В лицо били брызги – прибой накатывал на берег, заливал асфальт и полз обратно.

Недалеко от уреза воды, у стен домов, ушедших под воду по второй этаж или мансарду, колыхались на мелкой волне привязанные лодки. Сильно пахло водорослями.

По берегу воды бродила рыжая кошка – тощая и ободранная, таща в зубах какую-то многоногую морскую тварюшку.

Человек в камуфляже и пыльнике, надвинутом почти по самые глаза, еще раз оглядел окружающий пейзаж и, развернувшись, двинулся прочь по улице, выходившей прямо из моря.

Поселок «112-й километр» был одним из незаконных детищ Московской Зоны. Прежде на его месте располагался садово-огородный кооператив с забытым уже названием (то ли «Красная сосна», то ли «Ромашкино»). После московского «харма», в котором большая часть хозяев и сгинула, тут был какое-то время лагерь для беженцев, пока разлившееся Новомосковское море и Пресловутое второе расширение не разогнали народ кого куда.

А потом этот бывший приют дачников, оказавшийся на самой границе Внешнего кольца, облюбовал разный околозонный люд – от тех беженцев, кому некуда было деться, до начинающих сталкеров и мелких мародеров, тащивших из Зоны все, за что давали деньги, – от цветмета и автозапчастей до кирпича.

Местами дорогу преграждали канавы с мутной зацветшей водой, в которой плескалась шустрая мелочь.

Улица закончилась довольно большой площадью, заставленной вперемешку приспособленными под жилье контейнерами, дачными домиками и бывшими торговыми павильонами, переделанными под разные нужды.

Пришелец направил свой шаг к самому большому из бывших дачных владений – двухэтажному особняку, над которым висела мерцающая вывеска с пляшущими изломанными буквами.

Поправив повязку, он толкнул двустворчатую дверь и оказался внутри.

Бар «Рыбья кровь» был полон. Публика подобралась самая разнообразная. Туристы, явившиеся за острыми ощущениями, накачивавшиеся хмельным сталкеры, идущие кто в Зону, кто из Зоны, разные темные личности, о чем-то шушукающиеся. Известное дело, тут, на границе мира и людей, вдали от прокурора и участкового, удобно обтяпывать свои темные делишки. И женщины – блондинки, брюнетки, темнокожие, смуглые горбоносые южанки, скуластые миниатюрные азиатки (именно сюда была эвакуирована часть Университета дружбы народов). Они переговаривались между собой на ломаном русском и громко смеялись.

Воздух был прокурен, пахло духами и жареной рыбой, и в эту мешанину запахов вплетался тонкий сладковатый дымок. В углу бормотал телевизор.

А в центре зала, огороженный металлической решеткой с черепом и костями и безграмотной надписью: «Вниманийе! Жывотных не кормить! Опасно!», возвышался шарообразный аквариум метра два диаметром.

В стекловидной толще воды плавали странные создания. Они бойко толкались, высовывались из воды и время от времени издавали звуки: одни негромко рычали, другие шипели, третьи почти членораздельно пищали…

Играла музыка, слышались крики и смех. Два охранника окидывали цепкими взглядами шумные компании и, если градус веселья поднимался выше, чем дозволялось, тут же вмешивались. Сначала возмутителя спокойствия просто предупреждали. Если не унимался, могли вышвырнуть из бара или отмутузить в туалете. В худшем же случае… Море-то было совсем рядом. Да и про жителей аквариума поговаривали, что их не только рыбой кормят…

Гость направился к стойке и заказал рюмку водки.

Бармен плеснул в стакан прозрачной жидкости на два пальца и подтолкнул к посетителю.

– У меня тут встреча, вы должны были быть предупреждены, – бросил тот, выпив водку и закусив корнишоном, услужливо поданным на блюдечке.

Внешне бармен не выказал никаких чувств, лишь молча принял плату и, кивнув, указал на наполовину прикрытую занавесью стальную дверь.

