Глава 7. Общак
Дача оказалась маленькой, старой, большая часть участка засажена деревьями.
– Когда супруга была жива, всё лето здесь жили, – пояснил Сабуров. – А в этот год наездами бываю – за домом присмотреть, урожай собрать. Яблок в этом году много должно быть.
Мужчина прошёл к сарайчику на участке, взял лопату. Потом встал между двух яблонь.
– Здесь! – топнул ногой.
– Саша, принимайся за дело.
Водитель, как самый молодой, поддел дёрн, отложил пласт в сторону. Чувствовалось, что яму рыли недавно, земля мягкая была. На глубине двух штыков показалась мешковина. Андрей с Александром ухватились, вдвоём вытянули. Андрей горловину развязал, вытянул большой баул, открыл защёлки замка. Внутри – полно денег в банковской упаковке. Чёрт! Надо было понятых найти, акт составить. Но Андрей понятия не имел, что найдёт ценности. А теперь поздно, от Феклистова очередной нагоняй получит.
– Саша, продолжай. Рядом ещё такой же груз будет.
Стоило водителю несколько раз ковырнуть лопатой, ещё мешок показался. Вытянули наверх из ямы. Андрей замки открыл. Теперь понятно, почему баул такой тяжёлый. В кожаной сумке, явно бывшей в употреблении, золотые изделия – кольца, перстни, цепочки, брошки, серёжки. Кое-где с царапинами, металл тусклый. Воры сдавали украденные или снятые при грабежах драгоценности в общак. Понятно – не всё, далеко. Это же сколько лет такое добро копилось, собиралось? Андрей таких ценностей в руках сроду не держал. И за каждой золотой «безделушкой» чьи-то слёзы, а то и кровь стоит. Опер вовсе не был уверен, что это весь общак. Здесь на «подогрев» зоны, на подкуп деньги. Остальная и наверняка большая часть крутится в деле. Андрей вспомнил про записную книжку, изъятую у Коростелёва. Надо подробно её изучить. Раньше руки не доходили. А ещё – сделать почерковедческую экспертизу, узнать, кто писал – Коростелёв или Бугаев. Вполне может случиться, что записная книжка с зашифрованными записями принадлежала убитому Бугаю. Бандиты Гоги её изъяли, полагая, что там есть интересные для них записи. А уже на хуторе от Гоги книжка попала к Коростелёву.
Просто так Шакал бы её не таскал.
Александр, видя, что Андрей застыл в задумчивости, кашлянул.
– Товарищ Фролов!
– Да, прости, задумался. Едем в райотдел.
– Товарищ Фролов, вы обещали меня отпустить, – заныл Сабуров.
– После того, как напишете заявление о добровольной выдаче не принадлежащих вам средств! – напомнил Андрей. – В следующий раз будете более осмотрительно выбирать себе знакомых.
Теперь перед Феклистовым у Андрея есть двое свидетелей. Баулы уложили в багажник. У Андрея мелькнуло в голове, что если бы воровское сообщество знало, что он погрузил в багажник, немедленно попытались бы отбить, устроив засаду и не погнушавшись применить оружие.
Обратно ехали в молчании. Чухно остановил машину прямо у входа. Один баул взял Андрей, другой – Александр. Сразу проследовали к Феклистову. Андрей, постучав, вошёл первым. Николай Иванович сразу принялся ругаться.
– Ты обещал машину через час-полтора вернуть! А сейчас…
И замолчал. Следом за Андреем водитель вошёл, и оба при больших сумках. Андрей свою сумку на стол начальнику водрузил, приказал водителю:
– Ставь рядом!
Феклистов встал, смотрел на сумки с любопытством. Раз Андрей устроил такой цирк, значит, обнаружил нечто серьёзное.
– Чухно, свободен, спасибо. Сабуров, пройдёмте со мной.
Андрей завёл его в комнату оперативников, где сидели Гаевой и Ватутин, посадил за свой стол.
– Вот бумага, ручка, садитесь и пишите.
И парням подмигнул, чтобы присмотрели. А сам к Феклистову. Не вскрыл сумки Николай Иванович, хотя нетерпение и любопытство одолевало.
– Показывай!
Андрей открыл один баул, другой.
– Прошу!
Феклистов в баулы заглянул, ахнул.
– Общак?
– Похоже. Бугаев, видимо, почуял неладное, слежку за собой или ещё что. Приятелю, не связанному с преступным миром, на дачу отвёз и закопал. В случае чего у соседа искать никто бы не додумался. Ведь мы же с тобой не догадались? Если бы не ОРУД и адрес, ценности так бы и лежали в земле.
– Погоди, ты не оформил актом?
– Только заявление о добровольной выдаче, сейчас Сабуров под приглядом оперов пишет.
– Фролов, ты чего творишь? У меня же строгий выговор. А сейчас влепят неполное служебное соответствие.
