Книга: Страна призраков
Назад: 16 Известные выходы
Дальше: 18 Окно Элеггуа

17
Пираты и цэрэушники

Сделанная в «Мондриан» укладка спереди начинала напоминать челку Бобби, зараженную слоновьей болезнью. Сколь бы волшебное средство ни применил парикмахер, теперь оно пропиталось насквозь этой жуткой кашей, какую представлял собой воздух Лос-Анджелеса, не считая дыма бесчисленных сигарет, которые выкурил Бобби Чомбо в присутствии журналистки.
«Не нравится мне все это», – думала Холлис; она имела в виду даже не собственные жалкие потуги навести на себя хоть немного лоска перед встречей с новым хозяином, а общую конфигурацию и направление своей жизни до этой самой минуты, включая беседу с Чомбо на клетчатом бетонном полу. С парнем, который боится дважды уснуть в одном и том же квадрате...
И все-таки... Блеск для губ. Серьги. Блузка, юбка, чулки из видавшего виды пакета «Барни»: в нем журналистка отдельно хранила вещи, не предназначенные для повседневной носки. А сумочка? Холлис вытряхнула содержимое одной из черных косметичек и положила туда лишь самое необходимое. Туфли из «нарядного» пакета напоминали мутировавшие балетные тапочки черного цвета; их создатель, дизайнер из Каталонии, давным-давно сменил поле деятельности.
– Ну все, я пошла, – сказала женщина отражению в зеркале.
В старковском вестибюле с баром стоял неумолчный гул и по-вечернему звенели бокалы. Шатен портье, застывший в фирменной бледной униформе посреди псевдоисламских закорючек коврика-проекции, сотканного из света, внушительно улыбнулся двери, откуда возникла посетительница.
Зубы его, случайно попавшие под сияние ослепительной загогулины, являли взгляду прямо-таки голливудскую белизну. По мере того как Холлис подходила к нему, оглядываясь по сторонам в поисках бельгийского рекламного магната, улыбка набирала ширину и мощь, и наконец, когда журналистка была готова пройти мимо, ее заставил вздрогнуть роскошный голос, так недавно звучавший по телефону:
– Мисс Генри? Я – Хьюберт Бигенд.
Вместо того чтобы заорать, она приняла протянутую ладонь – сухую, твердую, нормальной температуры. Улыбка продолжала расползаться по лицу; мужчина ответил Холлис легким пожатием.
– Приятно познакомиться, мистер Бигенд.
– Хьюберт, – поправил он. – Как вам понравилась гостиница, все на уровне?
– Да, спасибо.
То, что она приняла за униформу портье, оказалось бежевым шерстяным костюмом с иголочки. Ворот небесно-лазоревой рубашки был расстегнут.
– Наведаемся в «Скайбар»? – спросил рекламный магнат, поглядев на часы размером со скромную пепельницу. – Или желаете посидеть прямо здесь?
Он указал на сюрреалистично длинный узкий алебастровый стол со множеством длинных биоморфных ножек в духе вездесущего Старка.
«В толпе безопаснее», – подсказывал внутренний голос; остаться в вестибюле значило пропустить обещанный бокал, отделавшись минимальным набором фраз, какого только требует вежливость.
– «Скайбар», – решила журналистка, сама не зная почему, и тут же вспомнила, насколько трудно туда бывает пробиться, тем более получить столик.
Бигенд повел ее к бассейну и фикусам в горшках величиной не меньше вагона каждый. Перед глазами Холлис вставали картины из прошлого: она останавливалась в этой гостинице незадолго до и сразу же после официального распада группы. Инчмэйл говорил, что люди, не знакомые с музыкальной индустрией, считают, будто в этом бизнесе главное – вести себя как распоследняя свинья и побольше трепать языком.
Вот и великанский футон из страны Бробдингнег; в его мармеладно-хлюпающих недрах удобно разместился с напитками целый выводок юных, исключительно миловидных распоследних свиней и трепачей. «Но ведь на самом деле ты ничего про них не знаешь, – возразила сама себе Холлис. – Может, они только смахивают на A&R». С другой стороны, здесь чуть ли не каждый выглядел именно так.
Бигенд провел журналистку мимо вышибалы, в упор его не заметив. Или, точнее, вышибала с блютусовым ухом едва успел убраться с дороги: настолько ясно солидный посетитель давал всем понять, что не привык видеть препятствий на своем пути.
Бар оказался забит людьми (Холлис не помнила случая, чтобы было иначе), однако Бигенд без труда отыскал место. Подавая спутнице тяжелый дубовый стул библиотечного вида, он широко расправил плечи и, как-то особенно – по-бельгийски, наверное, – сверкнув глазами, сказал ей на ухо:
– Я числился в поклонниках «Кёфью».