Стоявший возле нее охранник вопросительно кивнул. В ответ бармен подмигнул, дескать, все в порядке, человек пришел по делу. Здоровяк отошел в сторонку и жестом пригласил гостя пройти.

Ход вел в подвал, где имелась особая комнатушка, служившая местом встреч для проведения особо конфиденциальных переговоров. Хозяин «Рыбьей крови» гарантировал отсутствие в ней прослушки.

В подвале было тихо. Сюда не проникали посторонние звуки, только смутный шум сверху.

За приоткрытой дверью обнаружилась комната три на три, освещенная голой лампой, свисавшей с потолка. За прямоугольным столом сидел высокий крупный мужчина.

– Я Сонный, – представился он. – С кем имею…

Вошедший молча протянул замусоленный клок бумажки.

Тот пробежал его глазами.

– Хорошая рекомендация. Кого ждем?

– Спрута! – коротко бросил гость, не сдвигая пыльника.

Сонный кивнул.

– Все правильно. Пока не хотите чего-либо заказать? Вина, коньяку? Виски?

Гость отрицательно покачал головой.

– Может, чего-то более изысканного? – Хозяин открыл стоявшую на столе шкатулку и указал на расположившиеся в аккуратных мензурках порошки. – Что предпочитаете? Буролист годичной выдержки? Или анаша с долей ягод морозухи? Хорошая анаша, афганская.

Гость вновь покачал головой с ухмылкой.

– Я, чтоб вы знали, в Абу-Даби был знаком с человеком, составлявшим курительные и кальянные смеси для местного королевского дома. Вот был мастер… После его зелий как-то местная хрень не вставляет.

– Да? Хотелось бы и мне с ним познакомиться! – с уважением отметил Сонный.

– Увы, это невозможно. Я его зарезал, – как бы между прочим ответил человек в пыльнике.

Хозяин, казалось, не удивился.

– Большая потеря для мировой индустрии развлечений, – только и прокомментировал он.

– Сожалею, но речь шла о моей жизни, а она мне как-то дороже всей мировой индустрии развлечений вместе взятой. – Лицо под повязкой осклабилось.

– Хорошо, – решил Сонный не продолжать приобретший подобное скользкое течение разговор. – Тогда, с вашего позволения, я вас покидаю.

Оставшись один, гость принялся ждать.

Тот, для разговора с кем он сюда пришел, появился где-то через четверть часа. Высокий, здоровенный, метра два, одетый нарочито просто – спортивные штаны с лампасами, кирзовые сапоги, драная штормовка, из-под которой торчал «Дезерт игл» в открытой кобуре.

– Ты Спрут? – осведомился сидевший.

– Спрут, – хрипло ответил тот, при этом не протягивая руки. – Ну, давай поговорим, майор, раз уж пришел. И не кривись, – бросил он явно удивленному собеседнику, – это Зона, и тут все все знают, кому надо. Прости, угощать тебя не буду, да и некогда. Тебя Крылов прислал или сам явился… ха-ха… родину продавать? Тут, кстати, точно не сифонит?

Собеседник сталкера стащил с лица повязку, вытащил из-за пазухи камуфляжа портсигар, ногтем поддел крышку и вытащил оттуда небольшой предмет.

Спрут прищурился, стараясь получше разглядеть вещицу. Ну да, так и есть: сплюснутая с обеих сторон, как будто из металла или из стекла, излучает какой-то странный мерцающий блеск матового лунно-серебряного цвета. А по краям – крохотные огоньки. Воздух над штучкой слегка подрагивал, если смотреть на них краем глаза… Перепутать эту вещь было невозможно.

Артефакт постоял неподвижно несколько мгновений и вдруг пополз сам по себе, словно живой (а может, так и было?).

Но тот, кого назвали майором, прихлопнул ее ладонью, его сомкнутые пальцы озарила оранжевая вспышка. Полыхнула и погасла, как спичка.

– Это то, что я думаю? «Светляк»? Редкая вещица!

– Оно самое, господин Спрут.

– Господин у тебя в штанах, товарищ Барсуков, – буркнул сталкер. – Тогда точно нас никто не слушает. И убери ее, башку ломит.

