Глава 47
Тяжелые двери Башни ассасина захлопнулись за Аэлиной и ее спутниками. Рован и Эдион стояли поодаль, скрывая лица под глубокими капюшонами плащей.
– Ну, где вы тут попрятались? – рявкнула она. – Как это все случилось в вашей долбаной Башне?
Вестибюль был пуст, но вскоре из ближайшей гостиной послышался хруст битого стекла и…
Озираясь по сторонам, ей навстречу вышли трое: верзила, тощий коротышка и некто похожий на циркового силача. Крепыш, Тарн и Мюлен. Аэлина оскалила зубы. Ее жест предназначался прежде всего Тарну – самому старшему из троих. Не отличаясь ни ростом, ни силой, он был сметлив и наделен природным умом. С первых секунд ей стало понятно, что теперь здесь верховодит Тарн. Похоже, он надеялся, что Аэлина убьет Аробинна еще тогда, в «Склепе».
– Жду объяснений, – потребовала Аэлина.
– Сначала послушаем твои, – нагловато ухмыляясь, сказал Тарн.
Эдион глухо зарычал, стянув внимание ассасинов на себя и Рована.
– Нечего пялиться на сторожевых псов, – прошипела Аэлина. – Вы меня слышали? Я жду объяснений.
Все из той же гостиной донеслись сдавленные рыдания. Аэлина глянула поверх плеча Мюлена на закрытую дверь и сердито поморщилась:
– У вас тут что, бордель? Почему не выставили взашей этих шлюх?
– Да потому, что Лисандра первой увидела, что Аробинн мертв, – в тон Аэлине ответил Тарн. – Проснулась и давай орать на весь дом.
Пальцы Аэлины сжались в кулаки.
– Говоришь, проснулась? – угрожающе пробормотала она.
В ее глазах было столько неподдельного гнева, что даже Тарн поспешил отойти. Размашистым шагом Аэлина направилась в гостиную.
Обмякшая Лисандра полулежала в кресле, прижимая к лицу мокрый платок. Ее хозяйка Карисса стояла позади. На бледном натянутом лице не было ни слезинки.
Руки и волосы Лисандры были перепачканы запекшейся кровью. Кровавые пятна пестрели и на тонком шелковом халатике, едва прикрывавшем ее наготу.
Лисандра подняла голову. Опухшее лицо, красные от слез глаза.
– Я его не… Клянусь, я не…
Играла она безупречно.
– А за каким это чертом я должна тебе верить? – нагло ухмыляясь, спросила Аэлина. – Он только тебя допускал в свою спальню.
Карисса – элегантно стареющая стерва лет пятидесяти – тряхнула золотистой головой и прищелкнула языком:
– Лисандре такое и в голову не могло прийти. Зачем ей убивать Аробинна, если с его помощью она успешно выплачивала мне свой долг?
Аэлина едва повернула голову в сторону хозяйки борделя:
– Карисса, твоего дурацкого мнения я вроде не спрашивала.
Рован и Эдион молчали, готовые к любому повороту событий. И тем не менее Аэлина могла поклясться, что и им не по себе. Ей это понравилось.
– Показывайте, где вы его нашли, – потребовала она, вновь поворачиваясь к ассасинам. – И поживее.
Тарн окинул ее пристальным взглядом, обмозговывая каждое услышанное слово.
«Что, красавчик, лезешь из кожи вон, пытаясь меня подловить? – подумала она. – Хочешь понять, не знаю ли того, что мне знать не полагается? Давай старайся».
Ассасин указал наверх:
– В спальне мы его нашли, где же еще? Тело перенесли вниз.
– Почему не оставили там, где оно лежало? Что я теперь буду осматривать? Пустую кровать?
– Это нам вместо благодарности? – не выдержал долговязый Крепыш. – Мы могли бы и не сообщать тебе.
«Нет, Крепыш, не могли. Вам ведь тоже нужно понять, не я ли порешила вашего хозяина».
Аэлина неспешно прошла к двери, но у порога остановилась.
– Если кто-то из них вздумает бежать, убивай не раздумывая, – сказала она Эдиону, ткнув пальцем в сторону Лисандры и Кариссы.
Аэлина не видела, но чувствовала, как ее брат улыбается во весь рот. И руки он держал так, чтобы мгновенно дотянуться до кинжалов.
Рован молча последовал за Аэлиной.
Спальня Аробинна представляла собой жуткое зрелище. Аэлине не понадобилось изображать ужас. Вся кровать была в крови. На паркете темнела подсыхающая кровавая лужа.
