Книга: Жаркие оковы
Назад: 15
Дальше: IV Любимый

16

– Что тебе нужно? – Молодая женщина растерянно уставилась на Руну. – Я правильно тебя поняла? У тебя нездешний выговор. Откуда ты?
Руна повторила свою просьбу, однако оставила последний вопрос без ответа. При этом она подняла руку, через которую перекинула кожаные штаны, и протянула женщине на ладони небольшой острый нож. Сарацинский клинок и остальное оружие она спрятала в тисовом кустарнике неподалеку. Как и сапоги с браслетами; девушка не хотела, чтобы у кого-то возникло желание ее ограбить. Она и без того привлекала к себе внимание. Оставшись в одной тунике, Руна притаилась у дороги, а затем жестом подозвала к себе эту юную крестьянку.
– Тебе нужна моя одежда? – Женщина уперла руки в бока, рассмеялась и взглянула на своих подруг. – Она мне, конечно, не слишком дорога, – ответила она Руне. – Но что мне делать со штанами?
– Наверняка у тебя есть братья. Или отец. Кожа хорошо обработана и нигде не поцарапана.
Женщина пощупала штаны.
– Да, на ощупь кожа мягкая. Да и нож стал бы отличным подарком моему суженому.
– Не соглашайся на эту сделку, – посоветовала ей маленькая полная женщина, недоверчиво разглядывая Руну своими крохотными глазками. – Она наверняка украла эти вещи.
Больше всего Руне сейчас хотелось вцепиться в ее заплывшее жиром лицо.
– Нет, не украла, – спокойно возразила дочь викинга. – Это мои вещи.
– Что вызывает еще больше подозрений, – вставила третья. Она была высокой, но такой же упитанной, как и вторая; ее наряд Руне не подошел бы. – Откуда ты вообще явилась, женщина, и почему на тебе такая одежда? Срам-то какой! Стыдоба. От одной мысли о том, что священник мог бы увидеть меня в таком виде… – Она охнула и закрыла рот рукой.
Руна ожидала этого вопроса и в какой-то мере была к нему готова.
– Я прибыла из дальних земель, расположенных на севере. Там женщины иногда носят штаны и никто не считает это постыдным.
– Это неподобающая одежда, – упорствовала женщина.
– Ну, в Высокогорье тоже живут странные люди, – сделала вывод младшая. На ее лице явно читалось желание завладеть предлагаемыми вещами. – Двоюродный брат моего дяди женился на племяннице одного из старейшин рода… Та наверняка тоже разгуливала в мужской одежде. Она явно была сорванцом, неуемной, как вихрь. А эти горные наречия… Просто жуть! Я не хочу сказать, что твой выговор звучит ужасно… – Женщина, словно извиняясь, улыбнулась Руне.
Руна улыбнулась в ответ. «Вихрь, это точно», – подумала она. Женщины решили, что она прибыла с севера Шотландии. На такую удачу Руна даже не надеялась.
– Не соглашайся, – повторила толстуха.
Ее полная подруга согласно закивала.
«Упрямые козы!» Если бы Руна могла, она бы прямо сейчас отправила их в ледяную бездну Нифльхейма.
– Ты также можешь взять мою тунику, – поспешно добавила она, заметив, что юная женщина все еще колеблется. – Я не хотела предлагать ее лишь потому, что без нее мне пришлось бы стоять нагой.
Крестьянка недолго думая кивнула.
– Договорились. Пойдем в кусты и обменяемся вещами.
Ее подруги возмущенно воскликнули, но юная женщина не обратила на них внимания.
Руна отвела шотландку за одну из многочисленных скал, возвышавшихся посреди кустарников, и начала раздеваться. Женщина сняла с головы платок, распустила шнуровку на темно-зеленом платье и позволила ему сползти вниз. На ней осталась лишь рубашка, которая когда-то была белой, но сейчас была застирана и покрыта старыми пятнами. Шотландка сняла и ее. Руна отдала крестьянке тунику, которую та поспешила накинуть на себя, а также штаны и нож.
– Теперь мне нужно незаметно добраться домой! – рассмеялась женщина.
Втянув голову в плечи и прижав к груди штаны, она снова выбежала на дорогу, где ее встретили причитающие подруги.
