Книга: Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего
Назад: Глава 21. Воля Перуна
Дальше: Глава 23. Зов Вальхаллы

Глава 22. Иншалла

Олкога – Верхний волок
– Слушай, – сказал Пончик неуверенно, – а где здесь восток?
Олег молча указал – по ходу движения.
– Не понимаю… – растерялся лекарь. – Нам же в другую сторону! Старигард ведь где-то на западе!
– Поднимемся по Олкоге, – терпеливо объяснил Олег, – волоки пройдем, по Дине спустимся… Диной они тут Западную Двину называют. Понимаешь, дружище Пончик, нету здесь дорог! Реки одни. А если ты напрямик двинешь, лесами, то к Новому году только и дойдешь. Понимаешь изюминку?
Олег чувствовал себя в лесу уверенно – считай, год проработал в местных дебрях, мышцы качал на свежем воздухе. И видел теперь не траву, а травы, различая листики и метелки. Знал, какими корешками можно пропитаться, как словить оленя и где искать приправу к мясу. Пусти его сейчас голым в лес, с одним ножом, и через месяц он будет обут и одет, выстроит себе крепкую хижину для зимовки и даже посуды налепит корявые сервизы. В своем родном времени лес был ему чужд и даже враждебен, да и где в том времени леса? В Карелии, где хмурые мордовороты на мощных тягачах бревна трелевали в Финляндию? А здесь – мать моя! Все необозримое пространство от Тихого океана до Атлантики заросло могучей тайгой – обдышишься кислородом!
Правда, хвалиться своими умениями в этом, экологически чистом, времени Олегу и в голову бы не пришло. Это все равно как если бы он где-нибудь в офисе или в аудитории вуза расхвастался: «А я умею читать!» Лесную азбуку тут знали все. Были и свои профессора, читавшие следы, как книгу. До них Олегу еще расти и расти…
Асмуд, идущий впереди, поднял руку жестом предостережения. Олег моментально замер, и Пончик, шагавший следом, впечатался ему в спину.
– Ой!
– Тихо ты!
Асмуд скрылся в кустах, но вскоре показался на тропе и успокоительно поманил:
– Пошли!
Олег, Пончик и помалкивавший Крут вышли на берег неширокого, но полноводного ручья, притока Олкоги. На узком бережку стояло с десяток весинов – все в штанах из оленьей кожи и в кожаных куртках. Через плечо у них висели огромные луки, а на траву были вытащены большие лодки с каркасом из гибкого прута, обшитые берестой. Лодки напомнили Олегу индейские каноэ, да и сами весины, отпустившие длинные черные косы, с налобными повязками, с лицами загорелыми и бесстрастными, сильно смахивали на каких-нибудь апачей или шайенов.
Асмуд обернулся и спросил:
– Ни у кого серебришка не завалялось? А то у меня золото одно в поясе…
– Да есть маленько… – сказал Олег и полез за пазуху. – А сколько надо?
– Три дирхема! Дорого, но… – Асмуд развел руками.
Олег отсчитал три серебряные монетки и протянул хевдингу. Тот передал «серебришко» старшему из весинов. Весин залопотал по-своему, слегка кланяясь и поводя рукою вдоль лодки – берите, мол. Продано! Одноплеменники его одобрительно кивали, как болванчики, в унисон.
– Берем! – скомандовал Асмуд.
Олег ухватился за острую корму лодки, готовясь напрячь мышцы, но руки легко подняли ее – легкую, как пустой ящик. Спустив посудину на воду, экспедиция разместилась на борту. Последним залез Пончик.
– Осторожно! – предупредил его Олег. – Наступай только на прутья, не то днище проломишь!
Зашуганный Пончик, кряхтя, опустился на указанное место. Лодка плавно тронулась. Крут сидел сзади и греб коротким веслом справа, заодно руля, а Асмуд окунал свое на носу слева, стоя на коленях.
Берега поплыли назад, качаясь порой, когда лодка кренилась на перекате.
– Нормально, – оценил Пончик.
– Я рад, что тебе понравилось, – съехидничал Олег.
Иногда «каноэ» плыло над глубокими, черно-зелеными омутами, иногда скребло днищем на отмелых местах. Дважды пришлось нагибаться под стволами, перекинутыми с берега на берег, – то ли мосты, то ли бурелом. В устье ручей рывком раздался вширь и вглубь, и горизонт, зажатый лесом, мигом убежал вдаль, упершись в сосняк на том берегу Олкоги.
