Глава 49
Управляющий сдержал обещание и ровно через три часа привез все необходимые бумаги. Подписав их, Аэлина и ее спутники покинули Башню ассасина, у которой теперь появились новые хозяева. Эдион до сих пор не мог прийти в себя после дерзкой авантюры, задуманной и осуществленной его сестрой.
Карета довезла их до улочки, служившей своеобразной границей трущоб. Дальнейший путь все трое проделали пешком, выбирая самые глухие переулки, тонущие в тенях. Добравшись до своего жилища, Аэлина не остановилась, а молча, без единого слова, пошла дальше. Рован собрался следом, но Эдион его задержал.
Фэйское чутье подсказало Ровану: Аэлину сейчас лучше не трогать. Отпускать ее одну тоже было нельзя, и потому вместо фэйского принца за нею отправился Эдион.
Ночью окно в комнате генерала было открыто, и он слышал перепалку между Аэлиной и Рованом. Эдион и сейчас не знал, как относиться к прозвучавшим словам: «Больше не трогай меня… так». Эти слова удивили и в то же время разозлили его, поскольку фэйский принц явно врал самому себе и Аэлине. А вот Аэлина, похоже, приняла требование Рована за чистую монету, поскольку до сих пор недоумевала, чем она могла его обидеть. Похоже, размолвка сказалась на ней сильнее, чем убийство Аробинна и спектакль, разыгранный в Башне.
– Что, решил задним числом высказать мне свои упреки? – вздохнула она. – И ведь не отвяжешься. Я тебя знаю.
– У меня и в мыслях не было тебя упрекать… дорогая.
Последнее слово заставило Аэлину выпучить глаза, но она не остановилась. Они молча шли, пока не оказались на берегу Авери. Вчерашний дождь снова замутил речную воду, сделав ее почти коричневой. На водной поверхности лениво покачивались блики предвечернего солнца. Вдоль берега тянулась старая дорога, изобиловавшая выбоинами, в которых до сих пор блестела дождевая вода. А на самом берегу догнивали останки старых причалов.
Аэлина остановилась. Она смотрела на игру солнечных пятен, разделенных мутными протоками. Водам Авери не хватало прозрачности террасенских рек.
– Ну вот и кончилась эта… история, – сказала Аэлина, обращаясь не столько к Эдиону, сколько говоря с собою.
– Сегодня… сегодня ты была… это ведь не совсем маска.
– Что, зрелище испугало? Ты видел, как я расправлялась с королевскими гвардейцами.
– Меня испугало, что эти головорезы… приняли тебя такой. Значит, они помнили, что когда-то ты была такая. Это меня испугало.
– Какие слова ты хочешь от меня услышать? Может, мне вернуться и попросить у них прощения?
– О чем ты? Нет, конечно. Я просто… – Он говорил что-то не то. Совсем не то. – Знаешь, в военных лагерях и во время сражений… У меня тоже были размыты границы между добром и злом. Но я оказался в более выигрышном положении. Я остался на севере, пусть и на разоренной, но на родине, среди своих. А тебе пришлось отправиться сюда и расти среди этого сброда… Жаль, что мы не попали сюда вдвоем. Уж лучше бы Аробинн нашел нас обоих, и мы продолжали бы расти вместе.
– О чем ты говоришь? Ты был старше. Даже тогда ты бы вступил с Аробинном в поединок. А если бы и согласился отправиться в Рафтхол, то лишь для виду. Ты при первом удобном случае схватил бы меня за руку и утащил из Башни.
Она была права. Полностью права. Однако…
– Сегодня я видел тебя такой, какой ты была несколько лет назад. Ни любви, ни радости.
– Эдион, ну что ты из меня чудовище делаешь? Было в моей жизни и то и другое.
– Жалкие крупицы.
– Ты никак считаешь себя виноватым в том, что я стала ассасином? А разве твоя жизнь была легче? Я помню, какие ужасы ты мне рассказывал про военные лагеря.