Аэлина пыталась представить, ка́к Лисандра расправилась с ним, и не могла. Почувствовав, что у нее начинают дрожать руки, она сжала кулаки. Трое ассасинов жадно следили за каждым ее движением. Нельзя давать им ни малейшего повода для подозрений.
– Как все случилось? – хрипло спросила она.
– Ему полоснули по горлу, а потом дали захлебнуться собственной кровью, – ответил Мюлен.
Аэлину замутило. По-настоящему. Похоже, Лисандру не устраивала быстрая смерть Аробинна. Ей хотелось, чтобы он помучился, захлебываясь собственной кровью.
– Тут… – У нее сжало горло. – Тут в крови… следы.
– Сапоги, – сказал стоящий рядом Тарн. – Большие. Явно мужские.
Он выразительно покосился на сапоги Аэлины, заметно уступавшие мужским. Затем не менее выразительно оглядел сапоги Рована, которые уже осматривал в гостиной. Разумеется, Шаол постарался, и оставленные им следы отводили всякое подозрение и от Рована, и от Эдиона.
– Замок цел, – сказала Аэлина, осматривая дверь. – А что с окном?
– Иди проверь, – бросил ей Тарн.
Чтобы добраться до окна, ей пришлось бы топать по крови Аробинна.
– Что, сложно ответить? – устало спросила Аэлина.
– Окно открывали, – буркнул Крепыш; Тарн сердито глянул на него. – Снаружи.
Аэлина вышла в холодный сумрак коридора. Рован следовал за ней, отставая на шаг. Пока никто не догадывался о его фэйском происхождении. И не догадается, если он не откроет рот и не покажет удлиненные клыки.
– Слуг опросили? – произнесла Аэлина.
– Опросили. А что толку? – пожал плечами Тарн. – Ночью такая гроза была. Гром грохотал не переставая. Прямо подарок для убийцы. Тут хоть стекла бей, никто бы не услышал.
Тарн опять вперился в нее. Ох, с каким бы удовольствием он убил бы ее на месте. А виновата она в гибели Аробинна или нет – для Тарна особого значения не имело.
– Слушай, может, хватит играть в гляделки? – огрызнулась Аэлина. – Чего ж ты не спросишь, где я была минувшей ночью?
– Мы и так знаем, где ты была, – ответил Крепыш. Рядом с Тарном он казался башней. Продолговатое лицо Крепыша всегда имело выражение тупой жестокости. – Наши глаза следили за тобой всю ночь. Сначала ты на крыше торчала, потом отправилась спать.
Все точно совпадало с ее замыслом.
– Ты мне это нарочно говоришь, чтобы я выследила эти ваши глазки и закрыла их навеки? – с язвительной улыбкой спросила она. – Дай мне только разгрести этот хаос, и я отправлюсь на охоту.
Мюлен шумно выдохнул и сердито поглядел на Крепыша, но ничего не сказал. Он всегда отличался немногословностью, что делало его идеальным исполнителем грязной работы.
– Не трогай наших людей, и мы не тронем твоих, – сказал ей Тарн.
– Я не вступаю в переговоры со всяким второсортным дерьмом, – процедила сквозь зубы Аэлина.
Наградив Тарна еще одной язвительной улыбкой, она повернулась и пошла к лестнице. На дверь своей комнаты она даже не взглянула. Рован двинулся следом, отставая на шаг.
Вернувшись в гостиную, Аэлина слегка кивнула Эдиону. Тот бдительно стерег обеих женщин, пряча под капюшоном свою волчью улыбку. Лисандра застыла, как изваяние.
– Можешь убираться, – бросила ей Аэлина.
Голова куртизанки дернулась, как у куклы.
– Что? – заорал Тарн.
– Пошевели мозгами, если они еще у тебя остались. Зачем этим жадным до денег шлюхам убивать основной источник их существования? Если уж на то пошло, у вас троих было куда больше причин расправиться с Аробинном.
Раньше, чем те успели разинуть рты, Карисса громко кашлянула.
– Чего тебе? – покосилась на нее Аэлина.
Лицо Кариссы оставалось бледным, но за это время хозяйка Лисандры более или менее сумела взять себя в руки.
– Если ты не возражаешь, сюда вскоре должен приехать главный управляющий Королевского казначейства, чтобы огласить завещание Аробинна. Аробинн… – Карисса поднесла к глазам платок, являя собой воплощенное горе. – Аробинн ранее говорил, что составил завещание, где все мы упомянуты. Мы с Лисандрой хотели бы дождаться оглашения.