Руна натянула рубашку. Она оказалась ей впору, лишь была немного коротковата. Фигуры дочери викинга и шотландки не сильно отличались, но Руна была на ладонь выше. Темно-зеленое платье из плотной шерсти оказалось заплатанным, но чистым. По бокам была шнуровка. Вырез на груди был довольно глубоким, а рукава – короткими, и из-под них выглядывали светлые рукава рубашки. Руна с сомнением оглядела себя. Рубашка также не полностью прикрывала ее пышную грудь. Цепочку с камнем некуда было спрятать, поэтому Руна отнесла ее к остальным вещам. Та же участь постигла и кожаный шнурок с амулетом Тора, о котором девушка едва не забыла, поскольку привыкла к нему.
Руна подумала, не надеть ли ей снова сапоги, но крестьянки не носили такую обувь. По крайней мере ей удалось спрятать сарацинский клинок в накладном боковом кармане. Довольная собой, Руна снова вышла на тянувшуюся сквозь ущелье дорогу и побрела дальше. Вскоре она добралась до поворота, за которым показалась крепость Дэнстон.
Крепость действительно была тщательно спрятана. Руна знала, что такие защитные сооружения часто располагались на холмах и равнинах со скудной растительностью, откуда открывался хороший обзор. Дэнстон же, напротив, находилась в небольшом ущелье. Зубцы стен возвышались над его скалистым краем, но он был слишком далеко, чтобы войско могло атаковать крепость с утесов. Скалы были покрыты цветущим дроком, птичьими экскрементами и пестрым лишайником. О массивной жилой башне в четыре этажа, которая бросала тень на вооруженные зубцами стены, можно было сказать то же самое. Водопад подавал воду в ручей, который разливался вокруг крепости, образуя водную преграду, через которую был перекинут подъемный мост.
Руна запрокинула голову, чтобы полюбоваться величественной крепостью. На ярком знамени виднелись вышитые золотом крепость и дракон – очевидно, это был герб графа. В двух небольших домах по эту сторону моста слышался стук молота о наковальню, а из печи высотой в человеческий рост доносился аромат свежего хлеба.
Все здесь выглядело совсем не так, как в Йотуре, где низкие домики виднелись тут и там на склонах, словно являлись творениями природы. Йотур был красивым и спокойным, иногда даже слишком спокойным. А это сооружение казалось роскошным, потрясающим. И при этом, если верить Ангусу, Дэнстон был всего лишь своего рода охотничьим домиком графа.
Как же должен выглядеть дом Роуэна? Не комтурство тамплиеров, а его отчий дом. Вероятно, так же. Руне вдруг страстно захотелось его увидеть.
В конце подъемного моста, перед широко распахнутыми воротами стояли два вооруженных до зубов воина. В этот момент они обыскивали накрытую навесом, груженную доверху соломой повозку, которую тащил мул. Втянув голову в плечи, крестьянин ожидал, пока стражники закончат осмотр и смахнут остатки соломинок с перчаток. Затем охранники знаком велели ему проезжать. Женщине пришлось поставить на землю корзину и убрать платки, которыми она ее накрыла. Мужчины запустили руки внутрь, вытащили из корзины пару румяных зимних яблок и тут же с довольными улыбками их съели. Когда женщина снова взяла в руки свою ношу и, шатаясь, направилась к воротам, то на прощание получила от одного из них увесистый шлепок.
– Что же я им скажу? Зачем мне нужно в крепость? – тихо пробормотала Руна.
– Скажи, что несешь солому.
– Что?
Девушка резко обернулась. Позади нее, невинно улыбаясь, стоял не кто иной, как Ариен. У него, как и у многих крестьян, в руках была связка соломы.
– Ариен! – Руна схватила брата за плечо, и лишь страх привлечь внимание стражей не дал ей встряхнуть его как следует. – Больше всего мне хотелось бы перекинуть тебя через ближайший сук и отшлепать! – прошипела она. – Как ты здесь оказался?
– Ну, я тайком прокрался за тобой.
– Один и великие боги! Зачем? Я же сказала, что хочу поохотиться!
