XLIII. Выбор
В чужом мире я потерял счет времени. Сколько я там пробыл: три часа, пять? Больше или меньше? Время сгустилось, но при этом странным образом растянулось до невозможности.
В городе же прошло не больше пары часов. Солнце стояло еще высоко и ярко светило, небо очистилось полностью, от вчерашней непогоды не осталось и следа.
Многоцветный проход за нашими спинами исчез, как только мы оказались в родном небе. Стрекозы так и не успели догнать химмельшток и остались по ту сторону закрывшейся дыры между мирами.
Но не это было главным.
Мы вынырнули прямиком над центральной площадью города, примерно там, где меня засосало в вихрь, но только гораздо выше. С этой точки Фридрихсград просматривался словно на ладони. И не заметить произошедших в городе перемен я не мог, даже если бы захотел.
По углам условного квадрата с центром в середине площади, примерно на равном расстоянии друг от друга сияли четыре полусферы: синяя, красная, желтая и зеленая.
– Все, радуйтесь, Бреннер, или печальтесь. Но меня опередили конкуренты, – прокричал мне в спину Костас. – Теперь вам придется иметь дело с ними!
– Какие еще конкуренты? – не понял я.
– Могу поздравить всех жителей Руссо-Пруссии и всего остального мира. – Костас казался подавленным. – С этого дня вы официально соединены с другими мирами системой посольств всеобщей сети. Четыре цвета – четыре мира, и моего среди них нет. Это провал, совершенная катастрофа. Каждый мир сети соединяется напрямую лишь с четырьмя иными мирами. Не больше и не меньше. Таковы законы природы. Те другие миры также соединены с четырьмя мирами, и так до бесконечности. И не спрашивайте меня, почему все именно так. Я знаю лишь то, что рассказываю сейчас. И откуда они взялись все четыре сразу, тоже не спрашивайте. Возможно, когда кубы схлопнулись, это спровоцировало реакцию, и проходы открылись сами собой. Или кто-то помог им открыться… В любом случае теперь у вас нет выбора, система посольств налажена, готова к использованию и не подлежит изменению.
– Система посольств?
– Эти цветные энергокупола, которые мы видим, они самые и есть. Посольства. Где-то там есть стационарные ходы между мирами, которые уже невозможно выключить или уничтожить. Насколько я знаю, в обычном случае они активируются по очереди, один за другим. Бывает, проходит много лет, даже веков, пока появляются последние посольства, а тут все четыре сразу. И все рядом, в одной стране, в одном городе. Это нарушает привычный порядок! Прежде я о подобном не слышал. Но что произошло, того не изменить… так что скоро ждите официальных послов. Деваться-то им тоже отсюда некуда. Вы теперь соседи…
Несмотря на довольно странное объяснение, мне показалось, что суть я уловил. Вместо одного временного чернильного хода, созданного кубом, мы получили четыре постоянные лазейки в другие миры. В разные миры. А те миры, в свою очередь, соединялись с другими мирами, создавая всеобщую сеть. Красиво!
Разумеется, я читал о возможном существовании жизни за пределами нашей планеты, а с недавних пор и сам убедился в правдивости этой теории, но ученые все видели иначе – перелеты в эфирном пространстве от звезды к звезде, длящиеся годами, даже десятилетиями… и то не сейчас, а в далеком будущем, когда технический уровень развития достигнет нужных высот… но никто не сумел предсказать реальность и подобные ходы, соединявшие миры напрямую.
– Я проиграл, Бреннер, я не выполнил своего задания. Больше четырех постоянных посольств в мире быть не может, а значит, мой мир, если я могу его так называть, остался в стороне. Они очень стремились стать первыми, тут есть многое из того, что им необходимо, как нам воздух. И шанс был, но он упущен. Если бы не вы, Бреннер, если бы не вы…
Услышав в голосе Костаса угрожающие нотки, я слегка вильнул химмельштоком, напоминая моему пассажиру, что мы болтаемся высоко над землей и, упав, оба разобьемся в лепешку, будь ты хоть трижды подселенцем.
– Так кто же стоит за «Механикс»? – пришла мне в голову неожиданная мысль. – Может, не только подселенцы успели послать своих разведчиков в наш мир?
