Глава 9. Бой
Андрей постоял немного в раздумьях. Устройство лагерей почти везде одинаково. Есть территория для сотрудников – охраны, начальства, служебные постройки, – гаражи, казарма, вольеры для караульных собак. И большая часть отведена для бараков заключённых. При лагерях бывают предприятия. Заключённые валят лес, распускают брёвна на пилораме или, если рядом карьер, машут кайлами, добывая камень. Либо строят железную дорогу или канал, тот же Беломорский. Зэк должен работать, зарабатывая на пропитание. На содержании государства только больные зэки в больницах да придурки, как зэки сами называли заключённых, участвующих в самодеятельности. Каждый начальник лагеря создавал из заключённых духовой оркестр, а лучше ещё дополнительно плясунов, певцов, чечёточников. Им делали послабления, давали доппаёк, а чаще освобождали от работ. После лесоповала или кайла мало у кого хватало бы сил дуть в трубу или растягивать меха баяна. Зато в государственные праздники или при посещении начальства оркестр старался вовсю, ублажая слух высокопоставленных офицеров внутренней службы. А если ещё и в баньку начальство сводить, попарить, угостить солёным или копчёным муксуном или олениной, да под водочку, кто же напишет плохой отчёт о командировке?
Нет, здесь и сейчас ничего нужного не придумать. Надо возвращаться на пристань. Евгений наверняка уже там. А с утра в три головы решать, что предпринять. А потом к Ложечкину. Начальство любит, когда подчинённый приходит с готовым планом. Кроме того, нужна помощь живой силой. Троим операм не управиться.
Евгений ждал на пристани. От воды тянуло сыростью, зябко было даже в ватнике. Вот такое северное лето.
– За Дусей проследил?
– Ох и оторва. Зашла в избу к какому-то мужику, кувыркались там.
– Откуда знаешь?
– Так сладострастно стонала, что слушать срамно было. Потом домой ушла. А у вас что?
– Удивлю. Мужик, который у Дуси был, с мешком не на заимку пришёл. Угадай – куда?
– В соседнюю деревню?
– С тебя щелбан! В закрытый лагерь.
Удивленный Евгений пару минут молчал, переваривая услышанное.
– Ни фига себе, кто бы мог подумать!
– Хитёр Борода, я сам оторопел, когда увидел.
– Брать их надо, пока не ушли.
Андрей сам был такого мнения. Деньжат бандиты нахапали, драгоценных шкурок. В любой момент сорваться могут, ищи их потом по всему Союзу. А главное – бед натворят. И звоночек от Дуси в Реутово был не зря. Со знакомой блатотой Борода общался, почву для приезда готовил. Со всей бандой не пойдёт, возьмёт одного-двух подручных, кто поспособнее.
Посему поторапливаться надо было. Почти неслышно подошла лодка. Говорков спросил:
– Парни, готовы? Садитесь.
Отошёл Виктор Герасимович на вёслах, потом мотор завёл. Перед носом лодки буруны вскипели. Полчаса хода, и показался сонный Вельск. Сердечно поблагодарили пенсионера за помощь, помогли мотор снять. Расстались на площади.
– В восемь в гостинице жду, – предупредил Андрей.
– Как штык буду, – заверил Евгений.
Поспать удалось два часа. Утром заявился молодой опер. Все направились в столовую, потом в номер. Стали обсуждать, как взять бандитов.
– Был бы броневик, долбанули бы им ворота! – предложил Павел.
– Если бы да кабы… Женя, ты сам в этом лагере был?
– Никогда, зачем, если он закрыт?
– Резонно. Идём к капитану, посоветуемся.
Ложечкин выслушал доклад Андрея о бандитах в лагере. Он понимал, что троим операм бандитов в лагере не взять. Неизвестно – сколько их, есть ли оружие?
– Вот что, едем в лагерь!
Андрей удивлённо поднял брови. Как в лагерь? Без подготовки? Капитан удивление московского сыщика понял.
– В другой. Там зам по оперативной работе бывший начальник лагеря, где бандиты укрываются. Распишет, где и что расположено. Солдат конвойной службы попрошу. Хоть отделение, но даст. Все же его бывшие подопечные.
Действующий лагерь был недалеко. На сильно видавшем виды «ГАЗ-69» за полчаса все вчетвером добрались. В кабинете зама устроили совещание. Ложечкин доложил детали.
– Вот что, сам я по солдатам и транспорту решить не могу. Иду к начальнику колонии.
Вернувшись, зам по оперативной работе кивнул.
– Вопрос решён. Сейчас возьму отделение, на машину и вперёд.
– Подожди, Михалыч! Как в зону проникнуть?
– У неё ворота одни. Выбьем грузовиком, солдаты мои за машиной вбегут. Вам бы лучше не вмешиваться, снаружи ждать, во избежание потерь.
– Так не пойдёт! Во-первых, четверых по углам зоны предварительно поставить надо. Вдруг прорываться будут?
– Через забор и колючку? Мои конвойники всех в капусту покрошат. Десять автоматчиков – это сила!
– Хотя бы одного живым взять надо, допросить. За бандой не одно дело числится.
– Лучший бандит – мёртвый бандит. Посчитаете трупы, снимите отпечатки, закроете дела.
Насчёт мёртвого бандита зам прав, в этом вопросе Андрей с ним согласен был. Но банда могла жить в лагере, а денежки хранить в другом месте, на всякий случай. Борода хитёр и коварен, запросто мог сделать так. А деньги надо вернуть в райпо. Тогда дело будет закрыто и работа будет считаться качественно завершённой. Что поделать, конвойники и опера из разных служб, разные задачи, разные министерства и порядки. Оперативники, пока зам поднимал по тревоге солдат, уселись в свой «козлик».
– Оружие у всех? – спросил Ложечкин.
