Глава 21

Все шестеро были молоды, выглядели физически сильными, и щеголяли в штанах и рубашках островного производства. Но местными они быть не могли — на ковчеге, забитом христианскими фанатиками, не нашлось места для китайцев. Похоже, я имел дело с какой — то националистической оппозицией, и это через сто пятьдесят лет после Реформации. Удивительно.

— Прекрасная ловушка, профессор, — похвалил я своего бывшего учителя. — И друзей, вижу, привести не забыли. Никого из них нет в манифестах последнего корабля, а значит, они прибыли до вас, как я и предполагал. Как противно всегда быть правым.

— Это футбольная команда университета Гуанчжоу, — пояснил мой гость, не слишком смахивающий на тренера. — Они выиграли Паназиатский кубок, и их спонсор в качестве награды решил направить всех игроков отдохнуть на Вальгаллу. Очень убедительно, не так ли?

— Потрясающе, — согласился я. — Спонсор тот же, что финансирует и вашу экспедицию? Я думал, что в футбол играет больше народу.

— Конечно же, спонсоры у нас разные, — с упреком сказал профессор. — Мы не совершаем столь очевидных ошибок. Люди, дающие деньги, оказывают услугу неким знакомым. А те — другим знакомым. И поверьте, понять в итоге, в чьих интересах, совершенно невозможно. Во всяком случае, никому это не удавалось уже тысячи лет. А в команде пятнадцать человек — одиннадцать в основном составе, и четверо запасных. Познакомиться с остальными вы, к сожалению, не успеете.

— Это вы организовали убийство Даниэль? — я просто не мог не поинтересоваться. — А я-то думал, что она была вашей любимой ученицей.

— Прекрасная была девушка, — не стал спорить историк. — Всем очень нравилась. И дисциплинированная — столько лет безропотно присматривала за вами. А я присматривал за ней. Мы знали, что старик Честерфилд привлек её в свой проект. Но не понимали, кто объект наблюдения — у неёоказалась целая толпа знакомых, никак не разобраться. Хорошо, что вы устроили ту клоунаду с убийством на складе — всё сразу встало на свои места.

— Ну, раз уж у нас здесь вечер откровений, может, поделитесь тем, что эти «мы»? — противник мобилизовал существенные ресурсы, но меня не оставляло ощущение, что гости многое недопонимают.

— Это же очевидно, Эрик — мы такие же, как вы. Старик с Мадагаскара ведь рассказал вам про двадцать четыре рода? Очень обидно, что за несколько тысячелетий белые братья так и не додумались, что цвет кожи не делает их эксклюзивными. Они делали своё дело, мы — своё. И не лезли в их дела, пока они не полезли в наши. Восстание Четырнадцати, подумать только. Грустно, что на этом их славная, пусть и тайная история прервалась. Старик был последним. А нас много, очень много. Даже когда они разрушили «Полный круг», нам удалось создать империю. И не поддержи Красную ложу шайны, сейчас мы снова правили бы миром. Знаете, почему? Потому что не малевали цифры на флагах.

— Так вы Чжоу, Зеленая ложа? — блеснул я знанием предмета. — Опять на пути к мировому господству? А я-то вам чем не угодил?

— Вижу, вы наслушались всякого от красных и протектората, — сморщился ученый. — Это всё бессмысленные ярлыки, фантомы, ветряные мельницы, с которыми те так любят сражаться. Вчера мы звались Чжоу, позавчера — Цинь, сегодня мы Линь, завтра будем Вэй. Это лишь удобный сиюминутный термин. А Зеленая ложа — порождение цивилизации белых анцианов. От неё давно ничего не осталось, как справедливо и полагали красные, пока кто — то не начал убивать агентов АСР, казнить их убийц, покушаться на казнивших, и вообще не затеял весь это бардак. Который теперь должен разгребать я, потому что кто — то наверху решил, что это именно мой недосмотр. Вы не угодили одним — тем, что вы потомок сами знаете кого. Уж не знаю, где его раскопали шайны, но ошибок мы не повторяем. Избавились от двадцати четырех, избавимся и от всех отродий Первого протектора. На планете может развиваться только один доминирующий вид.

