Глава 18

На следующее утро, как и договаривались, я вышел за калитку ни свет ни заря и стал умываться после завтрака, поджидая Полосатого. В конце концов он нарисовался. Вид у него был мрачнее тучи.

– Ну почему я должен с ней встречаться? – сокрушался он, когда мы отправились на поиски Сьюки. – Только обольет меня грязью с ног до головы.

– Так давай скорей покончим с этим. Ты, главное, с ней помягче. Я слышал, что у женщин при беременности разыгрываются гормоны. Понятия не имею, что это значит, но вряд ли что-то хорошее.

– Ладно, Олли, я постараюсь. Но ты тоже будь хорошим котом и заступись за меня, если она на меня накинется.

Сьюки сидела на подоконнике своего дома и смотрела на улицу. Увидев, что мы приближаемся, она выпрямилась и смерила нас полным ненависти взглядом.

– Начало хуже некуда, – простонал Полосатый.

Мы забрались в садик перед домом. Сьюки тем временем спрыгнула с подоконника, разгневанно махая хвостом, и исчезла из виду.

– Пошла к кошачьей дверце, – пояснил Полосатый, – а потом сразу вцепится мне в горло.

– Да не паникуй ты. И не переходи в наступление, – посоветовал я, хотя мне и самому не хотелось вступать в конфликт.

– Смотрите-ка, кого собаки принесли, – противно замяукала Сьюки, показавшись из-за угла. – А я уж подумала, ты окончательно сбежал, Полосатый. После нашей последней ссоры ты куда-то запропастился. Боишься смотреть мне в глаза, что ли?

– Нет. Просто не хочу больше ссориться, – раздалось в ответ жалкое тонкое мяуканье. Я удивленно посмотрел на него. Никогда раньше не видел, чтобы Полосатый был настолько в себе не уверен. – Что сделано, то сделано, Сьюки.

– Да, но не ты же в итоге гуляешь с котятами в животе.

– Послушай, мне очень жаль, но…

– Не говори «но», – очень тихо предупредил его я. – Просто скажи «мне очень жаль».

– Не нужна мне твоя жалость. А ты зачем пришел, Оливер? – Тут ее злоба обратилась на меня. – Тебя кто просил вмешиваться?

– Полосатый, – признался я. – И это правда: ему действительно жаль. Он вчера мне все уши об этом прожужжал. Он жалеет, что вы двое вообще снюхались, правда, Полосатый?

– Я? – Полосатый растерянно взглянул на меня. – Ну… эээ… наверное, учитывая обстоятельства, так оно и есть.

– Значит, теперь ты утверждаешь, что тебе даже не понравилось? – завопила Сьюки.

– Нет! Нет, я такого не говорил. – Он встал и несколько раз повернулся вокруг себя на месте. Вид у него был такой, будто он готов сквозь землю провалиться. И я бы с радостью последовал за ним. Сьюки по-прежнему сидела неподвижно, сверлила нас взглядом и выжидала. – Послушай, – наконец в отчаянии мяукнул он. – Ты милая кошка, Сьюки, и мы с тобой отлично провели время, верно?

– А теперь, когда у меня котята, ты решил меня бросить?

– Нет! Я ничего подобного не говорю! Я просто старался держаться от тебя подальше, потому что ты все время в плохом настроении.

Я гневно вытаращился на него. Не стоило говорить ей об этом сейчас.

– Я же беременна! – зашипела на него Сьюки. – Разумеется, я в плохом настроении!

– Ну ладно. Но это же не навсегда. А когда все закончится, опять сможем погулять и поразвлечься. – Тут Полосатый значительно повеселел.

– Что?! – закричала Сьюки. – Да ты, верно, совсем умом повредился? Думаешь, тебе удастся еще раз подбить меня на это? К тому же мои хозяева с самого начала говорили, что стерилизуют меня после первого помета. Только, кажется, они не ожидали, что это произойдет так скоро. Да и я тоже, – добавила она, с укором посмотрев на Полосатого.

– Наверное, для тебя это был шок. – Я попытался проявить сочувствие. – А твои хозяева уже догадались, что ты в положении?

– Нет, но скоро догадаются. Я толстею такими темпами, что скоро перестану пролезать в кошачью дверцу.

– А для меня ты по-прежнему красавица, Сьюки, – промурлыкал Полосатый.

Я уставился на него. Это было немыслимо. Даже сейчас он подкатывал к ней! Словно не мог удержаться. Как же мне повезло, что не приходится быть пленником этих странных желаний.

– Ладно, – сказал я, пытаясь сменить тему. – Мы оба считаем, что ты станешь прекрасной матерью, правда, Полосатый?

– Да, прекрасной, – проговорил он без особого энтузиазма. Если бы кошки умели пожимать плечами, он бы задрал свои до ушей.

– Вы правда так думаете, Олли? – вдруг спросила Сьюки.

И я вдруг понял, что ей, наверное, страшно. Поэтому она и ведет себя так агрессивно. Она же еще совсем молодая кошка и наверняка не имеет ни малейшего представления о том, как рожать и воспитывать котят.

