Часть вторая

Крохотная кухня хрущевки едва вместила пятерых человек, и все же они смогли разместиться за столом, на который тетя Маня наставила тарелок с пирогами, киселем и, конечно, кутьей. А вот суп, изумительные холодные щи из щавеля с яйцом, был разлит по пиалам, потому они занимали меньше места. В центре стола стояла кизиловка. И тетя Маня велела Пашке ее разлить.

– Мне не надо, – покачал головой Леша Земских и накрыл свою стопку ладонью.

– Грамульку? Чтоб помянуть?

– Нет, я не буду. Плохо себя чувствую.

– И выглядишь не очень, – заметила тетя Маня. – Лицо красное. Уж не давление ли у тебя?

– Это я обгорел, – улыбнулся Леша.

– Земских теперь морской волк, – хмыкнул Павел и взялся за розлив кизиловки. – Ладно, не хочет пить, пусть не пьет, а мы поднимем стопки за упокой души Сашиного папы.

Похороны Пахомова прошли сегодня. И Оля до сих пор не могла отделаться от неприятного «послевкусия». Народу на похоронах было очень много… Неприлично много! А скорбящих при этом можно было по пальцам пересчитать. Основная масса – это журналисты и те, кто давно желал сплясать на могиле Пахомова. Похороны организовала администрация города. Ее представитель толкнул на церемонии пламенную речь. Но говорил не столько о покойном, сколько о политической обстановке в регионе в частности и в стране в целом. Местные власти из убийства Пахомова решили раздуть громкое дело. Это были не похороны, а какой-то митинг. Присутствовать на нем было неприятно не только тете Мане и Саше, но и Ольге. Поэтому, когда гроб опустили в могилу и мать и дочь кинули на него по горсти земли, она шепнула подруге:

– Я ухожу. Вы со мной?

Саша коротко кивнула. За все то время, что Саша провела на кладбище, она не проронила ни одной слезинки. И не сказала ни слова. Сидела истуканом. Принимала соболезнования отстраненно. Сухо кивала тем, кто подходил к ней, и отворачивалась.

Привез их на кладбище все тот же Пашка. Держался рядом. И когда увидел, что Оля с Сашей двинулись к выходу, а тетя Маня семенила рядом, бросился за ними.

– Вы что, уже домой?

– Да, – ответила Крестовская.

– Так еще же залпы из орудий будут. Потом поминки в социальной столовой – якобы накормят всех желающих.

Саша плотно сжала губы и принялась крутить колеса своего кресла, хотя в этом не было необходимости – Оля везла ее.

– Мы дома помянем, – выпалила тетя Маня. – Я наготовила всего. Так что милости прошу к нам.

– С удовольствием. А Леху с собой не позовем? – Земских присутствовал на похоронах. Держался в стороне ото всех. Явившись, кивнул Оле и Пашке, тете Мане пожал обе руки, а перед Сашей опустился на корточки, заглянул в глаза. Он хотел что-то сказать, но то ли не смог, то ли не захотел. Несколько долгих секунд Пахомова и Земских смотрели друг на друга.

В ее глазах боль.

В его тоже.

Но какая-то она разная…

Оля пыталась понять, что испытывает Леша, но ей это не совсем удалось. Из нескольких вариантов она выбрала самый логичный. Решила, что он просто испытывает вину за своего отца, сделавшего инвалидом Сашу, и именно эта вина наполняет его глаза болью. Потому что Земских вряд ли есть дело до смерти Пахомова. Бесспорно, он сочувствовал Саше, но, если бы испытывал только сочувствие, смотрел бы на нее иначе.

И вот Пашка предложил позвать Лешу с собой. И Саша согласилась.

Через минуту Лешка присоединился ко всем. Они загрузились в машину, и Сашка сорвалась…

Она ревела и стучала кулаками по приборной панели. Хорошо, что «Опель» Пашки сделан добросовестными немцами, иначе развалился бы на части.

– Это было ужасно… Ужасно, ужасно!

Сорокин обернулся назад и с мольбой посмотрел на тетю Маню.

