Кто не работает, то не ест. Где-то, может, бывает по-другому, но в сельском хозяйстве только так. Пшеницу ведь не водой поливать нужно, а трудовым потом. Чем больше поработаешь, тем больше пожнешь. Тем больше продашь и заработаешь.

А деньги Климу нужны. Он верил, что рано или поздно Юля вернется к нему. Отсюда и эта идея – создать для нее все условия, чтобы она не сбежала снова. А без денег хорошие условия не создать, во всяком случае, для нее. Она вроде бы и не избалованная девушка, но и простой ее никак не назовешь.

А еще ему нужны деньги на пластическую операцию. А ведь это действительно выход!

– Клим!

К Климу подошел Юра Битюк, крепко сбитый коренастый мужик. Брови нахмурены, в мозолистой руке топор – верный признак того, что случилось что-то из ряда вон.

– Говори.

– Там братва из Подреченска.

– Братва?

– Хорошо, что ворота закрыты… За воротами стоят.

– Со мной пойдешь?

Битюк молча кивнул, соглашаясь рискнуть своим здоровьем. Клим хлопнул его плечу, выражая благодарность.

Он взял с собой еще двух мужиков. Понятное дело, против бандитов это не сила, но Клим прежде всего надеялся на самого себя. Он знал, как разговаривать с людьми, которые понимают только силу. И двуствольный обрез ему в помощь.

С обрезом он и вышел к машине. Возле нее стояли не очень крепкие на вид, но с наглыми физиономиями парни. Их было всего трое, но вели они себя так, как будто за ними был как минимум десяток вооруженных и тренированных бойцов. Но не было никакого десятка, как не было и никакого оружия.

Клим шел неторопливо, медленно приближаясь к остроносому хлопцу с треугольным лицом. Он нагнетал ощущение неотвратимости чего-то страшного – и для этого парня, и для всех, кто приехал с ним. А обрез в его руке должен был усилить это ощущение. Или жакан в живот, или заряд картечи.

И остроносый поддался психическому нажиму, занервничал, хотя виду старался не подавать.

– Это что у тебя за фуфло? – нахально спросил он, кивком показав на обрез.

Клим ничего не сказал. Он просто выстрелил ему в живот. Остроносый дернулся, задом впечатался в капот машины. Все-таки Клим смог внушить ему страх, если на него так подействовал холостой выстрел. В живот попал только пыж, но и этого хватило для истерики.

– Ты мне куртку прожег! – возмущено взвыл остроносый.

А его дружки растерянно смотрели на обрез в руке Клима. И еще их пугал топор, который Битюк держал в опущенной руке.

– Сейчас будет картечь, – спокойно сказал Клим, собираясь нажать на спуск.

– Эй, ты чего?!. – Остроносый в ужасе скрестил руки на животе. – Хоть бы спросил, зачем мы приехали!

– Я знаю.

– Да не нужны нам твои бабки!

– Не нужны? – Клим опустил руку с обрезом.

– Не нужны! – под удивленные взгляды своих дружков подтвердил парень.

– А зачем приехал?

– Ну, просто узнать, что за контора тут у вас.

– Узнал.

– Ну-у…

– Пошел к черту!

– Э-э… – Остроносый хотел спросить, зачем так грубо, но понял, что лучше не пытать судьбу, и открыл дверь своей машины.

– Еще раз приедешь, убью. – Клим ничуть не сомневался, что пристрелит доморощенных рэкетиров, если они еще раз появятся.

Может, потому и они легко в это поверили. Даже не стали угрожать на прощание, как это сделала, уходя, Ирина. Уж не она ли сосватала ему этих гостей?

Шальное время – шальные деньги.

– Спасибо, браток!

