Блестящий черный порошок был не просто эффектным дополнением к танцу «Служанок Смерти». Простой порошок подменили другим, втайне купленным Аэлиной в закоулках Тенюшника. Этот назывался «дымком» и при воспламенении создавал густую дымовую завесу. Аэлина не зря ухлопала на «дымок» изрядную долю своих сбережений. Танцовщицы добросовестно рассыпали его по всему залу. В стеклянных цветах, которые они с таким изяществом разбили перед королевским возвышением, тоже содержалось приличное количество «дымка». Стоило поджечь его в одном месте – что и сделала Аэлина, – как бесцветное пламя побежало по лабиринту дорожек. Над залом повисли густые клубы дыма.

Аэлина видела чуть дальше собственного носа. Серый дым прекрасно маскировал серый плащ – изнанку ее танцевального костюма. Пока все шло так, как и предсказывал Аробинн.

Послышались крики. Музыка сбилась с ритма, захлебнулась и смолкла. Аэлина пробиралась к эшафоту. Еще немного – и часы на проклятой черной башне начнут отбивать полдень. На той самой башне, которую еще предстояло разрушить… с непредсказуемыми последствиями для мира.

Главное – на шее Эдиона не было черного ошейника. От радости у нее чуть не подогнулись колени. Прежде чем прозвучал первый удар часов, она выхватила из корсажа своего костюма спрятанные кинжалы. На время танца они были надежно замаскированы серебристыми нитями и бисером. Один кинжал она тут же воткнула в горло ближайшего караульного.

Умирающий караульный сошел за дополнительное оружие: Аэлина толкнула его на сослуживца. Вторым кинжалом ударила в живот третьего.

Откуда-то донесся звонкий голос Флюрины, зовущей танцовщиц за собой.

Часы пробили вторично. Аэлина вырвала кинжал из тела корчащегося и стонущего караульного, а из дымовой завесы выскочил еще один.

Остальные были готовы броситься к Эдиону, но им мешала толпа перепуганных гостей.

Караульный, выскочивший из дыма, был из тех, кто одержим демоном. Он взмахнул мечом, намереваясь поразить Аэлину в грудь. Одним кинжалом она отразила удар, второй вонзился в туловище караульного. Поток горячей зловонной крови хлынул ей на руки. Второй удар кинжалом пришелся караульному в глаз.

Караульный еще шатался, оседая на пол, когда Аэлина очутилась возле эшафота и взбежала по ступенькам. Двое оставшихся караульных ее не видели. Они отчаянно махали мечами, безуспешно пытаясь разогнать дымовую завесу. Это оказалось последним, что они пытались сделать в жизни. Через мгновение оба покатились вниз со вспоротыми животами.

Часы пробили в четвертый раз. Меч Оринфа находился вне досягаемости Эдиона, поэтому с тремя караульными он расправился табуретом. Острые обломки ножек вполне заменили ему меч.

Даже исхудавший, Эдион выглядел впечатляюще. Но разглядывать двоюродного брата Аэлине было некогда. К ним сквозь завесу дыма прорвался еще один караульный.

– Пригнись! – крикнула она Эдиону, одновременно метнув кинжал в лицо караульного.

Эдион едва успел пригнуться. Кровь караульного забрызгала ему рубашку.

Аэлина спрятала оставшийся кинжал и дернула цепь, которой были скованы ноги Эдиона… И содрогнулась от внутреннего удара. Глаз Элианы на ее шее вспыхнул. Цепь стала горячей. Аэлина не знала, какое заклинание король наложил на цепь. Полоснув себе по руке, она кровью нанесла на горячую цепь другое, повелевающее цепи разомкнуться.

Цепь с глухим ударом упала на пол.

Часы пробили в седьмой раз.

Крики гостей становились все громче и неистовее. Над обезумевшей толпой гремел голос короля, требовавшего успокоиться.

На эшафот выскочил еще один караульный с мечом в руке. Аробинн говорил о ценности дымовой завесы: в них не будут стрелять из луков. Вспомнив об этом, Аэлина мысленно усмехнулась. О преимуществах она подумает потом, если выберется отсюда живой.

Она выхватила третий кинжал, спрятанный в подкладке плаща. Взмах – и караульный зашатался, обеими руками зажимая располосованное горло. Аэлина стремительно повернулась к Эдиону, сорвала с шеи амулет на длинной цепочке и надела на шею брата.

– Меч, – хрипло выдохнул Эдион, не успела она произнести хоть слово.

Только сейчас она заметила лежащий на полу меч Оринфа. Меч ее отца. До сих пор все ее внимание было поглощено Эдионом, караульным и танцовщицами. Значит, Эдиону собирались отрубить голову мечом Оринфа?

– Держись рядом со мной! – велела она Эдиону, вкладывая меч ему в руку.

Ей было некогда оценивать вес меча и раздумывать над тем, как древнее оружие попало в стеклянный замок. Схватив Эдиона за руку, она повлекла брата по эшафоту к окнам, выходящим во внутренний двор. Туда же рвалось обезумевшее стадо гостей. Встав цепью, гвардейцы пытались пропустить их к окнам.