– Я догадался, что ты что-то задумала. Мне кажется, я даже знаю, что именно. Ты собираешься похитить этого монаха, так же как похитила первого. Верно?
Лицо мальчика расплылось в улыбке. У Руны в очередной раз промелькнула мысль о том, что когда-нибудь он станет красивым мужчиной, на которого будут заглядываться женщины.
– Да, это правда, – призналась она. Ее беспокоило то, что Ариен так легко разгадал ее планы. – Как ты полагаешь, Роуэн тоже об этом догадался?
– Не думаю. Ты чудесно всех обманула. Но ты ведь моя сестра; меня тебе не удастся обвести вокруг пальца. – Ариен казался чрезвычайно довольным собой.
– И ты отправился за мной не для того, чтобы вернуть меня обратно?
Он протянул ей связку соломы.
– Нет. Ты ведь умелая воительница.
Ариен произнес это с таким серьезным видом, что Руна не смогла сдержать радостную улыбку. Она уложила связку на левую руку. Щеки Ариена покрылись здоровым румянцем, отметила она. Да и в целом он выглядел лучше, чем обычно. На то, чтобы бежать следом за ней, наверняка потребовалось немало усилий.
– Ты наблюдал за тем, как я переодевалась? – прищурив глаза, спросила Руна.
Ариен пожал плечами.
– Да. Но меня не интересует, как ты выглядишь обнаженной. Ты ведь моя сестра. Кстати, у той женщины были огромные родимые пятна на заду.
Руна рассмеялась.
– Позже, когда все закончится, ты сможешь похвастаться своими наблюдениями перед другими мужчинами у лагерного костра. А сейчас возвращайся обратно. Готова поспорить, ты разболтаешь отцу или еще кому-нибудь о том, что я здесь делаю!
– Клянусь Одином, что открою рот лишь тогда, когда ты мне разрешишь. Но было бы гораздо лучше, если бы я пошел с тобой…
– Твоя жажда приключений порой меня пугает.
– Но ведь со мной тебе будет проще! Разве ты не заметила, что женщины здесь редко ходят по одиночке, а если такое и случается, они всегда что-нибудь несут? Как та, что минуту назад была у ворот. Ты привлечешь меньше внимания, если с тобой будет брат.
Мальчик выпятил грудь. «Старший брат» прозвучало бы куда убедительнее, но он все еще был на голову ниже Руны.
Девушка вынуждена была признать, что ей ничуть не хотелось, чтобы на нее глазели и показывали пальцем.
– Отец и так оторвет мне голову, когда узнает, что я задумала. А если бы он увидел, что мы здесь вдвоем… Нет, ты остаешься снаружи.
Было бы лучше, если бы Ариен обиделся и убежал, но этого он все равно не сделает, так что Руна не стала повторять приказ. Она наградила брата последним суровым взглядом и повернулась к крепости.
Вскоре девушка приблизилась к подъемному мосту, который был коротким, но таким широким и увесистым, что она задумалась, сколько же человек потребуется, чтобы его поднять. Да и поднимали ли его когда-нибудь? Судя по произраставшим в щелях сорнякам, практически никогда. Створки ворот тоже выглядели чрезвычайно тяжелыми.
Стражи были им под стать. Они носили лишь толстые поддоспешники с подкладкой, но на стене за их спиной висели топфхелмы с узкими прорезями для глаз и рядами маленьких отверстий, а на поясах – ножи и даже боевые палицы.
Когда Руна подошла ближе, мужчины так вытаращились на нее, что их глаза, казалось, вот-вот выпадут из орбит. Может быть, все дело в слишком глубоком вырезе платья? Или в распущенных волосах? Руна забыла надеть платок. Усилием воли она сдержала желание проверить, не выглядывает ли у нее из кармана рукоять клинка. Опустив глаза, девушка замедлила шаг, но не остановилась, как это делали другие перед ней. Либо все пройдет гладко, либо…
– Подожди-ка!
Разве не мог Тор сотрясти небо мощным раскатом грома, чтобы отвлечь этих мужчин? Охранник мягко прикоснулся к плечу Руны, не позволяя ей пройти дальше.
– Кто ты такая? – Его голос прозвучал подозрительно и строго, но взгляд выдавал мысли другого толка; похоже, он задумался о том, как тело девушки выглядит под платьем.
