Глава 10
Если дорога закончилась, значит, человек приехал. Вопрос, куда и в каком смысле. Дима приехал в переносном. И дорога для него закончилась в кювете. В итоге – ушиб головного мозга, множественные переломы. Голова перебинтована, нога в гипсе и на растяжке. И машина в хлам.
Палата обычная, на шесть человек. Ирина приходила, но заплатить, чтобы его перевели в отдельную палату, не захотела. Хорошо, хоть не уволила и больничный оплатить не отказалась. Но и ждать не обещала. Мужчина у нее, и там все очень серьезно. А Юля так вообще замуж вышла. И все это значит, что Дима в пролете, как его «восьмерка» над канавой.
Ирина ничем не утешила, а Юля вообще не придет. Так думал он, засыпая. А когда открыл глаза, увидел Юлю в белом халате внакидку.
– Я умер? – спросил он.
– Разве? – Она повела бровью, выражая насмешливое удивление.
– И ко мне спустился прекрасный ангел.
– И куда ты хочешь, в ад или в рай?
– А туда, где ты. С тобой даже в аду рай.
– Говорить ты умеешь, – снисходительно усмехнулась она.
– А на деле полный профан, – кивнул он.
– И плохой автогонщик.
– Да, наверное…
– А гнал зачем?
– Ну, ты же отказалась со мной танцевать.
– Это тебя огорчило?
– Это меня взбесило.
– И я в этом виновата, – вздохнула она.
– Я тебя не виню.
– Я себя виню. Поэтому я здесь.
– Тебе не в чем себя винить. Ты правильно поступила. Я бы тебе не простил, если бы ты на нашей с тобой свадьбе пошла танцевать непонятно с кем.
– У нас не будет свадьбы, – качнула головой Юля.
– Не зарекайся.
– Я замужем, у меня есть муж… Зачем я буду тебе это объяснять? – Она пожала плечами, задавая вопрос самой себе.
– Потому что ты должна меня убедить.
– В чем?
– В том, что любишь своего мужа.
– Не буду я тебя в этом убеждать.
– Значит, ты его не любишь!
Дима старался говорить тихо, но соседи все равно посматривали на него с любопытством. А Юлю так и вовсе ели глазами. Таких красавиц еще поискать… И непонятно, как она могла выйти замуж за Клима-Гуимплена? Может, у нее с головой не в порядке? Нет, взгляд вполне осмысленный, речь не путаная.
– Это мое личное дело.
– Значит, не любишь.
– Люблю, – не очень уверенно, но четко произнесла она.
– А мне кажется, нет.
– А мне кажется, что это пустой разговор.
– Пустой разговор – это не страшно. Страшно, когда жизнь пустая. А пустая она, когда нет любви.
– А у тебя какая жизнь? – спросила Юля.
Но ее прямота не поставила Диму в тупик. Он заранее знал ответ на этот вопрос.
– У меня не пустая жизнь. Потому что я люблю тебя.
Юля хотела прокомментировать его ответ в ироничном тоне, но не смогла сказать ни слова. Сама же себя и остановила. Но Дима уловил ее мысленный посыл.
– Я сам это не так давно понял, – сказал он, осуждая себя за собственную глупость.
Надо было сразу брать Юлю в охапку, как огромный букет роз, и нести до самого загса. И тогда бы на свадьбе он танцевал бы с ней на законном основании, как муж с женой. И не лежал бы сейчас в больнице, как овощ на грядке.
– Но понял, – добавил он, глядя, как Юля опускает глаза.
– Мне уже все равно, – тихо сказала она.
– Не все равно.
– Все равно.
– Зачем же ты тогда пришла?
– Ну, ты же с нашей свадьбы возвращался…
– С вашей свадьбы. С твоей свадьбы и Клима. А где Клим? Он знает, что ты здесь?
Дима практически был уверен, что Клим не знает, где сейчас находится его жена. А не знает, потому что Юля сбежала от него. По зову сердца сбежала, к любимому.
– Знает. Он меня во дворе ждет, – огорошила его Юля.
– Нет!
– Да… Клим меня ждет.
– Я тебе не верю.
Юля пожала плечами. Ей все равно, верит он или нет.
Дверь открылась, и в палату вошла Люда – свежая, румяная с осенней прохлады. В одной руке цветы, в другой – пакет. Дима недоуменно посмотрел на нее. Какого черта она здесь? И откуда она узнала, что с ним.