Хорошо одетый мужчина сунул Диме две стодолларовые купюры. И это всего за полчаса пути! В кабаке мужик завис, забыл, что у него поезд, а когда вспомнил, метнулся на дорогу, поймал такси. Дима не обманул ожиданий, доставил клиента на Павелецкий вокзал точно в срок. И двести баксов как с куста!.. Жаль, что такая пруха случается не часто… Да и не факт, что баксы настоящие. Вдруг фальшивка?

Дима загрустил. Если доллары липовые, Юля посмеется над ним. Она только с виду простая, а на самом деле характер у нее – не сахар. И язычок у нее острый, и в голове всякая муть. Иной раз затуманится взгляд, и не поймешь, что у нее там на уме. Может, и не ненавидит она Диму в душе. И от мужа он ее увел, и от бандитов защитить не смог, и зарабатывает мало. А деньги уже на исходе. Скоро за квартиру платить надо, и машина старая, постоянно ломается, то одно купить нужно, то другое. Концы с концами еле сходятся…

Свет фар выхватил стоящую на дороге девушку. Длинные светлые волосы, смазливое личико, норковая шубка на роскошной фигуре. Возможно, проститутка, ночью таких в Москве много. Если ей далеко ехать, может, и натурой расплатиться. С Димой, правда, такого еще не было, но говорят, что случается. А он бы, пожалуй, не отказался. Ну, если по-быстрому. И с резиной… Он, конечно, любит Юлю, но работа у него – сплошной стресс, надо же иногда разгружаться.

Девушка подняла руку, его нога надавила на педаль тормоза. Блондинка действительно была хороша собой. Когда она садилась, из-под шубы выглянула длинная ножка в люрексовом чулке на силиконовой резинке. За этой резинкой голая кожа, а чуть выше…

Полет фантазии прервал непонятный шум. На заднее сиденье лез какой-то мужик. И откуда он только взялся?.. Может, сутенер. Или даже клиент.

– В Сокольники! – сказала блондинка, запахивая полы шубки.

– Не вопрос!

В ее длинных изящных пальчиках появилась новенькая тысячная купюра, а это, считай, сто пятьдесят долларов.

– Сдача будет?

– Деноминированными? – стронув машину с места, в шутку спросил Дима.

– Ну а какими еще?

– Найдем.

– Богато живешь?

– Ну, не то чтобы очень…

Дима и не прочь бы прихвастнуть неплохим уловом, но его смущал мужик, который затаился на заднем сиденье.

– А поделишься? – спросила блондинка.

Дима метнул на нее тревожный взгляд, и в тот же момент в висок врезалось что-то тяжелое.

И тут же последовал еще один удар.

Очнулся Дима уже в больнице. Он лежал на каталке, его куда-то везли. Потом в глаза ударил свет множества ламп, и сознание снова ухнуло в гулкую пустоту.

Дима давно пришел в сознание, но его держали на обезболивающих лекарствах, и сейчас он спал. Он лежал на высокой койке с плотно перебинтованной головой, глаза закрыты, на лице – след отступившей боли. Юля не смогла сдержать слез, глядя на него. Как чувствовала она, что добром его ночные вояжи не закончатся. И машину угнали, и самого чуть не убили.

– Дима, ну почему? – Юля смотрела на него, а слезы текли по щекам.

Действительно, почему грабители напали на него, а не на кого-то другого? Почему без крепкого мужского плеча осталась именно она?..

В палату зашел врач, средних лет мужчина с тонким носом и толстыми губами. Он глянул на Юлю и движением головы показал на дверь. Больному нужен покой, а ей пора на выход. Упрямиться она не стала.

Врач с интересом посмотрел на нее и как-то нехорошо улыбнулся, когда она прошла мимо. И в коридор он вышел вслед за Юлей, там коснулся ее плеча, остановил.

– Вы жена больного или девушка? – спросил он.

– Ну, можно считать, что Дима мой муж, – кивнула она.

– Кому можно считать?

– Ну, вообще…

– У нас частный случай, и считать нужно в частности. Например, деньги.

– Что – деньги? – не поняла Юля.