– Это плохой признак, Зона уже слишком сильно изменила твой организм…

– Волков бояться… Ладно, с чем пришел? Коротко и по существу.

Гость убрал «светляк» обратно в портсигар, неприятное чувство исчезло, но облегчения это не принесло. У Спрута почти не осталось надежды, что он имеет дело с чем-то безопасным и простым.

– Для начала проясню расклад, – сказал он. – Согласно порядкам в «Гидре», решать большие дела имеет право только вся команда. Так что заранее предупреждаю – до чего бы мы тут с тобой ни добазарились, все равно придется утверждать на сходке…

– Думаю, они согласятся.

– Так что ты имеешь мне… нам предложить?

– Сундук Мертвеца, – просто и обыденно сообщил заместитель командира отряда «Росомаха», одно название которого вызывало ужас у людей Новой Зоны.

– Чувак, ты рехнулся? – рассмеялся Спрут. – А как насчет в Кремль сбегать? Или Замок Хозяев Зоны поискать?

– Спрут, я, по-твоему, пришел сюда шутки с тобой шутить? – Офицер недобро ощерился. – Меня шеф по делу прислал. Если интереса нет, давай тихо разбежимся, буду других искать…

– Погодь, командир, – подобрался Спрут. – Не сепети, тут разговор серьезный. Больно тема закрученная…

Несколько секунд он о чем-то напряженно размышлял.

– Для начала – как вам удалось… найти концы? – изрек Спрут. – Или кто-то из команды Живцова все же уцелел?

– Из команды – никто. Из людей Бормана один выжил.

– Ушел кто-то все-таки! – скрипнул зубами Спрут.

– Ушел. Мы его месяца полтора назад на Периметре прихватили. Смотрим, а это Красавчик из той самой кодлы. Ну, стали его расспрашивать, что да как… – Ухмылка на тонких губах майора была такого сорта, что обычный офисный хомячок мог в штаны наложить, да и Спруту стало как-то неуютно. – Сперва, конечно, не хотел с нами беседовать, но ты ж слышал, наверное, если «Росомахе» надо, у нас и зомби заговорит! – Барсуков хохотнул. – В общем, рассказал он нам все. И про Сундук тоже.

– А потом? – больше для порядка осведомился сталкер.

– Ну, ты же понимаешь, дружище, человек по всем спискам покойник, а по земле бегает. – Он опять тихо рассмеялся. – Непорядок, как ни посмотри, а полковник Крылов непорядка не любит. Раздражает он его крепко. Так что теперь тайну эту знают трое: я, Александр Васильевич, ну и еще один специалист, который с Красавчиком работал. Теперь и ты, и, сам понимаешь, лучше если так пока и останется. И еще…

– Стой! – резко вскинул ладонь Спрут. – Погоди-ка, дай подумать… Больно странно выходит.

Сталкер лихорадочно размышлял. Положим, ничего такого уж невероятного в истории Барсукова как будто нет. Бывало за Периметром так, что люди, считавшиеся погибшими, потом неожиданно оживали, и не единожды даже. Что крыловским головорезам удалось расколоть даже человека Бормана, в это тоже верилось без особого труда.

Но если тот рассказал им про Сундук, то почему братва из спецчастей МЧС просто не пошла и не забрала его? Струсила? Смешно… Опыта не хватает для поисковой операции? Это у «росомах»-то? Так что варианта тут, собственно, два: или это какая-то хитрая подстава, или вожделенная добыча не просто так лежит и дожидается, пока ее возьмут.

– Ладно, – наконец надумал Спрут. – Допустим… допустим, договорились. Наша доля какая?

– Половина… – так же лаконично сообщил Бар-суков.

– Что так щедро? – Спрут был сама подозрительность. – Чего это полковник Крылов, который вольных бродяг за говно держит и на котором крови нашего брата изрядно, стал таким добрым?