– Сашенька, успокойся, – попросила она и всхлипнула.

Александра закивала головой и схватила бумажный платок, протянутый Пашей. Высморкавшись, она хрипло проговорила:

– Помните «Алису в Стране чудес»? Когда в финале королева крикнула: «Рубите ей голову!», а Алиса отмахнулась со словами: «Да кому вы страшны? Вы всего лишь колода карт!» И они, карты, полетели ей в лицо, и девочка проснулась. Я весь последний час чувствовала себя той Алисой в Стране чудес и очень хотела обратить всю собравшуюся шушеру во что-нибудь неодушевленное.

Тут загремели оружейные залпы, и Саша умоляюще прошептала:

– Поехали отсюда.

Пашка тут же сорвал машину с места, и по прошествии часа вся честная компания села за стол, чтобы помянуть усопшего.

Саша опьянела с двух рюмок. Пашка отнес ее в комнату, уложил. Вскоре ушел – ему позвонил сын и позвал куда-то. Тетя Маня спросила у Леши:

– А это правда, что моему Глебу макака палец отгрызла? – То, кто нашел труп и примерно при каких обстоятельствах, знал уже весь город.

– Вранье, – не моргнув глазом, соврал Леша.

– Как представлю… – Тетя Маня, уткнувшись в ладошку, встала к плите. – Кому еще риса с рыбой положить?

– Мы наелись, тетя Маня. Спасибо, все было очень вкусно. Пойдем мы. Вам тоже отдохнуть не мешает.

Оля была того же мнения. Тетя Маня хорошо держалась и когда узнала о смерти сына, и на похоронах, но все ради внучки. А когда Саша уснула, та начала на глазах рассыпаться. Но она и при гостях старалась сдерживать эмоции.

– Да, устала я, – не стала спорить тетя Маня. – Спасибо вам, ребята, что пришли… И что поддерживаете Сашеньку. Вы уж не бросайте ее. Я старая уже, помру скоро… И как же тогда она?

И снова в глазах Леши боль. Как туча на голубом небосклоне – набежала стремительно и заволокла собой солнце.

Земских порывисто обнял старушку. Она прижалась к его груди, но тут же отстранилась и махнула рукой, как будто говоря: идите уже.

И гости покинули квартиру.

По подъезду шли в молчании. Каждый думал о чем-то своем. Оля о Саше. Как она без тети Мани? Когда та умрет, о Пахомовой некому будет позаботиться. Да, она, Ольга Крестовская, поможет подруге, чем сможет, но не станет, как бабушка, посвящать ей свою жизнь. Как и никто другой. Как те же немногочисленные родственники, что присутствовали на похоронах. А это значит, Саше светит интернат для инвалидов.

– Надо что-то сделать, – выпалил Леша, когда они вышли на улицу.

– Ты о чем?

– О Сашиной ситуации. Ей необходимо помочь, причем сейчас, не дожидаясь смерти тети Мани.

– Согласна. Но я не знаю, как…

– Хотя бы квартиру обменять.

– Да на что эту халупу обменяешь?

– Пусть на такую же хрущевку, но на первом этаже, чтоб Саша могла чаще гулять.

– Когда бабушка скончается, все равно некому будет ее вывозить.

– Но она же еще жива!

– Леш, тетя Маня едва держится. Вскоре ей самой нужна будет сиделка.

– И все же квартиру нужно обменять. На нормальную, в новостройке, с пандусами. Сделать первый шаг, следующие дадутся легче.

– Без доплаты? – округлила глаза Оля. – Да это нереально.

– Жилье тут не может быть очень дорогим, так?

– Наверное.

– У тебя есть время, чтобы найти риелтора и прицениться к недвижимости?

– Есть, но…

– Будь добра, займись этим. Если доплатить нужно будет пятьсот-шестьсот тысяч, я добавлю их.

– Ты работаешь матросом на судне. Откуда ты возьмешь такую сумму?

– Продам свою машину. Мне она все равно не нужна.

Оля в упор посмотрела на Земских.