– А цветы зачем?
– В вазу поставлю. – Люда достала из пакета трехлитровую банку.
– Я думал, ты хоронить меня собралась, – сердито пошутил он.
– Не надо умирать, – грустно улыбнулась Юля.
– Я тебе еще пригожусь? – с надеждой спросил он.
– Нет, – качнула она головой, с отстраненной иронией глядя, как суетится Люда, пытаясь наполнить банку водой.
Юля, казалось, ничуть не ревновала. И уходила она, не осуждая его. Но, возможно, она всего лишь делала вид, что дышит к Диме ровно. Он очень хотел на это надеяться.
Юля ушла, и он зло глянул на Люду, которая появилась здесь, как насмешка над его признанием в любви.
* * *
Юля вышла из больницы, грустно улыбаясь. Клим сжал «баранку» с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Не должен он был отпускать Юлю в больницу к Ивашову. Но она сказала «надо», и он ее повез. Она сказала, что это их долг, и он вынужден был согласиться. Хотя сам ни в чем себя виновным не чувствовал.
Дима Ивашов – красавец-мужчина. Девчонки в таких парней влюбляются насмерть. Возможно, и с Юлей это произошло. Потому и потянуло ее к нему в больницу. А не отпустить Клим не мог. Хотя бы потому, что запретный плод сладок в своей недоступности.
Он открыл дверь изнутри, Юля села в машину.
– Ну как? – сквозь зубы спросил он.
– Сказал, что любит. Поэтому и взбесился. Поэтому и разбился.
– А ты? – спросил он, чересчур резко стронув машину с места.
– Я не разбилась, со мной все в порядке.
– Ты его любишь?
– С чего ты взял? – Юля возмущенно глянула на него.
– Да вид у тебя такой…
– Какой?
Клим промолчал. Юля и сама должна была понимать, какой у нее вид. Если она влюблена в Диму, должна понимать…
– Если бы я любила его, я бы бегала за ним.
Клим мрачно усмехнулся. А сюда, в больницу, она зачем приехала? Разве она не бегает за ним?
– А я не бегала за ним… А то, что в больницу к нему пришла, так он с нашей свадьбы ехал… Да ты все понимаешь.
– Ну, может, и понимаю.
– И не надо меня ревновать.
– Я не ревную.
– Ревность не красит мужчину.
– Может быть, – пожал плечами он.
Действительно, женщины любят мужчин сильных, независимых, уверенных в себе на все сто. А уверенности ему как раз и не хватает, и Юля чувствует это. Как бы она не разочаровалась в нем…
– И очень хорошо, что ты свозил меня в больницу. Теперь я знаю, что ты благородный и великодушный мужчина.
Клим хотел сказать, что Юля вьет из него веревки, но промолчал. Еще подумает, что он жалуется.
– А ты затопишь сегодня баньку? – спросила вдруг она.
И его бросило в жар. Чувство было такое, как будто он оказался в натопленной парилке. Даже капли пота на лбу выступили.
Так и не вышло у них ничего с Юлей в первую брачную ночь, и вчера она продинамила его. Но может, сегодня случится чудо?
Они приехали домой, и первым делом он отправился готовить баню. Но париться отправился сам. Сначала должен был помыться он, и только затем Юля. Так она решила, и такую установку он принял.
Но Юля вдруг изменила решение. Клим уже заканчивал, когда открылась дверь. Он затаил дыхание в ожидании чуда, и оно произошло. Юла вошла в парилку полностью обнаженной, только распущенные по плечам волосы прикрывали скромных размеров, не сокрушительной притягательности грудь. Треугольник внизу живота она прикрывала ладошкой, но сквозь робкую улыбку на ее губах проклевывалось обещание, которое могло быть исполнено прямо сейчас.
– Я хочу лечь, – тихо сказала она.
Он освободил место, она легла на верхний полок, согнув ноги в коленях, чтобы не обжечь их о печку. Легла на живот, расслабилась, закрыла глаза. Он схватил веник, шлепнул ее по маленьким и таким нежным выпуклостям.
– Сильней! – с закрытыми глазами улыбнулась она.
А посильней он ударить не мог. Юля казалась такой нежной и хрупкой, к тому же под сердцем она носила ребенка. Его ребенка!
