Глава 82
Элида смотрела на темноволосую женщину. Кальтэна смотрела на нее.
– Если тебе дорога твоя шкура, пропусти нас и не мешайся под ногами! – крикнула Кальтэне ведьма.
Кальтэна будто не слышала предостережения. Лицо ее было бледным и осунувшимся.
– Они идут сюда… проверять, почему Элиды до сих пор нет, – тихо сказала она.
Липкими от крови караульных пальцами Манона схватила Элиду за руку и потащила к двери. Элида едва не заплакала, сделав первые шаги без ненавистных пут.
Радость была недолгой. Снизу к коридору спешили караульные. Элида слышала топот множества ног.
Кальтэна отошла. Манона с Элидой были возле самой двери, когда вновь раздался голос Кальтэны.
– Подождите. Они начнут вас искать и всю крепость перевернут вверх дном. Даже если вы подниметесь в воздух, они пошлют в погоню ваших же ведьм. Послушай меня, Черноклювая.
Манона отпустила руку Элиды. Та едва дышала.
– Кальтэна, ты давно расправилась с демоном, что жил в твоем ошейнике? – спросила Манона.
– Не очень, – ответила Кальтэна и как-то странно засмеялась.
– Герцог знает?
– Мой темный повелитель видит лишь то, что хочет видеть.
Кальтэна повернулась к Элиде. Усталая, опустошенная, опечаленная и в то же время полная неукротимого гнева.
– Сними свое платье и отдай мне, – вдруг сказала Кальтэна.
– Что? – оторопела Элида, пятясь назад.
– Их не обманешь, – покачала головой ведьма.
– Они видят то, что хотят видеть, – повторила Кальтэна.
Солдаты приближались с обоих концов коридора.
– Это безумная затея, – выдохнула Элида. – Ничего не получится.
– Сними свое гнусное платье и отдай Кальтэне, – приказала ей Манона. – Живее!
Элида сообразила, что возражать ей не позволят. Она покраснела, стыдясь своей наготы даже перед женщинами.
Кальтэна молча скинула черное платье.
Что герцог и прочие сделали с нею? От нее осталась лишь кожа да кости. Кожа, покрытая ссадинами…
Так же молча Кальтэна надела платье Элиды.
Черное платье почему-то оказалось не теплым, а холодным, как лед.
Кальтэна присела на корточки перед убитым караульным с располосованной шеей. Сунув пальцы в окровавленную рану, она принялась намазывать кровью руки, волосы, лицо, плечи. Вскоре она была так густо перепачкана в крови убитого, что ее не отличили бы от Элиды.
Когда-то Варнон говорил, что они могли бы быть сестрами. Да, сестрами-близнецами.
– Идемте с нами, – прошептала Элида.
Кальтэна тихо засмеялась и попросила:
– Черноклювая, дай мне кинжал.
Манона подала ей кинжал.
Кальтэна вонзила лезвие в жутковатого вида шишку на руке. Шишка была вся в шрамах.
– У тебя в кармане, – сказала она Элиде. – Достань.
Элида полезла в карман платья и вытащила лоскут темной ткани с истрепанными, обожженными краями. Похоже, когда-то Кальтэна вырвала этот лоскут с мясом.
Кальтэна полезла в разрезанную шишку. Ее красивое лицо сморщилось от боли. Из разреза она достала сияющий обломок темного камня. С него капала ее собственная, красная кровь. Положив камень в ткань, Кальтэна тщательно завернула края, втолкнула сверток в ладонь Элиды и согнула ей пальцы.
Элиде вдруг показалось, что камень живой и у него бьется сердце.
– Что это? – спросила Манона, принюхиваясь к странному свертку.