– У всех.
– А я своё не прихватил, – посожалел капитан.
– Зам пообещал всех без нас порешить, а мы чтобы не мешали, так что оно может не пригодиться.
Скоропалительность зама Андрею не понравилась. Не тот случай. Такие наскоки гусарские часто заканчиваются провалами. А спрос будет с Ложечкина, как с начальника райотдела, а во вторую очередь с Андрея. Он старший опер, это его стезя.
Из ворот колонии выехал «ГАЗ-51», в кузове отделение солдат, зам на пассажирском месте в кабине.
– Давайте за нами, – прокричал он в окно.
Следом ехать не стали, за грузовиком пылища жуткая. Но дорогу к лагерю знали оба капитана. На ухабах грунтовки трясло сильно. Грузовик проследовал Алексеевское ходом, а машина райотдела остановилась.
– Бакланов – на выход! – приказал Ложечкин. – Как услышишь стрельбу, задержи продавщицу. Главное – не дай ей позвонить, тем более скрыться.
Видно было – Женя сам хотел поучаствовать в захвате. Случится ли ещё когда-нибудь такая акция в дальнейшей службе?
«Козлик» милиционеров подкатил к воротам зоны буквально на минуту позже грузовика. Солдаты уже выпрыгивали из кузова.
– Приготовить оружие к бою! – скомандовал капитан.
Потом он подошёл к водителю, переговорил. Взревел мотор, грузовик тронулся, набрал ход, ударил бампером в ворота. Старые, вероятно, ещё довоенные, от удара они распахнулись. Петли для замка были выдраны из ветхого дерева с креплениями. За грузовиком в проём ворот побежали солдаты, следом их капитан. Стрельба началась сразу. У бараков замелькали фигуры в ватниках. Солдаты шли, не пригибаясь, стреляли с коротких остановок. И ответного огня явно не ожидали. Молодые, фронта не нюхавшие. Со стороны бараков, из окон, захлопали выстрелы. Винтовки или ружья, не разберёшь. Капитану-конвойнику приказать бы бойцам:
– Ложись!
А он закричал:
– Вперёд, бегом!
Думал нахрапом взять. А только на бегу точно стрелять невозможно. Да и бежать надо с умом, зигзагами. Упал – выстрелил, перекатился, вскочил, запетлял как заяц и снова упал. Тогда есть шанс выжить и выполнить задачу. Солдаты сразу стали нести потери. Один упал и недвижим, второй ранен, рухнул, корчится от боли.
Всю разворачивающуюся картину оперативники и Ложечкин наблюдали со стороны ворот. Андрей подумал, что захват может закончиться неудачно. Уголовникам убивать – не привыкать. Тем более краснопогонников, прозываемых так уголовниками за цвет погон, они яро ненавидели. А у солдат всей выучки что школа молодого бойца. Стояли на вышках в охранении, сопровождали грузовики с осуждёнными от станции до лагеря, конвоировали на работы вне лагеря.
Андрей по вспышкам выстрелов со стороны барака успел прикинуть, сколько же стрелков? Выходило – восемь. И не факт, что бандитов столько. Их может быть больше. Просто у других нет огнестрельного оружия, а имеются ножи. Или худший вариант, учитывая хитрость Бороды. Пару стрелков приберёг в засаде, как последний козырь в рукаве.
Капитан решил воодушевить своих бойцов личным примером. Вырвался вперёд, руку с пистолетом вверх вскинул. И тут же схлопотал пулю в ногу, упал. Вот дурак-то, прости господи! Солдаты залегли, стрельба с обеих сторон стихла. Солдаты растеряны, команды ждут, а уголовники явно экономили боеприпасы. Надо решать, что делать.
– Паша, ты на правый фланг, я на левый. Поднимай бойцов и короткими перебежками обходи с правого фланга, я с левого. Задача – ворваться в барак. В бараке от автомата укрыться негде, к тому же на короткой дистанции автомат в выигрыше из-за плотности огня.
Андрей взял в руку пистолет, передёрнул затвор, побежал. Петлял, падал, вставал, снова мчался. Вот и цепочка лежащих бойцов.
– Я опер Фролов, слушать мою команду! – закричал он, повернув голову. – Ближняя ко мне пятёрка бойцов, короткими перебежками влево, другие – за Чумаковым – вправо. Делай, как я!
Вскочил, перебежал десяток метров, упал, перекатился на три метра. Вскинул пистолет, прицелился в голову бандита в окне, выстрелил. Попал или нет, не наблюдал. Главное было – показать бойцам, как действовать. Может, их и учили, да теоретически, за месяцы и годы службы всё выветрилось из памяти. А сейчас наглядно увидели, начали повторять. И стало получаться. Перебежали, залегли, огонь открыли. Всё же не пистолеты у них, как у Андрея или Павла, поточнее оружие, помощнее. И попадать стали, потому как огонь со стороны барака слабеть стал, били уже пять стволов. Андрей и на правый фланг поглядывал. Там Паша не подвёл, его солдаты действовали почти синхронно с солдатами, что за Андреем бежали.
До бараков рукой подать, метров семьдесят. На такой дистанции даже слабый стрелок из винтовки в цель попадёт. Спасение в одном – двигаться. Андрей вскочил, бросился зигзагом, со стороны барака выстрел. Пуля в землю ударила. Но стрелявшего, высунувшегося неосторожно, автоматной очередью срезал ефрейтор, бежавший рядом с Андреем.
– Молодца! – крикнул ему Андрей, когда залёг. – Быть тебе сержантом!
Приободрить солдата надо, растерялись они поперва, так бывает. На фронте только к второй атаке начинаешь что-то понимать. А в первом бою бежишь, как все, стреляешь вперёд, не видя, где враг. Навык во всём нужен.