– Я виноват в том, что меня не было здесь и тебе приходилось выживать в одиночку. Ты жила во вражеском окружении, когда надо просчитывать каждый шаг, полагаться только на себя и никому не доверять. Деньги для армии – даже эту ношу ты взвалила на себя. Но ведь я бы мог найти другой способ добыть деньги. Например, жениться на богатой принцессе, если бы в качестве приданого мне пообещали бы золото и солдат.
– Думаешь, я согласилась бы продать тебя как раба? – возмутилась Аэлина. – Что сделано, то сделано. Теперь у нас достаточно денег для содержания армии.
– Конечно… Аэлина, пойми, я сейчас даже не о деньгах. Когда-то я не мог быть рядом с тобой. Но сейчас я здесь. Моя рана зажила. Переложи на мои плечи часть своего груза.
Аэлина запрокинула голову, наслаждаясь прохладным речным ветром.
– Все, о чем я могла бы тебя попросить, я в состоянии сделать и сама.
– То-то и оно! Ты привыкла действовать одна. Я не спорю. Ты очень многое можешь сделать сама. Но это не значит, что ты должна так поступать.
– Зачем мне рисковать твоей жизнью? – устало спросила Аэлина.
– Потому что моя жизнь представляет меньшую ценность, чем твоя.
– Только не для меня, – едва слышно прошептала она.
Эдион коснулся ее спины. У него сдавило горло. Он боялся, что опять скажет совсем не то. Эдион не знал, куда катится окружающий мир, но одно то, что его Аэлина рядом и он слышит от нее удивительные слова… это было чудом.
Аэлина молчала. Кое-как справившись с потоком чувств, Эдион спросил:
– Одна из твоих главных целей достигнута. Чем мы займемся дальше?
– Освобождением магии, устранением короля и Дорина. Магия стоит на первом месте. Что касается двух других пунктов этого списка… посмотрим по обстоятельствам.
Сказано было без обиняков, с солдатской прямотой, которую всегда так ценил Эдион. Однако сейчас ему стало не по себе.
– Что? – растерянно спросил он.
– Я недостаточно ясно выразилась?
Нет. Она выразилась с предельной ясностью, и это самое страшное. Еще страшнее то, что его сестра исполнит задуманное, включая и убийство ее друга. Если Эдион начнет возражать, она прибегнет к обману, придумает кучу ложных маневров и все равно сделает по-своему.
– Остается лишь спросить: когда? И каким образом?
– Насчет «когда» спроси Рована. Первый этап – его забота.
– В переводе на обычный язык это звучит так: «У меня больше секретов, чем я намерена тебе рассказать, поскольку мне не хочется лишний раз тебя пугать».
Ответом Аэлины была улыбка во весь рот. Эдион понял: он все равно не вытянет из нее ни одного лишнего слова. Вот только как относиться к твердости ее характера? С восхищением или с возмущением? Этого он до сих пор не решил.
Вернулась Аэлина довольно поздно. Рован уже засыпал. Пожелав Эдиону спокойной ночи, она вошла в спальню и, даже не взглянув на лежащего Рована, принялась снимать с себя оружие и выкладывать на столик возле очага. Ее движения были быстрыми и бесшумными.
– Я выслеживал Лоркана, – сказал Рован. – Запах его учуял, но самого не видел.
– Так, может, он уже мертв?
Очередной кинжал лег на стол уже не бесшумно, а с ощутимым грохотом.
– Запах был свежим. Шансы, что его убили, слишком малы. Скорее всего, где-то прячется.
– Пусть, – равнодушно ответила Аэлина и ушла в гардеробную переодеваться.
Возможно, ей просто не хотелось поддерживать этот разговор.
Вскоре она вышла в одной из своих коротеньких прозрачных ночных сорочек. Из головы Рована мгновенно улетучились все мысли о Лоркане. Чувствовалось, случившееся на крыше потрясло ее, но не настолько, чтобы одеться более пристойным образом.