– Вот оно что! – хищно улыбнулась Аэлина. – Кровь еще не успела высохнуть на постели Аробинна, а вы уже суетитесь по поводу вашей доли в наследстве. Даже не знаю, почему меня это удивляет. Какая алчность! И слезки все высохли. Видно, рано я вас исключила из числа подозреваемых.
Карисса снова побледнела. Лисандру затрясло.
– Умоляю тебя, Селена, – всхлипнула Лисандра. – Мы не… я бы никогда…
Снаружи донеслись удары дверного гонга.
– До чего же вовремя! – съехидничала Аэлина, засовывая руки в карманы.
Увидев забрызганную кровью Лисандру, главный управляющий едва не исторг из себя все, что съел на завтрак. Присутствие Аэлины несколько успокоило его. Карисса уселась в кресло рядом с Лисандрой. Управляющий расположился за письменным столом, поставленным между высоких окон. Тарн и его сообщники, словно грифы, кружили по гостиной. Аэлина застыла возле двери. Слева от нее стоял Эдион, справа – Рован.
Пока управляющий нудно и витиевато выражал свои соболезнования, Аэлина почувствовала на себе взгляд Рована. Он даже приблизился на шаг, словно хотел коснуться ее руки. Аэлина отодвинулась.
Рован продолжал смотреть на нее, равнодушный ко всему остальному. А чиновник казначейства сломал печать на толстом конверте и тщательно откашлялся. Вновь полился поток казенных соболезнований. Вероятно, говорить другим языком этот человек не умел. У Кариссы хватало наглости принимать их, будто она была вдовой Аробинна.
Затем началось длинное и такое же нудное перечисление всего, чем целиком или частично владел Аробинн. И наконец, была названа чудовищно огромная сумма денег, оставшаяся на его счетах в королевском казначействе. Карисса сидела с открытым ртом. Хвала богам, что оттуда не капали слюни вожделения. Бывшие прихвостни Аробинна нацепили маски безразличия.
– «Сим изъявляю свою волю, – продолжал читать управляющий. – В случае моей смерти все мое движимое и недвижимое имущество и все имеющиеся денежные накопления целиком переходят к моей наследнице Селене Сардотин».
Карисса завертелась в кресле, будто уж на сковородке.
– Что-что? – по-змеиному прошипела она.
– Чушь какая-то, – выпалил Эдион.
Аэлина смотрела на управляющего, приоткрыв рот:
– Повторите еще раз.
Управляющий посмотрел на нее и кисло улыбнулся. Чувствовалось, ему хотелось поскорее убраться отсюда.
– Что тут повторять? Все, что имел и чем владел покойный, завещано вам… Впрочем, госпожа Карисса тоже упомянута в завещании. Ей определена сумма, погашающая долги покойного. Извольте взглянуть, госпожа Карисса.
– Быть этого не может, – дрогнувшим голосом произнесла хозяйка борделя. – Он обещал включить меня в число наследников.
– И включил, – лениво проговорила Аэлина, подходя ближе и через плечо Кариссы бросая взгляд на лист, где была обозначена весьма скромная сумма. – Не будь такой алчной.
– А где копии? – встрепенулся Тарн. – Их вы проверили?
Он бросился к столу, чтобы своими глазами прочитать завещание. Управляющий вздрогнул, но не выпустил из рук пергамент, подписанный рукой Аробинна и имеющий законную силу.
– Утром мы сверились с копиями в нашем архиве. Все в точности совпадает. Завещание было составлено три месяца назад. В тот же день с него были сняты и заверены копии.
Аэлина тогда бегала по кручам Камбрианских гор.
Она подошла к столу:
– Насколько я понимаю, за вычетом небольшой суммы, причитающейся Кариссе, этот дом, другое имущество, все деньги и сама гильдия теперь целиком принадлежат мне?
Управляющий кивнул. Он уже собирал бумаги, торопясь уйти.
– Примите мои поздравления, госпожа Сардотин.
Аэлина с нарочитой медлительностью повернулась к Кариссе и Лисандре.
– Надеюсь, слух вас не подвел. – Аэлина вновь хищно улыбнулась. – А теперь поднимайте с кресел ваши поганые шлюшьи задницы и убирайтесь прочь из моего дома.
Управляющий поперхнулся.
Лисандра вскочила и бросилась к двери. Карисса осталась сидеть.