– Не в доброте дело, – ухмыльнулся Барсуков. – Просто… ежели хабар искать силами вояк… нашими то есть, то все себе заберет государство родное. – Оскал майора стал просто издевательским. – А нам объедки, как всегда, достанутся. А мы тоже люди и тоже жить хотим! – Он вдруг зло сплюнул. – Александру Васильевичу, да и мне пора уже подумать о пенсии… Сам прикинь, что нам светит? Гроши ежемесячно на сберкнижку да квартирка задрипанная в Архангельской области аль на Ставрополье, откуда народ бежит: соседи там, понимаешь сам… нехорошие. Прилично на гражданке не устроишься. Назначат беженцев пасти в какой госхоз в Сибири, и это за счастье. Не только же начальство себе домик в Испании да Чехии хочет, а в нем, – короткий смешок, – бассейн с длинноногой моделькой. Мы ж тоже люди. Надоело, понимаешь, на дядю работать, и на себя надо когда-нибудь.

– Стало быть, из-под папы тянешь? – покачал головой сталкер.

– Страна у нас большая и богатая. От такой-то малости не обеднеет.

– Ну-ну… Ладно, это, в конце концов, не мое дело. На то ФСБ есть. А теперь все-таки скажи, с чего это конкретно мы вам понадобились?

Барсуков ответил не сразу. Вздохнув, сжал кулаки, покачал головой.

– Ты вообще историю эту знаешь хорошо?

– Да вроде неплохо!

Как не знать, об этом с полгода назад почитай вся Московская Зона только и шумела.

Как он помнил, база Мертвеца, самого, пожалуй, удачливого сталкера Внешнего кольца, была атакована самой страшной бандой Внешнего кольца, состоявшей из отморозков, выгнанных из других банд. Только таких бывший сержант ВДВ Круглов по кличке Борман, садист и наркоман, к себе и брал.

Тогда полегли и бандиты, и все сталкеры, а с ними сгинула и тайна Сундука.

– Так вот, все практически так и было. Рубилово было крутейшее. Да только одолел Круглов мертвецовскую команду, хоть из всех его людей и остались шестеро. Правда, самому Борману оно и не очень нужно было, он, считай, наполовину сгорел, когда по ним из «Шмеля» засадили напоследок.

Добычи знатно взяли, и Сундук, само собой, – тоже. И рванули они сразу в Верею, к доктору Хаусу, чтоб успеть своего главного спасти. Шли на катере, не маскируясь, торопились, стало быть, ну и нарвались на патрульный катер.

Им бы на окрик патруля остановиться, может, еще вышло бы по-другому. Так сопляк один, малолетка беглый из колонии, из «Мухи» и фуганул по дозорным сдуру. Само собой, промазал, ну, морячки и дали в ответ из всех калибров по нарушителям, те сразу и на дно. Один Красавчик и уцелел, умным людям на пользу, – прищурился Барсуков. – Мы же с тобой умные люди, а, Спрут?

Командир «Гидр» кивнул.

– Известное дело, – цыкнул он сквозь зубы. – Но у нас так дела не делаются. Придется тебе повторить все, что ты мне сейчас порассказал, моим ребятам.

– У-у, – разочарованно протянул Барсуков. – Так у вас бардак…

– Не бардак, а демократия.

– Я и говорю: бардак. То ли дело у нас, военных. Как командир сказал, так и будет.

– Тебе напомнить поговорку о своем уставе в чужом монастыре? – твердо, как припечатал, ответил Спрут…

– И все-таки я так и не понял, майор, какого черта зонного мы вам понадобились? – недоверчиво покачал головой Жук.

Барсуков тяжело оперся локтями на стол. Минуту назад он закончил рассказ о Сундуке Мертвеца и предложил «гидрам» поучаствовать в его поисках.