— Намекаете на то, что убийство Даниэль и покушения на меня не ваших рук дело? — мне этот оборот беседы представлялся чрезвычайно занимательным.

— Мне нет нужды ни на что намекать. Вы ведь знаете, что не выйдете из этой комнаты живым. Главное, мы выяснили, что на завалящей планете осела целая ветвь потомков первого. Сегодня мы прервем две линии из девяти, о которых нам известно. Большая удача. Начальство будет очень, очень довольно. Ещё о трех позаботились мы сами давным — давно. Возможно, есть ещё четыре, а может, и нет — сгинули в Темное время. Мы даже думали, что вы сами друг друга перебьете, когда они взорвали авто у терминала. Но нет, теперь вы спите с их самкой, а это совершенно неприемлемо. Кто знает, какой у вас получится помёт.

Видимо, убеждать профессора в том, что его представления о жизненных планах Кристины несколько отличаются от её собственных воззрений, было бессмысленно.

— И где же остальное воинство? — поинтересовался я вместо этого.

— В данный момент оно занимается вашей новой подругой, — холодно пояснил Фан Бао. — К ней пришлось послать больше людей, ведь у неё есть оружие. А у вас при себе только нож. Мы не можем просто убить заместителя шерифа и «ученого» с Земли, да ещё и агента АСР. Нам здесь ещё пару месяцев ошиваться, и ваша смерть может скомпрометировать доктора Сото. А у нас на него большие планы. Но раз уж вы так удачно начали спариваться, то сами подарили нам немного банальный, но всегда работающий сюжет — между любовниками возникает ссора, она убивает его, а потом и себя. Предпочтительно именно в такой последовательности, чтобы история звучала достаточно стыдно для местных властей, и у шерифа не возникло желания в ней копаться.

Объект расследования АСР мертв, вы мертвы, доктор Сото ни в чем не виноват. Ведь если подумать, он в это время находился на севере, следил за подозрительным профессором, у которого вследствие этого тоже на всякий случай появляется алиби в лице высокопоставленного агента. С шерифом разберемся непосредственно перед отъездом. Ну а после несчастного случая со стариком Честерфилдом на Земле, история и вовсе сойдет на нет. К вам у меня лишь один вопрос — где книга? Понимаю, вы сейчас скажете, что она уничтожена взрывом. Но, боюсь, моё руководство настаивает на доказательствах. Будет крайне досадно, если через какое — то время вновь всплывут потомки двадцати четырех, и примутся нам мешать. Нужно убедиться, что прерваны все ветви. Поэтому перед тем, как вы умрете, нам придется посвятить какое — то время пыткам.

— Отличный план, — снова оценил я усердие своего собеседника. — Боюсь, в нём есть только одно небольшое упущение.

— И какое же? — снисходительно поинтересовался профессор.

— Вижу, вы понятия не имеете о том, как двадцать четыре клана превратились в четырнадцать.

Не могу сказать, что это оказалось так уж легко. Их натаскивали именно на убийство, и куда дольше меня. Но в моём новом мире всё определяли рефлексы, которые нельзя прокачать. Они считали себя фидатами, пришедшими убивать такого же фидата. Что ж, в этом они ошиблись. И совершили ещё большую ошибку, решив, что смогут сначала скрутить меня для пыток. В то время, как профессор вещал в духе злодея из дешевого боевика, который треплется до тех пор, пока главный герой не снесет ему голову метким выстрелом из револьвера, спрятанного где — то за мочкой уха или между пальцев ног, шестерка медленно сдвигалась по кругу, замыкая кольцо. Очевидно, они меня совсем не уважали. Или думали, что я ослеп. И даже в мыслях не держали, что жертва может напасть первой.

Они не принесли с собой никакого оружия — обилие синяков, переломов или пара десятков колотых ран не вписывались в их историю. А вот я захватил неплохой охотничий нож, доставшийся в комплекте с винтовками. Похоже, никто в комнате не ожидал, что он даст мне большое преимущество в рукопашной. Поэтому я просто метнул клинок в грудь ближайшего китайца. В их представлении о паритете наших рефлексов тот мог увернуться, или хотя бы закрыться рукой от фатального удара. В реальном же мире лезвие пробило грудину прежде, чем кто — либо из шестерки успел шелохнуться.