– Да как ты смеешь… – начала было хозяйка борделя.
– Считаю до пяти. – Аэлина растопырила пальцы левой руки. Правая потянулась к кинжалу. – Один… два… три… четыре…
Уразумев, что с Аэлиной шутки плохи, Карисса поспешила вслед за рыдающей Лисандрой. Управляющий тоже хотел удалиться, но Аэлина удержала его, схватив за рукав:
– Не торопитесь, господин управляющий. Вас здесь никто пальцем не тронет, а мне могут понадобиться ваши услуги.
Трое ассасинов еще не оправились от потрясения. Правда, оно уже начинало сменяться злостью, но злостью… осторожной. Чувствовалось, им страшно.
– А теперь поговорим о вас, – сказала Аэлина. – Есть прошлое, которое придется ворошить. Помнится, когда Аробинн избивал меня до полусмерти, вы втроем удерживали Саэма, не давая ему броситься мне на помощь. Потом, когда Аробинн принялся за Саэма, вы палец о палец не ударили, чтобы вмешаться. Не знаю, какую роль вы сыграли в гибели Саэма. Зато я никогда не забуду ваши голоса. Меня тогда заперли в моей комнате, а вы нарочно затеяли разговор, рассказывая подробности о доме Рюка Фаррана. И что, совесть вас не мучила? Вы ведь знали, как этот отъявленный мерзавец поступил с Саэмом. Знали, что та же участь ждет и меня. Но вы лишь распаляли во мне желание отомстить. Вы были уверены: я найду способ выбраться из комнаты. Вы исполняли приказ Аробинна? Или были рады добровольно ему услужить?
Главный управляющий Королевского казначейства съежился на стуле. Наверное, он мечтал превратиться в букашку. Вряд ли до этого он оказывался среди тех, чьим ремеслом было убийство.
Тарн скривил губы:
– Мы не знаем, о чем ты говоришь.
– Жаль. Я рассчитывала хотя бы на подобие объяснения.
Аэлина бросила взгляд на часы:
– Раз вам нечего сказать, собирайте свои пожитки и выметайтесь отсюда. Вы слышали?
Ассасины недоуменно переглядывались.
– Что ты сказала? – пробормотал Тарн.
– Собирайте ваше барахло, – отчеканивая каждое слово, сказала Аэлина. – Катитесь вон отсюда. И немедленно.
– Это наш дом, – возразил Крепыш.
– Был ваш, стал мой. Господин управляющий, поправьте меня, если я ошибаюсь, – вкрадчивым голоском попросила она оторопевшего от страха управляющего. – Согласно завещанию, я владею этим домом и всем, что в нем находится. Тарн, Крепыш и Мюлен задолжали покойному Аробинну кругленькие суммы. Стало быть, я владею и их имуществом – вплоть до одежды. Но я сегодня щедрая и позволяю им забрать тряпье. Все равно такую дрянь даже слуги носить не станут. А вот их оружие, списки заказчиков и сама гильдия отныне принадлежат мне… Естественно, теперь я буду решать, кто останется в гильдии, а кто пойдет на все четыре стороны. И поскольку эти трое пытались обвинить меня в убийстве моего бывшего хозяина, естественно, их присутствия я не потерплю. Если они попытаются заняться своим ремеслом в Рафтхоле или в каком-нибудь другом месте нашего континента, по закону империи и по законам гильдии я буду иметь полное право выследить их, схватить и изрубить на меленькие-примеленькие кусочки… Я права, господин управляющий? – спросила она, невинно хлопая ресницами.
У бедняги-управляющего громко булькнуло в горле.
– Правы, – торопливо подтвердил он.
Тарн отважился шагнуть к ней, но тут же остановился.
– Ты не посмеешь… ты этого не сделаешь.
– Посмею и сделаю. По свойственной ему скромности Аробинн довольствовался титулом предводителя ассасинов. А я стану королевой. Правда красиво звучит? Королева ассасинов.
Она показала троице на дверь:
– Освободите мой особняк от вашего присутствия.
Крепыш и Мюлен были готовы уйти, однако Тарн замахал руками, удерживая обоих.
– Чего ты от нас хочешь? – спросил он у Аэлины. – Выкладывай начистоту.
– Если начистоту, я была бы рада видеть вас болтающимися на люстрах, и чтобы веревками служили ваши же кишки. Но тогда вы бы испоганили эти потрясающие ковры, которые теперь тоже мои.