– Николай Иванович, да за такие деньжищи выговор снимут. Благодарность в приказе объявят, это как пить дать.
– Твои бы слова да начальству в уши. Теперь из банка кого-то надо вызывать, понятых, пересчитывать всё. А время вечернее, где финансиста найти?
– Нашего, из управления, ещё рабочее время.
– Ну да, полчаса осталось, а считать до утра.
Но за трубку телефона взялся.
– Ты вот что. Коли Сабуров твой добровольно выдал, пусть скажет, что сам принёс в райотдел. Ну – совесть замучила, вещички от погибшего приятеля остались, решил сдать, а что в сумках, не знал.
– Понял.
Андрей вернулся в комнату оперов. Те понятливо вышли. Андрей заявление перечитал.
– Так, непорядочек. Дописать надо. Принёс сам в райотдел милиции, так как являюсь честным человеком, а вещи не мои и что в сумках, я не знал.
– Так вещи на даче были, я не приносил.
– Вам хочется за укрывательство ценностей, неправедно нажитых, посидеть годик-два в тюрьме?
– Упаси бог!
– Допишите, про дачу забудьте. Принесли сами.
– Понял. Даже не знаю, как вас благодарить. Вы меня выручили!
Андрей взял бумагу, перечитал, кивнул удовлетворённо.
– Вот теперь вы свободны. И не забудьте, что писали. Ни шагу в сторону. И понятное дело – в доме или знакомым не говорить ничего.
– Спасибо!
Андрей к Феклистову, заявление Сабурова на стол. Начальник угро прочитал.
– Ну вот, другое дело. Не делай так никогда, по шее получишь. Закон превыше всего, а сегодня ты самовольничал. Бери свои баулы, едем.
– Куда? А понятые? Акт?
– В управление, пока финансисты на месте. Пусть считают, да и хранилище у них есть, охрана. Если урки про ценности у нас в райотделе прознают, штурмом возьмут.
– Это ты хватил.
– Людей и оружия у них хватит, как и наглости.
Каждый из оперов взял по сумке. Феклистов заявление Сабурова прихватил, в карман сунул. Эта бумага – документ, который прикроет их шеи, чтобы не намылили и не настучали.
При каждом Управлении, в МУРе в том числе, были финансовые отделы – денежное довольствие выдать, премию. Туда оперативники явились. Сдавать деньги и ценности можно было туда или в госбанк под расписку. Когда начальник финотдела увидел, что ему привезли в баулах, взмахнул руками.
– Феклистов, ты что же делаешь? Тут работы на всю ночь!
– Думаешь, это нам с неба упало? Сколько побегать да пострелять пришлось. О целой войне на хуторе слышал?
– Где двенадцать трупов?
– Во-во. Воровской общак. Мы своё дело сделали, теперь ваш черёд.
Понять начфина можно. Если деньги пересчитать относительно просто, то с золотыми изделиями хуже. Мало взвесить, причём на точных весах, до десятой доли грамма, ещё каждое изделие описать надо. А уже после экспертизу произвести – золото ли? Если золото, какой пробы? Фото сделать, оперативникам описание и фото раздать. Не проходили ли по уголовным делам эти изделия. Было бы золото из магазина, было бы проще.
Начфин написал акт приёмки ценностей, Николай Иванович с ним отправился к начальнику МУРа. При Сталине, который работал до глубокой ночи, многие столичные руководители переняли такой стиль работы. «Сам» мог вызвать к себе в любое время. После смерти Сталина нравы смягчились, но всё равно раньше девяти вечера начальство было на рабочем месте.
Фролов ждал начальника угро в приёмной. Дверь двойная, о чём говорят в кабинете, не слышно? Феклистова не было долго, Андрей уже стал подозревать, что и ему и Николаю Ивановичу грозит выволочка. А за что – начальство всегда найдёт. Дверь в приёмную приоткрылась, выглянул начальник угро, подмигнул.
– Фролов, зайди.
В кабинете начальника знаменитого МУРа Андрей раньше не был. Войдя, встал по стойке смирно, доложил:
– Оперуполномоченный старший лейтенант Фролов!
– Чувствуется военная косточка! – кивнул генерал. – Воевали?
– Так точно, в разведке.
– Во какие люди в уголовном розыске служат! – Генерал улыбнулся. – Садись, опер, ты Феклистов – тоже. Хорошее дело вы, парни, сделали. У преступного сообщества базу из-под ног выбили. Сколько там по деньгам ваши сумки потянут, не знаю. Но совершенно точно на них можно не один детский садик построить. Молодцы! С тебя, Феклистов, строгача снимем, а тебе, Фролов, премию дадим. Но это если кадры и замполит возражать не будут. Можете быть свободны.
Оперативники разом поднялись, направились к дверям. Вдогонку генерал бросил:
– А на хуторе действовали правильно. Был бы я на вашем месте, так же поступил.