– Самое то! – сказал Асмуд довольно. – Пороги Пчевские, считай, пройдены. Дальше чистая вода!
– Чистая-то она чистая… – протянул Крут. – Да как бы Вадим очередную пакость нам не устроил…
– Ты веришь, что ярл продался свеям? – нахмурился Асмуд.
– А как тогда те прошли Южными воротами? – парировал Крут. – Мои ребята бились там и рассказывали одно – Вадимова гридь мечей на свеев не поднимала.
Асмуд засопел.
– Я однажды подслушал, – молвил Олег неуверенно, – как Вадим с попом ромейским беседовал. Тот ему предлагал помощь императора, чтобы конунга скинуть, а Вадим был против, сказал, что лучше со свеями сговорится или с датчанами! Чуете?
– Ага… – тяжело обронил Асмуд, подумал и решил: – Что ж, будем беречься!
И с силою заработал веслом, выгребая против течения. Крут молча помогал хевдингу.
– Скажи, Асмуд, – решился вдруг Олег, – а почему ты меня выбрал в поход?
Широкие плечи Асмуда передернулись.
– А просто… – буркнул хевдинг. – Ты ж Вещий! Вот и будешь нам… того… возвещать! Кстати, а про Вадима ты ничего не ведаешь?
– Ведаю, – усмехнулся Олег. – Через пару лет ярл восстание подымет… против Рюрика!
– Ага! – довольно воскликнул Асмуд. – Значит, нам удача светит.
– А то! – бодро откликнулся Крут.
Удача выпала за следующим поворотом – у бережка, причаленные за деревья, стояли в ряд пять арабских посудин, нареченных завами. Товары из Хорезма или Халифата грузили на большие шебеки или сафины, переправляли к хазарам, а там, в дельте Итиля, перегружали на мелкие фелюги и завы, группируя караваны и одолевая зловредные реки да волоки.
Арабы, оставив завы, сошли на берег для молитвы. Повернувшись в сторону Мекки, они отбивали поклоны. Олег только головой покачал: вокруг сосны с березками, елки, скалы, перезвон холодных ручьев, а надо всеми этими красотами Севера звучит заунывная формула Юга. «Ла илаха илля ллаху, – возносились голоса арабов, – уа Мухаммадун расулу-л-лахи!» Закроешь глаза и видишь знойное небо, выбеленное солнцем, сонных верблюдов в тени пальм и минареты, схожие с ракетами…
Асмуд хевдинг притормозил, уперевшись в борт зава, крутобокого, с высоко задранными кормой и носом, и прокричал приветствие:
– Ас-саляму алейкум!
Свесившись с палубы, ему радостно ответил капитан-нахаза:
– Ва алейкум ас-салям! Ва рахмату-ллахи ва баракатуху!
– И вам мир и милость Аллаха и благословение его, – меланхолично перевел Крут и добавил: – Аллах – это бог ихний.
– А откуда Асмуд арабский знает? – полюбопытствовал Пончик.
– О! Где нашего хевдинга только не носило! Мы, когда на Севилью ходили, потеряли хевдинга – там, в Кордове. Думали, сгинул. Как же! Вернулся лет через пять, живой и здоровый, загорелый дочерна… Ага, сговариваются!
Нахаза с хевдингом говорили так быстро, что Олегу и отдельных слов было не разобрать. А уж как Крут общий смысл улавливал…
– Вместе пойдем! – удоволенно сказал Асмуд, оборачиваясь. – До Дины, а там разминемся. Знакомьтесь – это Зайнаддин Абд-ар-Рашид ибн ал-Варди, купец, путешественник и воин Аллаха!
Зайнаддин, высокий и костлявый старичок с остренькой бородкой, с достоинством поклонился.
– Ас-саляму алейкум! – старательно повторил Олег.
– Ва алейкум ас-салям! – ласково ответил Зайнаддин.
– Он на старика Хоттабыча похож, – прошептал сзади Пончик.
– Точно! – улыбнулся Олег.
Русов распределили по завам – Асмуд и Крут с Пончиком остались с Зайнаддином, и лодку весинскую привязали за кормой зава, а Олег поднялся на борт «Аль-ваки», которым командовал Абу Бекр Ахмад ибн ал-Факих ал-Хамадани. Ко всеобщему удовольствию, Ахмад сносно говорил по-русски.
– Бисми-лляхи-р-рахмани-р-рахим! – прокричал Зайнаддин.
– Бисмилла! – пробормотал Ахмад и раскомандовался, подгоняя гребцов.