Первыми подбежали к двери барака в его торце Андрей и ефрейтор. Андрей за ручку рванул, закрыто изнутри.
– Дай очередь по двери, вот здесь.
Ефрейтор дал щедрую очередь, за дверью вскрик. Видимо, кто-то стоял за ней, зацепило пулей.
– В сторону! – оттолкнул ефрейтора Андрей.
Из-за двери грохнул выстрел, но пуля уже никого не зацепила. Ефрейтор сам, без приказа, дал ещё одну очередь в дверь. Слышно было, как кто-то упал. Андрей подбежал к углу барака. Ага, сдрейфили уголовники, вылазили из окон, четыре человека. Опер вскинул пистолет, руку правую для остойчивости к стене прижал, прицелился. Выстрел, второй! Двое блатных рухнули. Остальные успели забежать в другой барак, по соседству. Андрей обернулся, шорох сзади. А это два солдата добежали.
– Один – приготовь оружие, второй – открой дверь и в сторону. А первому – огонь веером по бараку.
Так и сделали. Очередь с поводкой по внутреннему помещению. Андрей первым ворвался. У окон трое убитых, ещё один у самых дверей валяется. И оружие их здесь – карабины образца 1944 года.
– Занять позиции у окон. В бараке напротив – бандиты. Не торопиться, стрелять по видимой цели.
Бойцам немного легче стало, всё же укрыты за бревенчатыми стенами, а не бегут по открытой местности. В это время с другого торца барака ворвались бойцы во главе с Павлом.
– Где бандиты?
– В бараке напротив.
В подтверждение его слов хлопнул винтовочный выстрел. В ответ очереди из двух автоматов. Один боец выглянул.
– Попал!
Андрей и Павел сошлись в центре барака.
– Как дальше действовать будем? – спросил Павел.
– Несколько бойцов здесь оставить надо, с остальными в обход. Боюсь, главарь под прикрытием шестёрок сбежать может.
– Согласен.
– Тогда я беру четверых, обхожу барак. Ты не давай блатным высовываться из окон.
– Понял.
Андрей ткнул пальцем в солдат.
– Ты, ты, ты и ты – за мной.
Андрей первым шёл. Осторожно выглянул из-за угла. Сбоку очередь, пули густо ударили по стене, щедро осыпав Андрея пылью и древесными щепками. Андрей назад отпрянул. Но успел заметить, откуда вели огонь. Как он и опасался, главарь устроил «сюрприз» – одного из подручных посадил на вышку, с которой хорошо просматривалась вся территория. Вышка из брёвен, но площадка для караульного досками обшита, сверху крыша для защиты от непогоды. Тонкие доски не преграда для автоматной пули. Андрей повернулся к солдату:
– Земляк, дай автомат.
Пистолет в карман сунул, взял «папашу», как на фронте солдаты ласково называли «ППШ». Бросился вперёд, упал, из положения лёжа открыл огонь по сторожевой вышке. Одна короткая очередь, вторая, третья. Затвор клацнул, кончились патроны. Но выстрелы не прошли даром. Он увидел, как из проёма вышки безвольно высунулась нога. Или убит, или ранен, главное – не опасен. Броском вернулся в барак, вернул автомат солдату.
– Перезаряди, патроны кончились.
Сейчас Андрей пожалел, что из Москвы не успели прийти фото и установочные данные на Первушина. Захватить бы его живьём и допросить. В лицо его знает из тех, кто сейчас на территории лагеря, только бывший начальник колонии, который ранен.
– Проверьте магазины, сейчас вперёд рванём.
Солдат жалко, молоденькие. Из старослужащих – второго года, один только ефрейтор. И подставлять их под бандитские пули Андрею не хотелось, капитан и так наломал дров. Поэтому Андрею капитана жалко не было.
– Готовы? Я бегу первым, за мной ты и ты. А вы двое стреляйте из-за угла по окнам. Не давайте бандитам головы поднять. Как я отмашку рукой дам, мчитесь к нам. Вопросы? Тогда вперёд!
Андрей сам побежал, за ним топали сапогами конвойники. Сзади сразу длинными очередями ударили два автомата. Чёрт, неужели никто им не говорил, что стрелять надо короткими? Длинные приводили только к расходу боеприпасов. А попадёшь в «молоко», ибо при такой стрельбе прицельно попасть в кого-нибудь затруднительно. Тем не менее до угла барака добежали без потерь. И у этого дверь заперта. Но универсальная отмычка при себе – «папаша» в руках солдата.
– Стреляй по двери! – приказал Андрей. Ефрейтор дал очередь, другую. Уже грамотно, туда, где предположительно мог быть запор или задвижка.
– Я открываю, ты стреляешь по всему, что шевелится, – распорядился Андрей.
Дверь на себя рванул, укрылся за стеной. Ефрейтор от живота дал длинную очередь веером, затем ворвался внутрь. Ещё очередь! Солдатик крикнул.
– Товарищ оперативник, живых нет!
Андрей в барак вбежал. Под окнами лежали в нелепых позах убитые бандиты. Есть ли среди них главарь? Он прикинул мысленно потери банды. Четверо в первом бараке, двоих он из «ТТ» снял при перестрелке, уже шесть и здесь трое – девять. Одного на вышке снял, уже десять. Многовато! На такую кодлу взвод нужен и план, как взять без потерь. Захватил бы капитан из оружейки ручной пулемёт и гранаты, да людей побольше, глядишь – потерь удалось избежать.
Недалеко послышался звук мотора.
– За мной! – скомандовал Андрей.
Выбежал из барака. Сначала подумал – Ложечкин оказал помощь капитану и бойцу и на грузовике хочет отправить в Вельск. Но грузовик, на котором прибыли солдаты, стоял на месте, и водителя за рулём не видно. Да и звук идёт с другой стороны.