Вот и пойми начальство. То выговор объявят, то действия одобрят.
Из приёмной в коридор вышли, перевели дух. Фролов засмеялся:
– Николай Иванович, с тебя выговор снимут, а ты говорил – шею намылят!
– Заявление грамотно написано. По-хорошему полагается сразу пересчитать при понятых, но обошлось. Тебя домой подбросить?
– Желательно. А то я жену только ночью и вижу.
– Операм, Андрей жениться не надо. Жёны нас по праздникам видят и то не всегда.
Через неделю вышел приказ по Управлению.
«…за проявленные грамотные действия с начальника уголовного розыска Феклистова Н. И. ранее наложенное взыскание в виде строго выговора снять, оперативного уполномоченного Фролова А. М. премировать половиной месячного денежного довольствия».
Феклистов, получив приказ, показал его Андрею.
– Читай.
Андрей приказ прочёл, вернул.
– Щедро.
– Не ёрничай, могли благодарность дать. Иди к финансисту, распишись. И помалкивай. Дойдут твои слова до замполита, сразу прилепят «шкурничество». Ты же за свою службу денежное довольствие получаешь.
– Верно всё, но могли бы и оклад дать. У меня вон костюм совсем поизносился, Марии обновки купить надо.
Формой государство обеспечивало, но оперативникам в ней ходить несподручно, если только по торжественным праздникам на собрания. Всё больше в гражданской одежде, а её покупать за свои кровные приходилось.
Андрей спустился на первый этаж, расписался в получении. Будет чем Марию обрадовать.
Ещё в сентябре 1953 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Н. С. Хрущёв был избран Первым секретарём ЦК. В первые годы правления Никита Сергеевич занялся реформаторством. Перемен требовала сама жизнь.
К концу 1954 года численность населения в СССР достигла предвоенного уровня. Острой становилась жилищная проблема. Вместе с ней обострилась продовольственная. Её решили, начав осваивать целину руками молодых, по большей части комсомольцев.
С жильём было сложнее, семьи ютились в подвалах, коммуналках, бараках. Немецкие военнопленные, трудом которых были восстановлены многие производства и предприятия, вернулись в Германию. Спешно принимались планы по строительству. Но принять на бумаге – мало, нужны кирпичные и цементные заводы, каменщики и бетонщики, самосвалы и строительные краны. Многим столичным, да и не только, жителям Хрущёв запомнился массовым строительством. Возникали целые районы новостроек. Да, с целью экономии возводились простенькие пятиэтажки, позднее прозванные «хрущёвками», но они позволили переехать обитателям коммуналок и бараков в отдельные квартиры.
Наряду с жилищным строительством начала развиваться лёгкая промышленность, в магазинах появлялись новые фасоны, модели, правда, унылых расцветок – серые, чёрные, коричневые.
Андрей с Марией в первый же выходной отправились в магазин. Премия, да кое-какие деньжата успели скопить. Сначала купили Марии платье, а потом Андрею костюм. Недорогой, тёмно-серый, но он и этой обновке был рад.
А через полгода их коммуналку стали расселять. В один прекрасный день пришли серьёзные дядьки из исполкома, походили с важным видом по квартире, собрали всех ответственных квартиросъёмщиков на кухне, вручили смотровые ордера. Что это такое и с чем их едят, не знал никто. Одна из жиличек спросила:
– Так что, переезжать уже можно?
– Дом недостроен, пока посмотреть.
Андрей с Марией не верили своему счастью. Коммуналка у них малюсенькая, только и стоит что шифоньер, кровать, стол и два стула. Все «удобства» общие, в коридоре. Кухня одна на всех, и вечером, когда включены все примусы и керогазы, буквально нечем дышать. Да ещё на верёвках висит сушащееся бельё. По утрам к «удобствам» очередь.
Долго не могли уснуть. Утром, после планёрки, Андрей отпросился у Феклистова.
– Заболел, что ли?
– Нет. Дело важное, вчера смотровой ордер дали.
– Поясни.
Феклистов тоже был не в курсе.
– Квартиру в строящемся доме смотреть.
– Зачем?
– Нашу коммуналку и, похоже, весь дом расселять будут.
– О! Тогда отпускаю. До обеда управишься?
– Постараюсь.
Дом оказался в Люблино, не очень далеко от автозавода, где выпускали «Москвичи». Станции метро и близко нет, зато остановка электрички на другой стороне улицы. Но молодые надеялись, что приспособятся, район перспективный, глядишь – и метро построят, транспорт по тем временам быстрый и удобный.
Вокруг дома, как всегда у строителей, настоящий бедлам из строительного мусора, пакетов кирпича, мешков с цементом и ещё бог знает чего. Прораб, после предъявленного смотрового ордера, сам провёл.
– Вот эта квартира.