– Почтенный, – сказал Олег вежливо, кивая на свободное весло, – дайте и мне отработать долг!
– Если так угодно дорогому гостю, – хитро улыбнулся Ахмад.
Олег сел, взялся за весло из дерева акации и включился в работу.
– Молодец, Олег! – крикнул Асмуд. – Пусть все думают, что мы рабы Зайнаддина. Может, тогда не привяжутся!
Завы, выстроившись в кильватер, неспешно поплыли вверх по реке, вдоль берега, почти отвесного и словно бы выложенного рукой человеческой, – такое впечатление оставляли серые плиты ордовикского известняка. С высоких крутояров выгибались крученные ветрами сосны, махали ветвями над бурой водой Олкоги. Двумя часами позже задул сильный северный ветер, и арабы подняли косые реи с парусами «сетти» – треугольными по форме. Заскрипели мачты, запели снасти. Гребцы, уложив весла, разминали притомившиеся мускулы.
Наступил вечер.
– Ахмад! – послышался голос хевдинга. – Мы тут посовещались… Короче, останавливаться не будем, пройдем исток Олкоги по темноте!
– Вас ищет Вадим? – спросил догадливый Ахмад.
– Нас-то они не ждут, – ворчливо ответил Асмуд, – хотя встрече ярл-изменник не порадуется. А вот тючки ваши распотрошат, зуб даю!
Ахмад задумался. Снял чалму, почесал потную плешь и кивнул:
– Иншалла!
Ветер не унимался, дул и дул в корму, натягивая «сетти» пузырями. Тьма заволокла все небо, потушила закатные сполохи, победным салютом зажгла созвездия. Ночь была безлунной, но света звезд хватало, чтобы тянуть по Олкоге бледную «дорожку к счастью».
Слева смутно завиднелись стены Гадара, крепостцы у самого истока Олкоги. За частоколом плясали отсветы костров и шатались горбатые тени, словно нечисть лесная устроила в крепости свои тайные радения.
Завы проходили медленно, с трудом. Загавкала собака, забрехала другая. Звонко разнеслась ругань, лай перешел в визг и смолк. Олег стоял у борта и подгонял неспешный зав – давай, ну давай же!
Гадар сдвинулся за корму последнего зава в караване, и тут же сильный толчок остановил «Аль-ваки». Олег полетел на палубу. Вскочив, он кинулся на нос. Там уже метался Ахмад.
– Ах, шакалы! – шипел он. – Свиные объедки!
– Что там? – подлетел Олег.
– Гляди!
Олег перегнулся через борт и разглядел мокро блестящие бревна. Они были сцеплены по четыре и связаны в плавучий заслон, перегородивший Олкогу.
– Ах, что надумали!
На берегу расслышали и увидели «нарушителей». Залязгало било, играя тревогу. Десятки людей с факелами побежали по берегу, крича и брякая железом.
– Не подпускайте их! – крикнул Олег и полез за борт.
– Куда ты? – охнул Ахмад.
– Перережу веревки!
Грубые голоса с берега поднялись на октаву, раздавая команды. Затренькали луки, жаля завы убийственными стрелами. Загремели дубовые катки под спускаемой скедией, с шумом раздалась вода, принимая кораблик.
– Весла на воду! – послышалось так внятно, будто невидимые гребцы были совсем рядом.
Олег, цепляясь за форштевень «Аль-ваки», нащупал ногой верткое бревно и оттолкнулся от зава, балансируя и приседая для пущего равновесия. Мимо прожужжала стрела и булькнула, уходя в воду. Стоя на карачках, напрягая ноги на разъезжающихся бревнах, Олег выхватил нож. Рукою нащупав мокрый узел, принялся резать его и кромсать. Затянутые ремни из моржовой кожи поддавались туго.
– Асад! – прокричал Ахмад. – Саид! Хасан! Убайда!
Олег оглянулся. Скедия была совсем близко. Через борт перевесился Ахмад, держа в руке зажженный факел.
– Как ты, Халег? – крикнул он.
– Режу! – пропыхтел Олег. – Бейте тех, в скедии! Иначе толку не будет!
– Ай, шайтан…
Ахмад дернулся в сторону, и в дрожащем свете факела блеснула пролетевшая стрела.
