18
Окно Элеггуа

Tia Хуана велела ему пройти пешком по Сто десятой улице до Амстердам-авеню и собора Святого Иоанна Богослова, чтобы спросить совета у Элеггуа. Властелина, как она выразилась, всех дорог и дверей на свете. Хозяина всех перекрестков между человеческим и божественным. Вот почему, по словам Хуаны, ему отвели особое окно, место для поклонения в огромной церкви на Морнингсайд-Хайтс.

– В этом мире, – учила Хуана, – ничто не свершается без его соизволения.

Поднимаясь по склону мимо заграждений из обклеенной постерами фанеры и мелкой проволочной сетки там, где много лет назад ливни обрушили ветхую стену церковных земель, Тито заметил, как с неба посыпались первые белые хлопья. Он поднял воротник, натянул пониже шляпу и продолжал свой путь. Мужчина уже не удивлялся снегу как чему-то чуждому, но все же наполнился благодарностью, когда наконец достиг Амстердама. Неоновая вывеска пиццерии «V&T», не горевшая днем, словно пыталась напомнить о заурядном светском прошлом авеню. Вот уже показался дом священника. Вечно сухой фонтан в его саду украшала совершенно безумная скульптура: Священный Божий Краб, держащий в одной клешне отрубленную голову сатаны. Впервые попав сюда в обществе тетки, Тито ужасно заинтересовался этим изваянием. И еще его любопытство возбудили четыре петушка, живущих при соборе. Один из них был альбиносом – священной птицей Орунла, как пояснила Хуана.

Двери собора не охранялись. Стражников Тито нашел внутри, они подошли и попросили сделать пожертвование в пять долларов. Тетка научила племянника, как нужно снять шляпу и перекреститься, после чего, уже не обращая на них внимания, сделав вид, будто бы он не понимает английского, зажечь свечу и притворно погрузиться в молитву.

Сколько пространства! «Это самый большой собор в мире», – утверждала Хуана. Однако сегодняшним снежным утром Тито нашел храм пустым (по крайней мере с виду) и почему-то более холодным, нежели сама улица. В соборе висела дымка – или облако звуков. Даже самые тихие движения порождали легчайшее эхо, которое беспокойно гуляло среди колонн и над каменным полом.

Оставив тонкую свечку теплиться рядом с четырьмя другими, Тито двинулся по направлению к главному алтарю. Он шел и смотрел на облачка, вылетающие изо рта, и только раз приостановился, чтобы оглянуться на сумеречное зарево в гигантском круглом окне-розетке над теми дверями, через которые недавно вступил сюда.

Один из каменных эркеров, обрамляющих чудовищное пространство, принадлежал Элеггуа, о чем свидетельствовали образы на цветных витражах. Вот сантеро просматривает свиток: на нем легко различить цифры три и двадцать один, по которым и распознается ориша; мужчина лезет на столб, чтобы установить «жучок» для телефонного прослушивания; еще один человек изучает компьютерный монитор. В общем, самые разные способы управления этим и другими мирами, и над всеми путями – безраздельная власть оришей.

Мысленно, как учила Хуана, Тито со всем почтением поздоровался.

В тумане звуков возникло некое возмущение, источник которого тут же затерялся в причудливых поворотах и движениях эха. Мужчина посмотрел через плечо, окинул взглядом длинный неф и различил одинокий силуэт, приближающийся к нему.

Тогда он снова поднял взор к витражам, где один из персонажей работал с «мышью», а другой – с клавиатурой, хотя очертания этих привычных устройств казались архаичными и незнакомыми. «Призываю тебя, Элеггуа».

Обернувшись, Тито увидел старика, напоминающего иллюстрацию к законам времени – или свидетельство неотвратимости судьбы. Снег запорошил плечи его твидового пальто и темные поля шляпы, прижатой теперь к груди. Голова слегка покачивалась в такт шагам. Седые волосы отливали сталью на приглушенном фоне зашпаклеванного соборного камня.

И вот он возник совсем рядом и замер, как изваяние. Посмотрел Тито прямо в глаза, а затем обратил свой взор к витражам.

– Гутенберг, – пояснил старик, указывая шляпой на сантеро. – А это Сэмюэл Морзе посылает первое сообщение, – сказал он о мужчине с «мышью». – Монтер телефонной линии. Телевизор.

Последние слова относились к аппарату, который Тито ошибочно принял за монитор. Старик опустил шляпу и снова вперился проницательным взглядом в молодого мужчину.

– Ты похож на отца и деда, очень похож, – произнес он по-русски.

– Это она вам рассказала, где я буду? – по-испански спросил Тито.

– Нет, – отвечал собеседник с устаревшим кубинским акцентом, – подобного удовольствия мне удалось избежать. Грозная женщина, эта твоя тетка. Я просто велел тебя выследить. – Тут он перешел на английский: – Давненько же мы не виделись.

– Verdad.

– Но скоро снова встретимся, – сообщил старик. – Ты полу́чишь еще один предмет, тот же, что и всегда. Доставишь мне, как обычно. Как водится, за тобой будет «хвост».

– Значит, Алехандро был прав?

– Не вините себя. Ваш протокол в высшей степени правилен, а ваша sistema довольно хитра. – Он ввернул русское слово в английскую фразу. – Мы сами позаботились о слежке. Так нужно.

Тито молчал и ждал.

– При передаче, – продолжал старик, – тебя попытаются схватить. У них ничего не выйдет, но устройство ты как бы случайно потеряешь. Последнее очень важно, настолько же, как наше с тобой исчезновение. Для того и существует sistema, верно?

Тито еле-еле качнул головой.

– Но потом ты уедешь, как было задумано. Оставаться в городе небезопасно, понимаешь?

Мужчина подумал о своей комнате без окон. Вспомнил свой компьютер. Клавиатуру. Вазу Ошун. И протокол отъезда со всеми его тонкостями, требующими самого строгого соблюдения. Тито не представлял себе, куда ему предстоит отправиться, но точно знал, что это будет уже не Нью-Йорк.

– Понимаю, – сказал он по-русски.

– Где-то там есть арка, посвященная Перл-Харбору. – Старик запрокинул голову, оглядывая неф. – Мне как-то раз показывали, да я позабыл. Каменщики бросают свои инструменты в день нападения. Строительство собора прервалось на десятилетия.

Тито развернулся и поднял глаза, не зная, куда смотреть. Все арки выгибались на такую головокружительную высоту. Однажды он и Алехандро играли с моделью аэростата в Бэттери-парке. Маленький такой дирижабль с радиоуправлением, заполненный легким гелием. Вот бы запустить сюда такую штуку, было бы интересно исследовать лес из бесчисленных арок нефа, заглядывая в тени опрокинутого глубоководного ущелья. Тито хотел спросить старика о своем отце, почему и как тот погиб.

Подумав об этом, он повернулся, но таинственный пришелец уже бесследно исчез.