– Конечно, – ответил я. – У тебя подходящий характер. Можно даже сказать, ты рождена быть матерью. Скажи, Полосатый?

– Мм… да. Точно.

– И знаешь что? Спорим, когда котята родятся, ты полюбишь их всем сердцем, – продолжал я. – Маленькие котята такие хорошенькие, их все обожают. Но больше всего – мать.

Сьюки очень странно смотрела на меня.

– Это очень мило, Олли. Но что с тобой? Кажется, ты сейчас заплачешь?

– Со мной все в порядке. – Я отвернулся, отошел и сел в сторонке, сделав вид, что умываюсь. Только бы они не поняли, что мне действительно хотелось плакать.

– Его забрали у матери, – тихо объяснил Полосатый.

– Котята почти всегда уходят от матерей, – ответила она. – Мы не можем вечно держать их при себе.

– Это да. Но когда ты была котенком, то оставалась с мамой до тех пор, пока не научилась ходить и есть мясо. Тебя не забирали у матери и не бросали умирать.

– О.

Я повернулся и взглянул на Сьюки. Она вся как-то сникла, будто сама собиралась заплакать.

– Бедный Олли, – ласково проговорила она. – А я не знала. И несмотря ни на что, стал таким хорошим котом. В отличие от некоторых! – добавила она и гневно посмотрела на Полосатого. А потом встала и потянулась. – Ну ладно, еще увидимся. А сейчас мне нужно отдохнуть. Я теперь должна думать и о котятах тоже.

Она взмахнула хвостом и скрылась за углом.

– Ну что, – сказал Полосатый, – кажется, я отлично справился, а?

Пока меня не было, Сара и Мартин готовили дом к празднику. Мартин повесил на дверь и окна гирлянду с лампочками, а Грейс и Роуз помогали Саре развешивать украшения в гостиной. Девочки пели про оленя с красным носом и трех царей, хотя я и не знал, кто они такие, а еще собирались сделать рождественские открытки для школьных друзей. После воскресного обеда они отправились в гости в соседнюю деревню, а я остался один, сел на спинку дивана и стал разглядывать красивые шарики на елке. Некоторые из них висели на расстоянии вытянутой лапы, и я легко мог их достать. Они соблазнительно поблескивали и так и напрашивались, чтобы их ударили лапой. Никто ведь не узнает, правда? И вот я вытянул лапу и шлепнул по большому серебряному шару. Тот раскачивался примерно минуту – это было очень красиво. Отлично. Тогда я ударил его сильнее. Ох, как же здорово! Я мог бы заниматься этим хоть весь день! Над моей головой висела маленькая фигурка Санта-Клауса. Я лег на спину и вытянул задние лапы, как следует наподдав ему, потом подпрыгнул и ударил блестящий красный шар на ветке повыше. Во мне разыгрался азарт. Как высоко я смогу дотянуться? Если слегка подпрыгнуть, можно достать вон тот большой, золотистый, с блестками… ап! Ах, черт. Я немного просчитался с траекторией, и вместо того, чтобы приземлиться на спинку дивана, рухнул на нижние ветки, задел ведро и свалился на пол. Меня осыпало иголками, за ними упали несколько шаров, а вокруг шеи обмоталась мишура. Я бросился на кухню, отряхиваясь по дороге. Ух! А ведь я перепугался. Хорошо, что никто не видел. Я хорошенько умылся и решил заглянуть к Ники и Дэниелу, чтобы запретная игра больше не манила меня.

По сравнению с домом Мартина и Сары соседний коттедж выглядел совсем уныло. Ники молча убиралась на маленькой кухоньке, а Дэниел вместо того, чтобы вешать гирлянды, закладывал дверь утеплителем от сквозняков.

– Выше нос, детка, – он зашел на кухню и обнял Ники за талию. – Все наладится.

– Неужели, Дэн? До приезда родителей всего две с половиной недели осталось. Хорошо, конечно, что Сара с Мартином предложили поселить их у себя, но я все же не понимаю, как мы сможем устроить настоящий рождественский праздник.

– Купим подарки твоим родителям и братьям. Купим индейку и гарнир, обещаю. Я воспользуюсь кредиткой.

– Там же не осталось ничего. Не говори глупости. И так мы все в долгах.

– Значит, хуже не будет. Да брось, Ник, уже почти Рождество! Давай не будем унывать.

В дверь постучали. Ники и Дэниел удивленно переглянулись.

– Кто бы это мог быть? Не представляю, – пробормотал Дэниел.

Он пошел открывать дверь, и я услышал:

– А, привет еще раз, Тони. Да заходите же в дом, на улице холод собачий. Как машина? – Он закрыл дверь и проводил Тони на кухню.

– Ездит как новенькая, и все благодаря тебе, – ответил его собеседник. У него был приятный голос, но все же это был незнакомый мужчина, и мое сердце привычно подскочило от страха. – Надеюсь, я не слишком задержал вчера вашего мужа, – добавил он, обращаясь к Ники.

