Глава 68
Карета Лисандры с трудом двигалась по запруженным городским улицам. Невзирая на тяжелые времена, в Рафтхоле хватало желающих повеселиться. Празднично одетые горожане спешили на площади – естественно, на те, где не было виселиц, – и к излюбленным местам гуляний. Никто и не догадывался, чем ознаменуется нынешний день летнего солнцестояния. Карета была для них досадной помехой и поводом для недоумений. Кому это вздумалось в такой день уезжать из города?
Ладони Лисандры под изящными шелковыми перчатками взмокли от пота. Венга, разморенная жарой и усыпленная качкой, дремала у нее на плече.
Разумнее было уехать вчера вечером, но… Лисандра не могла покинуть город, не попрощавшись.
Напрасно возница надрывал горло, требуя уступить дорогу. Пестрые, шумные толпы не обращали на него никакого внимания.
Если Аэлине требовались зрители, трудно было выбрать более подходящий день.
Карета замерла на перекрестке. Из окошка открывался впечатляющий вид на стеклянный замок. Он сверкал на утреннем солнце. Шпили его башен, как копья, упирались в безоблачное небо.
– Мы что, уже приехали? – сонным голосом спросила Венга.
– Скоро приедем. – Лисандра погладила руку своей подопечной. – Потерпи еще немного, котенок.
Лисандра стала молиться. Сначала Мэле Огненосице, чей праздник сегодня отмечали. Потом Темизии, никогда не забывавшей о плененных зверях.
Но для них с Венгой клетка перестала существовать. Если бы не девчонка, Лисандра ни за что не уехала бы сегодня из города и не оставила друзей. Увы, Аэлина была права, когда сказала: «Помочь ты нам ничем не поможешь, а случайностей нам и без тебя хватит».
Обычный груз Эдион взял бы под мышку или поместил в заплечный мешок. Но сосуд с «адским огнем» требовал крайне осторожного обращения. Эдион нес его перед собой, скрипя зубами от напряжения. До туннеля, ведущего в замок, было еще далеко, а путь туда изобиловал обломками камней и боковыми каналами, через которые надлежало перебираться. Даже с его фэйским умением сохранять равновесие задача была не из легких.
Главное – они двигались в верном направлении. Даже если бы Аэлина и Несарина не вручили им подробный чертеж подземелий, стойкое зловоние гончих четко указывало путь.
– Осторожнее, – обернувшись через плечо, предостерег Рован.
Сам он приподнял свой сосуд выше и перелез через здоровенный обломок скалы. В иной ситуации Эдион огрызнулся бы, но сейчас сердиться на фэйского принца было глупо. Достаточно один раз споткнуться, и разные вещества, находящиеся в сосуде, перемешаются.
Несколько дней назад, желая проверить, как действует «адский огонь», Эдион с Шаолом нашли за городом пустой сарай и… Они взяли буквально по щепотке того, что несли сегодня. Сарай вспыхнул, как факел. Даже вернувшись в город, они видели столб густого дыма, поднимавшегося в небо.
Страшно подумать, какие беды могло натворить в неумелых и беспечных руках то количество «адского огня», что они несли сегодня.
Сама процедура установки зарядов была достаточно простой. Расположить сосуды в нужных местах, приладить запальные шнуры и поджечь. Длина шнуров позволяла отбежать на приличное расстояние… И все равно Эдион молил богов, чтобы им с Рованом хватило проворства.
В очередном туннеле, куда они вошли, было так темно, что глаза Эдиона приспособились не сразу. Рован, видевший в темноте лучше, двинулся дальше. Им повезло, что разъяренный Лоркан тогда поубивал всех гончих Вэрда. И конечно, спасибо находчивости Аэлины, столь безжалостно натравившей гончих на Лоркана.
Только бы сегодня ей хватило находчивости и безжалостности.
Зловоние усиливалось. Рован лишь фыркнул, давая понять, что его острое чутье страдает не меньше, чем у Эдиона. Впереди показались обломки железных ворот. Тем не менее Эдион различил знаки, отчеканенные на ржавой поверхности.
Знаки Вэрда, такие же древние, как ворота. Быть может, прежде этот ход служил Гавину кратчайшим путем в храм Пожирателя грехов.
Невыносимое зловоние заставило Эдиона остановиться. Он вглядывался в сумрак. За обломками ворот туннель начинал подниматься. Никакого сточного канала там уже не было. Но какая плотная тьма! Эдион видел лишь очертания стен.
– Здесь будь особенно осторожен. – Рован обвел глазами туннель. – Проход густо завален обломками и разным мусором.
– Я вижу не хуже тебя. – На этот раз Эдион не сдержался.
Он дернул плечом, манжета плаща слегка задралась, обнажив знаки Вэрда. Аэлина велела им собственной кровью нанести эти знаки на руки, ноги и туловища.
– Тогда идем.
Свой сосуд Рован нес как пушинку.