– Получай! – крикнул Ахмад, швыряя в скедию изящный кувшинчик. Следом полетел факел. Полыхнуло пламя, взвилось ярким клубом, запалило скедию. Гребцы дружно заорали, бросая весла и ныряя за борт. «Что он туда бросил?» – думал Олег, лихорадочно перепиливая третий узел. Крепкое вино? Вряд ли… Тут над водою поплыл ароматный дымок, и Олег догадался о содержимом сосуда. Ахмад не пожалел благовонного масла!
Мигом опустевшая скедия полыхала ярко, вертясь и сплавляясь по течению. Пользуясь освещением, Олег рубанул последний узел, и плавучая загородка лопнула, концы ее стали расходиться, словно открывая ворота к Ильменю. Нож булькнул в воду, а Олег, отчаянно распрямляя ноги, прыгнул за удалявшимся завом. Правая рука промахнулась, и Олег повис на одной левой, вцепившись в натянутый штаг. Крепкая рука Ахмада тут же сжала Олегово предплечье.
– Держись! – сказал араб с натугой.
– Держусь!..
С помощью Ахмада Олегу удалось забраться на палубу.
– Олег! – прокричал в темноте голос Асмуда. – Живой?
– Живой! Мокрый только.
Гогот был ему ответом…
Караван, оставив позади Гадар, вышел на простор Ильменя. Течение больше не сносило завы, ветер поддувал по-прежнему.
– Столько нарду на этих шакалов истратил… – убивался Ахмад.
– Ну, это не самая дорогая плата за проезд! – утешил его Олег.
* * *
Ночью ветер спал, но арабских мореходов это не взволновало – ранним утром завы вошли в русло Ловати и на веслах двинулись к волокам.
Скорости большой на реке не разовьешь – извивы сдерживают, – и Олег, севший за весло, тягал его неспешно. Руки и спина все равно уставали, но освобождали голову. Олег думал о тех, кого ранее числил в своих предках, а ныне стал современником. Его и раньше злило пренебрежение к дохристианской старине, а ныне, когда он насмотрелся на нее в реале, и того пуще. На одном из фестивалей, устроенных питерскими ролевиками, он участвовал в историческом диспуте и вызубрил отрывок из сочинения академика Лихачева. «Стремление вырваться из-под угнетающего воздействия одиночества среди редко населенных лесов, болот и степей, страх покинутости, боязнь грозных явлений природы заставляла людей искать объединения, – писал академик об «отсталых» предках. – Кругом были «немцы», то есть люди, не говорившие на доступном пониманию языке, враги, приходившие на Русь «из невести», а граничившая с Русью степная полоса – это «страна незнаемая»…»
Ага! Олег скривился и сплюнул за борт. «Страх покинутости»! Что-то не замечал он ни страха, ни угнетенности. Бодры были предки и сами на кого хочешь страху могли нагнать. И не пугались они «грозных явлений природы». Даже Сольвейг, малолетняя дочка Веремуда, не пищала, заслышав удар грома, а радостно шептала, тараща глазята: «Пелун ходит, слысите?!»
И какие там еще немцы? На восток от Гардов булгары проживали и арису, так меряне с ними легко договаривались и перетолмачить могли любое слово. К западу эйсты жили-были, пруссы да ятвяги. А «экспедиция» как раз теми землями и пойдет. На юге – славины, да анты, да готы. Понимает их Олег с пятого на десятое, но смысл сказанного уловить способен. А уж степь «страной незнаемой» называть – и вовсе глупость. Измышление невежественного ума и полное неуважение. Русы вышли из степи! Просторы между Днестром и Волгой-Итилем – их родные места. Чего там незнаемого? Все эти академики, прогибавшиеся то перед властями светскими, то перед владыками церкви, не знали правды о своих предках и не искали ее, предпочитая укоренять в умах хулу и поношение на «язычников-нехристей». На истинной истории Руси поставили жирный крест…
– Подгребай! – разнесся бодрый окрик Асмуда. – Рули!
Ловать повернула углом к северо-востоку. Нос зава раздвинул густые камыши, осоку и кувшинки, и караван вплыл в озеро Чернясто, тихое и ясное, синее до черноты. Отлогие берега с лугами, с дюнами уходили ввысь, к полощущимся на ветру корабельным соснам. Легкие жадно вбирали резкий воздух с запахом хвои.
Мелководье заузилось, стало протокой, караван повело по заводям, под редко пробиваемые солнцем своды нависавшего ивняка с пряно-оранжерейным запахом водорослей. И снова острые носы разводят камышовую поросль, и все вокруг заливает светом, и свежий ветер лохматит волосы. Озеро Сесить. Мелкая и частая волна плещет по борту, а Олег наглядеться не может на пейзажи. На затравевшие курганы, на высокие зеленые холмы, по местному – камы, на пагоды елей, вцепившиеся корнями в песчаные гряды – озы, на поляны с вросшими в землю валунами. Свое все!