Андрей, а за ним солдаты побежали на звук мотора. Из-за каких-то технических зданий вывернул грузовик «ГАЗ-51» с тентованным кузовом. А в кабине двое. Завидев Андрея и солдат, пассажир опустил стекло, высунул руку с пистолетом, открыл огонь. Андрей сразу упал на землю, крикнул солдатам:
– Ложись! Огонь по кабине!
Ефрейтор мгновенно исполнил команду, стал стрелять по кабине. А второй солдатик то ли не услышал, то ли в героя решил поиграть, но получил пулю и рухнул. Андрей на четвереньках добрался до него, подобрал автомат. А звук мотора нарастает, надвигается тупая морда грузовика. Андрей вскочил, дал очередь по водителю, крикнул ефрейтору:
– В сторону!
И сам отскочил. Водитель явно пытался наехать на них, раздавить. Андрей поклясться мог, что попал. Видел пулевые отверстия на стекле напротив головы шофёра. Но грузовик проехал мимо них.
– По колёсам! – закричал Андрей.
Но выстрелить не успел. Машина вильнула, потом дёрнулась влево, свернула к забору и врезалась в него. Забор удара не выдержал, несколько досок сломались. От удара в препятствие мотор заглох.
– К машине, обходи справа! – скомандовал Андрей.
Сам подбежал к дверце кабины, левой рукой рванул ручку, в правой держал за шейку ложи автомат. На него выпал убитый водитель. Лицо в крови, размозжено. Андрей заглянул в кабину, а там пусто. А где же второй? Сразу хлопнул выстрел. Потом крик ефрейтора:
– Держи его!
На бампер грузовика вскочил второй бандит, в руке пистолет. Он попытался пролезть в щель, пробитую машиной в заборе. Андрей вскинул автомат, дал очередь, бандит рухнул. Андрей влез на крыло грузовика, удостовериться, что бандит убит и не опасен. Мёртв, на ватнике по спине череда пулевых отверстий, из которых торчит вата. С другой стороны машины подошёл ефрейтор.
– Ты почему кричал? У тебя же оружие?
– Этот гад выстрелил в меня, попал в оружие, не стреляет.
Андрей перелез прямо по капоту.
– Дай сюда!
И протянул руку. Когда автомат ефрейтора оказался в руках, попытался взвести затвор, да не получилось. Осмотрел. Пуля из пистолета угодила в ствольную коробку оружия, сделав приличную вмятину. Такое оружие в ремонт или на списание. Вернул автомат солдату.
– Повезло тебе. Если бы не случайность, заполучил бы пулю в грудь. Так что оружие тебе жизнь спасло.
Надо осмотреть грузовик. Зачем бандиты попытались на нём прорваться? Использовали как таран, дощатую преграду пробить, или вывозили что-то ценное? Андрей грузовик обошёл, на номера на заднем борту посмотрел. Опа-на! Номера-то знакомые. Это же машина райпо, на которой ездил экспедитор в Архангельск за деньгами. Так что не пропал грузовик, в заброшенном лагере бандиты его прятали. И, вероятно, на нём же уехать из Вельского района хотели. Железнодорожный вокзал под приглядом милиции, а на грузовике по грунтовым дорогам хоть до Крыма добраться можно.
– Боец, ко мне! – приказал Андрей.
А ефрейтор и так уже рядом стоит. Андрей отдал ему автомат, взятый у убитого солдатика. Сам ногой на фаркоп, брезентовый полог откинул. Вот это сюрприз! Почти полный кузов связанных пачками шкурок. Шкурки-то зверосовхоза. А сверху чемоданчик. Андрей забрался в кузов, добрался по мягкому и драгоценному грузу до чемоданчика, отщелкнул оба замочка. О чём-то подобном он подозревал. В чемоданчике деньги в банковской упаковке и револьвер. Оружие он в карман убрал, замочки закрыл. Ни к чему солдатику деньги видеть. Вместе с чемоданчиком выбрался из машины на землю.
– Идём к нашим.
– Так Скворцов Федька там лежит, – и ткнул рукой.
– Друг твой убит, твоя помощь ему не нужна. О раненых позаботиться надо.
Андрей с ефрейтором подошли к бараку, где Павел с солдатами оставался. А там нет их. Пошли в сторону ворот. Павел и солдаты раненых, коих четверо оказалось, считая капитана из зоны, перевязали уже. Сейчас грузили в машину.
– Вези в больницу, – приказал Ложечкин, – потом сюда возвращайся. Своих убитых в лагерь отвезти надо.
– Так точно.
Павел вмешался:
– Кого-нибудь из солдат возьми, раненых выгружать.
Один из солдат сел в кабину, грузовик тронулся, развернулся и выехал. Остались трое солдат, двое оперов и начальник милиции.
– Товарищ капитан! – официально обратился к начальнику Андрей. – Мною убиты двое бандитов в грузовике. Причём грузовик райпо. В кузове шкурки зверосовхоза и чемодан с деньгами, полагаю – предназначавшиеся райпо.
Начальник милиции за чемодан взялся.
– Пересчитать надо.
– Полагаю – не сейчас, – твёрдо сказал Андрей. – Всеми наличествующими силами прочесать зону надо. Вдруг прячется кто-нибудь? Прорыв грузовика мог быть отвлекающим моментом. Оружие собрать – и бандитов и конвойников. Но в первую очередь – зону зачистить.
– Тогда вы осмотрите, я за Баклановым. Надо его забрать и Дусю. Её в отдел доставлю, в КПЗ, как пособницу. И сообщу в прокуратуру. Тут целая бригада следственная нужна, эксперт – пальчики откатать. Иначе как бандитов опознать?
– Вы начальник, вам виднее, что первостепенное.