Эдиону хотелось сказать что-нибудь язвительное, но он вдруг понял, зачем фэйский принц дает ему эти дурацкие предостережения. Рован нарочно сердил его, отвлекая от мыслей о происходящем на поверхности. Возможно, и сам отвлекался.
Древняя традиция обязывала заботиться не только о королеве и королевстве в целом, но и о тех, кто сейчас находился рядом с тобой.
Эта мысль породила у Эдиона совсем иное желание. Ему захотелось обнять высокомерного фэйского придурка.
Вслед за Рованом Эдион миновал обломки железных ворот. Теперь они находились в катакомбах замка.
Цепи Шаола отвратительно лязгали. Кандалы успели натереть ему кожу, пока Аэлина тащила его по людной улице, приставив к боку кинжал. Еще немного, и они подойдут к железной ограде, окружавшей покатый холм, на котором стоял стеклянный замок.
Люди торопились на праздник, совсем не замечая пленника и женщину в черном плаще, что вела его к замку.
– Ты помнишь, как все должно происходить? – тихо спросила Аэлина, не убирая кинжал от бока Шаола.
– Да, – выдавил он.
Шаолу было не до разговоров. Дорин не сгинул, не уступил наскокам демона. Это меняло все… и ничего.
Празднующие старались не подходить слишком близко к ограде. Люди побаивались гвардейцев в черных мундирах, которые зорко следили за входом. Первое препятствие на пути Аэлины и Шаола.
Вдруг Аэлина сжалась и замерла – настолько внезапно, что Шаол чуть не налетел на нее.
– Шаол…
Теперь увидел и он. Трупы, что висели на высоких прутьях ограды.
Трупы в золотисто-красных мундирах.
– Шаол…
Он пошел дальше. Бормоча ругательства, Аэлина шла с ним, изображая, что ведет пленного в замок. Кинжал по-прежнему подрагивал возле его ребер.
Почему он не услышал надсадного карканья ворон, пировавших на каждом трупе? Наверное, человеческий шум заглушал птичий. А может, услышал, но не обратил внимания. Вороны нынче каркали по всему городу.
Но на прутьях ограды замка висели не маги и не пособники мятежников.
Это были трупы тех, с кем он когда-то служил.
Шестнадцать казненных. Те, с кем он был наиболее близок, кому больше всех доверял.
Мундир на первом был расстегнут, обнажая многочисленные следы побоев и пыток. Синяки, рубцы. Чувствовалось, пытали основательно, в том числе и каленым железом. Это был Ресс.
Сколько времени королевские палачи истязали этого парня и всех остальных? Со дня бегства Эдиона?
Шаол напрягал память, пытаясь вспомнить, когда же он в последний раз виделся с ними. Отсутствие вестей он объяснял очень просто: ребята затаились. И мысли не допускал, что они… что их…
Рядом с трупом Ресса висел труп Брулло.
Глаза у Брулло не было. Может, выкололи при пытках. Или вороны успели выклевать. Руки бывшего главного королевского оружейника распухли. Ему вывихнули запястья. Половина левого уха была оторвана щипцами.
В голове у Шаола установилась полная тишина. Тело одеревенело.
Король оставил послание, но не Аэлине Галатинии и не Эдиону Ашериру. Ему, Шаолу Эстфолу.
Это его вина. Его.
Они с Аэлиной молча подошли к железным воротам. Ветер слегка раскачивал трупы казненных гвардейцев. Каждый шаг давался Шаолу с усилием. Каждый шаг был слишком быстрым.
Его вина.
– Прости меня, – повторяла Аэлина, толкая его к железным воротам, где другие гвардейцы вглядывались в лица всех, кто проходил мимо. – Я в этом тоже виновата.
– Замысел, – дрожащим голосом произнес Шаол. – Мы его меняем. Немедленно.
– Шаол…
Он рассказал, как теперь они будут действовать. Дослушав его, Аэлина вытерла слезы.
– Я сделаю все, что в моих силах, – шепнула она.
Когда они вышли из толпы, слез на лице Аэлины уже не было. Празднующие остались позади. Впереди – пустое пространство и такие знакомые ворота.
Когда-то этот замок был его домом.
Шаол не узнал никого из караульных у ворот. Он вспомнил, как гордился, когда ему впервые поручили охрану ворот. А много ли времени прошло с тех пор, как они с Дорином въезжали через эти ворота в замок, везя с собой опасную преступницу, вызволенную ими из Эндовьера для участия в состязаниях? Помнится, тогда цепь от кандалов Аэлины была привязана к его седлу.
Сегодня она вела Шаола через эти ворота, чтобы в последний раз сыграть роль королевской защитницы.
Ее походка приобрела нагловатую уверенность. Аэлина приблизилась к караульным. Те схватились за мечи. У каждого на пальце блестело черное кольцо.
Остановившись вне досягаемости их мечей, Аэлина, превратившись в Селену Сардотин, громко произнесла:
– Доложите его величеству, что его защитница вернулась. И не одна, а с достойным трофеем.