«Ну да, и еще вы были готом», – чуть не вырвалось у нее. Стоило представить себе, как будущий рекламный магнат поднимает над головой зажигалку «Бик» в затемненном зале во время концерта... Нет, лучше не представлять. Хотя, если верить Инчмэйлу, в те дни над головой уже поднимали сотовые: изумительно, как много света давали их маленькие экраны.
– Спасибо, – ответила Холлис, нарочно не уточняя, за что – то ли за признание в любви к своей группе, то ли за поданный стул.
Уставив локти в бежевой шерсти на стол и переплетя перед собой пальцы с аккуратным маникюром, спутник ухитрился довольно схоже изобразить взгляд пылкого поклонника, воображающего перед собой некую частную версию портрета певицы, сделанного Антоном Корбайном, – того, где она в деконструированной твидовой мини-юбке.
– Моя мать, – неожиданно начал он, – Федра Сейнхив, безумно обожала «Кёфью». Она была скульптором. Когда я в последний раз был у нее в парижской студии, мать слушала вас. На всю громкость. – Собеседник улыбнулся.
– Благодарю. – Наверное, не стоило углубляться в воспоминания о мертвых родственниках. – Но сейчас я журналистка, и прежние лавры уже не имеют ценности.
– Рауш весьма доволен вашей работой, – произнес Бигенд. – Он собирается взять вас в штат.
У столика вырос официант и вскоре ушел за «джин-тоником» для Холлис и коктейлем «писо мохадо» для ее спутника.
– Расскажите про «Нод», – предложила журналистка. – Что-то не слышно, чтобы он поднимал вокруг себя много разговоров.
– Да?
– Да.
Бигенд опустил сплетенные пальцы.
– Система «антишум», – промолвил он. – Выделяемся за счет незаметности.
Холлис ждала знака, что услышала шутку, но его не последовало.
– Странно.
На лице мужчины сверкнула улыбка, точно луч, на секунду пробившийся в щель между створками шкафа. Тут появились заказанные напитки в одноразовых пластиковых стаканах: владельцы гостиницы явно не желали получать нарекания от клиентов, предпочитающих разгуливать босиком по краю бассейна. Журналистка позволила себе окинуть взглядом посетителей, собравшихся в баре. Пожалуй, если бы сию минуту нос крылатой ракеты пробил рифленую крышу, редакции «Пипл» вряд ли пришлось бы спешно менять обложку. «Воображалы», как называл их Инчмэйл, переместились куда-то еще. И сейчас это вполне отвечало замыслам Холлис.
– Скажите-ка... – начала она, слегка наклонившись над своим «джин-тоником».
– Да?
– Чомбо. Бобби Чомбо. Почему Рауш так настаивал, чтобы я поговорила с этим парнем?
– Рауш – ваш редактор, – мягко возразил Бигенд. – Может, поинтересуетесь у него?
– Нет, здесь что-то другое, – не отставала журналистка. Казалось, она выходит на тропу войны со смертоносным монгольским червем на его же земле. Не самая удачная затея, но внутренний голос подсказывал: так нужно. – Уж слишком он был озабочен, чтобы дело заключалось в простой статье.
Мужчина пристально посмотрел на нее.
– Вот вы как? Ладно. Тут история позанятнее. И статья будет немного длиннее. Ваша вторая статья для «Нода», как мы надеемся. А вы уже встретились с ним, с этим Чомбо?
– Да.
– И что думаете?
– Ему известна тайна, которой никто не знает. По крайней мере он сам так думает.
– И что это может быть, по-вашему, Холлис? Вы же позволите называть себя Холлис?
– Пожалуйста. Сомневаюсь, что Бобби уж очень увлекает карьера в области локативного авангарда. На мой взгляд, ему по душе покорять неосвоенные просторы, но скучно выполнять однообразную тяжелую работу. Вот помогая каким бы то ни было образом создавать контекст для нового представления, он вряд ли скучал.
На сей раз улыбка Бигенда напомнила Холлис огни встречного поезда, пролетевшего мимо в ночи. Огни мелькнули, погасли, и стало темно, как в тоннеле.
– Продолжайте. – Он отпил немного «писо», сильно похожего на лекарство от простуды.
– Дело не в работе диджея, – проговорила журналистка, – не в «мэшапах», или чем он там занимается напоказ. Гораздо любопытнее то, что заставляет его чертить на полу координатную сетку GPS. И никогда не спать в одном и том же квадрате дважды. Не знаю, почему он возомнил себя настолько важной птицей, однако по той самой же причине у Бобби всерьез поехала крыша.
– И что это может быть за причина?
Ей вспомнился призрачный каркас грузового контейнера и то, как она едва не упала, когда Чомбо сорвал шлем. Холлис помедлила.
– Это пираты, – сказал Бигенд.
– Пираты?