– Никак не пойму, что с тобой такое, – проговорила она. – Ты не вспоминал не только о Саше, но и о родном городе, в котором до сих пор живет твой отец, и вдруг… Ты приехал сюда на все лето, а Пахомовой готов отдать весьма крупную сумму.

– Ты же ей на зубы денег дала.

– Мы ставим их в обычной поликлинике. Это раз. И два – я никогда не теряла связи с Сашей. Мы дружили все эти годы, пусть и на расстоянии.

Она замолчала. А Леша как будто не заметил этого. Он не отводил взгляда, но его глаза как будто смотрели не на Олю, а внутрь себя.

– Спасибо, что напомнила об отце, – рассеянно проговорил он. – Я должен с ним встретиться.

– Сейчас?

– Сейчас не получится, ведь я не знаю, где он обитает.

– То есть вашу квартиру он… продал? – Оля хотела сказать «пропил», но воздержалась.

– Он ее сдал, как мне сказал Пашка Соколов. Так что я надеюсь найти его через жильцов.

Диалог пришлось на этом прервать, потому что Лешин телефон зазвонил. Извинившись, он отошел в сторону, чтобы поговорить. А Оля присела на лавку. Если Земских сейчас отправится в отель, то они поедут вместе. Сегодня вечером она договорилась встретиться с Олегом. Причем не по делу, а просто так. Косицын пригласил Олю на ужин.

Он нравился ей, этот «мальчик». И его она так же, как Земских, не сразу разглядела.

Оля не верила в любовь с первого взгляда. В страсть – да. Но с ней и такого не случалось. Она ко всем мужчинам долго приглядывалась. Даже к тем, с кем просто собиралась переспать. К примеру, тот, с кем у нее последний раз был роман, француз Мишель, проводящий зиму на Канарах, ждал от Оли ответа «да» почти неделю. И это на курорте, где романы вспыхивают в день знакомства, впрочем, как и тухнут иногда в этот же день.

Алеша был ее первой и самой сильной любовью. Возможно, потому, что к нему она приглядывалась дольше, чем к остальным. Не неделю, не месяц, даже не год… И когда Оля встретилась с ним после долгой разлуки в баре «Приморской», ее сердце дрогнуло. Ей показалось, что чувства все еще живы. И когда они расстались, поплакала у себя в номере. А потом помечтала о том, как они попробуют еще раз и теперь у них все получится.

Но после встречи с Олегом все изменилось. «Мальчик» не то чтобы занял все ее мысли, но оттеснил Лешу на второй план. Крестовская все еще думала о нем, а когда видела, немного волновалась, хотя ей удавалось не показывать этого, но ей уже не хотелось возобновлять с Земских отношения. Лучше попробовать построить новые…

– Оля, ты куда сейчас? – услышала она голос Леши и встряхнулась. – В гостиницу?

– Да.

– Я тоже. Номеров такси не знаешь?

– Нет. Всегда на Пашином драндулете передвигалась.

– Вот и я… Ладно, поймаем на проспекте машину. Пойдем.

Оля встала с лавки и направилась за Земских. Он продолжал держать телефон в руке и, похоже, писал кому-то сообщение.

– Я слышал, ты завела себе кавалера? – спросил Земских, убрав сотовый в карман.

– Кто тебе это сказал?

– Не забывай, мы живем в одном отеле.

– И ты сплетничаешь с персоналом?

– Обожаю это дело, – криво усмехнулся Леша. – Но в данном случае я просто стал свидетелем разговора администратора ресторана «Приморской» с метрдотелем. Твой кавалер наделал шороха. Обиделся на то, что его не пустили в зал в шортах, и тут же наябедничал своему боссу, чтоб тот разобрался с халдеем.

– Все было не так. Олегу просто нужно было срочно со мной поговорить. А ресторан трехзвездочного отеля не такое уж пафосное место, чтоб в приморском городе в него не пускали в шортах.

– Так это было не свидание?

– Какое тебе дело?

– Никакого. Просто человек, которому звонил твой Олег…

– Он не мой.