Прозвучал девятый удар часов. Освобождать руки Эдиона она будет уже в саду. Нужно поскорее выбраться из зала. Завеса завесой, но «дымок» был весьма удушающим.

Эдион старался держаться прямо. Они спрыгнули с эшафота и побежали туда, где, по словам Брулло, должны будут стоять двое караульных. Одного Аэлина убила ударом кинжала в спину, второму полоснула по шее. Рукоятки кинжалов стали скользкими от крови, ее плащ – тоже.

Сжимая меч обеими руками, Эдион спрыгнул вниз. У него сразу же подогнулись колени.

За секунды их участия в сражении его никто не ранил. Вряд ли сегодня утром, перед тем как притащить Эдиона в зал, его били. Это она бы заметила, когда спешила в коридор для перевоплощения. (Спасибо Лисандре: она здорово придумала, как обставить процедуру переодевания.) Бледность на лице Эдиона не имела отношения к страху. Сбивчивое дыхание – тоже. Ответ был очевиден: его истязали. Не сумев сломить дух, калечили тело.

После этого Аэлине стало еще легче расправляться с гвардейцами. Значительно легче.

Перепуганные гости штурмовали узкие двери, создавая толчею и отпихивая друг друга. И здесь ее предположения оправдались.

– Пожар! Пожар! – крикнула Аэлина, и тут же десятки глоток подхватили ее крик.

Толпа принялась громить окна и стеклянные двери. Началась жуткая давка, в которой досталось и караульным. Кто-то тащил в ведрах воду, пытаясь заливать огонь и попутно смывая знаки Вэрда.

Из разбитых окон валили клубы дыма. Казалось, они тоже стремятся поскорее вырваться наружу. Аэлина буквально впихнула Эдиона в стадо убегающих придворных и слуг. Они оба проталкивались, вынужденные работать локтями и отбиваться от тех, кто норовил вцепиться им в одежду или схватить за руку. Так продолжалось, пока дымовая завеса не осталась позади. Аэлина прищурилась. Полуденное солнце было ослепительно-ярким.

Эдион застонал от боли. Недели, проведенные в тюремной камере, не лучшим образом сказались на его глазах.

– Держись за меня, – шепнула Аэлина, обвивая его могучую руку вокруг своего плеча.

Эдион держался крепко. Цепь его ручных кандалов нещадно хлестала Аэлину по спине. Стискивая зубы, она тащила брата дальше, торопясь побыстрее вырваться из толпы и достичь лабиринта садовых дорожек.

Когда часы ударили в двенадцатый и последний раз, Аэлина и Эдион остановились как вкопанные. Впереди, у кромки живой изгороди, стояли шестеро отборных гвардейцев.

Аэлина сняла с плеча руку брата. Глаза Эдиона более или менее освоились с ярким дневным светом. Его не удивило очередное препятствие на пути к желанной свободе. Он был готов дать им бой, сражаясь бок о бок с Аэлиной.

– Не вздумай вмешиваться, – шепнула она и устремилась к гвардейцам.

До встречи с Рованом Аэлина считала, что постигла все премудрости сражения. Рован поколебал ее уверенность, научив особой манере боя.

Она превратилась в клубящееся облако смерти, стала королевой теней. Еще до начала сражения ее противники были обречены.

В этом танце Аэлина чувствовала себя куда увереннее, чем на мраморном полу. В ее поворотах, прыжках, наклонах и взмахах рук была убийственная грациозность. Убийственная в самом прямом смысле слова. И она сама достигла убийственного спокойствия, нанося удар за ударом, пока в воздухе не повис кровавый туман и гравий под ногами не стал липким от крови. К месту бойни подбежали четверо гвардейцев Шаола и тут же повернули в другом направлении. Возможно, союзники. А может, просто здравый смысл сработал. Аэлину это не волновало.

Когда последний из шестерых носителей черных мундиров распластался на окровавленной земле, Аэлина поспешила к Эдиону. Он, видевший бой, уже сам бежал к ней и мрачно посмеивался.

Но гвардейцы короля были не единственными, кто мог прятаться среди аккуратно подстриженных кустов. Лучники. Эти не преминут стрелять, едва только дым рассеется.

Садовые дорожки были хорошо знакомы Аэлине. Когда-то они с Шаолом бегали здесь по утрам. Камбрианские горы сделали ее гораздо выносливее. Она даже не вспотела. Но запас сил у Эдиона быстро таял.

– Быстрее, Эдион! – подгоняла она брата, но это не помогало.

Тогда она остановилась сама. Они присели на траву, и Аэлина, достав кинжал, принялась за ручные кандалы Эдиона. Снова писала кровью заклинания. Снова ее амулет ярко вспыхивал, снова обжигающе горячее железо лопалось и тихо падало в траву.

– Забавный фокус, – тяжело дыша, произнес Эдион и потряс освобожденными запястьями.

Оставалось лишь подальше зашвырнуть кандалы и цепь.

В это время за спиной заскрипел гравий.

Аэлина резко обернулась, готовая к новой схватке с караульными.

Но это были не караульные и даже не король.

Впервые за все время Аэлине стало страшно. К ним неспешно, будто прогуливаясь, шел Дорин.