– Да, в Малайском проливе и Южно-Китайском море. Маленькие юркие лодки охотятся на грузовые суда, укрываясь в лагунах, бухтах, пещерах. Я имею в виду побережье Малайского полуострова, Явы, Борнео, Суматры...
Она перевела глаза с Бигенда на окружающую толпу и вдруг ощутила себя так, будто попала в разгар чужой вечеринки. Рекламный щит, висящий под массивными потолочными брусьями бара, внезапно завладел ее вниманием, поскольку и был рассчитан на жертву, которая сядет за этот столик. Афиша пиратского фильма.
– Йо-хо-хо, – сказала Холлис, встретив взгляд своего спутника и опуская на стол стакан с остатками «джин-тоника», – и бутылка рому.
– Да, настоящие пираты, – без улыбки подтвердил Бигенд. – По крайней мере многие из них.
– Многие?
– Кое-кто участвовал в секретной морской программе ЦРУ. – Он опустил пустой стаканчик с таким видом, будто бы собирался продать его с аукциона в «Сотбис», и посмотрел на него через рамочку между пальцами, словно режиссер, подбирающий нужный ракурс для кадра. – Завидев подозрительное судно, его останавливали и обыскивали на предмет оружия массового поражения. – Мужчина по-прежнему не улыбался.
– Это не шутка?
Его голова качнулась – еле заметно, но очень четко.
Значит, вот как они кивают, алмазные торговцы в Антверпене, подумала Холлис.
– Это какая-то ахинея, мистер Бигенд.
– Это самая дорогая якобы достоверная информация, какую я могу себе позволить. Вы же понимаете, материал подобного сорта быстро портится. Да, но в чем ирония? Программа – на мой взгляд, очень даже эффективная, – пала жертвой местных политических распрей. А прежде, когда некоторые факты еще не выплыли наружу и секретный проект не сделался достоянием гласности, команды переодетых цэрэушников заодно с настоящими пиратами брали на абордаж суда, подозреваемые в нелегальном провозе оружия массового поражения. Затем они с помощью радиоактивных датчиков и прочей аппаратуры проверяли груз, покуда их «коллеги» забирали более заурядную добычу, по своему смотрению. Так расплачивались с пиратами за право первыми заглянуть в контейнеры и трюмы.
– Контейнеры...
– Ну да. Таким образом они и покрывали друг друга. ЦРУ подмазывало местные власти, а ВМС США, разумеется, во время подобных операций держались в стороне. Экипаж еще ни разу не догадывался о том, раскрыта ли контрабанда. Если что-то находилось, то судно задерживали некоторое время спустя, с виду – без всякой связи с пиратским нападением. – Бигенд жестом велел официанту принести новый стаканчик «писо». – Хотите еще выпить?
– Минералки, – сказала Холлис. – Ну просто Джозеф Конрад. Или Киплинг. Или кино какое-то.
– Лучше всего в этом деле проявили себя пираты из индонезийской провинции Асех, что в северной Суматре. Жертвами становились корабли, принадлежащие Панаме, Либерии, Северной Корее, Ирану, Пакистану, Украине, курсирующие между Суданом, Саудовской Аравией, ОАЭ, Пакистаном, Китаем, Ливией, Йеменом...
– И много им попадалось, фальшивым пиратам?
Еще один важный кивок алмазного торговца.
– К чему этот рассказ?
– В августе две тысячи третьего совместная команда поднялась на борт грузового корабля с панамским флагом, идущего из Ирана в Макао. Цэрэушников особенно интересовал один контейнер. Они уже открыли его, взломав печати, как вдруг по радио передали приказ – ничего не трогать.
– Не трогать?
– Оставить контейнер. Покинуть судно. Естественно, приказ был выполнен.
– Кто вам поведал эту историю?
– Мой источник утверждает, что был в той са́мой команде.
– И вы полагаете, Чомбо как-то с этим связан?
– По моим подозрениям, – Бигенд чуть наклонился и понизил голос, – Бобби время от времени знает местонахождение контейнера.
– Только время от времени?
– Судя по всему, контейнер еще где-то здесь, – произнес бельгиец. – Он вроде «Летучего Голландца»...
Тут появился второй «писо» и минералка.
– За вашу следующую статью, – провозгласил Бигенд, и собеседники сомкнули края пластиковых стаканчиков.
– А пираты?
– Что?
– Они-то видели, что внутри?
– Нет.

 

– В большинстве своем, – произнес магнат, выезжая на Сансет, – люди не садятся за руль такой машины собственной персоной.
– Большинство людей вообще никогда не окажется в такой машине. – Сидящая рядом с ним Холлис вытянула шею, пытаясь заглянуть назад, в пассажирскую кабину.
Вроде бы там горел матированный потолочный светильник? Да, это вам не заурядная «лунная крыша». Масса сверкающего дерева, обивка из угольно-черной кожи ягненка...