Андрей повернулся к солдатам и Павлу:
– Идём цепью, по часовой стрелке, прочёсываем и осматриваем всё – бараки, вышки, любые помещения. При обнаружении попытайтесь задержать, будут сопротивляться – стрелять на поражение. Вперёд!
К Андрею Павел подошёл.
– Ты представляешь, сколько трупов? И не только бандитов, солдаты-конвойники пострадали.
– Не я операцией командовал, сам знаешь. С капитана спросят, рана быстро заживёт. А над нами Ложечкин. Он начальник, мы только опера. Наше дело – отыскать и задержать, что мы и сделали.
– Шум поднимется! Где задержанные? Как узнаем судьбу экспедитора и шофёра?
– Паша, а что ты меня спрашиваешь?
– Ты старший оперуполномоченный.
– Ответственности за кровь испугался? Я старший, надо будет – отвечу. А сейчас – прочёсывать. И пистолет лучше в руку возьми.
Живых в лагере не оказалось. Зато в столовой куча пустых консервных банок, упаковка из-под продуктов. Видимо – банда в лагере давно жила, не голодала и водочкой баловалась вволю, вон пустых бутылок сколько.
– Андрей, может, трупы собрать? – предложил Павел.
– Зачем? Прокурорские приедут, пусть фото сделают, опишут. Мы своё дело сделали.
– Боюсь, вместо благодарности пенделей получим.
– Это за что? Всё сделали по закону.
Ложечкин вернулся часа через два, да не один, с ним ещё две легковушки. Сначала фото делали – общие, бараков, потом с деталировкой – убитых, рядом их оружие. Затем за дело эксперт-криминалист взялся. Снимал отпечатки пальцев у бандитов для опознания. У солдат отпечатки не снимали, документы личные при них, да и начальство из зоны опознать сможет. Переписывали номера оружия, валявшегося рядом с убитыми. После отстрел сделают, определят по следам на пулях, из какого оружия кто убит был. Можно подумать, это что-нибудь изменит. На мёртвого уже дело не заведёшь и не осудишь. Эти порядки немного Андрея раздражали. А уж когда судмедэксперт трупы осматривать стал, вовсе смешно стало. Пальчики откатали, фото сделали, вполне достаточно, чтобы установить личность. По его разумению подогнать бульдозер или экскаватор, вырыть яму и сбросить туда трупы бандитов. А сверху закатать. Вот убитых солдат надо похоронить с почестями рядом с лагерем, где служили, или на городском кладбище. Они свою жизнь молодую отдали, чтобы город и страну от отребья очистить, за что им вечная слава.
Затем следователи прокуратуры место за столом в бараке заняли, за писанину принялись. От оперов объяснение – что да как? Андрей сразу показал, что начальник милиции за помощью в лагерь поехал. Капитан конвойный людей мало взял, план не проработал, отсюда потери. Следователь кивал, писал подробно. В конце потребовал сдать личное оружие для проверки.
– А что его проверять? В меня стреляли, я стрелял.
Но «ТТ» служебный отдал, как и Павел.
– Попрошу из города не отлучаться, – настоятельно попросил прокурорский.
А как операм отлучиться, если командировочные не отмечены? Не туристами в Вельск приехали, по службе. Но почти неделю в гостиничном номере после боестолкновения просидели. В городе только и разговоров об уничтоженной банде. Да если бы правду говорили, а то приукрасили, приврали, преувеличили. Получалось – едва не битва была, с обеих сторон трупов видимо-невидимо. А у бандитов целый грузовик денег захватили, хотя только чемодан был. Свидетелей или раненых с бандитской стороны нет, за исключением продавца Дуси. Так она пособница, ни в одном грабеже не участвовала. Однако в дальнейшем на суде срок получила.
Через неделю опер Евгений пригласил обоих к начальнику милиции. Ложечкин улыбался довольно. Служебная проверка его вины в гибели солдат не установила. Захват осуществляли конвойники, а оперативники помогали, тем более ни один опер даже ранен не был.
Ложечкин вернул служебное оружие московским гостям.
– За работу – быструю и качественную, большая благодарность. Думаю, для нашего оперативника Бакланова это хорошая школа. Вашему начальству непременно письмо напишу. Впрочем, о бое в лагере в Москве и так знают, прокурорские доложили. С обеих сторон потери большие, их не скроешь. Говорят, вас, Андрей Михайлович, Стрелком прозвали?
– Ну не я же себя назвал? Кстати, бандитов опознали?
– А как же? Вчера из столицы ответ пришёл спецсвязью. Который в грузовике, самый Первушин и есть, кличка Борода. Ефрейтор его завалил, к сержанту представлен.
Андрей рот открыл, сказать, что он стрелял, просто в руках его автомат был тогда, а не пистолет. Но говорить передумал. Пусть всё идёт своим чередом. Тем более ефрейтор действительно помог, парень толковый. Подучить бы только его и старшиной на сверхсрочную. Но это его дело.
– Как говорится – желаю!
Капитан поднялся, руки операм пожал.
– Давайте командировочные, отмечу.
Подпись поставил, печать приложил.
– Может, рыбалку вам организовать? – предложил он.
– По Москве соскучились, поедем!
Сыщики попрощались, направились в гостиницу за вещами. Голому собраться – только подпоясаться. Уже через полчаса были на железнодорожном вокзале. Поезда были только проходящие, набитые битком, билетов не было. С трудом приобрели билеты, и то в разные вагоны. Ни поговорить друг с другом, да и поесть не взяли. А в поезде вагона-ресторана не было. Роскошью считалось, ими комплектовались поезда дальнего следования, вроде Москва – Владивосток. Но всё же добрались. Ярославский вокзал встретил толчеёй и плохой погодой – ветрено, мелкий моросящий дождь.
