29
Дрожь
– Слейт, – Бигенд произнес фамилию таким тоном, словно она его утомила, – спрашивает про Милгрима. Он с вами?
– Нет, – ответила Холлис. Она лежала на кровати, после душа, завернувшись в не слишком большое белое гостиничное полотенце. – Разве он не в Нью-Йорке? В смысле, Слейт.
– В Торонто, – сказал Бигенд. – Он отслеживает, где Милгрим.
– Вот как? – Она глянула на айфон. Картинки для Бигенда у нее не было. Может, поставить прямоугольник «Международного синего цвета Кляйна»?
– За Милгримом поначалу нужно было все время следить. Этим по большей части занимался Слейт.
– Следит ли он, где я? – Холлис глянула на синюю фигурку муравья.
– А вы хотите, чтобы следил?
– Нет. Это означало бы разрыв контракта. Между мной и вами.
– Да, я помню. Где вы купили свой телефон?
– В магазине «Эппл». В СоХо. В Нью-йоркском СоХо. А что?
– Я хотел бы дать вам другой.
– Какая вам разница, где я купила телефон?
– Хочется быть уверенным, что вы купили его сама.
– Последний телефон, который вы мне дали, за мной следил.
– Больше это не повторится.
– Во всяком случае, с телефоном.
– Не понимаю.
Холлис пальцем толкнула фигурку, и та закачалась на круглом основании.
– Поймите, я не хочу, чтобы ваши разговоры подслушивали, – сказал Бигенд.
– Мне не известно, где Милгрим. Это все, что вы желали знать?
– Слейт считает, он уехал из Парижа. Возможно, подался в бега. Как по-вашему, насколько это вероятно?
– Его не так-то легко разгадать. Мне, по крайней мере.
– Он меняется, – сказал Бигенд. – И это занятно, для человека в его ситуации. Постоянно проявляются какие-то его стороны, выходят онлайн.
– Может быть, проявилась какая-то его сторона, которая не желает открывать Слейту свое местоположение.
– Когда увидите его, – сказал Бигенд, – попросите мне позвонить, хорошо?
– Хорошо. До свидания.
– До свидания, Холлис.
Она взяла фигурку. В руке та была такой же легкой, как прежде. Полая и, по всей видимости, цельнолитая статуэтка – внутрь не заглянуть.
Холлис, завернутая в чуть влажное полотенце, села на кровати, и тут телефон зазвонил снова. Черно-белая фотография Хайди.
– Хайди?
– Я в спортзале. В Хэкни.
– Да?
– Один из моих здешних спарринг-партнеров говорит, что знает про твоего парня.
Золотые росчерки псевдокитайской каллиграфии на дальней стене словно отделились от обоев и поплыли к Холлис. Она сморгнула.
– Правда?
– Ты не говорила мне его фамилию.
– Не говорила.
– Начинается с «У», заканчивается на «с»?
– Да.
Нехарактерная пауза. Хайди никогда не задумывалась, что сказать.
– Когда вы последний раз общались?
– Примерно когда моя книга вышла в Англии. А что?
– Когда ты возвращаешься сюда?
– Завтра. А в чем дело?
– Надо проверить, что мы с Аджаем говорим об одном человеке.
– Аджай?
– Он индус. Английский индус. Я выясню, что смогу, потом поговорим. – Хайди повесила трубку.
Холлис вытерла глаза уголком полотенца, вернув золотые росчерки на кроваво-красные обои. Ее била дрожь.