Розовая шелковая сорочка кончалась чуть ниже бедер, позволяя Ровану любоваться длинными стройными ногами Аэлины. На них еще сохранялся вендалинский загар. Вырез сорочки украшали светло-желтые кружева. Но когда Аэлина забиралась в кровать, Рован изо всех сил старался не смотреть на плавные изгибы ее грудей.
Наверное, плетки эндовьерских надсмотрщиков выбили из нее всю застенчивость. Ровану удалось замаскировать татуировкой бо́льшую часть ее шрамов на спине, но кое-где белые рубцы все равно остались. Остались и ночные кошмары. Недаром она до сих пор просыпалась в поту и зажигала свечу, разгоняя темноту. Самым страшным наказанием в Эндовьере были глубокие ямы, заполненные вечной темнотой. Его Аэлина, его Огненное Сердце… и вдруг кромешная тьма.
Он обязательно побывает в Эндовьере. Заглянет в глаза тем надсмотрщикам. Это будет последнее, что они увидят перед своим жалким концом.
Аэлина собиралась покарать тех, кто причинял вред ему. Почему же она считает, что у него и Эдиона нет схожего стремления разобраться с ее мучителями? Рован обладал здесь несомненным преимуществом: будучи бессмертным, он мог ждать очень долго.
В ноздри Ровану ударил запах ее волос, разметавшихся по подушке. Этот запах всегда был для него и призывом, и вызовом. Этот запах разрушил ледяной панцирь, в котором Рован пребывал не одну сотню лет. Поначалу он даже возненавидел Аэлину за то, как пахнут ее волосы. А теперь… теперь он просто сходил с ума.
К счастью для них обоих, Аэлина не могла принять свое фэйское обличье и потому не чуяла то, что бурлило в его крови. На Вендалине ему было гораздо труднее. Похоже, Аэлина и здесь начала догадываться. Недаром Эдион поглядывает на него с такой ухмылочкой.
Ну подумаешь – полуголая Аэлина. Он ее и голой видел несколько раз. Боги ему свидетели: бывали моменты, когда он задумывался о близости с нею. Но Рован умел владеть собою. Эти бесполезные мысли он научился держать на очень-очень коротком поводке. Совсем некстати Ровану вспомнился весенний праздник Бальтэн. Он тогда послал ей струю прохладного ветра. Рован и сейчас слышал ее стон, видел изгиб ее шеи. Ее губы раскрылись, и оттуда…
Это было в другой жизни. А сейчас она лежала, повернувшись к нему спиной.
– Вчерашней ночью… – начал Рован, с усилием произнося каждое слово.
– Я все поняла. Я допустила ошибку.
«Ну посмотри же на меня. Повернись и посмотри на меня».
Но Аэлина по-прежнему лежала к нему спиной, и по спине ее гладил не он, а лунный свет.
Рован чувствовал: у него вот-вот закипит кровь.
– Я совсем не собирался… отталкивать тебя.
– Знаю, что не собирался.
Аэлина прикрылась одеялом. Наверное, почувствовала, что Рован разглядывает ее спину и островок возле шеи и плеч, незатронутый шрамами и татуировкой.
– Я сама не понимаю, как все это случилось. Просто дни выдались тяжелые… Давай больше не будем об этом. Хорошо? Я ужасно хочу спать.
Может, сказать ей, что это совсем не хорошо, что им нужно…
– Тогда спи, – вздохнул Рован.
Не прошло и двух минут, как Аэлина уснула. Рован перевернулся на спину. Подложив руки под голову, он смотрел в потолок и думал.