– Ты меня жалеешь? – догадалась она.
– Я боюсь сделать тебе больно.
– Ты как мой отец…
– Ты такая маленькая.
– Тогда не обижай меня.
Он кивнул. Нет, не мог он воспользоваться ее податливостью. Слишком уж она юная. И он очень боялся ее обидеть. Он вышел из парилки, так и не прикоснувшись к ней.
А ночью Юля сама пришла к нему и легла в постель. Сначала он обнимал ее в страхе форсировать события, но, в конце концов, природа взяла свое…
* * *
Живот стремительно увеличивался в размерах. Юля даже забила тревогу – если так пойдет и дальше, то уже к шестому месяцу она превратится в бочонок на тонких ножках. Но рост замедлился, и она успокоилась.
Клим кругами ходил вокруг нее, пытаясь предугадать каждое ее желание. Он даже запретил ей работать по дому, чтобы вдруг она не надорвалась. Но Юля не сидела на месте, она помогала женщине, которую он нанял. И еще она часто ездила к бабушке, убиралась у нее в доме. Говорят, это полезно: рожать будет легче.
Она была уже на восьмом месяце, когда Клим купил ей машину. Это была новенькая, малогабаритная «Ока», которую она очень быстро освоила. Но ездила Юля на ней без прав. Местный участковый об этом подозревал, но мер не принимал. А в райцентр она ездить не могла. Возможно, Клим потому и не пытался помочь ей с правами, чтобы она не уезжала из Семирадья далеко. Очень может быть, что Клим опасался их встречи с Димой.
Но с Димой она встретилась как раз в Семирадье. Она выходила из машины, а он – из сельпо, навстречу ей. Был мороз, с неба мелко сыпал сухой колючий снег.
Юля хотела пройти мимо, но Дима перегородил ей путь. Глянув на ее живот, выпирающий из-под цигейковой шубы, он приветливо улыбнулся, поздоровался. Юля ответила ему скупым кивком головы. Слишком уж здорово смотрелся Дима, чтобы сохранить благодушие. Более того, Юля вдруг почувствовала злость за то, что он не боролся за нее. Она могла бы вынашивать сейчас его ребенка, он мог быть ее мужем. Из них бы вышла прекрасная пара, не то что с Климом… Да и любила бы она Диму. Любила бы его гораздо сильней, чем Клима… С Климом ведь не любовь, так, скорее, привязанность. И тоска.
– В магазин? – спросил он.
– А ты не видишь?
– А чего так невежливо?
– А чего ты к замужним женщинами пристаешь?
Юля должна была уйти, но ноги как будто приросли к земле. Она хотела быть рядом с Димой.
– Не пристаю. Просто разговариваю… Давно не виделись.
– Как здоровье? – спросила она.
– Нормально все. Хожу вот, даже не хромаю. И машину сделали. – Он кивнул на свою «восьмерку», но Юля на нее даже не глянула. Все внимание на Диму.
Какой же он красивый!.. С Климом она ложилась по собственной воле, но без всякого желания. Можно сказать, она принуждала эту свою волю. А с Димой было бы все по-другому. С ним бы она не вылезала из постели. С ним бы она поняла, что секс – это прекрасно… Но Дима чужой, и своим уже никогда не станет. Она замужем, ждет ребенка, и этим сказано все.
– Работаю в Поречье. Директором автозаправки. Скоро кафе работать будет, если хочешь, приезжай.
Юля едва не кивнула в знак согласия – так ей вдруг захотелось заглянуть к Диме на заправку.
– Я, можно сказать, король бензоколонки, – сказал он. – Но мне нужна королева.
– У тебя есть королева, я видела.
– Где ты видела? В больнице? Нет у меня с ней ничего…
– Мне все равно, – пожала плечами Юля.
Она могла влюбиться в Диму. Возможно, это уже даже произошло. Но ревности не было. Ей действительно все равно, с кем он встречается… Это даже хорошо, что у него есть девушка. Женится на ней, заведет потомство. И когда это случится, Юля окончательно вычеркнет его из своей жизни.
– Не все равно. – Он не хотел верить ей.
– Все равно. – На этот раз Юля закрыла глаза, чтобы казаться более убедительной.