– Ну что, Павел, до завтра.
– Да ты что, Андрей! Завтра же воскресенье. Отлёживаться и отъедаться будем. Я прямо оголодал в поезде, брюки болтаются.
Дома радостная встреча с женой. Обнял, приподнял, закружил.
– Осторожнее, медведь! Не забыл, что я в положении?
А внешне пока ничего не видно. За столом Андрей уминал всё. Мария удивлялась:
– Вас что там, не кормили?
Только после длительного отсутствия понимаешь, как дома хорошо! В повседневной суете, в спешке этого не ощущается.
Андрей выспался, потом гулять с Марией пошли. Соскучился он по столице. На ВДНХ сходили, полюбовались фонтанами, поели мороженого.
– А в ГУМе мороженое вкуснее, – заметила жена. – Кстати, на следующий выходной к маме надо съездить, я уже две недели не была.
– Обязательно.
– А ещё возьми на работе справку, сходи на узел связи. Я о телефоне говорю.
На старой квартире телефон был, в коридоре, общий для всей коммуналки. А в новостройке с телефонами худо, очередь на годы. Однако, если есть справка из организации, что домашний телефон необходим по роду деятельности, устанавливали вне очереди.
– Сделаю.
Дома неполный день, а морально отдохнул. Знакомые места, жена рядом, что может быть лучше? И не довлеет мысль – как найти очередного мерзавца или банду.
А в понедельник на службу. Николай Иванович перед планёркой отметил командировочное.
– Читал уже справку о ваших с Павлом подвигах.
– Мы на вторых ролях, Николай Иванович. Операцией руководили начальник местного райотдела и заместитель лагеря по оперативной работе. Он сам возглавил своих солдат, ранение получил.
– А то я тебя плохо знаю! Тебя, Стрелок, не переделаешь.
– Прокуратура моей вины и Павла не нашла, оружие вернула.
– Знаю. Ладно, проехали.
Феклистов явно не хотел продолжать этот разговор, ибо уже подходили сотрудники угро. С Чумаковым и Фроловым здоровались радостно, чувствовалось – не показушно. Из таких командировок не всегда целыми возвращаются, а иногда не возвращаются вовсе. И на месте Андрея или Павла мог быть любой из них, всё решала судьба или начальство.
– Разговорчики! – одёрнул оперативников Феклистов. – Начинаем. Из Главка получена информация о неоднократных случаях изнасилования, а конкретно – семи. Судя по описаниям потерпевших, это один и тот же человек. Фоторобот и антропометрические данные прилагаются. Напрягите информаторов, сами начеку будьте.
С информаторами – бесполезно, Андрей это твёрдо знал. Насильников на зоне не любят, самих «опускают». И хвастаться своими подвигами никто не будет. Это не золото из ювелирного магазина украсть. Да и подобного рода преступления в одиночку творятся, не бандой. Раскрываемость плохая. Заявили об изнасиловании семь женщин, реально их больше. Не каждая огласки, суда хочет. С доказательствами проще, если подозреваемый задержан. Стоит провести биологическую экспертизу, и дело можно в суд передавать.
А как насильника задержать? Ночь, темно, женщина в шоке, особенно если насильник ножом угрожает. Не каждая лицо или одежду запомнит. По всей видимости, фоторобот составили на показаниях общих. Одна глаза успела рассмотреть, другая овал лица.
После планёрки оперативники разобрали со стола начальника угро ориентировки. Андрей прочитал – высокий, приблизительно метр восемьдесят пять, плотный, физически силён, славянин, особых примет нет, возраст тридцать – тридцать пять. Не густо. Отложил в памяти на второй план. Угро больше убийствами, кражами, бандитизмом занимается. А изнасилование – это преступление против личности. Бывают такие дела, но редко.
После командировки другие дела навалились – карманные кражи в общественном транспорте, фарцовщики – явление для СССР новое. После войны наши люди – моряки, командированные предприятиями за границу сотрудники, стали привозить вещи – одежду, радиоприёмники, косметику. Шустрые люди тут же смекнули – золотая жила. Скупали весь товар оптом, продавали в розницу, товар хороший. Легально купить иноземную вещь можно было только через сеть магазинов «Берёзка» по бонам. Приезжающий из-за границы моряк либо другой человек обязан был сдать валюту, вместо неё получал боны, которые мог отоварить в «Берёзке». Фарцовщики у таких магазинов толкались постоянно, предлагая продать только что купленную вещь. А ещё товар привозили сотрудники посольств, не дипломаты, не их уровень, а технические работники – водители, секретари, охрана. Сюда везли всё, в первую очередь жевательную резинку, которая пользовалась у молодёжи бешеным спросом. А после фестиваля молодёжи и студентов в Москве резко возрос спрос на джинсы. Обратно из Союза иностранцы или наши на продажу везли чёрную икру, матрёшек, фотоаппараты, поскольку оптика была качества хорошего, а ещё водку – жидкую валюту. Особым спросом пользовалась «Столичная». Одно из таких злачных мест в виде «Берёзки» было на территории отделения милиции, где Андрей служил. Вид преступления экономический, больше фарцовщиками занимался отдел БХСС, иначе говоря, борьбы с хищениями социалистической собственности.
Сегодня как раз намечалась облава на фарцовщиков, и уголовный розыск, вместе с постовой службой во главе с ОБХСС, должен провести её у «Берёзки». Причём оперативники угро, как и сотрудники ОБХСС, в гражданской одежде, а постовые – в форменной, но подходить они должны в последний момент, когда фарцовщики разбегаться будут. А в том, что это произойдёт, никто не сомневался. Для оперативников и для задержанных дали автобус из автопарка управления, причём не в милицейской раскраске, с синей полосой вдоль бортов, а как у городского автобуса, красно-жёлтой.