– Ну, устал я уже повторять, сталкер. Хотим денег на старость заработать. Заработать бабла! Как и вы, если на то пошло…

– Так, да не так, – произнес с расстановкой Слон. – Допустим, вы лажу не гоните и знаете, где тот Сундук. Тогда на хрен вам делиться? А вот, допустим, вы не знаете, а какую-то фигню замастырить хотите, вот тогда все логично…

Барсуков, удивленный вопросом (казалось, уже все обсудили), ответил:

– Я сказал все как есть… Ну сам посуди, зачем бы мне вам подлянку устраивать? Лично вы что меня, что «Росомах» не обижали.

«Вас обидишь, как же!» – желчно подумал Спрут.

– Да мы вообще почти что не пересекались. Вода – это вообще, если на то пошло, не наше дело…

И опять он был прав – Новомосковское море и вообще водоемы Зоны были в ведении Девятой особой бригады сторожевых судов Черноморского флота под командованием контр-адмирала Лютова.

– Но все же, почему мы? – решил вмешаться командир.

Барсуков осклабился.

– Потому… потому… Ладно, открою еще одну тайну. В вашей команде ни одного «свистка» нет. А дело, сами понимаете, какое, не дай бог чего на сторону уйдет…

«Кают-компания» команды «Гидра» выглядела очень светлой из-за стен, обшитых лакированной вагонкой. От окна до окна тянулся длинный стол. Слева почти на всю стену отсвечивала бело-голубым глянцем невесть зачем повешенная карта Антарктиды, отпечатанная на прекрасной бумаге, в прежние времена, должно быть, украшавшая кабинет в каком-нибудь московском НИИ, а может, музее.

За столом собрались восемь человек. Спрут, конечно, преувеличил, говоря, что у них в команде демократия без берегов и новгородское вече. Но что было, то было – без совета с ядром команды, самыми авторитетными бойцами, важных решений не принималось. Потому как известное дело, одна голова – хорошо, а полторы – лучше. Все, кто сидел в кабинете, курили – кто «Беломор», кто, как Спрут, сигару. Атаман курил больше всех, точнее беспрерывно.

Барсуков внимательно изучал этого человека. Он был высокого роста, с белой, как снег, прядью в черных волосах, грубоватое лицо, литые плечи. Настоящий морской волк с зычным голосом и ростом под два метра.

«Сигару держал в левой руке. Левша, значит. В рукопашной такой опасен, а вот стреляют левши обычно хуже, хотя как повезет…» – механически он прикидывал боевые качества человека. Старые привычки.

Он еще раз пробежал глазами по присутствующим. В голове мелькали скупые строчки оперативных дел. Крестовик, он заведует в команде детекторами. Обстоятельный белобрысый питерец с Крестовского острова. Скрипач – главный по снабжению и одновременно ведущий дела со скупщиками. Кощей – его заместитель. Слон – в противоположность кликухе худощавый и невысокий. Начальник мобильной команды. Капитан – единственный, пренебрегавший стандартным сталкерским камуфляжем, одетый в танкистский комбинезон, кожанку с пограничными погонами без звездочек и даже тут не снявший адмиральской фуражки. Он сидел, положив на стол обмотанную грязным бинтом руку. В миру Дашков Степан Антонович – бывший старший офицер погранкатера, уволенный со службы за то, что выкинул за борт контрабандиста, пойманного на вывозе в Китай тигровых шкур и костей с желчью. Контрабандист утоп, а Дашков теперь командует тремя катерами «Гидры».

«Головорез!» – с долей уважения отметил Барсуков.

Да они все тут головорезы. Гоп-команда, пони-маешь.

Сейчас, глядя на хмурые лица мужчин, майор откровенно боялся, что его вот-вот пошлют подальше. Нет, он не сомневался, что разговор о деле легким не будет. Подобрал аргументы и выгадал момент, когда в поселке не будет Шквала (щека непроизвольно дернулась). Но чтоб сталкерня при запахе денег начала вдруг так вот откровенно вертеть носом?

– Вот мы все воду толчем, а о деле ни слова, – напомнил он.

– Нет, милок, – бросил Дашков нарочито дурашливо. – О ем, родимом, мы и говорим. Вот скажи, ежели хрень эта такая секретная, то какого хрена твой шеф тебя прислал, а не сам явился с честными вольными бродягами погутарить? Или испугался?