Его товарищ также жадно раздевал ее глазами.
– Меня зовут Мораг, – ответила Руна, не зная, следует ей вести себя уверенно или робко.
Она подняла руку, показывая, что пришла с соломой.
– Из-за этого несчастного снопа ты отправилась в столь дальний путь?
– У меня было больше соломы, но я все растеряла.
Мужчина рассмеялся.
– Крестьяне крадут солому друг у друга. – Он наклонился в одну сторону, затем в другую, словно мог таким образом заглянуть ей под юбку. – Твое платье выглядит таким же жалким, как и сноп. Я дам тебе серебряный пенни, если ты пойдешь со мной в нашу комнатушку. После того как прозвенит колокол, я буду свободен. Ну, что ты на это скажешь?
У Руны на языке вертелся вопрос, за что же она получит монету, однако она вовремя догадалась. Девушка едва сумела взять себя в руки и не ответить, что считает его мерзавцем.
– Я не хочу этого, – ответила Руна; ее голос дрожал от сдерживаемого гнева.
– Девчонка тебя боится.
Что? Что? Охранник решил, что она их испугалась? Мог ли он так превратно истолковать ее дрожь? Вероятно, мужчины считали, что девушку их предложение может только обрадовать или испугать.
– Посмотри, как она распахнула свои голубые глаза. Разве эти полные губы не прекрасны? Да еще и веснушки… Мне нравятся девушки с веснушками, я уже рассказывал тебе об этом, Леофрик? Я тоже хочу побыть с ней, когда ты закончишь. Но будь с ней ласков. Чтобы мне не досталась завывающая плакса!
Первый мужчина грубо махнул рукой.
– Теперь ты напугал ее, идиот. Ну, девушка, что ты скажешь? Серебряный пенни – это ведь целая куча денег для тебя.
«Похоже, ты глух, осел. Я уже ответила тебе отказом».
Руна открыла рот, чтобы сказать ему об этом. Но внезапно к ней протолкался Ариен. О Фрейя, неужели этот дерзкий мальчишка тайком пробрался следом за ней и слышал эти гнусные речи? Когда все закончится, ей придется серьезно с ним поговорить.
– Вот ты где, сестрица! – радостно воскликнул мальчик. – Я уж было подумал, что потерял тебя.
Он прижался к Руне, словно маленький ребенок, и одарил ее счастливой улыбкой. Она приобняла его.
– Хорошо, что ты меня догнал. Я уже начала беспокоиться. Но больше ни шагу от меня, хорошо?
Мужчина по имени Леофрик нахмурился, а его напарник произнес:
– Твой брат может побыть один некоторое время…
– Не думаю. Он ведь болен, – ответила Руна.
Для подтверждения ее слов Ариен начал кашлять и хрипеть в сторону мужчин. Они отшатнулись от него. И поскольку в это мгновение боги послали шумную семью, которая тоже хотела попасть в крепость, Леофрик с отвращением махнул рукой.
– Входите уже. Исчезните с глаз, – проворчал он.
Руна поспешила провести Ариена через ворота.
– Спасибо, – прошептала она ему на ухо. – Отлично сыграно. Хотя мне было бы спокойней, если бы ты остался снаружи!
Они добрались до площади, которая чем-то напоминала рынок в Истфилде, но была не такой большой и оживленной. За ней виднелась еще одна стена с воротами. Вокруг, принимая доставленные товары, суетились служанки и конюхи. Они молча, не задавая вопросов, вырвали солому из рук Руны, не удостоив девушку взглядом. Под одним из навесов подковывали лошадь, а перед другим собралась небольшая толпа. Какой-то мужчина держал в поднятой вверх руке щипцы и с важным видом расхаживал вокруг сидящего на табурете человека.
– Я выдерну ему гнилой коренной зуб без боли! – заявил он. – Готов ли кто-нибудь поспорить со мной о том, что он даже не пикнет?
– Ни один цирюльник не владеет своим ремеслом настолько, – возразила женщина и деловито скрестила руки под пышной грудью.
– Ты проиграешь этот спор!
Сидевший среди шумной толпы больной смотрел на спорщиков с унылым видом.