Остальное заняло несколько секунд. Последний раз я дрался против группы почти три месяца назад на Мадагаскаре, и те были вооружены, пусть и не являлись фидатами. Барон оказался прав — с тех пор я стал значительно быстрее и сильнее. Оставшиеся пять кинулись на меня практически синхронно, лишив надежды поучаствовать в одной из тех киношных сцен, где злодеи нападают на главного героя по одному, в то время как товарищи просто стоят вокруг и корчат страшные рожи, ожидая своей очереди. Не знаю, зачем их учили групповому бою, но спонтанностью в действиях «футболистов» не пахло — каждый удар наносился с расчетом поразить определенный участок тела жертвы, и при этом не помешать товарищу заниматься другим. Арифметика была несложной — их двадцать конечностей на мои четыре.

Двое попытались снести меня с ног лоукиками, направленными в коленную чашечку и голеностоп, стоявший за спиной — сломать мне позвоночник в прыжке коленом, ещё один — разбить голову чудовищным ударом ноги, а тип слева — захватить руку — не иначе, чтобы провести болевой. В отличие от них, я не был столь силен в тактике, поэтому не стал пытаться парировать их удары, а просто прыгнул на типа слева, на долю секунды, наверное, порадовавшегося тому факту, что я позволил ему схватить себя за руку. На болевой юноше, правда, времени не хватило — мой кулак слету разбил ему гортань. Я же успел швырнуть труп на прыгуна, приземлившегося туда, где я только что стоял, и продемонстрировал его товарищу, что такое по — настоящему быстрый лоукик, также исключив того из игры. Оставшаяся на ногах троица теперь была вынуждена атаковать спереди, что ожидаемо не принесло ей никакого успеха.

Ломая шею последнему, я краем глаза заметил, как профессор метнулся в дверь. Крайне неспортивно с его стороны, и это после того, как он привел свою молодежную команду на убой. Несмотря на лишний вес, он тоже был фидат, и догнать его удалось лишь метров через триста. Скрыться неудавшийся палач пытался в ближайшем поселке, но до того оставалосьещё не меньше километра — ведь дом для экзекуции специально выбрали на отшибе. Я сломал ему позвоночник одним быстрым ударом, рассчитывая, что субъект останется в сознании и сможет говорить.

— Мои ноги, о боже, не могу пошевелиться, — хныкал он. — Ты не смеешь убить меня. Мой отец очень влиятельная фигура…

— Странно, а мне кажется, что это ещё один аргумент не оставлять вас в живых, — прокомментировал я, усевшись сверху на обездвиженное тело. — Но давайте сначала настроимся на позитивный лад, и попробуем поиграть в правдивые ответы. Кто знает, куда это нас заведет. Вопрос первый — когда будет произведен захват мисс Блэкстоун?

— Ночью, — прохрипел профессор. — Когда она будет спать. Всё должно быть тихо и чисто.

— Отлично, я так и предполагал. Очко в вашу пользу, — подбодрил я свою жертву. — Глядишь, так и до папочки доживете. Кстати, вам выделили значимый пост благодаря семейственности, полагаю? Что — то вы жидковаты для старшего оперативника.

— Значимый?!! Следить за блондинкой — студенткой и её гламурными дружками? Да это была просто насмешка. А теперь вот это… меня вообще не готовили к силовым акциям, господи, я профессор истории. А вы… да что вы такое?!! Вы не один из нас, это же невозможно…

— Это ночь моих вопросов и ваших ответов, — пожурил я беднягу. — Не меняйте тему. Перейдем к базовой информации о вашей супертайной организации. Например, сколько в ней членов, и кто из них занимает наиболее важные посты во Всемирном правительстве. Ну и в АСР, раз уж я числюсь его сотрудником.