– Деньги считать… Медицина у нас как бы бесплатная. Скажу больше, операцию делал очень хороший специалист, и вам это не будет стоить ни копейки. Но операция – это одно, а уход – другое. Уход нужен, а это дело недешевое.

– Ну, я могу устроиться санитаркой, – сказала она. – Буду ухаживать за Димой.

– Санитарка – это, конечно, хорошо. – Мужчина провел по ней взглядом, но Юле показалось, будто его пальцы залезли за верхний вырез платья.

И вид у него был такой, как будто он собирался просунуть туда руку как минимум до локтя.

– Но еще нужны лекарства. У вашего… э-э, почти мужа очень серьезная травма. Разрыв желудочков головного мозга, истечение цереброспинальной жидкости. Повторюсь, операция прошла успешно, но риск осложнения очень высок. Повреждение твердой мозговой чревато развитием инфицирования подоболочечного пространства. Возможно возникновение менингита, абсцесса головного мозга, остеомиелита… Дальше пугать?

– Я и так уже напугана.

– Чтобы всего этого избежать, нужны лекарства. Очень дорогие лекарства. А их в больнице нет. Чтобы их закупить, нужны деньги.

– Сколько?

– Пять тысяч долларов.

– У меня нет таких денег! – испугалась Юля.

– Думаете, я этого не понимаю? Очень хорошо понимаю…

– Но ничего не можете поделать, – натянуто улыбнулась она.

– Ну, почему же… В принципе, варианты есть. Можно решить вопрос. Мне, правда, придется немного поунижаться перед начальством.

– Немного?

– Я – натура гордая, для меня и немного – это много… Вот вы, например, хотели бы со мной сегодня встретиться? – от волнения врач облизнул губы.

– Зачем?

– Ну, мы бы могли провести время…

– В каком смысле?

– В том самом смысле, в том самом. – Он отвел взгляд, смущенный собственной наглостью.

– Я не могу!

– Вот видите, вы не можете переступить через себя. А хотите, чтобы я унижался перед кем-то…

– Пять тысяч долларов? – спросила Юля и, не дожидаясь подтверждающего ответа, бросилась прочь от похотливого доктора.

Не было у нее денег, и где их найти, она не знала. Вернуться в Подреченск и обратиться за помощью к Ирине Тимьяновой? Да, Дима сбежал от нее, но ведь он – отец ее ребенка. Но тогда Ирина заберет Диму обратно. Она сделает все, чтобы он вернулся к ней. Заплатит за лечение и таким образом закабалит Диму. Сделает так, чтобы он работал на нее бесплатно в течение всей жизни…

А Диму Юля возвращать не хотела. Она и раньше любила его. А сейчас любит еще больше. А как может быть по-другому? Юля – русская женщина, самопожертвование у нее в крови. Если милый попал в беду, разбейся в лепешку, но поставь его на ноги. Разбейся в лепешку, размажься грязью… Но нет, размазываться Юля не станет и не ляжет под врача. Это уже слишком…

Нет, не переступит она через себя. Но как быть, если нужны деньги? Чтобы заработать, нужно что-то продать. А что у девушки самое ценное? Красота и тело. И красота тела. Все это у Юли есть. И она могла бы торговать своей красотой. Так сказал ей Тихон. А она видела журнал, в котором он предлагал ей работать. И девушки там целиком не обнажаются. Купальники, стринги – намек на обнаженную натуру… А телефон Тихона у нее был. Почему бы не позвонить?

Приятная тихая музыка, мягкий свет, богатые декорации, вышколенная прислуга. Спокойно в ресторане, комфортно, только вот неуютно. Юлю коробило от того, что Тихонов раздевает ее взглядом. Делал он это неторопливо, можно даже сказать, ненавязчиво, скорее, с эстетическим, чем с похотливым интересом, но Юля и от этого хотела провалиться сквозь землю. И очень жалела о том, что позвонила ему. Сначала сделала, а потом подумала. Ну не дура?..