– Я останусь тут и погляжу, чем все это закончится, – предложил Ариен.
– Нет, ты подождешь еще пару секунд, а затем постараешься выбраться отсюда, ты меня понял?
– Дааа… – Мальчик закатил глаза.
Руна отправилась дальше, немного сожалея о том, что оставила Ариена одного. Она обошла вооруженных стражей, бранивших стоявшего перед ними юношу из-за того, что из его колчана выскользнули две стрелы. Мужчина внушительного вида держал на защищенной толстой перчаткой руке ястреба. Птица раскрывала крылья и махала ими, но кожаный шнурок, который мужчина сжимал между пальцами, не давал ей улететь. Пятнистый щенок, который когда-нибудь станет охотничьей собакой, мчался за мальчишкой, тащившим две бадьи с водой на коромысле. Двое юношей упражнялись в боевом искусстве, сражаясь деревянными мечами. Руна остановилась, чтобы понаблюдать за ними. К счастью, в суматохе она не привлекала к себе внимания. Сражался ли Роуэн так же со своим братом, юным любознательным Элфредом, который, вероятно, был таким, как и Ариен, – проявлял больше желания учиться, чем сражаться, и все-таки был чрезвычайно легкомысленным?
Имелась ли в этой крепости библиотека, похожая на ту, где произошло несчастье? Руна невольно представила себе юношей, как они резвились между сундуками с книгами, а затем большой канделябр, падающий на щуплого младшего брата…
Девушка тряхнула головой, чтобы прогнать эту ужасающую картину. Ей снова захотелось обнять Роуэна. Утешить его.
«Ты не должна сейчас думать о нем, – приказала она себе. – Думай о своей задаче!»
Но как ей найти монаха? Руна подошла к пожилой женщине, которая с помощью метлы пыталась хоть как-то очистить двор от грязи.
– Прости, добрая женщина… – осторожно начала Руна.
Женщина подняла голову. Своими круглыми глазами она напоминала только что разбуженную сову.
– Есть ли здесь церковь?
– Что ты там позабыла? – проворчала женщина.
Как же называл Роуэн беседу с Алевольдом? Руна отчаянно пыталась вспомнить.
– Исповедь! – воскликнула она. – Я хотела бы исповедаться.
Сова улыбнулась ей почти беззубым ртом.
– В это я готова поверить. Девчонке, которая обладает такой грешной красотой, как ты, есть в чем покаяться. Однако своими несомненно захватывающими приключениями тебе стоило бы поделиться со священником в своей деревенской церквушке. И почему бы тебе не исповедаться к Пасхе, как это делают все? Праздник ведь уже не за горами. Или ты считаешь себя чрезвычайно набожной?
Пасха? Не то ли это торжество, которое отмечают христиане в память о своем боге, распятом римлянами на кресте и воскресшем?
– А что делает хозяин крепости, когда желает исповедаться? Он ведь не отправляется в ближайшую деревню?
– Для него здесь имеется отдельная часовня. У него даже есть личный священник. Но там тебе явно нечего делать, девочка.
– Я хотела бы немного помолиться…
Сова закатила глаза.
– Если это так важно для тебя – ну что же. Не хочу быть виноватой, если ты в порыве отчаяния прыгнешь в бурный поток.
Таща за собой метлу, женщина подошла к внутренним воротам, кивнула стражам, которые так же жадно оглядывали Руну, как и первые два, и подтолкнула ее по направлению к небольшому сооружению возле башни. Часовня выглядела как крошечная церквушка.
– Если тебя вдруг обнаружат… я тебя сюда не направляла, ясно?
– Ясно, – пробормотала Руна, но Сова уже отвернулась и поплелась назад.
На этой площади тоже упражнялись в бою на мечах, однако на этот раз с настоящим оружием. Оба противника выглядели опытными воинами. Они были облачены в звенящие кольчуги, украшенные шпорами сапоги и топфхелмы, а мечи были настолько тяжелыми, что их приходилось держать обеими руками. При каждом ударе сражающиеся вскрикивали от напряжения. Руна снова невольно подумала о Роуэне, но на этот раз о том, как он рисковал своей жизнью на так называемой Святой земле ради дела, суть которого она не совсем понимала. Двое оруженосцев стояли наготове, каждый из них держал ярко раскрашенный деревянный щит в одной руке и поводья крепкого боевого коня в другой. Внезапно один из рыцарей подбежал к своему коню, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. Затем он проехал верхом по двору один круг. Благодаря этому он привлек внимание присутствующих. Руна воспользовалась этим, чтобы незаметно прошмыгнуть в часовню. Однако кроме статуи какого-то святого, креста и парочки ничем не примечательных предметов обстановки там было пусто.