— Да откуда мне знать, — заскулил Фан Бао. — Я просто выполняю приказы. В этом нет ничего личного, вы должны понять…

— Понимаю, — я подумал, что до дома Кристины ехать минут сорок, и через пару часов она, скорее всего, будет ложиться спать, раз уж я пропадаю невесть где. — Но это значит, что вы совершенно бесполезны. А мне лучше поторопиться — вдруг моя дама не справится одна. Прощайте, профессор. Давно хотел вам сказать — лекции у вас были пренуднейшие.

Мне ещё и пришлось тащить его труп обратно до дома.

Я ненавидел водить скутер, особенно ночью. Дорога вокруг острова была ещё неплохо утрамбована, но Кристина жила в пригороде Вестбурга, и чтобы добраться до её домика, требовалось преодолеть несколько километров по проселкам, чье состояние оставляло желать лучшего. Каждая поездка требовала предельной концентрации, особенно сейчас, когда я не мог позволить себе попасть в аварию. Или опоздать.

К ней послали десять прекрасно подготовленных убийц. Их рефлексы уступали нашим, зато их обучили бесшумно передвигаться, в чем я недавно убедился лично. А главное, их целью являлся спящий объект. Мой сон после инициации, пробуждения, или как это ещё называли братья по крови, стал гораздо более чутким, но если уж я бодрствующий не услышал засевших в доме, нельзя было рассчитывать на то, что Кристина успеет войти в боевой режим из состояния сна, когда они окажутся с ней в одной комнате.

Байк несся по окружной на максимально возможной скорости, пугая редких встречных собратьев, в это время суток делающих не более сорока километров в час. Наконецвпереди показался знакомый поворот. С их стороны было бы мудро поставить здесь часового на случай, если к жертве вдруг заедут коллеги — полицейские, или тем более дядя. Меня они ждать не могли — в их представлении я был фигурой, покинувшей доску. Но, сворачивая на проселок, я не получил пули в голову, и порадовался обычной самонадеянности представителей моего вида. Дальше скорость пришлось сбросить — я хорошо видел в темноте, однако количество выбоин не способствовало быстрому продвижению к цели.

Скутер я бросил примерно в километре от дома. Здесь находилась последняя большая развилка, дальше шум мотора точно привлек бы внимание. На меня по — прежнему никто не пытался напасть, но я исходил из того, что группа ликвидации уже на месте. Было достаточно поздно — хорошее время, чтобы в темноте окружить дом, и ждать, когда погаснут окна. Опытный убийца пошел бы через лес. Но я себя таковым не считал, и, рассудив, что неизбежно наделаю подозрительного шума, наступая на мелкие ветки, и шурша листвой, потопал прямо по дороге.

Шанс нарваться на заставу рос с каждым метром, но я рассчитывал, что ребята не станут производить громкие звуки, обычно сопряженные с использованием огнестрельного оружия, а понадеются на свои навыки в рукопашной. Конечно, тот факт, что я ещё жив, мог навести их на определенные размышления, но я полагал, что они скорее решат, что недисциплинированный агент променял визит в ловушку на ночь со своей пассией. Это ведь куда правдоподобней истории о том, что я в одиночку разобрался с семью тренированными фидатами.

Четыреста метров. Триста. Двести. Я тихо опустился на уровень кустов. Что — то не так. Я не чувствовал чьего — либо присутствия, хотя все десять человек не могли быть настолько хороши. Пришлось неторопливо досчитать до трехсот. Мертвая тишина. Ей могло найтись и другое объяснение — я опоздал. Внутри всё сжалось, а рука нащупала нож. Если так, то они уже в доме, ждут доставку второго тела. Возможно, их уже не десять — нет смысла толпиться в трех маленьких комнатках. Можно оставить пару человек помочь профессору с мизансценой, и пойти отпраздновать, или чем там занимаются люди Чжоу после удачной мокрухи. Я не видел дом, он должен был появиться за последним поворотом, от которого меня отделял десяток метров. К черту, если их операция прошла успешно, то радоваться им недолго.