Кальтэна лишь плотнее сжала пальцы Элиды:
– Разыщи Селену Сардотин. Отдай ей этот сверток. Запомни: только ей и больше никому. Скажи ей такую фразу: «Если есть ключ, можно открыть любую дверь». И напомни Селене про обещание, которое она мне дала, – покарать их всех. Еще скажи: они не позволили мне взять ее плащ. Хороший, теплый плащ. Но я сумела оторвать от него лоскуток… на память о ее обещании. И как напоминание, что я должна отплатить ей добром за теплый плащ. В холодной темнице он мне очень пригодился.
Кальтэна отошла.
– Мы можем взять вас с собой, – повторила Элида.
Кальтэна слегка улыбнулась и покачала головой.
– Я потеряла интерес к жизни. После того, что они со мной сделали, мне нет смысла жить. Да и мое тело вряд ли выдержит без их силы… Думаю, я вдоволь наслажусь последним зрелищем, – добавила она, глухо рассмеявшись.
Манона потянула Элиду к себе:
– Караульные заметят, что на твоих ногах нет цепей.
– Не успеют, – сказала Кальтэна. – Бегите, не задерживайтесь.
Манона не задавала вопросов, а у Элиды не было времени произнести слова благодарности. Ведьма дернула ее за руку, и они побежали.
Она была волчицей.
Она была смертью, пожирательницей миров.
Караульные нашли ее в углу камеры. Свернувшись клубочком, она дрожала от соседства с трупами. Они ни о чем ее не спрашивали и не особо вглядывались. Просто подняли на ноги и повели вниз, в катакомбы.
Пространство разрывалось от криков. От ужаса и отчаяния. Но в недрах соседних гор творились такие ужасы, что здешние казались детской забавой. Там был настоящий ад. Жаль, что ей уже не представится возможность даровать им благословенную смерть.
Она была пустотой. Она лишилась кусочка силы, способного строить, пожирать и разрушать миры внутри ее.
Он называл ее своим драгоценным подарком, своим ключом. Живыми вратами. Он обещал, что скоро добавится второй ключ. А потом найдется и третий. И тогда король, обитавший внутри его, вновь сможет править.
Ее привели в помещение, где стоял стол под белой простыней. Люди смотрели, как ее взгромоздили на этот стол. На их алтарь. Ее приковали цепями.
Они торопились, а потому не заметили раны на ее руке. Не заметили они и того, что у нее совсем другое лицо. Им было некогда ее умывать.
Кто-то из стоявших у стола подошел к ней, держа в руке острый нож со сверкающим лезвием.
– Все займет лишь несколько минут, – пообещал ей человек с ножом.
Кальтэна улыбнулась ему. Улыбнулась широко. Еще бы! Ведь она оказалась в их преисподней.
Человек с ножом замер.
Вошел рыжеволосый молодой мужчина. От него пахло жестокостью, рожденной в человеческом сердце. Демон, что поселился в его теле, лишь усиливал эту жестокость. Увидев ее, рыжеволосый замер. Потом удивленно открыл рот.
Кальтэна Ромпир обрушила на них свой теневой огонь.
Это был не тот жалкий отблеск теневого огня, силой которого они заставили ее убивать дикарей в горном селении. Когда-то ради теневого огня ее заманили в стеклянный замок и кормили лживыми обещаниями. Увы, она слишком поздно это поняла. Это был настоящий огонь, поселившийся в ней с тех пор, как вернулась магия. Золотистое пламя теперь превратилось в черное.
Спустя мгновение вокруг нее не осталось ничего, кроме пепла.
Как паутину, Кальтэна сорвала с себя цепи и встала. Сбросив это жалкое платье, она вышла в коридор. Пусть видят, во что ее превратили.
Она не успела сделать и пары шагов, когда ее заметили. Ее и языки черного пламени, вырывающиеся из-под ее пальцев.
Смерть, пожирательница миров.
Кальтэна направилась туда, откуда слышались самые громкие крики. Путь ей преградила железная дверь. Но железо не поддавалось ее магии. И тогда Кальтэна прожгла себе проход в каменной стене.
Ее появление было полной неожиданностью для всех, кто там находился. Для чудовищ, ведьм, людей и демонов. Они все содрогнулись.