– Хорошо, не твой Олег звонил человеку, с которым я очень хотел бы поговорить. Ты не могла бы попросить его устроить нам встречу?

– Могла бы. Но зачем мне это делать?

– Если я скажу, что это касается смерти Пахомова, ты согласишься?

– Нет, пока ты не введешь меня в курс дела.

– Ты знаешь, на кого работает не твой Олег?

– На какого-то важного дядьку.

– Да. Его фамилия Устинов.

– Я что-то слышала о нем. Политик, кажется?

– В том числе. А еще бывший бандит. Не высокого полета, а так, шушера. Отморозок. Потом как-то неожиданно разбогател, облагородился и теперь поражает население щедрыми дарами. Детям – качели, бабушкам – лекарства, юным морякам – кораблик, и так далее.

– И какое отношение этот Устинов имеет к Пахомову?

– В городе считают, что именно он свалил Глеба Симоновича с пьедестала. Но поскольку он все равно не унимался, Устинов мог его заказать.

– Не мог. Потому что еще три дня назад он разыскивал его через частного детектива, а Пахомов умер чуть ли не месяц назад.

Леша остановился. Всем корпусом повернулся к Ольге.

– Олег – тот частный детектив?

– Да, – не стала грешить против истины Оля. – И коль все встало на свои места, давай забудем обо всем этом…

– Не могу, Оля. Я хочу помочь одному человеку. Сказал бы, другу, но мы недавно знакомы.

– Что это за человек?

– Эдуард Корнилов, владелец судна, на котором я работаю, и дока, где нашли тела.

– Вот оно что…

– Все очень сложно и непонятно, – озвучил Олину мысль Земских.

– Неладно что-то в Датском королевстве? – усмехнулась она.

– Это еще мягко сказано. Так ты поговоришь с Олегом?

– Да, конечно.

– Когда?

– Сегодня вечером.

– А ускорить нельзя?

– Можно, наверное. У меня его номер есть.

– Давай ты ему позвонишь, меня отрекомендуешь, потом дашь мне трубку? Мне лучше напрямую.

– Ладно, – немного опешила от такого напора Оля и достала сотовый.

К ужину она спустилась с пятиминутным опозданием, хотя готова была еще полчаса назад. После того, как Леша Земских побеседовал с Олегом по телефону, она спросила у Косицына:

– Все в силе?

– Конечно. В шесть я жду тебя в фойе.

– Тогда до вечера.

И вот он, вечер.

Ольга в новом платье стоит перед зеркалом и думает: а не слишком ли она нарядна?

Ее поход по магазинам после недолгой встречи с Олегом в ресторане не удался. Ей не нравилось ничего из того, что было в ассортименте. И Оля на следующий день предприняла еще попытку приодеться. По совету горничной отправилась на рынок. Там она купила шорты, пару маек и сланцы. Все дешевое, некачественное и корявенькое, но выбросить не жаль после нескольких стирок. Но ей еще нужно было платье на выход и босоножки. Эти вещи обязаны отлично выглядеть и хорошо сидеть. Устав бродить по торговым рядам, Оля зашла в свадебный салон, чтобы охладиться под кондиционером. В основном были представлены платья невесты разных цветов и фасонов, но имелись и коктейльные. Правда, все вычурные, безвкусные. И тут Оля увидела платье-сарафан из шифона. Изумрудно-зеленое, с завышенной талией, узким лифом и юбкой-плиссе. Спина открытая. А под грудью золотая шнуровка. Если бы эту вещь увидела ее дочка, то скривилась бы и проворчала: «Отстой». Но Оля влюбилась в платье с первого взгляда, потому что примерно в таком она блистала на выпускном. Только выпускное платье было длинным, а у этого подол неровный – спереди ультра-мини, сзади миди.

– Есть сорок шестой? – спросила Оля у продавца, как загипнотизированная уставившись на наряд.

– Оно одно. И маркировка вряд ли соответствует реальному размеру. Хотите примерить?