Я перепрыгнул через кусты, и понесся к дому через лес. Окон я по — прежнему не видел, но знал, что уже не мог остаться незамеченным для любого оцепления или фидатов внутри дома. Пятьдесят метров. Вот он — во всех окнах горит свет. Вокруг никого. Странно, на их месте я бы затаился в темноте. Они не пришли? Не может быть, чтобы профессор солгал. У меня не было времени на раздумья. Хорошо, что Кристина любит дневной свет, и предпочитает большие окна. Я делал уже полсотни километров в час, и, не тормозя, прыгнул метров с двадцати. Рама на хрупких рейках разлетелась вдребезги, я сгруппировался и, перекатившись по полу гостиной, выхватил нож.

— Вот дерьмо, ты была права, — Акун До выглядела расстроенной. — Окно гостиной. Хорошо хоть стол успели отодвинуть.

— Ну, мы всё же спим вместе, — рассудительно заметила Кристина, отправляя в рот изрядный кусок пирога с тарелки перед собой. — Я просто обязана разбираться в том, относится ли мой приятель к вламывающимся через окна, или через двери.

Кузина не была связана, у её виска никто не держал пистолет, а разделявшая с ней трапезу на предусмотрительно отодвинутом к дальней стене столе бывшая сокурсница вооружилась лишь ножом и вилкой, которыми пыталась побороть лежавший перед ней кусок говядины. Готовка в число талантов нашего рода определенно не входила. Чьего — либо ещё присутствия в доме не ощущалось.

Я как мог с достоинством поднялся с пола и, отряхнув с волос и куртки осколки стекла, уселся на свободный стул.

— Мне ты вот никогда стейк не готовила, — у меня вообще — то имелись и более серьезные претензии к подруге, но больше всего почему — то задело именно это. — Или для того, чтобы заслужить порцию мяса, нужно вступить в тайное общество убийц, и попытаться перерезать тебе глотку во сне?

— У девочек был напряженный день, — миролюбиво откликнулась та. — Потрачено много калорий, а спать сегодня, похоже, не доведется. Расскажешь, как прошел твой день, милый? Я хотела съездить посмотреть, всё ли в порядке, но Акун меня отговорила. Сказала, что если тебя убьют — мы неподходящая пара. Мне это показалось логичным.

— Наверное, и мне стоило придерживаться подобной логики, а не нестись сюда поздней ночью, чтобы спасти даму от смерти, — холодно заметил я. — В следующий раз, возможно, я именно так и поступлю.

— И окна будут целы, — встряла в разговор незваная гостья. — Ты ведь в курсе, что до прыжка топал по лесу как слон секунд двадцать? Тебя вообще обучали? А если бы здесь сидело десять человек с пистолетами?

— Твоих друзей учили хорошо, но это не пошло им на пользу, — съязвил я. — И где те девять, что должны явиться с тобой? Мы всё ещё ждем гостей?

— Вечеринка уже состоялась, и ты на неё опоздал, — покачала головой Кристина. — Гости на заднем дворе.

Я молча встал из — за стола, и вышел через дверь в кухне. Действительно, все девять обнаружились здесь, сваленные в кучу возле мангала, на котором, судя по жару, и готовились стейки, в данный момент уплетаемые дамами. Характер повреждений у большинства был мне хорошо знаком — открытые переломы, неестественно вывернутые шеи. У двоих имелись огнестрельные ранения. В затылках.

— Закапывать будете сами, — объявил я, вернувшись в дом. — Кто ест мясо, тот и работает.

— Надеюсь, своих ты не закопал? — с беспокойством поинтересовалась хозяйка. — Лишнего шума не было? Есть более надежные способы избавиться от этого бардака.

— Я не располагал достаточным временем. Думал поджечь их в доме, но не стал — кому — то пришлось бы объяснять, что делали шесть футболистов и профессор в заброшенном особняке.

— Вот и славно, — обрадовалась Акун. — У нас есть план, но нужно собрать всех вместе. А то если часть сгорит в особняке, или бесследно испарится, возникнет много ненужных вопросов.

— А о пулях в затылке вопросов не будет? — проворчал я. — Деликатней было нельзя? Вы уверены, что никто не слышал стрельбы?

— С этим проблем не будет, я часто здесь тренируюсь, соседи привыкли, — уверенно возразила Кристина. — С головами придется поработать. Ты садись, ешь. Выдвигаться будем часа в два, когда все точно заснут. Стейков на тебя нет, но вот мясной пирог от тетушки Марты очень хорош.