Девушка покинула часовню, и ее взгляд упал на жилую башню. Руна не стала колебаться и быстро, но стараясь не привлекать к себе внимания, преодолела пять ступеней, которые вели к воротам башни. Возможно, и к ней приставлены двое стражей, которые уставятся на незнакомую девушку, как на лакомый кусочек…
Однако никто не стал ее задерживать. Руна повернула дверную ручку и вышла на темную лестницу. Широкая дверь вела в зал. Находившийся там мальчик был занят тем, что устилал пол соломой, и не заметил Руну. Так, значит, вот сколько соломы было необходимо для пола. Стены были увешаны коврами и щитами, а в стороне виднелось возвышение с роскошным креслом. Очевидно, это был приемный зал, но и здесь девушка не нашла монаха.
Руна сочла бессмысленным и опасным наудачу бродить по верхним этажам. Она решила спросить какого-нибудь рыцаря. С чего бы ему не доверять простой крестьянке?
Она ухватилась за большую дверную ручку. С лестницы донеслись шаги. Девушка поспешно отступила назад и опустила голову, чтобы выглядеть меньше и незаметней.
В комнату вошел монах. Высокий взъерошенный монах с колючим взглядом, в котором, казалось, затаилась злоба на весь мир. На его рябой щеке виднелись три покрасневших шрама. Руна невольно задумалась о том, не могли ли они быть оставлены ногтями защищавшейся от насильника матери?
Девушка не спускала с монаха глаз. Ей хотелось окликнуть его: брат Окснак? Но в этом не было необходимости – она знала ответ.
Это был он.
Монах взглянул на Руну, словно на букашку, которая осмелилась заползти на его сапог, сердитым движением руки велел ей отступить в сторону и тяжелой поступью стал подниматься по лестнице. Руна с облегчением выдохнула. Подарок богов! Бесшумно ступая, она на расстоянии последовала за монахом. Он шел сгорбившись и выглядел измученным, однако не оборачивался.
Руну сковало странное оцепенение. Стоит ли ей рискнуть? Удастся ли ей исполнить задуманное? Этот монах не был юным боязливым Алевольдом. Окснак излучал уверенность в себе. На выстриженном затылке виднелся шрам. Его не могла нанести ему мать Руны. Скорее это был след от удара кнутом. Скудные остатки волос имели неопрятный вид, а сам монах оставлял позади себя неприятный запах. Словно знал, что для его души не было спасения, и не видел смысла в том, чтобы заботиться о теле.
Был ли он таким тогда, когда убил ее мать? Уже много лет Руна не плакала об Ингвильдр; она запретила себе плакать. Но сейчас чувствовала, как слезы подступают к горлу. Необузданная ярость жгла ее горло так, что девушке приходилось сдерживаться, чтобы не наброситься на монаха с громким ревом. Руна остановилась, перевела дыхание и попыталась успокоиться.
Это было ошибкой. Она заметила, что монах исчез из виду, и услышала тихий стук закрывшейся двери. Перепрыгивая через ступеньки, девушка добралась до лестничной площадки. Туда выходили две двери. Но какая из них нужна была ей?
Проклятое промедление все испортило! Дневной свет стал заметно тусклей, а как только наступят сумерки, нужно будет выбираться из крепости. Если крестьяне и торговцы покинут крепость, присутствие Руны вскоре привлечет внимание. Равно как и ее отсутствие в лагере.
Девушка потянула на себя одну из дверей.