Собрание ответило на реплику сдержанным смехом. В чем в чем, а в трусости полковника Крылова упрекнуть было нельзя.

Когда отморозки из «Детей вечности» взяли в плен взвод «росомах» – двадцать пять человек во главе со старшим лейтенантом, усыпив их «гроздью сумрака», он один и без оружия пошел на переговоры с сектантами и как-то договорился об освобождении своих людей.

Вся Московская Зона помнит, как он пришел в бар «Жемчужный коралл», который держал Черный Абдулла, выпил там стопку водки, заел шпротами и ушел как ни в чем не бывало. Это при том, что Черный Абдулла за месяц до того объявил себя его кровником – в стычке с патрулем крыловских архаровцев погиб его племянник.

«Он же пришел как гость! Гостя убить – хуже позора нету!» – так потом объяснил ситуацию Абдулла.

Этот аргумент, впрочем, Барсуков предвидел, и на это у него как раз был готов ответ.

– Ну, ты скажешь! – хохотнул он. – Да приди к вам Александр Васильевич, завтра вся Зона будет трепаться, зачем это командир «Росомах» приперся к «гидрам» в гости.

– А про тебя, значит, не будут трепаться? – справился Кощей с издевкой.

– Так прикинь, кто мой командир и кто я? – осклабился Барсуков. – Он, как ни посмотри, фигура! А я, я так… его зам по разведке. Мне, если на то пошло, и положено в Зоне болтаться. Где мышкой, где котиком ласковым, – процитировал он какой-то старый фильм.

– Слушай, ты, котик! – повысил голос Скрипач. – Проси ты процентов семьдесят или восемьдесят, я поверил бы. Но чтоб ваша кодла запогоненная вот так просто половину отдавала? Как хотите, мужики, а моего голоса это дерьмо не получит.

– А я вот с другого конца зайду, – произнес Кощей. – Как ни крути, а вся работа на нас, и помирать, если что, тоже нам. С чего бы это вам с Крыловым половина? За наводку? А не жирно ли будет? Куш-то, конечно, хорош, но и риск тоже…

– Риск, положим, не многим больше, чем всегда. А за что половина? Так это вроде понятно. За «крышу», – с готовностью пояснил Барсуков. – Торжественно обещаю: не то что за все время поисков вас военные не тронут, но и потом обижать не станут. Тех, кто захочет, конечно, после окончания дела в Зоне промышлять. Будет у вас, парни, считай, вечный открытый лист!

– Шутишь?! – изумился Капитан.

Открытый лист, бумага от ЦАЯ на сбор артефактов «с научными и иными общественно полезными целями», был мечтой любой команды сталкеров, только вот их не выдавали года уже два, да и до того счастливчиков можно было перечесть по пальцам. (Конечно, найденные с такой бумагой артефакты полагалось и сдавать по госрасценкам, но кто сказал, что сдавать надо все?)

– Ты что, в самом деле можешь такую бумагу организовать? Без базара? – буквально впился Спрут недоверчивым взором в лицо гостя.

– Я не могу. Но Крылов – может, – веско ответил Барсуков, не отводя глаз. – Он, считай, все может.

После чего за столом установилась тишина, нарушаемая музыкой, доносившейся с улицы, да шушуканьем – Кощей что-то шепотом говорил Капитану, тот качал головой.

Сейчас бы полагалось поставить вопрос ребром, но Спрут опередил Барсукова.

– Подожди за дверью, майор, нам бы поговорить надо.

– Еще одно… – произнес Барсуков. – Напоследок. Дело это обещает быть непростым, поэтому мы готовы вложить еще кое-что, так сказать, в акционерный капитал. – Вот, – он достал толстый пакет из-под плаща.

– Это что такое? – прищурился Спрут.

– Я и говорю, наш взнос… – Офицер, усмехнувшись, потряс пакетом. – Вот, на мелкие расходы. Полтора миллиона рублей! Это аргумент, как вы считаете?

– Нормально… – приподнял брови Капитан.