– А мне вот не все равно, с кем ты. Я постоянно думаю о тебе…
Юля не хотела этого слышать. Она боялась урагана чувств, который мог подняться у нее в душе.
– Мне пора.
И она сбежала от Димы. Обогнула его и быстрым шагом зашла в магазин. Преследовать ее он не стал. Это хорошо, что у него была гордость.
* * *
Весна цвела пышным цветом, но только сейчас Юля почувствовала ее возбуждающее дыхание. Чувство у нее было такое, как будто она освободилась от бремени, которое мешало ей дышать, чувствовать вкус жизни. Но это не удивительно, она родила, и теперь она одна в своем теле. Теперь она снова может распоряжаться собой на свое усмотрение.
Она уже оправилась от родов и могла стоять у окна. И даже ребенок перестал вызывать у нее отторжение, как в первый день. Так вдруг захотелось заорать от отчаяния, когда ей впервые подали этот закутанный в пеленку живой комочек. Ей всего восемнадцать лет, вся жизнь впереди, а она уже мама. Столько мучиться, страдать, и в конечном итоге получить камень на шею… Но так она думала только в первый день, сейчас же на душе спокойно. И она больше не чувствует себя утлым суденышком посреди бушующего моря. Может, потому что рядом – надежный причал.
Клим стоял внизу, он казался гранитной глыбой, а взгляд его сиял, как огонь на путеводном маяке. Он стоял непоколебимо, в нем чувствовалась сила, которая и защитит ее, и проведет по жизни верным путем.
Юля махнула рукой раз, другой, прогоняя его, но Клим не уходил. Он готов был стоять под окном ночи напролет, лишь бы не терять ее из виду. Но Юля не могла похвастаться такой стойкостью, поэтому сама отошла от окна.
– Муж? – спросила немолодая женщина, стоящая у соседнего окна.
Она считалась старородящей, но в Подреченском роддоме была только одна комфортабельная палата, и ее туда поместили. Вместе с Юлей. Клим готов был заплатить любые деньги, лишь бы жена ни в чем не нуждалась. Но при этом он не рассматривал такой вариант, как Ярославль, или того круче – Москву.
А Ирина Павловна собиралась рожать в Москве, только вот доехать не успела. Впрочем, она и здесь родила без осложнений. И ребеночек у нее такой же хорошенький, как у Юли.
– Муж. – Юля косо глянула на нее.
Обычно Клим не вызывал восторгов со стороны тех, кто видел его впервые. И она уже привыкла к нелестным о нем суждениям. Но Ирина Павловна думала сейчас не только о Климе, она насмехалась и над самой Юлей, которую угораздило выйти за такого замуж. Она могла думать о ней как об ущербной дуре.
– Что это у него за шрам? – без всякого отвращения спросила женщина.
– Эхо войны.
– Чечня?
– Афган.
– А моего по Чечне носило.
Юля видела мужчину, который приходил к Ирине Павловне. Лет тридцати пяти, степенный, представительный, он совсем не был похож на боевого офицера. И уже тем более на солдата. Но может, он работал там…
– Клим в плену был, еле выбрался.
– Да уж, война – не мать родна… Кто у тебя муж?
– Фермер.
– Кулак.
– Кулаки в прошлом остались.
– Твой из настоящего, – усмехнулась Ирина Павловна. – Типичный такой кулак. Крепкий, как мельничный жернов… Как с ним в постели? – В ее вопросе чувствовался настоящий, неподдельный интерес.
– Что? – смутилась Юля.
– Ты прямо как девочка! – глянув на нее, усмехнулась женщина.
– Ну, ничего, нормально…
– Ты и впрямь еще девочка… Но это пройдет… Уже прошло…
Юля легла на кровать спиной к соседке. Скоро Мишку на кормление принесут, процедура эта не сложная, но все равно нужно подготовиться – полежать, отдохнуть. Чувствовала она себя неплохо, но слабость все еще давала о себе знать.
– Обиделась? – с усмешкой спросила Ирина Павловна.
– Да нет.
– Обиделась… Я тоже когда-то была такой дикой. Потом обтесалась.
– Я не дикая.
– Все мы в этом возрасте дикие. Как горные козочки. Скачем, скачем, пока не наскочим.
Ирина Павловна хотела еще что-то сказать, но дверь открылась, и в палату внесли детей.