– Понятия не имею, но это точно не мы. Я бы поискал нити за океаном. Игра ведь шла не только за то, чьи именно посольства появятся в этом мире, но и где именно они появятся. Кто-то очень хотел, чтобы все произошло не здесь, во Фридрихсграде, а по ту сторону океана. Мировое господство, Бреннер, оно сводит с ума…
– Слышал, что подселенцы отправились и туда? – вспомнил я рассказ Зоммера.
– Ничего об их судьбе я не знаю. Никаких известий от них не поступало. Ты же видел мир подселенцев, назовем его так для простоты. Там все живет по иным законам, мне сложно объяснить всю структуру, но и там есть различные коалиции, каждая из которых готова уничтожить всех остальных ради своих интересов. Я представлял лишь одну из таких коалиций и не могу знать всего.
Я поверил ему. А отчего нет? Все сходилось. Плевать, чьи интересы представлял «Механикс». Какая теперь разница? Их игра разрушена, разрушена мной.
– Если бы вы не бросили куб, Бреннер… – повторил Костас, подтверждая мои размышления.
После этого наследник замолчал, хотя я был бы рад послушать и дальше его откровения – полезная информация, особенно в новых условиях.
Полусферы-купола интересовали меня в первую очередь, но и о событиях в городе не стоило забывать. Площадь внизу пустовала, но то тут, то там валялись мертвые тела: как людей, так и чужаков. Кажется, далеко не всех их затянуло обратно в воронку. Часть все же осталась в городе, чтобы принять быструю смерть от рук то ли озверевших горожан, то ли бойцов Серафимова. А может, это полки императора все же были в городе?.. Ни императорского кортежа, ни остатков армии вторжения я не увидел. Исчез с площади и императорский мехваген.
Частые выстрелы и в небе были прекрасно слышны. В городе шли ожесточенные бои. Вот только кто и с кем воюет? Сверху этого не разобрать. Нужно спускаться вниз.
Интересно, живы ли император и великий князь?..
Где-то загрохотал пулемет. «Страусы» Серафимова? Ох, как же мне не хотелось опять лезть в самую гущу событий. Может, это и не требуется? Все заинтересованные лица уверены, что я пропал, сгинул в воронке. Значит, самое время нанести неожиданный визит и попробовать вытащить сестер из плена.
Вот только что делать с Костасом? Люди, которых я знал и ценил, такие, как Шиллер и его ни в чем не повинная жена… другие, кого не знал лично, как экипаж дирижабля, безжалостно уничтоженный… они требовали отмщения. Но был ли я вправе карать великокняжеского сына? Да, был. И убил бы его там, в чужом мире. Но сейчас первоначальный порыв прошел.
Настоящий убийца – тварь, живущая в нем. Но ведь, уничтожив подселенца, я убью и Костаса. И что? У меня же не возникало подобных проблем, когда я забрался в мастерскую дагеротиписта. Жорика я зарезал без зазрения совести. С другой стороны, на тот момент я ничего не знал о подселенцах. Но сделал бы я то же самое, если бы знал? Несомненно. Так отчего я тяну? Почему не скину Костаса с химмельштока? Боюсь взять ответственность на себя? Нет. Мы вернулись во Фридрихсград, теперь Костас мне не нужен даже как проводник оттуда, с той стороны воронки.
И все же я медлил.
Доннерветтер! Пусть великий князь да император, раз уж они сами заварили эту кашу, разбираются с последствиями. В конце концов, у них должны иметься веские основания для принятия подобного решения. Я могу и не знать всех мотивов и преследуемых ими целей. Благодаря моему вмешательству и так уже закрутилось такое, что перевернет жизнь каждого.
Нет, я не стану убивать его сейчас. Но позже, если я все же решу, что никто не понес заслуженного наказания за все эти смерти, я отомщу. И отомщу жестоко, без оглядки на звания и чины. Я убью и Костаса, и великого князя, и даже императора, если те еще живы. Но сначала разберусь во всем. Кажется, теперь я стал лучше понимать Кречетова…
Я бросил химмельшток вниз, к земле, в очередной раз поражаясь, как легко устройство слушается меня. Костас крепко вцепился в мои плечи, стараясь удержаться.