– Да нет, что вы, – с улыбкой ответила она. – Дэн больше всего на свете любит возиться с машинами, а такая возможность представляется не так уж часто. Я, кстати, Ники – кажется, мы с вами раньше не встречались. Мы всего пару месяцев как переехали.

– А я Тони. – Гость вдруг заметил меня: я прятался под маленьким кухонным столиком. – Ваш кот похож на того, что раньше жил в пабе.

– А это он и есть! Это Оливер. Он иногда заходит к нам, а живет у Мартина и Сары по соседству. После пожара так договорились, – объяснил Дэниел, взял меня на руки и погладил. – Незнакомых людей он побаивается, но он очень милый, правда, Олли?

В ответ я заурчал. На руках у Дэниела мне было гораздо спокойнее.

– Я-то сам никогда не был завсегдатаем «Герба лесничего», но кота знаю. Слышал, что Джорджу пришлось найти для него временное пристанище. А вы с Мартином молодцы, что согласились о нем позаботиться.

– Нам даже приятно, что он к нам заходит. Когда мы дома, конечно. Мы же оба всю неделю в Лондоне работаем.

– Правда? Не завидую. Я и сам раньше ездил на работу на электричке, а пару лет назад вот вышел на пенсию. Та еще радость, электричка эта, да еще денег съедает.

Дэниел покосился на Ники и кивнул.

– С этим не поспоришь.

– Хотите чашечку чая или еще чего-нибудь, Тони? – спросила Ники.

– Нет, спасибо, дорогая, у вас наверняка и без меня дел полно. Я просто зашел поблагодарить Дэниела за помощь. И вот, небольшой подарок в знак признательности за потраченное время, – он протянул им пакет. – Так, ерунда.

– О! – Глаза у Дэниела округлились, и он немного покраснел. – Да не надо было…

Он опустил меня на пол и взял пакет. Звякнули бутылки – этот звук был мне хорошо знаком еще по жизни в пабе. Дэниел заглянул в пакет и воскликнул:

– Тони, бога ради, да не надо было!

– Я настаиваю. Возьмите по крайней мере это. Если бы ты меня не выручил, пришлось бы вызывать ремонтников из города, а представляешь, сколько бы они с меня содрали за глупость? Не заряжал аккумулятор? Там всего лишь пара бутылок.

– А это? – Дэниел достал из пакета миску, накрытую такой пластиковой штукой, которую люди называют «пленка».

– Рождественский пудинг, – рассмеялся Тони. – Если не понравится, можете выкинуть.

– Ничего мы не выкинем, – в шоке возразила Ники. – Но разве он вам самим не нужен на Рождество?

– Жена каждый год с полдюжины таких готовит, а из едоков только мы двое, дочка да зять. Она, верно, хочет накормить всю деревню. Один пудинг она всегда относит на собрание женского клуба – приз для лотереи, а еще один на ярмарку скаутов. Вот только в этом году ярмарки не будет, клуб-то сгорел. – Он пожал плечами. – Если понравится, ешьте на здоровье. Пудинги у нее что надо. Просто их слишком много!

Он снова рассмеялся и повернулся к выходу.

– Надеюсь, до Рождества еще увидимся. Еще раз спасибо, Дэниел.

– Это вам спасибо за подарки, – проговорил Дэниел, продолжая разглядывать содержимое пакета.

– Какой добрый человек! – воскликнула Ники, проводив Тони. – Слышал, что он сказал? «Всего пара бутылок горячительного»! А ведь это, похоже, хорошее вино, Дэн. Надо отложить до Рождества.

– Да, наверное, – с сожалением ответил Дэн.

Ники рассмеялась.

– «А если пудинг не понравится – выкиньте»! Еще чего! Как здорово – теперь у нас будет чем угостить родителей. Я даже могу соврать маме, что сама его сделала.

Дэниел обнял ее, и они прижались друг к другу, смеясь. Как же приятно было наконец увидеть этих двоих счастливыми. Я радостно замурлыкал, несколько раз обошел их кругом – как будто мы втроем танцевали медленный танец. На мгновение мне даже показалось, что в холодной кухне стало теплее.

Однако дома у Сары и Мартина меня ждал не слишком теплый прием. Сара носилась с пылесосом – я всегда ненавидел звук, который издавала эта штука, и поэтому хотел сразу убежать наверх. Но она увидела меня, выключила пылесос и проговорила строгим голосом:

– Да-да, Оливер, ты лучше не показывайся мне на глаза! Смотри, какой беспорядок после тебя приходится убирать. Три шара разбиты, везде иголки, мишура по всей гостиной…

– Прости! – мяукнул я по-кошачьи и поспешил смотаться на второй этаж. – Я увлекся.

Вдруг она разозлилась на меня так сильно, что заведет нового кота прямо сейчас, а мне придется убираться восвояси? Я скрылся в детской и забрался под одеяло на одной из кроватей.

– Ох уж эти кошки! – услышал я громкий возглас Сары с первого этажа. – Проблем, как с детьми.

Я не понял, хорошо это или плохо. Но когда она снова включила пылесос, я, к удивлению своему, услышал, что она смеется.

Уф! Значит, она все-таки меня любит.