Однокомнатная, с маленьким балконом, на стенах пока штукатурка, а полы и вовсе не сделаны. Но – отдельная, хоть и мизерная кухня и совмещённый санузел. Мечта! Мария от восторга едва не всплакнула.
– Вот повезло-то, что коммуналку расселяют! В очереди на жильё ещё бы лет десять-пятнадцать стоял!
Это верно. Некоторые опера в отделе жили не лучше Андрея, в одной комнате коммуналки вшестером, а Чухно, водитель «Победы», вообще в пригороде, в бараке. Все надеялись – временно, настанут лучшие времена. Тем более успехи социалистического строя налицо – строительство жилья началось, а не только заводов.
Мария после осмотра домой поехала, Андрей к себе на службу, настроение приподнятое. А Феклистов крылья за спиной сразу обломал.
– Бери машину и на Кутузовский. У дипломата часы сняли и портфель отобрали. Можно сказать – скандал международного масштаба.
– Если международного, может, КГБ займётся?
– Сам знаешь, как к спецслужбам на Западе относятся. Скажут – КГБ грабёж подстроило. И пошевеливайся, ты сейчас государство представляешь.
Хорошо хоть Андрей в новом костюме был. На «Победе» домчались быстро. В доме на Кутузовском проживали сотрудники посольств. Двор закрытый, у входа милиционер. Андрей удостоверение предъявил.
– Кого ограбили, где потерпевший?
– В семьдесят шестой квартире.
– Он хоть по-русски говорит? А то как с ним общаться?
– Лучше нас с тобой.
Андрей уже от будки стеклянной отходил, как милиционер бросил вдогонку:
– Противный, держись осторожнее, товарищ Фролов.
– Учту.
Андрей поднялся по лестнице, хотя лифт был. Позвонил в дверь, которую открыли не скоро. Мадам, похоже – жена дипломата, укорила:
– Очень долго ждём!
Андрей поздоровался, предъявил удостоверение. Мадам проводила его в квартиру. Дипломат полусидел-полулежал в кресле, на голове – смоченное водой полотенце.
– Ах, какая неприятность! Меня ограбили, прямо в центре города! Ужас! – простонал он.
– Уголовники есть везде, думаю – ваша страна не исключение. Попрошу ваши документы.
Пострадавший вытащил из кармана дипломатический паспорт. Одна из республик Южной Америки, пресс-атташе посольства. Птица невелика, а ведёт себя как посол. Впрочем – сути дела это не меняет.
– Заявление в милицию писать будете?
– Это обязательно?
– Нет заявления – нет расследования.
– Везде бюрократы.
Господин уселся за стол, взял бумагу и ручку, да не простую – с золотым пером известной фирмы.
– Мне писать по-русски?
– Если сможете.
В ответ – снисходительная улыбка. Написал пресс-атташе быстро. Андрей прочитал. Написано грамотно, кратко.
– А теперь подробности, пожалуйста.
– У меня была важная встреча с представителем одного из посольств. Посидели в ресторане, я на машине поехал домой. Вернее, попытался, потому что оказалось проколото заднее колесо.
– Вы были без водителя?
– Мне так удобнее. Я остановился, вышел.
– Извините – на машине дипломатические номера стояли?
– Конечно, машина посольства. Только достал из багажника запасное колесо и домкрат, как подбежали двое.
– Вам они незнакомы?
– Как вы могли такое подумать? Просто нонсенс!
– Как они выглядели?
– Один сорвал с левой руки часы, довольно дорогие, второй схватил портфель, он находился на переднем сиденье.
– Грабитель открыл дверь?
– Нет, у меня было опущено стекло.
– Довольно рискованно. Так вы не ответили на мой вопрос.
– Честно говоря, я был шокирован. Центр города, прохожие, и вдруг такое.
– Молодые, старые?
– Лет по тридцать.
– Во что одеты?
– На одном синяя рубашка, брюки то ли тёмно-серые, то ли чёрные. А второго я не запомнил совсем.
– Какие-либо особые приметы были? Родинки, шрамы, татуировки?
– Что-то на пальцах, я не присматривался.
– Ну хорошо, что находилось в портфеле? И как он выглядел?
– Портфель коричневой кожи, а в нём бумаги, ничего ценного.
– Надеюсь – бумаги не секретные?
– Секретные из посольства выносить строго запрещено. Пресс-релизы, распечатанные листы рекламных буклетов наших фирм.
– Коричневых портфелей в Москве найдётся много. Какие-то приметы у него есть?
– Два латунных замочка и сверху, под ручкой, на заклёпках – латунная табличка «Нотингем».
– Портфель английский?
– Из нашей страны, название производителя. У меня на родине он знаменит. Простите, я устал. Волнение и всё такое.
– Как я могу с вами связаться?
– Я дам визитку, там есть номера телефонов – домашний и служебный.