– Волок! – удовлетворенно сказал Крут. – Олег! Слышь?
– Слышу! – откликнулся Олег и привстал со скамьи.
Впереди, на обрывчике выросла крепость – частокол, поставленный квадратом, с одной высокой башней на углу. По берегу суетились волочане, готовясь тащить завы на сушу. Два ходовых бревна с берега втапливались в воду, на сухом месте к ним были прирублены другие, далее – третьи.
– Держи-и! – провопили с сухопутья, размашисто швыряя канат.
Ахмад словил конец и закрепил его, пропустив через отверстия в обоих бортах. Тяжелый канат, плетенный из кожи, натянулся, намотанный на ворот, и зав повлекло к «ходовкам». Толчок. Зав накренился, задирая нос, и въехал на бревна, щедро смазанные жиром, заскрипел, завизжал. Олег, вслед за Ахмадом, полез за борт, на особую площадку рядом с ходовкой, и слез с нее по лестнице.
– Одерживай! – орали волочане.
– Во! В самый раз!
– Натяни с этого боку! Еще давай!
– Велим! Подмогни Стемиду!
– А тут кто?
– Щас я!
– Тянем-потянем!
– Эй, арабская твоя душа! Разгружай скорей, не задерживай очередь!
– Накручивай сильней, не боись!
– Эй, Стегги! Подгоняй кол!
– Бегу!
Колом волочане называли громадные дроги, с такими же бревнами на мощной платформе, с восемью скрипучими колесами, сбитыми из лесин, как у арбы. В кол была впряжена шестерка флегматичных волов, лениво стегавших хвостами и прядавших ушами. Белобрысый Стегги взялся править колом, и волы попятились, недовольно мыча. Бревна со скрипом приткнулись, мужики, крутившие вороты, снова зашагали по кругу, и зав очутился на колу.
– Крепи!
– Велим, упоры суй!
– Готово!
– Подбей, подбей хорошенько!
– Да стоит он!
– Отцепляй тогда!
– Все!
– Стегги, трогай!
Белобрысый стегнул волов, и те потащили разгруженный зав по набитой дороге, рассекавшей ельник и уводившей перевалом через холмы. Телеги с кладью бодро поскрипывали, следуя за колом.
– Хвалю, – сказал Асмуд, подходя к Олегу. – Быстро ты смекнул про заслон. Я думал – на мель наскочили, а они вон что надумали!
– Ага! – ухмыльнулся Олег. – А я ремни режу и думаю: попаду я обратно на борт или пешком придется догонять!
Оба расхохотались.
– Пошли? – показал Олег на зав, медленно влекомый на холм.
– Нет, Вещий, – усмехнулся Крут, – нам в другую сторону!
– Зайнаддин отсюда на Оку подастся, – прояснил ситуацию Асмуд, – и в Итиль выйдет, до дому. А нам дорога – на Дину. О, кого я вижу!
Навстречу четверке вышел осанистый мужчина, бритый наголо по степной моде, но с длиннющими усами, спадавшими на грудь. Это был волочский тиун, поставленный конунгом собирать с купцов плату за волочение их посудин. Завидев Асмуда, тиун выпучил глаза.
– Здорово! – начал он, но хевдинг остановил его.
– Ты нас не видел, понял? – жестко сказал он.
– А как я мог? – мигом принял тиун правила игры. – Я ж еще сплю…
– Приятных снов! – осклабился Асмуд.
Забрав свою лодку-каноэ, четверка взялась за нее и потащила к ближайшей воде – мелкий приток Дины плескался совсем рядом.
– В Аскераден будем заплывать? – деловито спросил Крут.
Асмуд молча покачал головой.
– И в Динаборге не остановимся? – огорчился Крут.
– Некогда, – буркнул хевдинг. – И незачем зря мелькать у всех на виду. Чем меньше народу знает о нас, тем мы целее.
– Ну, это понятно.
– Вот и топай, раз понятно…
И они потопали.
– «Миссия невыполнима-3», – пробормотал Пончик.
– Перевыполнима, Пончик! – сказал Олег и подмигнул товарищу по времени.
Назад: Глава 21. Воля Перуна
Дальше: Глава 23. Зов Вальхаллы