– Коммерсанты хреновы… – Жук заелозил на стуле. – А че сразу не отдал или скрысятничать думал?

Остальные, однако, повеселели.

– Ладно, выйди… пока, – процедил Спрут.

Но деньги взял.

Выйдя на крыльцо, майор тяжело оперся о перила. Из-за неплотно закрытого окна доносились голоса на повышенных тонах. Они то сливались в неразличимое воркование, то звучали почти отчетливо.

– Есть у меня подозрение, что вся эта афера затевается не просто так!

– Да зачем мы ему…

– Просто мы подвернулись под руку, а не кто получше.

– А кто получше-то? Майор прав, ловчее нас никто не сладит…

– Логично.

– Надо бы Шквала дождаться, а?

– Ой, Жучара, все ты за кореша тянешь. Он еще день, а то и три не появится, чего доброго!

– Говори по делу, Скрипач! А то я вижу, что ты разеваешь рот да муйню порешь! И, извини, могу подумать всякое…

– Ну да, я ж знаю, что ты у нас вольный бродяга и защитник тигров…

– Я сам знаю, что я вольный бродяга и зачинщик тигров! Уж такова моя судьба, если, конечно, аномалия не убьет и свинья не продаст.

– Ты говоришь прямо как танцуешь! Только вот придержи яйца, а то раскачиваются не в такт…

– Голосовать… Голосовать…

Затем в дверях появился Капитан.

– Проходи, – бросил он.

Войдя, майор увидел лица собравшихся и внутренне возликовал. Клюнули! Все-таки клюнули!

– Мы проголосовали, – начал Спрут. – И решили принять ваше с Крыловым предложение. Пятеро – за, один – против и один воздержался. Так что теперь дело за тобой.

– Очень хорошо. Карту района поисков я привезу послезавтра.

– А быстрее нельзя? – поинтересовался Кощей.

– Не суетись, – бросил шеф «гидр». – Человек знает, что делает.

И в этот момент ситуация радикально поменялась.

– Эй, народ! – донесся со двора залихватский возглас.

Через минуту в дверях появился довольный жизнью Шквал.

– Ну, чего, – с порога начал он. – Стрелялками затоварился, патроны к «Утесу» заказал, эхолот в ремонт сдал… Э, братва, а по какому случаю собрание?

Он окинул взглядом кают-компанию и удивился. Раньше туристов вроде сюда не пускали. Хотя… Кажется, он встречал где-то эту физиономию, хитрую и вместе с тем унылую.

– Будем искать Сундук Мертвеца! – за всех ответил Крестовик.

– Чего? – изумился Шквал. – Это юмор такой? Ребята, вы чего?

– Да нет, вот этот человек, – взмах в сторону сидевшего вполоборота Барсукова, – говорит, что знает место.

– Ты еще не знаешь, кто нас подрядил. Сам Крылов! – рассмеялся Слон.

– Ну харэ шутить! – завертел Шквал головой.

– Да вот хоть у Барсукова спроси… Заместитель по разведке отряда «Росомаха» собственной персоной пожаловал…

Шквал уставился на гостя и вдруг словно окаменел. Лицо было ему определенно знакомо. Да, точно, из-за гражданской одежды сразу и не заметил.

Нет, не может быть! Черт… Черт! Черт! Черт!!!

– Барс?! Ты?!!

Тот поднял глаза, и… И, кажется, не удивился.

– Женька? Привет! Вот не зря говорят, что мир тесен…

Шквал, побледнев, шагнул к нему.

– Ах, ты… Е… п… во все дырки тебя якорем! Я ж тебя прямо тут закопаю! – заорал Шквал.

– Полегче! А то ведь я и по морде могу дать, – подбираясь, как для схватки, бросил Барсуков, вставая.

– Шквал, ты чего творишь? Вы слышите, что он говорит? – Хищное лицо Капитана прямо позеленело. – Извинись перед человеком!

– И в самом деле…

– Да он такое говорит? Да я бы, я…

– Майор, – сказал Спрут, вглядываясь в Барсукова, – как это следует понимать?