Что такое визитка, Андрей не знал, к своему стыду. Атташе протянул кусок плотной бумаги с вензелями и печатями. Текстом на английском и португальском. Но цифры-то понятные. Андрей был вынужден откланяться. Не все подробности выяснил, но не спорить же, не портить дипломатические отношения?
Из будки постового милиционера позвонил Феклистову, вкратце рассказал о грабеже.
– По описанию внешности не найдём. Но почерк знакомый. Есть гопстопник, действует похоже. Езжай на Тишинский рынок. Если он хапнул, портфель продаст, на бутылку или две вырученных денег хватит. Кличка «Псих», звать Родион, фамилию не помню.
– Всё, мчусь на Тишинку, потом в отдел.
В душе Андрей сомневался, что рынок работает. Тем не менее народ там был. Кто фрукты-овощи покупал, а кто и к вещам присматривался. Андрей пошёл не спеша. Чего тут только не было! Модные наборы из слонов на спинку дивана, вещи ношеные и новые, керосинки и трофейные радиоприёмники. И вдруг портфель мелькнул, да не у мужчины, у женщины-продавца. Андрей напустил на себя безразличный вид, подошёл.
– Почём портфель?
– А сколько дашь?
– Посмотреть хочу, кожу пощупать.
– За спрос в нос не бьют. Бери, смотри.
Портфель был коричневый, на этом сходство с украденным заканчивалось. Андрей вернул портфель продавщице.
– Кожа жёсткая, не нравится.
Двинулся дальше, а через пару десятков метров кто-то за рукав тронул. Обернулся – потрепанный мужик, под старым пиджаком голубая майка. Похож на бездомного или пропойного. Мужик шмыгнул носом.
– Слышь, парень, портфелем интересуешься?
– Есть такое дело.
– Тогда отойдём в сторонку.
Чего не отойти? К забору встали, где народу поменьше. Мужик из мешка портфель достал. Явно ворованный, поскольку у прощелыги пропойного такой дорогой вещи быть не может. Кожа отличной выделки, на глаз видно и на ощупь. Замки латунные, а под ручкой табличка с выдавленной надписью «Нотингем», латиницей.
– Сколько за портфель хочешь?
– Три косых.
– Дорого!
– Ладно, за две отдам.
Андрей портфель расстегнул, внутрь заглянул. Чрево пустое, бумаги успели выкинуть. Андрей портфель продавцу протянул, полез в карман, вроде за деньгами. А сам наручники вытащил. Одно кольцо на руке продавца застегнул, второе на своём запястье.
– Эй, ты чего удумал? – заблажил пропойца. – Я портфель нашёл, не стырил.
– В отделении расскажешь. Может, попадётся человек сердобольный, поверит. А я нет.
Мужик дёрнулся, наручник в руку впился. Андрей сказал:
– Дёрнешься ещё раз, пришибу, как таракана. Портфель этот ещё утром владельца имел. А поскольку он иностранный подданный, получишь за грабёж на всю катушку, без снисхождения на заслуги.
Мужик перекрестился.
– Ей-богу, не вру, вот тебе крест!
– Атеист я, в бога не верю. Топай!
Отделение милиции было недалеко, в квартале. Туда и повёл задержанного опер. В дежурке, как только пропойцу увидели, сразу спросили:
– Федька Стакан! Что на этот раз?
Андрей удостоверение показал.
– Определите его в КПЗ, желательно в одиночку. Кто-нибудь из оперов угро есть?
– Пройди в кабинет, второй этаж.
Андрей поднялся, постучал, получив ответ, вошёл. За столом опер, изрядно в годах. С недавнего времени обычный опер имел потолок – капитан. Старший оперуполномоченный мог быть майором, а опер по особо важным делам – подполковником. Андрей сразу удостоверение развернул.
– Садись, Фролов, мог бы ксиву не предъявлять. Не узнал?
Вроде лицо знакомое, где-то встречались. Да разве всех упомнишь?
– Прости, не узнал. А ты напомни.
– Сорок восьмой, школа милиции, Тимофеев.
И сразу вспомнилось. Только тогда Тимофеев моложе был и худощавей.
– Антон?
– Ага, признал! Я уж думал – зачванился. О тебе периодически слышал – то в приказах отмечали, то опера про удачное раскрытие дела поговаривали. Да ты садись, чего стоишь? Каким ветром к нам?
– Федьку Стакана на рынке взял с краденым портфелем, земля ваша, сюда привёл.
– В портфеле ценное что-нибудь было?
– Бумаги.
– Тогда зря связывался. За малозначительностью, если ещё до суда дойдёт, получит пятнадцать суток или штраф. Старый клиент.
– Портфель отобрали у иностранного дипломата.
– О! Это меняет дело. А ещё что?
– Часы наручные. Феклистов сказал – почерк Психа.
– Родьки? Он может, наглый гопстопник. Тот с часами на рынок не пойдёт, поставит их на кон в картёжной игре. По портфелю проверить просто, где его Федька Стакан нашёл, стоит бумаги поискать, что в портфеле были. Если найдутся, на самом деле подобрал.