В ресторан она не напрашивалась. Более того, отказалась от приглашения. И все равно чувствовала себя обязанной Тихону. И ресторан дорогой, и заказ он сделал серьезный – королевские креветки, буржуйские рябчики, шампанское «Вдова Клико».

– Значит, решила попробовать себя в большом деле? – спросил Тихонов.

Он взял спички, чиркнул одной, с наслаждением принюхался к запаху дыма. Только затем взял сигарету, сунул ее в рот и закурил.

– Тебе нравится серный дым? – спросил он.

– Ну, не знаю, – пожала плечами Юля.

– Не нравится. Вижу, что не нравится. А мне нравится. Я один из немногих, кто любит запах серного дыма. Может, потому что в этом дыму живет сатана? – Тихонов весело посмотрела на нее.

– Сатана? – внутренне содрогнулась она.

Глядя на Тихонова, можно было поверить в существование ада и тех, кто его населяет. Иван Андреевич спас ее от Миши, но тут же предложил работу, не имеющую ничего общего со святой невинностью. Если Миша, Костя и Вано – черти, то Тихонов – главный бес. И зачем только Юля позвонила ему?..

– Ты побледнела, – заметил он.

– Да нет.

– Да… Не бойся, я не сатана.

– Я не боюсь.

– Боишься. Все девочки боятся. Думают, что обнаженное тело – это низость и разврат. Но ведь снимаются. И даже гордятся этим.

– Мне просто нужны деньги.

– Деньги – это всего лишь повод, – одной половиной рта улыбнулся Тихонов. – И средство, чтобы преодолеть страх. Тебе нужно оправдание, и ты его получила. Поэтому смело позвонила мне. Или не смело?

– Не смело.

– Но позвонила… Пять тысяч долларов – немалые деньги. Не факт, что ты их получишь. Сначала ты должна пройти кастинг, для этого тебе нужно портфолио. У тебя есть портфолио?

– Портфолио?

– Портфолио – это частная демонстрация твоего потенциала. Это фотографии, с помощью которых можно заглянуть в твой внутренний мир. Ты можешь быть начинающей моделью без всяких знаний и опыта, но в тебе должно быть нечто такое, от чего дрогнет душа. Я вижу в тебе эту изюминку, а Косогоров этого может не увидеть.

– Косогоров?

– Да, главный редактор журнала, в который ты хочешь попасть.

– Журнала «Гриф»?

– Нет, журнала «Фокс».

– Э-э, я думала, что «Гриф»… – разволновалась Юля.

Она не возражала против фотографий в купальниках, а журнал «Фокс» мог предлагать откровенную эротику, как «Плейбой».

– «Гриф» – это «Веселые картинки» по сравнению с нашим «Мурзилкой», – усмехнулся Тихонов.

– Почему?

– Ты все узнаешь. Не торопи события. Всему свое время.

– Но я хотела бы знать… – настаивала Юля.

– Расскажи мне о себе, – перебил ее Иван Андреевич. – О себе, о своих родителях…

– У меня нет родителей, я сирота.

Когда Юля об этом говорила, жалобные нотки в голосе прорезались вместе с болью утраты, которая до сих пор давала о себе знать. Но сейчас Юля нарочно усилила эти нотки, чтобы Тихонов пожалел ее, пощадил. Может, он смилостивится над ней и отпустит домой. Черт с ними, с этими деньгами…

– Расскажи.

Она рассказывала, он слушал. Они пили шампанское, она пьянела. А потом Тихонов попросил счет.

– Я так понимаю, твой муж в больнице, – сказал он.

– Положение очень серьезное. Иначе бы я просто не обратилась к вам…

– Дома тебя никто не ждет.

– Я к двенадцати должна быть дома.

– Это ты себя уговариваешь, – усмехнулся он.

Иван Андреевич рассчитался с официантом, помог Юле подняться из-за стола, но руку не подставил. Он велел ей идти к выходу самой.