Оперативники угро разошлись, их задачей было двинуться двумя группами к магазину с разных сторон улицы. А сотрудники ОБХСС пошли напрямик. Фарцовщики ОБХССников в лицо знали, сразу кинулись врассыпную. Часть по тротуару, одного Павел успел за руку ухватить, завернул. А уже на помощь постовые в форме бегут. На Андрея здоровенный лоб летит, через плечо сумка импортная, синяя. Наша промышленность таких не выпускала. Андрей подножку подставил, с таким сшибиться, калекой сделает. Убегавший споткнулся, но на ногах устоял. Андрей попытался его схватить, но получилось только за ремень сумки ухватиться, сорвать её. А фарцовщик дальше помчался, как лось на гону. На Андрея ещё один, назад озирается. Тут его опер и принял, скрутил, наручники защёлкнул. Фарцовщик сразу закричал, стараясь привлечь внимание прохожих:
– Посмотрите, граждане! Белым днём хулиганы на добропорядочных людей нападают!
– Заткнулся, я из милиции, если статью за сопротивление не хочешь получить.
– Я чистый, у меня ничего нет!
– В отделе досмотрим.
Около десятка смогли задержать, в райотдел доставить. В дежурке обыскали всех, на столе росла гора изъятого. Сотрудники ОБХСС только писать успевали. Павел подошёл к столу, взял в руки красивую коробочку, повертел.
– А это что?
– А, презервативы, – отмахнулся ОБХССник.
Павел коробку отшвырнул с брезгливой миной, как будто жабу в руки брал. Со средствами контрацепции в стране плохо было. Изделие № 2 Боковского завода резинотехнических изделий было скверного качества, в отличие от изделия № 1 – противогаза.
Андрей сумку на стол водрузил, сорванную с убегавшего.
– Сумку удалось отобрать, фигурант удрать смог.
– Прокол, давай досмотрим.
Сотрудник ОБХСС достал из сумки коробку жевательной резинки, мужскую рубашку и джемпер в упаковках.
– Немного! За бугром двадцать пять – тридцать баксов стоит, а у нас умножь на три, а то и четыре.
Павел услышал, повернулся:
– Это что за валюта такая – баксы?
– Американские доллары.
С иностранной валютой были знакомы выезжавшие за рубеж, дипломаты и фарцовщики. Остальной народ валюту в глаза не видел. Андрей в сторону отошёл, присел. Что-то беспокоило. Начал припоминать. Ах ты, чёрт! Тот, у кого сумку сорвал, под описание в ориентировке подпадает. Лицо славянское, детали не успел разглядеть, рост и возраст подходят.
К ОБХССнику подошёл.
– Фарцовщик сбежал, высокий, славянской внешности, это его сумка.
– Я понял.
– Знаком тебе?
– Валька Филин. Удачлив, ни разу на жареном прихватить не удалось.
– Где живёт, знаешь?
– Не в курсах. Если бы задержали, знал. Так что извини.
– Нужен он мне.
– Ты что, прибарахлиться решил?
– На фигуранта по делу похож.
– А, тогда я фарцовщиков задержанных потрясу, может, кто-то знает. Ты загляни ко мне в отдел ближе к вечеру. Сейчас сам видишь – запарка.
Оно понятно, каждый за своё дело в первую очередь радеет. К тому же Андрей не уверен был – фигурант этот из ориентировки или нет? Видел мимолётно, да и фоторобот – не портрет, вполне можно ошибиться, но проверить надо. Полдня Андрей своими делами занимался, потом вспомнил, что надо зайти в отдел ОБХСС.
Подошёл и в дверях столкнулся с Фарятьевым, сотрудником ОБХСС.
– А я к тебе, проходи.
– Что-нибудь выяснил?
– Да как сказать. Фарцовщики все конкуренты друг другу. Вроде на Якиманке живёт, он о себе мало что другим рассказывал. Один из фарцы видел его как-то на пляже, наколок нет, похоже – не сидел. А вот род занятий и фамилия неизвестны.
Фарцовщики – не блатные, те на нелегальном практически положении. У них документы есть – паспорт или справка из лагеря об освобождении. Но прописки зачастую нет, и не работают, по их понятиям – западло, как говорят – от работы кони дохнут. А фарцовщики имеют прописку, работу. Бывает – только числятся, но не работающий сразу попадает под статью о тунеядстве. Тогда штраф и выписка за сто первый километр от Москвы. Для фарцовщика это непременно потеря «дела».
Вернувшись к себе в отдел, Андрей просмотрел ориентировку, но не нашёл там указания адресов преступлений. По телефону связался с МУРом, выяснил, кто из оперативников ведёт дело. Обычно заводят по факту первого преступления, при повторных, если похож «почерк», дела объединяют в одно, даже если преступления совершены в разных районах города. Преступник в таком огромном городе, как первопрестольная, редко находит жертв в одном районе.
Созвонился с оперативником, дело числилось за МУРом. Только свою фамилию назвал, как опер Дубровин спросил:
– Какие-то зацепки есть?
– Зыбкие.
– Подъезжай, я на службе допоздна буду.
Андрей приехал, рассказал об операции по задержанию фарцовщиков.
– Похож, говоришь? Интересно. Надо бы все места возле «Берёзок» прощупать. Есть у меня стукачок один среди фарцовщиков, его напрягу. Валька Филин? Не слышал пока такой клички.
– Если настоящую фамилию узнать или адрес, наружку за ним выставить можно.
– А ещё наружку или оперов к магазинам «Берёзка» подослать.
– Я бы помог, когда время есть, но засветился.
– Ты думаешь, он в ближайшее время появится? На дно заляжет.