– Я уже думал, допросить не успел. А по часам поможешь?
– Напрягу информаторов. И катал предупрежу – часики с руки дипломата, скандал международный, пусть вернут, если в их руки попадут. У тебя телефон какой?
Андрей продиктовал номер уголовного розыска.
– Ладно, пойду допрашивать.
Федька Стакан, не опохмелившийся на дармовщинку за найденный и не проданный портфель, сразу заныл:
– Начальник, чистый я, нашёл портфель.
– Скажи точный адрес, проверю.
– Улицу не помню, мусорка на углу.
– Ты что, совсем память пропил? Я по всем мусоркам проверять буду?
Андрей подумал, нацепил на Федьку «браслеты», прихватил портфель.
– Идём, покажешь сам.
На выходе дежурный спросил:
– Вернёшь Федьку? А то он, как король, один в камере.
– Видно будет. Ты шагай!
Федька вывел его к мусорке недалеко от рынка.
– Кажись, здесь.
Андрей пристегнул его наручниками к железной изгороди. Жаль, перчатки резиновые не прихватил. Пришлось сначала осмотреть, потом с Федьки наручники снял.
– Ищи листки с текстом на иностранном языке. Найдёшь – твоё счастье, отпущу.
– А на каком языке текст?
– Издеваешься? Тебе какая разница? Где портфель лежал?
– Сверху, в этом баке.
– С него и начинай.
Федька забрался в бак целиком, с ногами. Мусор начал руками вышвыривать на землю.
– Э, так не пойдёт, ты – как варвар. В соседний контейнер перебрасывай, а то дворник намылит тебе шею.
Четверть часа – и Федька вскричал:
– Вот они!
– Дай сюда.
Андрей просмотрел бумаги. Да, похоже о них говорил пресс-атташе. Бумаги уже грязные, укладывать их в портфель Андрей не стал, только шёлковую подкладку выпачкаешь.
– Свободен.
– Могу идти? – не поверил своему счастью Федька.
– Иди, пока снова не попадёшься.
Андрей в райотдел поехал, Феклистову доложил:
– Лучше бы ты часы нашёл, не возвращать же один портфель.
– Я кореша встретил, вместе в школе милиции учились, Тимофеев Антон.
– Не в сто втором?
– Ага, опером. Он обещал информаторов подключить. Псих этот в карты добычу проиграть может.
– И пропить тоже, братва не зря кличку дала «Псих». Он и рот себе в лагере зашивал, и вены на левой руке в КПЗ резал.
– Там же всё острое отбирают!
– Черенок ложки о стену наточил.
– И правда – псих!
– Иди отдыхай, время рабочее уже два часа как закончилось.
– Тогда до свидания.
Андрей с лёгким сердцем домой отправился. Только поужинать успел, стали с Марией прикидывать – что в новую квартиру из мебели повезут, а что надо будет приобретать, как звонок. Андрей в коридор выскочил, в последнее время чаще звонили ему, чем другим соседям.
– Алло! Фролов?
– Антон? – узнал опера Андрей.
– Ты извини, что домой, на службе никто не отвечает. Дежурный по райотделу телефон домашний дал.
– Что-то интересное нашёл?
– Иначе не звонил бы. Ты не в курсе, где Сова обретается?
– В первый раз такую кличку слышу.
– Как же, катала известный. Стукачок один шепнул – вечером играть у него будут, и вроде как Псих должен быть. Но не поручусь. У Психа сто дорог, и где он будет вечером или ночью, сам не знает.
– Адресок дай.
– Записывай.
Антон продиктовал адрес.
– Тогда ещё вопрос. Как этот Псих выглядит?
– Среднего роста, среднего телосложения, кожа бледная. Поговаривают – нюхает кокаин, оттого дёрганый. На пальцах левой руки три перстня наколоты. В особых приметах нет, но особенность отмечают все, с кем он общался, в глаза не смотрит, всегда поверх головы собеседника. А после последней отсидки зуб ему выбили, немного шепелявит. Но это сведения трёхмесячной давности – мог уже мост поставить.
– Спасибо!
Описание и адрес у него есть. Надо бы Феклистову доложить, ещё одного, а то и двух оперативников в помощь взять, да поздний вечер, решил сам. Можно на метро, пока ходит, две остановки проехать, можно проходными дворами, напрямик. Оружие проверил, в карман брюк убрал.
– Ты куда это собрался на ночь глядя? – обеспокоилась жена.
– Ненадолго, звонок проверить надо.
Бегом до метро бежал, чтобы успеть. Вскочил в последний вагон. На нужной станции вышел на перрон, а эскалаторы только на выход работают. Повезло! Город знал, до адреса быстро добрался, у дома задумался. В квартиру, где каталы играют, без ордера не вломишься. И что остаётся? Ждать, пока Псих сам выйдет. От соседнего подъезда тень отделилась, Андрей насторожился сразу. Если игра по-крупному идёт, могли какого-нибудь «шестёрку» на шухер поставить. Но мужчина приблизился, и Андрей узнал Антона.