Конечно, она хотела. И унеслась в примерочную, моля о том, чтоб платье подошло. Даже на ценник не посмотрела.

– Ну как? – крикнула продавщица.

– Идеально, – ответила Оля. Платье на самом деле село как влитое.

– Можно глянуть?

Крестовская вышла из примерочной.

– Как для вас создано, – цокнула языком женщина. И она сказала это не потому, что хотела продать товар, она на самом деле так считала. И ее мнение совпало с Олиным.

– Я беру.

– Это правильно. А на цену не смотрите, я вам десять процентов скину.

И только тут Ольга глянула на бирку.

– Да бросьте, – расхохоталась она. В цене было не три, а четыре ноля. – Не может оно стоить как дизайнерское. Это же обычный ширпотреб.

– Какой ширпотреб? – обиделась продавщица. – Отличное турецкое качество. Сами поносите, потом еще дочка ваша будет в нем щеголять.

– Это вряд ли, – пробормотала Ольга. И все же платье взяла, благо прихватила с собой банковскую карту.

А на босоножках пришлось сэкономить. Взяла на раз, просто красивые и подходящие к платью.

И вот теперь и босоножки, и платье на ней. Волосы собраны, глаза и губы ярко накрашены. Она такая же, как в семнадцать…

Бросив на себя последний взгляд в зеркало, Оля вышла из номера. Спустилась в фойе.

Олег ждал ее возле ресепшена, но не сразу узнал. Бросил взгляд на женщину, что вышла из лифта, отвел глаза, а через пару секунд его всем телом развернуло к ней, будто током дернуло.

– Обалдеть, – выдохнул Олег, когда Оля подошла к нему. – Ты просто фантастически выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже ничего.

На самом деле он выглядел отлично. Не фантастически, он же не Джордж Клуни в свои лучшие годы, но и не ничего.

Причесанный, побритый, приятно пахнущий, одетый в легкий бежевый костюм и розовую рубашку.

– На зефирку похож, – не унималась Оля. – Кремово-ягодную.

– А ты на богиню.

– Богини, знаешь ли, тоже разными бывают.

– Знаю. Есть, к примеру, кельтская богиня плодородия Керидвен. Она мать уродливых сыновей Афагдду и Морфана. С последним рыцари даже в бой вступать боялись, потому что считали, что таким страшилой может быть только сатана.

– А при чем тут их матушка?

– Так от осинки не родятся апельсинки.

– Ладно, пока ты меня не заболтал, принимаю комплимент.

– Давно бы так. – Олег выставил согнутый локоть, предлагая Оле за него зацепиться. Когда она это сделала, он сказал: – А теперь проследуйте за мной, леди… – И повел ее к выходу.

– А мы не тут будем ужинать?

– Нет, есть места поприятнее. Неужели тебе не надоела «Приморская»?

– Есть немного.

– Я так и думал, поэтому заказал столик в ресторане с самой изумительной кухней на всем побережье.

– И где же это чудо-заведение находится?

– Не так далеко, как ты думаешь. Полчаса езды. А пока едем, будем наслаждаться шампанским. Я понял, ты любишь брют.

– Да, но… Мы на такси?

– Нет, у нас сегодня личный шофер.

И указал на шикарный черный автомобиль, стоящий у крыльца. Оля не разбиралась в машинах такого класса, поэтому не смогла определить марку.

– Устинов одолжил?

– А кто же? У меня самого обычный «Ниссан», и тот в Ростове, так что если ты со мной из-за денег, то вынужден огорчить, я не богат.

– А я думала подцепить в поезде олигарха, – в тон ему ответила Оля.

– Да, я слышал, многие девчонки берут билеты в плацкарт, чтобы там найти для себя богатых мужей.

С Олегом было легко. Он постоянно шутил, подтрунивал, ерничал, и все это без напряга. Да, немного по-детски. Легкомысленно. Но Оле именно этого не хватало на данном этапе жизни…

Легкости, детскости и легкомыслия.

Водитель, важный дядя в униформе, открыл перед ними дверь.