– Это «брабус-майбах», – отозвался Бигенд; повернувшись, Холлис успела заметить, как он ласково погладил руль. – Чтобы выпустить такого красавца, фирма Брабуса всерьез переиначивает продукцию Майбаха. Если бы вы ехали сзади, то могли бы наблюдать локативные представления по мониторам, встроенным в спинки передних сидений. Здесь есть беспроводная локальная сеть и маршрутизаторы GPRS.
– Спасибо, я обойдусь.
Ох уж эти задние кресла с обивкой цвета ружейного ствола! Если их разложить, наверняка получатся кровати, а то и профессиональные хирургические кресла. Сквозь дымчатое оконное стекло Холлис видела, как пешеходы на перекрестке удивленно таращатся на «майбах». Тут светофор переменил сигнал, и машина тронулась с места. Ее интерьер по-прежнему напоминал вечерний зал музея.
– Вы всегда ездите на этом красавце? – спросила журналистка.
– В агентстве есть еще «фаэтоны», – ответил Бигенд. – Добротная машина. Издали можно принять за «джетту».
– Я не очень-то разбираюсь в автомобилях.
Холлис провела большим пальцем по шву сиденья. Вот каковы, должно быть, на ощупь ягодицы супермодели.
– А почему, если не секрет, вы решили посвятить себя журналистике?
– Надо же было зарабатывать на хлеб. На гонорары «Кёфью» не слишком разживешься, а чтобы выгодно вкладывать деньги, нужен особый дар.
– Это большая редкость, – согласился Бигенд. – Если человеку везет, он начинает мнить, будто бы у него талант. Но в принципе все делают одно и то же.
– В таком случае хоть бы мне кто-нибудь объяснил, что именно.
– Если вам нужны деньги, для этого существуют поля поурожайнее, чем журналистика.
– Вы меня отговариваете?
– Ничуть. Наоборот, поощряю искать большего. Меня интересует ваша мотивация, ваше понимание мира. – Он искоса посмотрел на пассажирку. – Рауш сказал, вы раньше писали о музыке.
– Гаражные группы шестидесятых. Я начала собирать материал еще во времена «Кёфью».
– Это был ваш источник вдохновения?
Холлис оторвала взгляд от четырнадцатидюймового дисплея на приборной доске «майбаха», где красный курсор – символ автомобиля – плыл по зеленой ленте бульвара Сансет, и подняла глаза на спутника.
– Только не в смысле моей профессии, не в музыке. Я просто любила эти группы... Люблю, – поправилась она.
Бигенд кивнул – очевидно, понимал разницу.
Холлис опять поглядела на приборную доску: дорожная карта исчезла, вместо нее возникла каркасная диаграмма вертолета незнакомой луковичной формы, развернутая в профиль. Ниже появился каркас корабля. Очень мелкого корабля. Или вертолет был чересчур крупным. Картинку сменило видеоизображение настоящей летающей машины в небе.
– А это что?
– Так называемый «Хук», сделан еще в Советском Союзе. У вертолета чудовищная подъемная способность. В Сирии есть по крайней мере один такой.
Теперь уже «Хук», или его подобие, поднимал над землей советский танк, будто бы для иллюстрации.
– Следите за дорогой, – посоветовала журналистка. – Хватит вам любоваться своим пауэрпойнтом.
Следующий сюжет в виде упрощенной цветной анимации показывал, как вертолет (название которого никак не соответствовало его форме) опускает грузовую тару на палубу и в трюмы судна.
– А тот контейнер из вашей истории... – начала Холлис.
– Да?
– Вам приблизительно сказали, сколько он весит?
– Этого мы не знаем, – произнес Бигенд, – но иногда он размещается в центре груды других контейнеров, потяжелее. Это самое надежное положение, так его обычным путем не достать, если с моря. А вот «Хук» нам поможет. С помощью вертолета ящик можно доставить куда угодно, например, на другой корабль. Это и быстро, и удобно.
– Он повернул на Сто первую автостраду, к югу.
Подвеска «майбаха» превратила изрытую оспинами мостовую в гладкий шелк или растопленную сливочную помадку. Холлис нутром ощутила мощь автомобиля, которой так естественно, без усилий управлял человек. Теперь линии на дисплее приборной доски представляли собой сигналы, испускаемые транспортной тарой: они поднимались под острым углом к вертикали, затем их перехватывал спутник и пересылал обратно, за изгиб горизонта.
– Мистер Бигенд, куда мы едем?
– Хьюберт. В агентство. Там лучше всего обсуждать дела.
– Какое агентство?
– «Синий муравей».
Тут на дисплее возникло то самое насекомое, недвижное и категоричное, как иероглиф. Синего цвета. Холлис вновь подняла глаза на Бигенда. В профиль он ей кого-то смутно напоминал.
Назад: 16 Известные выходы
Дальше: 18 Окно Элеггуа