Отказываться было невежливо, а я здорово проголодался от вечерних упражнений и потраченных нервов. Уплетая за обе щеки пирог, я краем уха слушал щебетание девушек. Особых шансов проявить светский лоск мне, правда, не дали, поскольку основной темой разговора являлись последние тенденции земной моды. Разобрав по косточкам всех мало — мальски известных дизайнеров столь любимых ими обеими комбинезонов, дамы перешли к средствам макияжа. Господи, лучше бы я сдох в том доме.

Дело шло к полуночи, когда тарелки наконец были очищены, а на столе появилась бутылка импортного скотча. Пили леди не хуже, чем ели. Штрафовать заместителя шерифа за пьяную ночную езду вряд ли кто — нибудь решился, тем более, что полиция в это время тоже почивала, но на пятой стопке я всё же вмешался, сочтя, что кондиция сестер по оружию достаточна для деликатных вопросов.

— Следующую получит та, кто расскажет, что и почему здесь произошло, — бутылка исчезла под столом прежде, чем слегка окосевшие дамы успели среагировать на мой коварный маневр.

— Мы смоооожем её отнять, — задумчиво пропела Акун, бросив вопросительный взгляд на Кристину. Та лишь сердито пялилась на меня.

— Разобьешь — больше в дом не пущу, — предупредила хозяйка. — И нальешь обеим. Расскажи ему.

— Фууу, он таааакой сноб. Три года сидела с ним рядышком, а он кроме как на свою драгоценную блаааандинку ни на кого даже и не смотрел, — возможно, она была пьяна сильнее, чем казалось. — Ну да ладно, дело есть дело. Вы ведь все тут знаете сказочку про Восстание Четырнадцати? Даааа, знаете. А вот про восстание детей мира не знаете ни — че — го…

— Да протрезвей ты, что ли, — не вытерпел я. — Нам тут ещё трупы таскать.

Она обиженно посмотрела на аудиторию, и закрыла лицо руками. Когда её взгляд снова обратился на нас, стало ясно, что двести миллилитров односолодового виски были потрачены зря.

— Ни минуты расслабона в этой жизни, — невесело заключила Акун, и продолжила уже вменяемым голосом. — Как ты наверняка помнишь из лекций наших уважаемых профессоров, включая почившего Фан Бао, историки так и не докопались до причин, по которым варамайи поддержали Комитет Четырнадцати. На самом деле всё просто — в производственных центрах тоже существовала тайная организация фидатов. Но до неёученые или Красная ложа добраться не смогли.

— И откуда же она взялась в генетическом плавильном котле? — история звучала фантастично даже для сегодняшнего безумного вечера.

— Ты не понимаешь принцип крови, — с упреком протянула Акун. — Мы можем меняться внешне, скрещиваясь с другими расами. Но это никак не влияет на то, что мы есть. Мои далекие предки когда — то были теми, кого принято называть китайцами. После запуска проекта по превращению населения в варамайи старшие братья рассудили, что им не обойтись без агентов в новой среде. В каждый производственный центр поселили как минимум по одной фидатской семье. Будучи умнее и сильнее окружающих, выходцы из этих семей быстро занимали лидирующие роли в общине.

Они собирали вокруг себя смутьянов и недовольных, якобы для того, чтобы бороться за их права и улучшение жизни. И те годами обсуждали революцию, которую они когда — нибудь устроят. Но шло время, менялись поколения, и ничего не происходило. Особо агрессивные исчезали. Если недовольство остальных достигало некоей критической массы, лидеры выпускали пар, устраивая мелкие диверсии. Или добиваясь поблажек от администрации центров, и представляя это как свою победу. По сути, они и были тайной властью — никто не смел перечить агентам старших братьев.

— «Старшие братья», значит? — пробормотал я. — А профессор вот так и не раскололся на название. И что же прервало идиллию?