Первое, что она увидела, были две сильные руки на голой груди. На одном из многочисленных сундуков расположился мужчина. У него на коленях сидела женщина. Ее голова лежала у него на плече, а лицо исказилось от страсти. Судя по платью, которое валялось на полу, женщина эта не была ни крестьянкой, ни служанкой, а принадлежала к числу благородных господ. А вот мужчина, похоже, был стражником. Руна поблагодарила богов за то, что эти двое были слишком заняты друг другом, чтобы заметить ее, и уже собиралась тихо прикрыть дверь. Но в этот момент взгляд женщины упал на нее. Сузившиеся от похоти глаза расширились.
– Фергус! – Женщина высвободилась и вскочила. – Я думала, ты запер дверь на засов!
Очевидно, от вожделения Фергус совсем об этом позабыл. Руна приложила палец к губам и бросила на даму заговорщический взгляд, давая понять, что ее совершенно не интересует эта интрижка. В мгновение ока женщина очутилась у своей одежды и стала поспешно натягивать ее на себя.
– Что тебе нужно, почему ты не уходишь? – прошипела она. Внезапно она завизжала: – Да ты же потаскуха!
– Я кто?
Женщина, тряхнув головой, откинула назад роскошные темные кудри.
– Только потаскуха будет расхаживать по дому, нацепив на себя столь неподобающие украшения.
Руна озадаченно осмотрела себя. Она ведь сняла цепочку с кулоном и молоток Тора. А вот о кольцах на пальцах ног она совсем забыла!
– Исчезни же наконец! – визжала женщина.
– Что здесь происходит?
Руна услышала позади себя глухой хриплый голос. Она резко обернулась. Позади нее стоял не кто иной, как монах Окснак. Его голубые глаза могли бы сделать какое-нибудь другое лицо привлекательным. Однако его физиономия походила на застывшую маску.
– Какая-то потаскуха пробралась в бельевую, – заявила дама.
Руна посмотрела на нее через плечо. Дама уже привела себя в порядок, а стражника и след простыл. Возможно, он спрятался за одним из сундуков с бельем.
– Что тебе здесь нужно? – спросил монах у Руны.
Девушка поняла, что окончательно запуталась. У нее больше не было времени на размышления. Оставалось только действовать. Да помогут ей боги – она была готова убить его здесь и сейчас, если другой возможности не представится. Даже рискуя при этом жизнью.
Девушка выхватила из кармана сарацинский клинок и прижала его острие к животу монаха.
– Мне нужен ты, – ответила она. – Если ты спокойно пойдешь со мной, я не причиню тебе зла.
«Я говорю лишь за себя. Не за своего отца», – мысленно добавила Руна.
– И почему же я должен идти с тобой? – Монах выглядел слегка взъерошенным, как будто медленно просыпался после долгого, тяжелого сна. – Кто ты?
– Потаскуха! – снова завизжала дама так, что у Руны зазвенело в ушах. – Она украшает свои голые стопы, словно вавилонянка!
Очевидно, клинок не произвел на монаха впечатления. Он опустил глаза. Моргнул и наклонился ниже.
– Это руны изображены на твоих кольцах? – Монах снова выпрямился, и его глаза сузились. – Ты язычница.
– Да, язычница и воительница викингов, и надеюсь, что когда-нибудь скальды будут воспевать мои деяния, – гордо заявила Руна.
В этот момент она услышала шаги за своей спиной. Это был Фергус. Руна могла бы обернуться и защититься от него, но тогда Окснак сбежит. Лучше сосредоточиться и вонзить клинок в тело монаха. Тогда Фергус сможет одержать над ней верх и она, возможно, погибнет, но завершит свою месть.
Однако тут девушка подумала, что в этой жизни ее держит слишком многое. Она любила жизнь, любила отца, Ариена… и Роуэна! Ей нельзя умирать!
Все эти мысли пронеслись у нее в голове за одно мгновение, и промедление обрекло Руну на поражение.
Фергус так грубо оттолкнул свою любовницу в сторону, что она упала на пол, и набросился на Руну. Одним сильным ударом он выбил клинок у нее из рук. Девушка схватила его левой рукой за волосы, и, вцепившись друг в друга, они покатились по полу, каждый миг рискуя скатиться вниз по лестнице. Голова Руны ударилась о каменную стену. «Происходило ли все так же и с моей матерью?» Девушка еще успела задать себе этот вопрос, а затем провалилась в темноту.
Назад: 15
Дальше: IV Любимый