– Ты не можешь просто так вышвырнуть нас. Что мы будем делать? Куда пойдем?
– Я слышала, ад в это время года просто очарователен.
– Пожалуйста… давай подумаем, – тяжело дыша, предложил Тарн.
Аэлина снова засунула руки в карманы. Ее взгляд путешествовал по стенам гостиной. Она изображала глубокое раздумье.
– Вот что. Конечно, я бы могла продать вам дом, землю и гильдию.
– Ах ты, сука! – сплюнул на пол Тарн, но Крепыш оттеснил его:
– Сколько ты хочешь?
– Господин управляющий, какова стоимость этого дома и гильдии? – спросила Аэлина.
Управляющий дрожащими руками снова полез в свою кожаную папку. У него был вид человека, взбирающегося на эшафот. Посмотрев записи, он назвал сумму. Даже у Аэлины слегка закружилась голова. Сумма была просто огромной. Таких денег у троицы головорезов, естественно, не было.
Крепыш чесал в затылке. Лицо Тарна побагровело.
– Насколько вижу, таких денег у вас нет, – сказала Аэлина. – Я собиралась продать вам по номинальной стоимости, даже без прикупа.
Она повернулась, собираясь покинуть гостиную.
– Постой, – окликнул ее Крепыш. – Что, если мы скинемся и заплатим тебе? Мы трое и остальные? Тогда дом и гильдия перейдут к нам.
– Деньги не пахнут, – равнодушно ответила Аэлина. – Мне ровным счетом наплевать, где и у кого бы будете их добывать. Главное, чтобы набралась нужная сумма.
Аэлина улыбнулась вспотевшему управляющему:
– Господин управляющий, вы сможете сегодня же подготовить все необходимые бумаги? Естественно, при условии, что покупатели будут при деньгах.
– Это безумие, – прошептал Крепышу Тарн.
– Помолчи, Тарн. Просто помолчи.
– Я… – Язык плохо слушался управляющего. – Я постараюсь, чтобы все бумаги были готовы как можно раньше. Это займет… часа три. Господа, вы сумеете собрать названную сумму? – осторожно спросил он у ассасинов.
Крепыш кивнул:
– Сейчас оповестим остальных.
Аэлина улыбнулась управляющему и ассасинам:
– Поздравляю с новой свободой. – Она вновь указала троице на дверь. – Поскольку в течение ближайших трех часов хозяйкой дома являюсь я… выметайтесь. Ищите друзей и сообщников, собирайте денежки, а потом сидите снаружи и ждите, когда приедет управляющий.
Никто не посмел с нею спорить. Правда, Тарн хотел было сделать неприличный жест, но Крепыш перехватил его руку. Когда управляющий удалился, ассасины созвали всех, кто находился в доме, включая и слуг. Не желающих уходить добровольно выталкивали наружу силой. Аэлина представляла, как перепугаются соседи, но ее это не заботило.
Вскоре большой красивый особняк опустел. Остались лишь Аэлина, Эдион и Рован.
Аэлина молча направилась к лестнице в подземелье. На последнюю встречу со своим бывшим хозяином. Эдион и Рован предусмотрительно заперли входные двери и пошли за ней.
Рован отказывался понимать перемену, случившуюся с Аэлиной. Она превратилась в вихрь ненависти, гнева и жестокости. А это ассасинское отребье даже не удивилось и не обиделось. Они сочли такое поведение вполне нормальным. По бледному лицу Эдиона Рован понял: генерала обуревали схожие мысли. Оба воочию видели, каким опасным и непреклонным существом была когда-то их королева. И это длилось не один год. Селена Сардотин – так тогда ее звали. И сегодня Аэлина Галатиния вновь стала Селеной Сардотин.
Рован ненавидел себя за невозможность достучаться до этой… Селены. И не только за это. Почему вчера он повел себя так глупо? Чем его испугали ласковые прикосновения ее рук? И вот результат: сегодня она просто терпела его присутствие. У Селены, в которую она сегодня превратилась, не было ни доброты, ни радости.
Рован спускался за нею в тускло освещенное подземелье. Туда, где лежало тело ее бывшего хозяина. Аэлина сохраняла все ту же развязную позу. Руки в карманах, голова запрокинута. Казалось, она целиком забыла о существовании Рована.
«Это спектакль, – пытался он уверить себя. – Она просто не хочет выходить из роли».
Неубедительно. Еще утром она смотрела на него как на пустое место. А здесь, в гостиной, когда он осмелился коснуться ее руки, она намеренно отодвинулась. И это уже не было спектаклем.