Нельзя так сразу. Нужно дождаться, когда она снова начнет смотреть в его сторону, и тогда уже попробовать ей объяснить, что он не был готов. Она ведь не просто дотронулась до его лица. Она прикоснулась к той части татуировки, где рассказывалось, как он отправился выполнять очередной приказ Маэвы и потерял Лирию… Вчера, на крыше, он не был готов. И дело не только в желании. Многие поступки Аэлины сводили его с ума. Но он почему-то не представлял, как поведет себя, если она посмотрит на него с чисто женским интересом.
В прошлом у него были любовницы, но с ними все обстояло по-иному. Даже когда он проявлял о них заботу, это была лишь видимость. Рядом с любовницами он бы никогда не подумал о цветочном рынке. Его бы не хлестанула мысль, что он по-прежнему жив и ласкает другую женщину, а Лирия… мертва. Злодейски убита.
Но Аэлина… Если он откликнется на зов и снова вступит на этот путь, а с нею вдруг что-то случится… Рован едва не задохнулся.
Ему нельзя спешить. Нужно тщательно во всем разобраться. В первую очередь в себе, какими бы ни были его желания.
Даже если копание в себе принесет ему боль.
– Какой отвратительный парик, – прошипела Лисандра, мотая головой.
Булочная, куда они с Аэлиной зашли, находилась в наиболее пристойной части гавани. Чувствовалось, это заведение любили, и посетителей в нем было столько, что на пути к прилавку им обеим пришлось не раз пускать в ход локти.
– У меня уже вся голова чешется!
– Тише ты! – шикнула на нее Аэлина. – Это не на всю жизнь. Потерпишь несколько минут.
Лисандра приготовилась возразить, но тут же закрыла рот, поймав взгляд двух щеголевато одетых мужчин. Оба держали коробки с чем-то вкусным. Оба беззастенчиво глазели на нее и Аэлину, одобрительно кивая. Ничего удивительного. Эти мужчины видели не террасенскую королеву под ручку с куртизанкой-оборотнем, а двух богатых, скучающих женщин, решивших прогуляться. Чтобы оградить себя от излишне назойливого внимания, дамы отправились на прогулку в сопровождении телохранителей. У каждой их было двое.
Рован, Эдион, Несарина и Шаол оставались снаружи и вели незаметное наблюдение через широкие окна булочной. Все четверо были в плащах с капюшонами. Эмблемы на плащах, естественно, были подделкой. Лисандра пользовалась такими штучками, когда встречалась со своими тайными посетителями.
– Вот эта, – шепнула Аэлина, когда они протолкнулись сквозь толпу желающих перекусить и оказались возле прилавка.
Там, словно белка в колесе, крутилась женщина с всклокоченными волосами. Время визита в булочную было выбрано не случайно, а по подсказке Несарины. Народу – яблоку негде упасть. Работники едва успевают голову поднять и мечтают только об одном: поскорее бы этот поток схлынул.
Посетители услужливо расступились, пропуская Аэлину и Лисандру к прилавку. Лисандра томно проворковала слова благодарности.
– Что желаете, госпожа? – учтиво спросила у Аэлины всклокоченная женщина, глядя не столько на нее, сколько на очередь за ее спиной.
– Мне нужна Нелия, – ответила Аэлина. – Я заказывала пирог с ежевикой.
Женщина сощурилась. Аэлина наградила ее ослепительной улыбкой. Потом женщина исчезла за толстой дверью пекарни. Чувствовалось, там сейчас еще больший ад, чем в зале. Вскоре женщина вернулась за прилавок.
– Нелия просила немного обождать. Она скоро выйдет.
Прекрасно.
Аэлина отошла к стене, изображая нетерпеливую заказчицу. Лисандра встала рядом. Нелия не появлялась.
– Значит, Карисса ничего не заподозрила? – шепотом спросила Аэлина.
– Ничего. Само собой, Аробинна ей жалко. А все слезы – только об уплывших из-под носа денежках. Ты бы слышала ее в карете, когда мы ехали обратно! Я думала, она лопнет от злости. Не боишься стать мишенью ее гнева?