– Не факт. Он думает – облава именно на фарцовщиков была. Сменит пятачок. Сегодня у одной «Берёзки», завтра у другой или в сквере у Большого театра. Там иностранцы часто бывают. Гостиница «Метрополь», Кремль, Большой театр. Для фарцовщика самые притягательные места. Но за наводку спасибо, учту. Знаешь, случаев уже восемь, версий полно, и ни одной толковой. А подозревал, что кто-то из Подмосковья пакостит.
Опера попрощались. По причине позднего времени Андрей домой направился. От центра до Люблино на троллейбусе, потом пешочком. Иной раз полезно и приятно вечером не спеша прогуляться, мысли «устаканиваются», нервы в порядок приходят.
Зато дома тишь и благодать, с женой жили мирно. А когда ссориться, если видятся час вечером, ночью спят, а утром Андрей на службу убегает, когда жена спит. Да и зачем ссориться по мелочам? Адреналина на работе хватает. Дома с женой он никогда служебные вопросы не затрагивал. Женщины – они поболтать любят, поделиться с кем-нибудь, дабы свою осведомлённость показать, а это чревато. Особенно по громким преступлениям, сослуживцы знают, что муж у Марии в милиции служит, периодически допытываются.
Несколько дней всё шло по службе своим чередом – пьяный мордобой, карманные кражи, один грабёж, да и то занимался им не он. А ночью за Андреем приехал «козлик» дежурной части. Водитель суть дела не знал, сказал коротко:
– Вызывают.
Раз экстренный вызов на службу, значит, что-то серьёзное. Убийство, бандитизм с применением оружия. А по приезду его в отделение дежурный дал ему заявление.
– Вон гражданочка сидит, говорит – изнасиловали.
Заявления от потерпевших принимаются либо в райотделе по месту жительства, либо по месту совершения преступления.
– Пройдёмте в кабинет. Документы с собой?
– Студенческий билет.
В кабинете Андрей стал заполнять протокол допроса. Оказалось – Жерновникова шла с занятий, сама тамбовская, квартиру снимала втроём с подружками-сокурсницами, так дешевле. Не каждое учебное заведение располагало общежитием, а если и было – не хватало мест.
– Он сзади напал, я даже не слышала, как он подошёл, схватил за шею, угрожал придушить, – плакала девушка.
После расспросов выяснилось, что описание насильника подпадает под фигуранта из ориентировки. Прямо какой-то сексуальный маньяк!
Андрей выписал направление, проводил потерпевшую к дежурке.
– Лёня, отвези девушку в судмедэкспертизу.
Сам в кабинет. Надо звонить Дубровину в МУР, передавать тощее дело, в котором два листка. Надо дождаться только результата экспертизы, тогда точно известно будет – один насильник во всех случаях был? Только звонить поздно, три часа ночи. И домой добираться смысла нет и не на чем, единственная дежурная машина потерпевшую повезла. Улёгся в кабинете на диванчик, не впервой остаток ночи так коротать.
На утренней планёрке доложил о преступлении.
– Жди результат экспертизы и, если данные совпадут, передавай в МУР, – ответил Феклистов.
Андрей сам не сомневался, что услышит подобный ответ. Зацепило его, подонок женщин насилует и до сих пор не задержан. Хорошо, что пока до убийств или членовредительства не дошло. А вполне может, если насильник решит убирать потерпевших, чтобы не опознали.
К полудню получил результат. Насильник проявил себя не в первый раз, серийный. Документ в папочку подшил, направился в МУР.
– Уже знаю! – заявил опер Дубровин. – Телефонировали из судмедэкспертизы, «порадовали». Вот же скотина.
– Информатор что-нибудь прояснил?
– Глухо, как в танке. Слышал про такого, но кто, где?
– Надо самим на него выходить.
– Я уже и наружку озадачил и оперов. Ни у «Берёзок», ни у Большого театра не появлялся.
– Но в город поздним вечером выходит!
– Город большой, у него сто дорог, а у нас одна.
Помолчали. Андрей подошёл к карте, висевшей на стене. Крупно весь город, не только улицы и переулки, номера домов обозначены.
– Булавки есть? – спросил Андрей.
– Найду. Зачем тебе?
Андрей булавки взял.
– Адреса происшествий диктуй.
Дубровин называл адреса, Андрей отыскивал нужное место, втыкал булавку.
– Пробовал я уже, никакой системы, в разных районах действует.
– Так-то оно так, но все преступления внутри Кольцевой линии метро. Это сужает поиски. Внутри Кольца живёт, чтобы от дома недалеко было пешком добраться.
– Метро так поздно не ходит.
– Туда на метро, обратно пешком.
– А если у него машина?
– Не исключено. Но все преступления в западной половине Москвы. Если бы машина была, он выезжал бы на окраины. Прохожих, которые его увидеть могут, меньше, телефоны-автоматы по пальцам пересчитать можно. Это момент важный. Пока потерпевшая до телефона доберётся в милицию сообщить, преступник имеет фору по времени.
– Предположим, ты прав, Андрей. И что это нам даёт?
– На живца ловить!
– Несерьёзно! Где женщину взять? Её как-то «пасти» надо, чтобы сама не пострадала.
– Из сотрудниц подобрать, пусть юбку покороче наденет. Дело сугубо добровольное, в данном случае приказывать нельзя. А «пасти», как ты выразился, будем по очереди. Один вечер ты, другой я. Все нападения с одиннадцати вечера до двух ночи. Ещё и выспаться успеем.
– В афёру втягиваешь.
– Предложи вариант лучше.
– Всё же я с руководством посоветуюсь.
– Тогда бывай. Сладится – телефонируй.
От дела уголовного Андрей официально избавился. Но преступник-то на свободе, а должен даже за одно преступление сидеть в тюрьме. И насильнику на зоне хорошо не покажется, сам окажется в роли насилуемой девушки, да и место его будет у параши.