– Ты как здесь?
– Подумал – не усидишь после звонка дома, сюда примчишься. Одному в таком деле плохо, решил помочь.
Не ожидал такого от опера Андрей. Чувство благодарности душу захлестнуло. От избытка чувств руку крепко Антону пожал.
– Что делать будем? У тебя есть план? – поинтересовался Андрей.
– Как-то бы выкурить их откуда.
– Погоди. Телефон в этой квартире есть?
– Нет, точно знаю.
Слова Антона про «выкурить» следовало буквально претворить в жизнь. Поделился задумкой с Антоном.
– Переполох поднимется, всё же дом двухэтажный, на каждой площадке четыре квартиры. Позвонят пожарным, а пожара нет. Всё равно в сводку происшествий попадёт, нам шею намылят.
– Тогда думаем.
В квартире, где картёжники собрались, окна тёмные. И не потому, что никого нет. Картёжники играли до утра, но ещё с военных времён сохранились плотные шторы, использовавшиеся для светомаскировки.
– Хорошо, с пожаром не получается, давай придумаем, что соседей снизу затопили.
– Откроют дверь, и дальше что? В карты играть не запрещено, а деньги, что на кону стоят, они успеют по карманам рассовать. И что ты им предъявишь?
– Нюанс есть. Если Псих там, то у тебя уголовное дело заведено по грабежу, он подозреваемый. Его и возьмём. Ордера на обыск квартиры нет, это правда, так мы обыскивать не будем.
– Тогда почему мы ещё здесь стоим?
Оперативники зашли в подъезд. Антон рукой остановил Андрея.
– Погоди.
И позвонил в дверь квартиры на первом этаже, под квартирой «катал». Не открывали долго, потом кто-то спросил:
– Кого надо?
– Фадеев здесь живёт?
– Нет у нас в подъезде такого!
Дверь открылась. На пороге в одних трусах стоял мужичок. Антон ему удостоверение под нос сунул.
– Фамилия ваша как?
– Абросимовы мы, – растерялся мужичок. – Фадеевых отродясь не было.
– Простите, ошибка вышла.
Мужик пальцем вверх ткнул.
– А вы квартиру на втором этаже проверьте. Разные личности туда захаживают.
– Спасибо, сейчас непременно проверим. Только тихо!
Мужик прикрыл дверь. Опера поднялись на этаж. Антон в дверь позвонил, встал сбоку.
– Кто? – Голос из-за двери.
– Ты что же, сосед, делаешь? Затопил всю квартиру!
– Что-то не узнаю я тебя.
– Да Абросимов я, открывай.
За дверью шушуканье, едва слышен шёпот. Потом щёлкнул замок. Антон сразу удостоверение из нагрудного кармана показал и спрятал.
– У вас в квартире скрывается опасный преступник.
И грудью напирает. Хозяин вынужден был отойти. Антон бегом в комнату.
– Всем сидеть, не двигаться, руки на стол, чтобы я их видел, быстро!
На столе карты рубашками вверх, а денег нет. Антон сразу пальцем в одного из игроков ткнул.
– Родион, давно не виделись. Ты как тут, среди почтенных людей? Встать.
Псих был трезв, рожа недовольная, поднялся. Глаза к окну метнулись. Не прыгнуть ли вздумал. Этаж второй, вполне получиться может. Антон сзади зашёл, отрезая путь к окну.
– Руки подними! Андрей, обыщи. – Андрей старательно одежду Психа обыскал, а нет ничего.
– Снимай пиджак, закатай рукава.
Часов на руках не оказалось. Ситуация становилась хуже некуда. Ворвались в квартиру, а часов, как улики, нет.
– Что ищем, граждане милиционеры? – спросил хозяин. Он понимал, что уголовка заявилась на квартиру не случайно. Будет хуже, если учинят обыск.
– Часы, причём взятые при грабеже. Если подробности интересуют, то у иностранного дипломата. Вот этот субчик! – ткнул пальцем в сторону Психа Антон.
– Ай-яй-яй! Нехорошо! – кивнул один из игроков, представительного вида дядька, похоже, из цеховиков.
Хозяин поднял скатерть, заглянул под стол.
– Ой, часики! Кто обронил?
Залез под стол, вытащил часы. На самом деле Псих их сбросил, или он часы уже проиграл и кинул их на пол выигравший, уже не узнать. Андрей взял часы, присмотрелся. Часы те, как их описывал дипломат. Золотой корпус, название фирмы. Хозяин явно придумал выигрышный ход, как он полагал. Антон подмигнул Андрею. Опер понял – пора убираться. Часы найдены, грабитель здесь. Андрей ловко защёлкнул наручники на запястьях Психа. Тот задёргался, заистерил.