– Хочу посмотреть, как ты двигаешься.

Клим не баловал Юлю ресторанами, но все-таки было у нее платье для подобных случаев. И сегодня оно пригодилось. Платье недорогое, но – точно по фигуре, с открытыми плечами. Судя по реакции Тихонова, оно не вызвало у него нареканий, равно как и восторга.

И ее походка его не разочаровала. Умения и опыта нет, до профессионализма далеко, но все это придет, были бы задатки и желание. Об этом он сказал Юле, когда они подходили к его машине.

А машина у него королевская – большой черный «Мерседес». Может, потому Юля и решила, что у нее появился шанс почувствовать себя королевой. Водитель Тихонова открывал заднюю дверь, сам Иван Андреевич взял ее под локоток, чтобы помочь сесть, но Юля заартачилась.

– Мне пора домой.

– Тебе совершенно не обязательно ехать домой, чтобы там оставить свой страх. Ты можешь оставить его здесь. Сбрось его под ноги и садись в машину, – спокойно, с благодушной иронией сказал он.

– Не сбрасывается, – через силу пошутила Юля.

– Поверь, я тебя не обижу.

Он ладонью коснулся ее спины и легким движением направил к машине. Страх Юля не скинула, но в салон села. В конце концов, Иван Андреевич обещал.

Она села в машину и действительно почувствовала себя королевой. Но только на один миг. Это чужой «Мерседес», и Тихонов распутный король, у которого только одно на уме. И как бы то, что там, на уме, не перекинулось на нее…

Тихонов привез ее в редакцию журнала «Фокс», которая занимала часть первого этажа красивого дома довоенной постройки. Оказывается, он был совладельцем журнала, поэтому сторож, лохматый мужчина с помятым лицом, пропустил его и Юлю без проволочек.

Провожая ее взглядом, сторож усмехнулся себе под нос. Юля заметила это, пугливо обернулась, но мужчина смотрел на нее с постным выражением лица. И его взгляд не выражал ничего, кроме желания немного поспать.

Тихонов прошел в студию, включил свет, провел Юлю в гримерную комнату.

– Сначала нужно наложить макияж, – сказал он, показав ей на кресло перед огромным зеркалом.

– Я красилась.

– Это все не то…

– Но я не знаю, как надо.

– Я знаю.

Он действительно знал, как пользоваться кремами, пудрами, тушью, помадами, разбирался в кисточках, которыми наносился макияж. Он и накрасил Юлю, даже волосы подправил.

– Считай, что это мое хобби, – сказал он, будто оправдываясь.

– Интересное хобби.

– И необычное для мужчины… – усмехнулся Иван Андреевич. – Только не подумай, что я голубой.

– Я не думаю…

Юля на мгновение закрыла глаза. Лучше бы Тихонов был голубым.

– Если не веришь, я могу это доказать, – усмехнулся он.

– Не надо, – с замиранием сердца сказала она.

– Раздевайся.

– Что?!

– Буду тебя фотографировать…

Он набрал код на двери железного шкафа, открыл его, достал фотоаппарат с большим объективом. И стал готовить его к работе – с таким видом, с каким врач-хирург раскладывает на столике свой инструмент.

– Догола?

– Искусство требует жертв.

– Нет.

– Хорошо, я дам тебе купальник…

Юля согласно кивнула. Такой вариант устраивал ее куда больше.

– Но его уже носили.

Она мотнула головой. Не хватало еще какую-нибудь инфекцию подхватить от чужого купальника, будут потом ползать по ней мелкие, кусачие…

– Тогда простыня. Сделаешь из нее тунику… Я жду тебя в студии.

Тихонов дал ей чистую атласную простыню и ушел. Юля вздохнула, разулась и стала стаскивать с себя колготки. Действительно, искусство требует жертв. Особенно если это искусство может принести деньги.

