую в свое время подмешал в кофе Рома. Уж она-то хорошо помнит, чем все это закончилось.

А еще Юлю могли посадить на иглу. Она слышала, как это делается. Наркоман за дозу мать родную готов продать, и Александр Степанович будет этим пользоваться. Сначала он втопчет Юлю в грязь, а потом выбросит на помойку.

Да, пожалуй, будет лучше, если она уступит олигарху по доброй воле. Раз-другой, а потом он к ней охладеет. А когда он оставит ее в покое, Юля вернется домой… Да, она вернется к мужу и к сыну. И будет замаливать грехи перед семьей. Хватит, нагулялась, пора возвращаться к нормальной жизни.

Юля оделась, привела себя в порядок, накрасилась и, когда Александр Степанович подъехал, вышла к нему.

Он поцеловал ей ручку, посадил за стол, на котором красовались ресторанные блюда. Но там не было свечей, и Юля обратила на это внимание.

– А где свечи? – с горькой иронией спросила она.

– А надо?

– Если это свидание, если оно должно закончиться постелью, должны гореть свечи.

– Ну, это не проблема, – разволновался он.

– Проблема. Для меня проблема лечь с вами с постель. Но я лягу, раз вы так настаиваете.

– Ну, не то, чтобы настаиваю…

– Настаиваете! – отрезала Юля. – И я сдаюсь. Потому что у меня нет выбора.

– Выбор есть всегда.

– Я не стану накладывать на себя руки, – качнула она головой. – Как-нибудь переживу. Но вы должны понимать, что за меня могут отомстить. И отомстить очень жестоко… Если вам не дорога ваша жизнь…

– Что?! – Александр Степанович едва сдерживал смех, глядя на нее.

И Юля не выдержала, из ее глаз хлынули слезы. Действительно, кто сможет отомстить за нее. Клим? Так уже скоро год будет, как они в разлуке, и за все это время он ни разу не дал о себе знать. И с Димой ничего не получилось… Нет, Клим не сможет отомстить, а Дима тем более…

– Ну что ты, не надо плакать! – В голосе Александра Степановича прозвучали отеческие нотки.

И это немного успокоило Юлю, появилась надежда, что ее не тронут. Когда слезы на ее глазах высохли, он предложил ей выпить. Отказываться она не стала. Не отступился он от своих планов, и не оставит он ее в покое, пока она не ляжет с ним в постель. И она сделает это, возможно даже по своей воле. Надо напиться в хлам, а там как пойдет…