– Я чуть ли не с рождения была мишенью чьего-то гнева, – усмехнулась Аэлина. – К тому же я не собираюсь долго задерживаться в этом городе. И уже больше никогда не буду Селеной.
– Ты могла бы сюда и не ходить. Думаешь, я бы одна не расспросила эту Нелию?
– Конечно, ты бы справилась и одна. Но две женщины, занимающиеся расспросами, всегда вызывают меньше подозрений, чем одна.
Лисандра понимающе улыбнулась.
– Тяжело выпускать вожжи из рук, – вздохнула Аэлина.
– Тебе лучше знать. Я до сих пор в упряжке.
– Ты же говорила, что скоро рассчитаешься с Кариссой. И наступит долгожданная свобода.
– Держи карман шире! – невесело усмехнулась Лисандра. – Узнав, что ей достались гроши, Карисса мгновенно увеличила сумму наших долгов. Сдается мне, она напокупала разных дорогих штучек, рассчитывая, что Аробинн ссудит ей деньги, а теперь не знает, как будет расплачиваться.
Аэлине стало не по себе. Подделывая завещание, она и не подумала, как это отзовется на судьбе Лисандры и других куртизанок, подвластных Кариссе.
– Ты меня прости. Получается, я утяжелила твою ношу.
– Ничего. Помнишь, какая физиономия была у Кариссы, когда оглашали завещание? За одно это я готова еще несколько лет тянуть лямку.
Вранье. Они обе знали, что это не так.
– Прости меня, – снова сказала Аэлина и, поскольку ей было больше нечего предложить Лисандре, добавила: – Венге незачем оставаться у Кариссы. Когда мы уедем, я постараюсь забрать ее с собой.
– Потащишь одиннадцатилетнюю девчонку в далекие края, где может вспыхнуть война? Венга останется со мной. Не забивай себе голову обещаниями.
– Как ты… после той ночи? – спросила Аэлина.
Лисандра разглядывала трех юных хохотушек, кокетничающих с маменькиным сынком.
– Я? В лучшем виде. До сих пор не могу поверить, что это позади… Наверное, и ты тоже.
– Не жалеешь о содеянном?
– Нет. Я жалею… жалею, что не высказала ему всего, что на самом деле о нем думала. Надо было бы ему сказать, какие дела мы с тобой провернули за его спиной. Думаю, физиономия у него была бы как у Кариссы. Я все сделала слишком быстро. Торопилась поскорее добраться до его горла. А потом… отвернулась и слушала, пока все не кончится…
Зеленые глаза Лисандры потемнели.
– А ты не жалеешь, что не сделала это сама?
– Нет.
Аэлина говорила правду.
Лисандра пришла в красивом шафрановом платье с изумрудно-зелеными вставками.
– Тебе очень идет это платьице, – сказала Аэлина. – Особенно его верхняя часть, – добавила она, кивком указав на пышную грудь Лисандры. – Видишь, сколько мужчин приклеились глазами к твоим сиськам?
– Одно дело – смотреть на них или лапать, – вздохнула Лисандра. – А вот потаскай ты денек такие «подарочки»! К вечеру спину ломит.
Нагнув голову, она хмуро поглядела на свои прелести:
– Как только вернутся мои магические способности, первым делом уменьшу себе сиськи.
Аэлина усмехнулась. Дело осталось за малым – разрушить часовую башню в саду королевского замка. Эта мысль грозила увлечь за собой, и Аэлина ее прогнала.
– Хочешь изменить свое тело?
– Если бы не Венга, я бы вообще превратилась во что-нибудь большое, пушистое, с когтями и зубами и навсегда переселилась бы в лесные чащи.
– А как же твоя привычка к роскоши?
Заприметив на рукаве Аэлины торчащую нитку, Лисандра проворно выдернула ее.
– Спорить не буду: люблю я роскошь. И к дорогим нарядам привыкла, и к побрякушкам. Но в общем-то… платья снашиваются и ветшают, камни тускнеют. Может, ты смеяться станешь, однако… я научилась ценить людей больше, чем всю эту пышность и богатство.