Она разделась, обмоталась простыней, вышла в студию, встала возле ложа, которое больше напоминало высокие гимнастические маты. Простыня держалась и без помощи рук, но Юля все равно прижимала ее пальцами к груди.

Иван Андреевич не делал резких движений, но простыня вдруг куда-то исчезла, и Юля осталась без ничего. От страха она шарахнулась назад, выставив вперед руки. В этот момент Тихонов щелкнул камерой, ослепив ее фотовспышкой.

– Отлично! – с непроницаемо спокойным лицом сказал он. – Дикая кошечка выставляет коготки!.. Сеанс… э-э, сессию назовем «Усмирение дикой кошки»…

– Я не кошка!

– Еще раз это скажи! – нацелив на нее камеру, попросил Тихонов.

И Юля увидела перед собой не озабоченного мужчину, а профессионального фотографа в поисках удачного момента.

– Я не кошка! – Одной рукой Юля закрыла маленький треугольник внизу живота, а другой махнула, как бы отгоняя Тихонова.

– Отлично!..

Она повернулась к камере боком, более того, скрестила ноги и закрыла руками груди, но Тихонову понравилось и это. Он продолжал щелкать ее. Юля нащупала взглядом лежащую на полу простыню, подобрала ее, набросила на себя, но Иван Андреевич не возмущался.

А Юля вдруг вошла во вкус. Она и куталась в простыню, и просто держала ее перед собой на вытянутых руках. Тихонов не возражал против ее идей. А простыня с каждым разом поднималась все выше, скручивалась в жгут все тоньше. В конце концов, Юля легла на ложе, а чуть погодя простыня и вовсе отлетела в сторону. Ноги она не раздвигала, под камеру подставляла только профиль, но когда Тихонов отправил ее одеваться, втайне обругала себя «шлюхой».

Она уже оделась, когда Тихонов зашел в гримерную.

– Теперь можно ехать домой, – сказал он.

Юля понимала, что Иван Андреевич мог воспользоваться своим положением, когда она лежала перед ним без одежды. Мог отложить в сторону фотокамеру, прижать модель к ложу. Дверь закрыта, да сторож и не пришел бы ей на помощь. И в милицию заявлять Юля бы не стала. Во-первых, бесполезно, а во-вторых, позора потом не оберешься. Но Тихонов не тронул ее. И Юлю это радовало. Но вместе с этим где-то в душе у нее шевельнулась досада. А почему Иван Андреевич не захотел ее? Чем она плоха?..

– К вам домой?

– Ко мне? – удивленно повел он бровью. – Ты хочешь ко мне домой?

– Нет.

– Почему тогда спрашиваешь?

– Ну, я подумала, что вы можете увезти меня к себе…

– Знаешь, кто такой Фрейд?

– Слышала…

Юля стыдливо отвела взгляд в сторону. Слышала она об оговорках по Фрейду. Неужели она действительно хочет в гости к Тихонову? Но это неправда. Он мужчина хоть куда, но уж лучше она ляжет с Климом, чем с ним.

Иван Андреевич отвез ее домой. Машина остановилась во дворе дома, где Юля с Димой снимали квартиру. Часы показывали половину второго ночи.

– До завтра, – сказал он, когда его водитель открыл ее дверь.

– До завтра?

– Мы еще не закончили сессию, – улыбнулся он.

– А я думала, что все…

– Не все… До завтра.

Юля пожала плечами, потянулась к выходу, но Тихонов ее осадил.

– А поцеловать?

– Э-э…

Юля набралась смелости, подалась к нему и сухо чмокнула в щеку. Он улыбнулся, но целовать ее в ответ не стал.

Напрасно Юля ждала звонка весь следующий день. Позвонил он ей только через неделю, и то для того, чтобы пригласить в редакцию журнала для заключения договора о сотрудничестве. Но личную встречу Тихонов не предложил. Может, потому Юля и согласилась сняться для журнала топлесс…