Забравшись в салон, Оля обалдела. Да в этой машине жить можно! Тут и бар, и телевизоры, и откидывающиеся столики, и встроенные в кресла массажеры.

– Пьер, поехали, – сказал водителю Олег, когда они разместились.

– Его реально зовут Пьер? – шепотом спросила Оля.

– Да, он родом из Франции. Как и бутылка шампанского, которую я сейчас распечатаю.

Олег открыл бар и достал «Дом Пиреньон». А что же еще могло быть в этой элит-машине?

Оля пробовала это шампанское. И оно ей нравилось. Но по ее неискушенному мнению, итальянское «Просеко», что стоило минимум в десять раз дешевле, было не хуже.

– Ты как будто чувствуешь себя неловко, – проговорил Олег, разлив шампанское по фужерам.

– Честно признаться, да.

– Почему?

– Вся эта роскошь… Это не для меня.

– То есть я должен был приехать за тобой на мопеде?

– А что? Мне бы понравилось.

– И как бы ты на него села в своем воздушном платье?

– В нем мне тоже не очень комфортно.

– Почему? Ты такая изумительная в нем.

– Я знаю. Но я давно не ношу подобные вещи. Эту купила, повинуясь порыву. Дело в том, что мое выпускное платье было очень похоже на это…

– Эх, жаль, что я не надел сегодня брюки в рубчик и жилет с атласной спиной. Ведь именно в таком виде я явился на выпускной.

– Сегодня ты в костюме зефирки, это круче, чем нарядиться лохом, – подхватила его настроение Оля.

– Какая ты язвительная женщина, – цокнул языком Олег. – Надеюсь, подобреешь, когда выпьешь?

– Можно проверить.

– Тогда давай за это.

– За доброту?

– Именно.

Они чокнулись и сделали по глотку.

– Как тебе? – спросил Олег.

– Я уже пила «Дом Периньон».

– И?

– Мне нравится.

– То есть я правильно сделал, что наклеил фальшивые этикетки на российское игристое?

Оля показала ему язык и повернулась к окну, чтобы понять, куда они едут.

– Я надоел тебе со своими шуточками? – услышала она.

– Нет. Мне они нравятся.

– Оль, если я как-то неправильно себя веду, ты скажи мне. Я растерян.

Она отвернулась от окна и посмотрела на Олега. Сейчас ему можно было дать и двадцать три.

– Я женился в девятнадцать. В двадцать восемь развелся. Пять лет я жил работой, не отвлекаясь на личное.

– Монашествовал? – скептически хмыкнула Оля, хотя могла бы промолчать.

– Конечно, нет, но ты сама понимаешь, наверное… Секс найти не трудно. Но я ни за кем не ухаживал и отвык от этого. Не знаю, как правильно себя подать. Вот и решил пыль в глаза пустить.

– Да я тоже хороша. Вырядилась, как на выпускной бал.

– Нет, ты это не зря сделала.

– Олег, а давай не поедем в шикарный ресторан? Пока далеко не отъехали, вернемся, я переоденусь, и мы отправимся на пляж. Шампанское у нас есть, шашлык в армянском ресторане, что напротив «Приморской», возьмем, и по-простому посидим.

– Ты правда этого хочешь?

– Сейчас понимаю, что да.

– Хорошо. Пьер, разверни, пожалуйста, машину. Мы возвращаемся.

Водитель медленно повернул голову и густым басом проговорил на чистом русском:

– Не глупите. Шанса побывать в «Парадизе» у вас больше может не быть. А по-плебейски вы всегда успеете попировать.

Выдав эту фразу, Пьер снова обратил свой взор на дорогу и покатил дальше.

– Это какое-то особенное место? – поинтересовалась Оля. – И туда, как и в рай, не всякого пускают?

– Вообще-то да, – ответил ей Олег. – Ресторан находится на территории закрытого клуба. Туда вход только для его членов и их гостей. Насчет нас договорился мой работодатель.

– Вот как! Тогда в «Парадиз». – Она залпом опустошила фужер. – И, Олег, налей даме еще шампанского.