– Венге повезло, что у нее есть ты.
– Это нам с Венгой повезло, что у нас есть ты, – ответила Лисандра, закусывая пухлую губу. – Я… мы тебе очень благодарны.
Аэлине захотелось что-то сказать в ответ, поделиться теплом, вспыхнувшим в ее сердце. Но в этот момент из пекарни вышла худенькая темноволосая женщина. Это и была Нелия.
Аэлина и Лисандра чуть ли не бегом бросились к прилавку.
– Вы спрашивали насчет пирога? – осведомилась Нелия.
Лисандра благодушно улыбнулась ей.
– Тот, кто снабжал нас пирогами, исчез вместе с Тенюшником.
Куртизанка перегнулась через прилавок, наклонившись к самому уху Нелии:
– Ходят слухи, что сам он не погиб и будто бы ты знаешь, где его искать.
Синие глаза Нелии мигом погасли.
– Ни о чем таком я не слыхала, госпожа.
Аэлина встала рядом с Лисандрой и тоже нагнулась, загородив уголок прилавка от посторонних взглядов. Туда она выложила мешочек с монетами, который подвинула к Нелии, стараясь, чтобы монеты не звякнули. Золотые монеты.
– Мы изголодались по… пирогам. Очень изголодались, – тихо сказала Аэлина, изображая отчаяние. – Скажи нам, куда он делся.
– Никто не выбрался из Тенюшника живым.
Все происходило так, как предупреждала Несарина. Нелия словоохотливостью не отличалась. Несарина хотела сама расспросить Нелию о торговце «пирогами с ежевикой», что на жаргоне Тенюшника означало дурманный порошок. Но ее расспросы могли насторожить работницу. А вот две богатые, избалованные дамы – совсем другое дело. Такая публика частенько баловалась «пирогами».
Лисандра выложила на прилавок второй мешочек с деньгами. Женщина, которая вызывала им Нелию, это заметила. Тогда куртизанка одарила упрямицу новой улыбкой и громко сказала:
– Мы хотим, чтобы пироги удались на славу и нам бы не пришлось краснеть перед нашими гостями.
Женщина снова занялась очередью. Улыбка Лисандры сделалась хищной, как у кошки, собравшейся сцапать воробья.
– Ну так скажи нам, Нелия, где его искать.
Нелию окликнули из пекарни. Вздохнув, она прошептала:
– Они ушли через сточные каналы.
– Мы слышали: там беглецов уже ждали королевские гвардейцы, – сказала Аэлина.
– Не везде. Кое-кому удалось скрыться в катакомбах. Поди, до сих пор там прячутся. Если пойдете туда, возьмите охрану. Но чтобы без пышностей. Там богатых не жалуют.
Катакомбы. Аэлина всегда думала, что ниже сточных туннелей ничего нет. Оказывается, есть. Интересно.
Нелия вернулась в пекарню. Оба мешочка исчезли вместе с нею.
Аэлина и Лисандра незаметно выскользнули из булочной. Телохранители двинулись следом. Отойдя на достаточное расстояние, все шестеро остановились.
– Ну что? – спросила Несарина. – Я была права?
– Твоему отцу стоило бы выгнать эту Нелию, – сказала Аэлина. – У таких, как она, все мысли только о дурманном порошке. Работники они никудышные.
– А вот тут ты ошибаешься. Нелия печет прекрасный хлеб, – возразила Несарина и отошла назад, к Шаолу.
– Что ты узнала? – подступил к сестре Эдион. – И почему тебя вдруг так заинтересовала судьба Тенюшника?
– Терпение, – ответила Аэлина и повернулась к Лисандре. – Могу побиться об заклад: у всех мужчин сразу пропало бы желание рычать, если бы ты превратилась в призрачного леопарда и оскалила бы свои зубки.