* * *
Лето, солнце, битва за урожай, пыль с полей. Клим пашет до седьмого пота, но упряжку за него тащит наемная сила. Все правильно сказала Ирина Павловна, Клим – типичный кулак. Он работает на результат, на прибыль, его хозяйство разрастается с каждым годом. И техники уже столько, что во двор не помещается. Он целый полевой стан с весны арендует, туда и мехдвор переместился, и рабочие там собираются. А во дворе дома тишина. Только слышно, как Буян побрехивает, глядя на село.
Может, слышит пес, как собаки там, на деревне, гавкают, и подпевает им. Но ему-то на село не выбраться, по улице не прогуляться, перед сучками не покрасоваться.
А Юля запросто могла уехать в Семирадье, и машина у нее для этого есть, и желание. С ума сойти можно целыми днями дома сидеть. И бабушка, которая, оставив работу, перебралась к ним, от скуки не спасает. А Клим приезжает поздно, усталый, да и не радует он Юлю. С ним неплохо, но без него, пожалуй, лучше. Вот если бы на курорт куда-нибудь съездить, в обновках пощеголять. Или просто в Москву, в театр… Хотя куда она с ним пойдет? Если бы с Димой… а Клима она стесняется.
Но Клим не может никуда ехать. Летом у него дел по горло, а зимой гулять неинтересно. Да и зимой он тоже занят. Зато Юля всегда свободна. Работы у нее много, но бабушка всегда ее может подменить. А Мария Никитична и вовсе обязана заниматься домом и двором, если что не так – спрос с нее. И Клим спросить мог, и сама Юля. Только вот не было у нее никого желания гонять прислугу. И бабушку она эксплуатировала по мере необходимости.
– Я в село, за продуктами. С Мишкой побудешь?
– Езжай, милая, езжай. Только недолго… И конфет мне привези.
Бабушка видела, как Юля мается на выселках, но и не поощряла ее желание исчезнуть из дома. Как будто боялась, что Юля исчезнет навсегда.
– Привезу.
Юля улыбнулась, усаживаясь в машину. Конфет в сельпо может и не быть. А если будут, то не те, которые любит бабушка. Нужные конфеты могут быть в Подреченске. Почему бы не смотаться туда? Права у нее есть: Клим все устроил.
Или все-таки не надо? А то слухи по деревне пойдут… Или все-таки надо?
На главной сельской площади она свернула на улицу, которая вела в Подреченск, хотя могла взять курс на город сразу от своего дома.
Проезжая мимо дома, в котором жил со своими родителями Дима, она увидела его красную «восьмерку». И Дима шел к машине со стороны дома. Увидев ее «Оку», он рванул к автомобилю. В зеркало заднего вида Юля увидела, как он садится за руль. Он собирался догнать ее…
От восторга у Юли захватило дух. Сейчас Дима догонит ее, перекроет путь, остановит, высадит. Он сильный, в нем целый океан обаяния, она просто не сможет противиться его напору. Она пойдет с ним, он уложит ее под куст на мягкую траву. И она раздвинет ноги… Да, раздвинет!.. Эта мысль ошеломила ее, бросила в краску.
Юле уже восемнадцать, у нее есть ребенок – она взрослая женщина. И секс для нее – далеко не пустой звук. А настоящий, взрывной секс мог предложить ей только Дима. Только с ним она могла узнать, как женщина может быть счастлива с мужчиной. Только с ним. Он уже в пути, его машина стремительно приближается.
Юля прибавила «газу». Она могла свернуть к реке, к тому самому месту, где не так давно стала женщиной. Все могло повториться, но уже по ее согласию… А она уступит Диме. Не сможет не уступить…
Но Юля свернула в другую сторону. И, еще прибавив «газу», помчалась к своему дому. Напрасно «Дима» пытался ее нагнать. Ее «Ока» скакала по ухабам, как блоха по зубцам расчески.
Дима преследовал ее до самого дома. Она остановилась у ворот, а он промчался мимо, не притормаживая.
Юля зашла во двор и обессиленно села на скамейку. Чувство было такое, как будто за ней гнались все черти мира. Но страха не было. Зато где-то в глубинах души чесалось сожаление о том, что черти эти ее не догнали. Но вместе с тем она чувствовала радость и гордость за себя. Да, ей захотелось согрешить с Димой, но все-таки она ушла, сбежала от искушения…