– Начальник, беспредел творишь! Часики ты не у меня из кармана вытащил.
– Разберёмся.
Слово взял Антон:
– Граждане картёжники! Не будем вам мешать в вашем пагубном пристрастии. Уголовный розыск приносит извинения за беспокойство и просит более осмотрительно выбирать компаньонов для игры.
Андрей буквально вытолкал Психа из квартиры. Грабитель упирался, сквернословил. Как только за ними захлопнулась дверь квартиры и они оказались на лестничной площадке, Антон с размаху врезал Психу под дых.
– Ты что же, тварь, советскую власть перед иностранцами позоришь? Ещё и спектакль закатил. Я сам лично походатайствую, чтобы тебя в лагеря определили поближе к северному сиянию.
– Начальник, не я!
– Часы откуда?
– У фраера в карты выиграл.
– Замолкни.
Когда вышли из подъезда, встал вопрос – как и на чём транспортировать задержанного. Антон принял решение.
– Давай его к нам в отдел. До утра в КПЗ посидит, а утром ты на «воронке» подъедешь, заберёшь. Дело-то в твоём отделе.
Вели задержанного пешком, благо три квартала всего. Антон сопроводиловку написал, без документов дежурный задержанного не брал. А Андрею до дома пришлось идти час. На такси денег не было, а звонить в отдел неудобно. Всё же три часа поспать удалось. После планёрки выпросил у Феклистова машину, привёз Психа в свой райотдел.
И сразу к Николаю Ивановичу.
– Что теперь делать? Портфель и часы у меня.
– Верни потерпевшему, только расписку возьми, чтобы в дело вложить.
– Может, наш МИД известить?
– А секретарю Московского городского комитета КПСС не хочешь? Исполняй!
В милиции дисциплина почти армейская. Начальство приказало – надо исполнять. Положил перед собой визитку, набрал номер. Ответили сразу, Андрей узнал по голосу пресс-атташе.
– Добрый день, вас беспокоит оперуполномоченный Фролов. Ваши вещи найдены розыском, преступник за решёткой. Когда я могу доставить вещи?
– О! Как быстро раскрыто преступление! Рад, очень рад! Приехать можете сейчас, но через час у меня важное совещание.
– Буду.
Андрей попросил у Феклистова разрешение, сел в «Победу», назвал адрес. Уже через четверть часа вышел у дома. На звонок в дверь открыл сам дипломат.
– Проходите.
Андрей в комнате передал владельцу портфель и часы. Дипломат тщательно осмотрел, Андрею смешно стало, когда пресс-атташе едва не обнюхивал портфель.
– По-моему, этой царапины не было, – буркнул дипломат.
– Не могу знать. Может – ваша небрежность, может – вора. Пожалуйста, напишите расписку в получении. Конкретно – укажите обе вещи, дату и подпись.
Дипломат написал бумагу. Андрей прочитал, сложил, убрал в карман.
– Честь имею.
– Зачем торопиться? По рюмочке коньяка?
– Извините, я на службе.
Андрей вышел из дома, сел в машину. Как будто груз с души свалился. Дело своё он быстро сделал. А затяни – дипломат жаловаться бы стал во все инстанции.
Между тем, дипломат всё же написал, однако не кляузу, а хвалебный отзыв, причём в два адреса – Министерство иностранных дел и Управление милиции города Москвы. Андрей об этом не знал, и для него неожиданным был приказ о повышении в должности. Отныне он стал единственным в райотделе старшим оперуполномоченным, а это прибавка денежного довольствия. Не много, а всё же приятно. С первой повышенной получки поехал к Антону, всё же приятель помог. Ещё неизвестно, справился бы столь быстро Андрей с поиском вещей и задержанием Психа. А должником он быть не любил. Да и по-человечески как не отблагодарить опера?
Вечером посидели в кафе, «уговорили» бутылочку беленькой, да под хорошую закуску. Оба встречей остались довольны. Антон – что не забыл Андрей о помощи. Андрей – связь с коллегой наладил. Преступник действует, где ему удобнее, где жертву нашёл. А милиционеры ограничены рамками границ подведомственного райотделу района. Поневоле приходится сотрудничать.
А потом посыпались события приятные и, в некоторой степени, долгожданные. В исполкоме им вручили ордера на новые квартиры. Переезжать помогали в воскресенье все оперативники отдела. Подогнали грузовик из хозуправления МВД, дружно таскали нехитрый скарб. В новой квартире расставили по указанию хозяйки. Сразу же и новоселье отметили. Скромно, водкой, салом, огурцами и килькой в томатном соусе. Зато весело, песни пели под гитару. Видимо, Феклистов знак подал. Засобирались сразу.
– Ну, вы тут обустраивайтесь, а нам и честь пора знать.
Так и ушли всем уголовным розыском.