– В призрачного леопарда? – переспросила Лисандра.
– Но я тебя очень прошу: не вздумай превращаться в этого зверя. Сделай мне такое одолжение.
– Я впервые слышу о призрачных леопардах, – созналась куртизанка. – Кто они такие?
Рован тихо усмехнулся и подошел к Аэлине поближе. Она сделала вид, что не заметила. За все утро они едва перебросились несколькими фразами.
– Призрачные леопарды – это сущие дьяволы в звериной шкуре, – тоном сказителя начал Эдион. – Они живут высоко в Оленьих горах, но зимой спускаются в долины и нападают на домашний скот. Бывают величиной с медведя, но гораздо злее. Съев всю скотину, они принимаются за людей.
– Вроде похожи на твоих кисок? – спросила Аэлина, хлопая Лисандру по плечу.
– Шкуры у них белые, с серыми пятнами, – продолжал Эдион. – Они сливаются со снегом и скалами. Подкрадываются совсем тихо. Жертва и не знает, что они уже рядом, пока не повернет голову. А они стоят и смотрят своими светло-зелеными глазами…
Увидев немигающие зеленые глаза Лисандры, Эдион перестал улыбаться.
Аэлина кусала губы, но потом не выдержала и засмеялась.
– Можешь сказать, зачем мы здесь? – в очередной раз спросил Шаол.
Аэлина молча перелезла через валявшуюся балку. Факел в руке Рована освещал развалины Тенюшника и обгоревшие тела. Лисандра вернулась в заведение Кариссы. Несарина отправилась ее провожать. Выбрав пустой переулок, Аэлина торопливо переоделась. Платье она спрятала за грудой ящиков, надеясь, что оно пролежит там до ее возвращения.
– Помолчите вы все, – бросила им Аэлина, вспоминая расположение туннелей.
Рован посмотрел на нее.
«В чем дело?» – мысленно спросила она.
– Ты здесь не в первый раз, – догадался фэец. – Уже гуляла по развалинам.
«Вот почему от тебя пахло пеплом».
– Аэлина, это правда? – пристал к ней Эдион. – Ты научилась обходиться без сна?
Шаол тоже смотрел на нее. Возможно, потому, что смотреть на живую Аэлину все-таки было приятнее, чем на почерневшие тела повсюду.
– Что ты делала здесь в тот вечер, когда вклинилась в мою встречу с Брулло и Рессом? – спросил капитан.
Аэлина и этот вопрос пропустила мимо ушей. Она внимательно осматривала полусгоревшие прилавки, приглядывалась к пятнам копоти и принюхивалась. Возле лавки с почерневшими каменными стенами она остановилась и снова принюхалась. О товарах напоминали лишь горки пепла и бесформенные кусочки металла.
– Здесь до сих пор пахнет дурманным порошком, – хмурясь, сказал Рован.
Сапог Аэлины разгребал головешки и пепел. Она что-то искала. Эта молчаливая работа продолжалась. Ее черные сапоги стали серыми от пепла. Пеплом покрылись и штанины. Наконец ей удалось расчистить участок пола, выложенный грубыми каменными плитами. В одной, у края, темнело круглое отверстие.
– Ходили слухи, что этот человек торговал не только дурманным порошком. Было у него и кое-что пострашнее. «Адский огонь», например. Шаол, тебе не приходилось об этом слышать? – небрежным тоном спросила Аэлина.
Шаол молча покачал головой. Рован смотрел на нее во все глаза.
«Адский огонь» был самой мощной и опасной взрывчатой смесью из всех известных на континенте. Достать его было почти невозможно. Изготовление «адского огня» требовало необычайной осторожности. Разрушительная сила этой смеси была такова, что несколько щепоток могли разнести половину внешней стены замка.