Дверь помещения была открыта. И опять та же комната. Тот же стол, где когда-то лежал Саэм. Теперь на нем, прикрытый шелковой простыней, простерся могущественный предводитель ассасинов. Из-под простыни торчали рыжие волосы. Аэлина остановилась перед столом, затем повернулась к своим спутникам.
Она смотрела на них и ждала. Ждала, когда они…
Первым не выдержал Эдион.
– Ты ведь подделала завещание! – догадался он, сопроводив догадку заковыристым ругательством.
Улыбка Аэлины была холодной. Ее веки оставались полуопущенными.
– Эдион, помнится, ты говорил, что создание армии требует денег. Вот тебе деньги. Бери. Создавай армию. Все до последней монеты будет потрачено на возрождение Террасена. Хотя это лишь малая часть долга Аробинна перед нами. Когда я отправилась на поединок в «Ямы», Аробинн торжествовал. Он думал, что снова обрел власть надо мной. Ему было невдомек, что я заблаговременно встретилась с владельцами нового притона и убедила их запустить пробный шар насчет вложений Аробинна в их дело. Он проглотил наживку, не заподозрив ни малейшего подвоха. Мне хотелось, чтобы он побыстрее вернул денежки, утраченные при разгроме «Склепа». Зачем терять ощутимую сумму?
Ад пылающий!
Эдион недоверчиво качал головой:
– Как тебе вообще удалось все это провернуть?
Аэлина хотела ответить, но Рован ее опередил:
– Аэлина проникала в казначейство по ночам. А днем наведывалась туда и вела затяжные беседы с главным управляющим, чтобы лучше узнать, где что хранится.
И это – его королева. Кровь Рована наполнилось знакомым волнением.
– Ты сожгла подлинное завещание и все его копии?
Аэлина даже не взглянула на него.
– Подлинное завещание сделало бы Кариссу богатейшей женщиной, а Тарна – новым предводителем ассасинов. Хотите знать, что на самом деле я бы получила по завещанию? Амулет Оринфа. Только и всего.
– Так вот откуда ты узнала, что амулет по-прежнему у него и место хранения, – сказал Рован. – Ты прочла его настоящее завещание.
Аэлина вновь лишь пожала плечами. Она словно не видела ни его потрясенного лица, ни восхищения, написанного на этом лице. Рована как будто не было.
Эдион поскреб щеку.
– Даже не знаю, что и говорить. Могла бы меня предупредить, чтобы я не стоял с разинутым ртом, как дурень на ярмарке.
– Мне требовалось твое искреннее удивление, а не наигранное. Даже Лисандра ничего не знала о подмене завещания.
Рован уловил подоплеку ее слов: «Я не обязана вам все объяснять, а тем более – отчитываться перед вами». Холодный, уклончивый ответ. Ровану хотелось взять ее за плечи, хорошенько встряхнуть, заставить посмотреть на него, поговорить с ним. Но если она даже не подпустит его к себе? Если оттолкнет? И все это – на глазах Эдиона.
Аэлина повернулась к столу и откинула край простыни. По бледному горлу Аробинна тянулась рваная рана.
Лисандра не церемонилась.
Как ни странно, лицо Аробинна было спокойным, но, судя по обилию крови, которое Рован увидел в спальне, предводитель ассасинов умер не во сне. Успел вполне проснуться перед тем, как окончательно захлебнуться собственной кровью.
Аэлина смотрела на бывшего хозяина. Ее лицо оставалось непроницаемым и спокойным, если не считать чуть напряженного рта.
– Надеюсь, темный бог подыщет для тебя достойное место в своем мире, – сказала она.
У Рована похолодела спина. Он содрогнулся всем телом. «Так вот какой ты была… Селена Сардотин».
– Дай мне твой меч, – обратилась она к Эдиону и протянула руку.
Эдион вытащил из ножен и подал ей меч Оринфа. Аэлина взяла меч, глядя на оружие своих предков… Когда она подняла голову, в удивительно красивых бирюзовых глазах не было ничего, кроме ледяной решимости. Королева, вершащая правосудие.
Взмахнув отцовским мечом, Аэлина отсекла Аробинну голову.
Голова с глухим стуком упала и запрыгала по каменному полу. Такой же звук произвела бы упавшая тыква или ком грязи. Аэлина мрачно усмехнулась, глядя на обезглавленный труп.
– Для полной уверенности, – сказала она.