— Так их называли предки, — пожала плечами рассказчица. — У них действительно нет имени. Они говорят просто «мы». Остальные — орудия для достижения их целей, не более. Идиллию прервало время. Фидатов — варамайи разлучали с семьями так же, как и прочих. Только воспитывали их старшие братья. Потом направляли в другие производственные центры, чтобы те возглавляли местные подпольные движения. И тогда им приходилось жить, как отбросы общества. Вряд ли удивительно, что через сто лет их уже не волновала исходная цель миссии, в чем бы она ни заключалась. Они наладили связи между собой, и возникла новая организация. Назвали её «Дети мира». Цели были просты — уничтожение центров, и превращение варамайи в полноценных граждан. Случись это, они пришли бы к власти, опираясь на сорок процентов населения Земли, для которых их сообщество являлось непререкаемым авторитетом. И им показалось, что Восстание Четырнадцати — это их шанс…

— Да, только на них сбросили атомные бомбы, и потравили вирусом, — грустно подытожила Кристина. — Так что как видишь кузен — враг наших врагов становится нашим другом.

— Я всё же не понял, каким образом варамайя оказалась на службе старших братьев после всей этой истории, — возможно, во мне говорила обычная паранойя, но в рассказе на мой вкус не хватало важных звеньев.

— О, это заняло какое — то время, — холодно откликнулась Акун. — Почти двести пятьдесят лет, если точно. Нас осталось мало, очень мало. Насколько нам известно, выжил лишь один из нескольких сотен «Детей мира». Но он продолжил свой род, и сейчас нас около ста. И мы не забыли ни атомные бомбы, ни вирус. Ни то, что варамайи до сих пор люди второго сорта. Уже сотню лет мы пытаемся внедриться к старшим братьям, и я первая, кому это удалось. Их нелегко найти, уж поверьте. Похоже, мы учились в очень особенной группе, Эрик. Даниэль пришла туда за тобой, Фан Бао — за Даниэль, а я — за ним.

Его отец действительно важная фигура в организации, и единственный, кого нам удалось отследить по записям предков. Пришлось спать с этим слизняком, и даже убедить его в том, что именно он пробудил меня. О, кретин был просто в восторге. Он нашел последнюю из «Детей мира», которая не подозревала о своём происхождении. Конечно, существовал риск, что собратья поумней прикончат меня, но я смогла убедить ихв своей незаменимости для их организации. В современном мире довольно неудобно работать, когда вы все одной нации. Так что они обсуждали и твою вербовку, Эрик. Но решили, что ты откажешься.

— Надо же, какие прозорливые, — я не слишком доверял перебежчикам, и никак не мог избавиться от сарказма в голосе. — А что мешало тебе, подруга, предупредить меня о покушениях на Земле? Ну, коль скоро ты на нашей стороне.

— Во — первых, я о них понятия не имела, — если она и лгала, то убедительно. — Я не занимаю в организации высокого положения, да и Фан Бао не занимал. Во — вторых, я в любом случае не стала бы рисковать миссией ради спасения твоей жизни на Земле. Но здесь — дело другое. Вас уже трое, а это большая ценность для нас. И я надеюсь сохранить своё прикрытие. Старший агент с группой ликвидации планировал напасть на тебя с моря, ведь ты поселился в доме на берегу. На их лодку напала медуза Стаббота, все погибли. Я выжила, поскольку прикрывала действия отряда с суши.

Ох уж эта Акун с её «во — первых» и «во — вторых», бесившими меня ещё в университете.

— Как — то всё мудрёно, — придуманная на скорую руку за ужином и выпивкой история не показалась мне правдоподобной. — Что ещё за медуза, которая нападает на лодки на мелководье? И не слышал о такой. Думал, там безопасно.

— Они очень редкие, — пояснила Кристина. — Последнюю убили близь берега лет пятнадцать назад. Заплывают не в любую бухту, поэтому туристы с ними никогда не сталкиваются, а местные знают, как их избегать. Ты не переживай, всё будет в лучшем виде. От яда тела жутко распухают. Сделаем отличные страшные фотки. Акун выкупит негативы у местных продажных законников, и передаст начальству в доказательство. Тела, естественно, кремируем здесь. Вскрытия не будет, доктор напишет всё, что нужно. Только, кузен, есть одна проблемка …

— Знаю, — нехотя согласился я. — И проблемка эта моя, разумеется.