– Торговец осторожничал и даже не заикался об «адском огне», – продолжала Аэлина. – А ходила я к нему не раз и не два. Только махал руками и говорил, что он себе не враг. Но в его лавке продавались другие снадобья. Тоже очень редкие. Сама лавка, как видите, невелика. Значит, где-то у него было устроено хранилище.
Нагнувшись, Аэлина приподняла и сдвинула каменную плиту. Вниз, в темноту, уходила лестница. Оттуда разило знакомым зловонием сточных туннелей. Спутники Аэлины морщили носы и молчали.
Присев на корточки, она перебралась на верхнюю ступеньку лестницы. Эдион напрягся всем телом, но благоразумно промолчал.
Темнота пахла дымом. Лестница тянулась и тянулась вниз. Наконец ноги Аэлины нащупали ровный каменный пол. Несмотря на близость реки, воздух здесь был сухим. Вслед за Аэлиной спустился Рован. Его факел выхватил из темноты участок громадного древнего туннеля. Здесь тоже валялись тела.
Эти не сгорели. Их убили гвардейцы, одержимые валгскими демонами. С правой стороны, в направлении Авери, тел было еще больше. Вероятно, беглецы предвидели засаду со стороны реки и бежали в противоположном направлении. Но смерть ждала их и там.
Не дожидаясь, пока спустятся Эдион и Шаол, Аэлина быстро пошла вперед. Рован молчаливой тенью последовал за нею. Все его чувства были предельно обострены. Наконец сверху донесся скрип задвигаемого камня.
– Если бы пожар добрался до хранилища торговца… части Рафтхола уже не существовало бы. Трущобы накрыло бы целиком. И не только трущобы.
– Боги милосердные, – послышался рядом голос Шаола.
Пройдя несколько шагов, Аэлина остановилась возле решетки, внешне похожей на обычную решетку сточного колодца. Но оттуда не доносилось привычного шума воды. Пахло пылью и затхлостью.
– Так вот каким образом ты собралась уничтожить часовую башню, – задумчиво произнес Рован. – С помощью «адского огня».
Рован присел на корточки рядом с Аэлиной и попытался взять ее за локоть. Она отодвинулась.
– Аэлина, я видел «адский огонь» в действии. Он разрушал города. Люди, соприкоснувшиеся с ним, буквально плавились.
– Прекрасно. По крайней мере, мы знаем, чего от него ждать.
Эдион лишь фыркнул, глядя в отверстия решетки:
– Неужели ты думаешь, что торговец хранил свои запасы в катакомбах?
Если у него и были свои мысли насчет «адского огня», генерал держал их при себе.
– Поражаюсь смелости этого торговца, – сказала Аэлина. – В туннеле до пожара толкалось немало народу.
Она взялась за выемки в решетке. Та немного поддалась. Рован наклонился, чтобы помочь. Аэлину окутало его запахом.
– Оттуда не пахнет живыми, – сказал Рован. – Впрочем, ты и не рассчитывала застать там живых.
– Так вот о чем ты расспрашивала Нелию, – запоздало догадался Шаол. – Хотела узнать, где он прячется, и заставить его продать тебе «адский огонь».
Аэлина подняла валявшийся обломок палки, которую зажгла от факела Рована и поднесла к отверстию колодца. Ее лучина осветила несколько ступеней. Легкий ветер, который дул со спины, затягивал пламя в отверстие.
Аэлина потушила лучину и села на краю колодца, свесив ноги в темноту.
– Нелия пока не знает, что торговца дурманным порошком схватили два дня назад. Королевские гвардейцы убили его на месте, без всякого суда и разбирательства. Мне кажется, Аробинн сам толком не понимал, хочет он мне помогать или нет.
Это ведь его фраза, брошенная во время их разговора в гостиной, заставила ее задуматься о новой стратегии.
– Стало быть, хранилище убитого торговца никем не охраняется, – заключил Рован.
Аэлина вглядывалась во тьму:
– Как говорят, что нашли, то и наше.
С этими словами она прыгнула вниз.