Кальтэна вплыла внутрь и широко раскинула руки. Она стала теневым огнем, свободой и торжеством. Она стала обещанием, произнесенным в застенке под стеклянным замком: «Покараю их всех».
Она сожгла колыбели вместе с лежащими там чудовищами. Сожгла людей и демонов-принцев, овладевших их телами. Потом она сожгла ведьм. Те с благодарностью принимали темное пламя, несущее им освобождение.
Подняв голову – к небу, которое ей было не суждено увидеть, Кальтэна принялась сжигать окружающее пространство. Она рушила стены и колонны, потолки и лестницы. Глядя на рукотворный ад, Кальтэна улыбалась… Затем она сожгла себя и превратилась в струйку пепла, несомую легким ветерком.
Манона бежала. Элида пыталась бежать, но с ее увечной ногой это не получалось.
Если Кальтэна исторгнет теневой огонь раньше, чем они поднимутся в воздух…
Отчаявшись, Манона подхватила Элиду и перекинула через плечо. Расшитый бусинами воротник впивался ей в руку, но ведьме было не до этого. Она понеслась вверх по лестнице.
Элида молча смотрела, как ведьма выскочила в коридор другого этажа тюрьмы. Там Астерина и Соррель добивали последних солдат.
– Бежим! – рявкнула им Манона.
Ведьмы были густо забрызганы черной кровью. Караульные вряд ли могли их ранить.
Все три побежали дальше. Каждая понимала: смерть гонится за ними по пятам. Элида это чувствовала не хуже ведьм.
Стены крепости содрогнулись.
– Быстрее!
Астерина на бегу распахнула тяжелые двери тюрьмы, придержав створку. Когда Манона с Элидой на плече и Соррель выскочили наружу, Астерина снова плотно закрыла двери, задвинув тяжелый внешний засов. Если это и задержит пламя, то всего лишь на секунды.
Выше. Еще выше. К драконьему гнезду.
Стены опять содрогнулись. Послышался гул. Кто-то истошно кричал. Вокруг становилось все жарче.
Ведьмы неслись по коридорам, словно бог ветра кусал их за пятки. Наконец они достигли башни, где находилось гнездо. Возле лестницы их уже ждали десять соратниц.
– Взлетаем немедленно, – приказала Манона.
Одна за другой ведьмы устремились по каменной винтовой лестнице. Элида вдруг сделалась настолько тяжелой, что Манона боролась с искушением ее бросить. До гнезда оставалось совсем немного. Оседланные драконы уже ждали своих всадниц.
Манона подскочила к Аброхасу и впихнула дрожащую Элиду в седло, после чего уселась позади. Весь ее отряд был готов к вылету. Обхватив Элиду, Манона пришпорила дракона.
– В воздух! – прокричала она.
Аброхас выскользнул из проема и послушно взмыл вверх. Вслед за ним, шумно хлопая крыльями, поднялись остальные драконы.
Моратская крепость взорвалась.
Черное пламя пожирало камень и металл, поднимаясь все выше. Те, кого настигал огонь, едва успевали вскрикнуть. Каменные стены плавились, будто были сделаны из масла.
Манона летела в струях горячего воздуха. Жаркий ветер свистел в ушах. Ведьма прикрывала Элиду своим телом, стремясь поворачивать Аброхаса так, чтобы волна зноя не обожгла ей спину.
Башня, где находилось ее жилье и гнездо драконов, сгорела за считаные секунды.
Взрыв едва не опрокинул их. Манона бедрами уперлась в седло, еще крепче обхватив Элиду. Они попали в полосу сухого горячего ветра. Аброхас сердито заверещал, стараясь подняться выше.
Когда Манона осмелилась взглянуть вниз, треть Моратской крепости лежала в дымящихся развалинах.
Там, где еще совсем недавно находились катакомбы, где издевались над шабашем Желтоногих, где они, подчиняясь чужой воле, производили на свет чудовищ… не осталось ничего, кроме огромных холмов пепла.