– У нас с Евгением когда-то был конфликт по службе… – спокойно ответил Барсуков. – К нашему делу это не относится.

– Так что ж ты раньше не говорил, что твой дружок из «росомах», а, Шквал? – растерянно пробормотал Жук.

– Откуда мне было знать? – рявкнул тот. – Я этого… только сейчас увидел, первый раз за четыре года! Я и не знал, что у Крылова такой фрукт устроился! Да знаете, что я из-за него со службы вылетел! Он…

– Ша!! – громовым басом взревел Спрут. – Шквал, ты, никак, забыл наш закон: все прошлые дела остаются за Периметром?

Шквал осекся. И в самом деле, это было одним из неписаных законов сталкерского братства. Кем бы ты ни был до того, как попал в Зону, и какие бы терки ни были с коллегами прежде, но будь любезен, не вспоминай об этом. Если охота выяснить отношения за старое, то возвращайтесь на Большую землю и там уж решайте свои вопросы, как вам угодно. Но разборок по этому поводу в среде вольных бродяг не терпели. И вылет из группировки – самое меньшее, что светило нарушителю. Да что он им скажет, если даже его командир и наставник адмирал Корин тогда ему не поверил?

– Так что, будем извиняться? – осведомился Спрут. – Или станем упираться и делу мешать?

Это была особенность характера Спрута: если он что-то решил, то хоть лопни, а сделано будет. Мог колебаться, мог раздумывать над вопросом не один час или день. Но, решив, не отступал.

– Да… – тяжело вздохнул Шквал. – И в самом деле, это старые дела… Замнем…

Горло сжала невысказанная брань, а сердце – темное нехорошее предчувствие.

– Ладно. Я пойду, надо стволы еще разобрать и прочее добро. Работа же скоро как-никак…

– Женька, постой! – услышал он за спиной ненавистный голос уже метрах в десяти от дверей мастерской. И не обернулся. – Старший лейтенант Брагин!

Сплюнув, Шквал повернулся. Барсуков догнал его.

– Женя, я хочу сказать… – произнес он, приблизившись.

«На расстояние удара, однако, не подходит», – машинально отметил Шквал.

– Хочу сказать, что не в обиде. Ваш шеф прав, что было, то было. Тем более было-то разное, мы все-таки на одной стороне рубились.

И Барсуков протянул руку для пожатия. Которую Шквал, сжав зубы, проигнорировал.

– Решение на подъем этого твоего клада принято. Не все ли равно тебе теперь? – бросил он.

– В таком вопросе не должно быть разногласий.

– Команда дала добро, – медленно и с расстановкой выдал Шквал. – Парни проголосовали, я подчинился. Я буду выполнять, что решили. Ни о чем другом не уговаривались, а я с тобой и не столкуюсь. Мириться с тобой я не собираюсь.

– Нам, может, еще друг другу спину прикрывать. Это не шутка… – серьезно и прочувствованно произнес Барсуков. – Я…

– А мне наплевать на тебя! – Шквал, закипая, шагнул к нему. – Тебе свезло, что меня не было на совете. «Гидры» не согласились бы на поиск этого вашего сраного Сундука, если б знали, кто ты такой!

– Ты так ничего и не понял в жизни, Женя… – с каким-то странным сочувствием изрек майор.

– А иди ты в… звезду!!! – рявкнул Шквал и, развернувшись, быстро зашагал прочь.

Закрыв за собой дверь, сталкер, чтобы успокоиться, принялся пересматривать свое хозяйство: акваланги, водоструйные насосы, компрессоры. Подводные фонари. Взрывобезопасные фонари с магнитным затвором для работы в подземельях. Гермобоксы для аппаратуры. Много чего лежало без дела! Приподняв крышку верстака, слазил в погреб, где хранилась взрывчатка. Пригодится или нет?

Ах, твою ж дивизию!!!

Швырнув об пол подвернувшуюся под руку табуретку, сталкер зло и заковыристо выматерился.