Зависнув в полуметре над площадью, я кивком велел Костасу слезать, и он тут же соскочил на землю.
– Вы не убили меня, Бреннер. Я этого не забуду.
В его устах это прозвучало словно угроза. Впрочем, мне было все равно. Слишком многие запугивали меня за последние дни. Поэтому выделять симбиоз наследника и подселенца в отельную категорию я не стал.
– Провались ты… – пробурчал я вслед великокняжескому сыну, но тот меня уже не услышал.
Костас подбежал к краю площади, чтобы тут же затеряться в многочисленных городских улочках и переулках, я же вновь взмыл в небо и направился по известному адресу, где ждали моего возвращения близняшки.
Подниматься слишком высоко я не стал, предпочтя лететь над самыми крышами, но вскоре пожалел об этом. Пулеметная очередь едва не прервала мой полет, и, боюсь, даже доспех, рассчитанный на энергетические выстрелы, не спас бы меня от тяжелых пуль. Я так и не понял, откуда велся огонь, но решительно спустился ниже – теперь, чтобы взять меня на прицел, недостаточно сидеть на крыше в укрытии. Я летел на высоте двух-трех метров от земли, то поднимаясь чуть выше, то, напротив, спускаясь почти к самой брусчатке. Приходилось активно маневрировать между домами и надеяться, что не врежусь в одну из стен на такой скорости. Иначе и стрелять не надо – разобьюсь в лепешку.
На одном из поворотов я едва не столкнулся со «страусом», неподвижно замершим посреди улицы. Облететь его я сумел, но лишь в последний момент, а водитель «страуса» оказался недостаточно ловок. Пулеметы только начали разворачиваться в мою сторону, а химмельшток уже унес меня в следующий переулок.
В городе царили сумбур и анархия. Власти, если они еще остались, полностью утратили контроль над ситуацией, и кто сейчас побеждает, было тоже непонятно. Оказывается, требуется чертовски мало, чтобы превратить размеренную жизнь целого города в хаос.
Я бы на месте императора или тех, кто сейчас занял его место, срочно перебросил в Фридрихсград подкрепление из соседних городов, все доступные полки, и навел порядок силой, без всякой жалости отстреливая каждого анархиста и революционера. Потом будет поздно. А когда слух о случившемся покатится дальше, достигнет других городов, включая столицу, то начнется истинный конец света. Везде, в любой стране мира, в любом городе полно отбросов, готовых при малейшем попустительстве властей выйти на улицы и грабить, убивать, насиловать. Упустишь момент, когда их нужно остановить, проявишь слабость, и последняя война покажется детской шалостью в сравнении с тем, что случится.
Купола «посольств», как назвал их Костас, я старательно облетал стороной. Сверху они казались лишь яркими разноцветными, похожими на детские игрушки сооружениями, но сейчас, когда я несся над улицами, то невольно поразился размерам полусфер, каждая из которых могла сравниться с резиденцией великого князя. К сожалению, даже сверху я не имел возможности понять, что именно находится под куполами. Энергетические щиты надежно укрывали от любопытного взора происходящее там. Кто знает, может, уже четыре новые армии вторжения готовят нападение на город, подобно жукам, а мы ничего не подозреваем.
Где-то неподалеку застрочил пулемет, слева одна за другой гулко громыхнули три гранаты, а вслед за ними зачастили винтовки. Я летел очень аккуратно, стараясь заметить опасность заранее и не угодить ненароком под обстрел.
Впрочем, я уже почти прибыл на место. В этой части города было спокойнее. Жители прятались по домам, время от времени осторожно выглядывая из окон и обмениваясь новостями с соседями.
Дорогу к дому Серафимова я помнил хорошо и не потерял времени на поиски. Нужные ворота я преодолел поверху, после чего подлетел к двери черного хода и деактивировал химмельшток.
Выкидывать механизм я не собирался, но и брать его в дом было лишним, поэтому я спрятал химмельшток у стены за бочкой с дождевой водой. Там никто его не найдет, если заранее не будет знать, что искать, – густые заросли бурьяна укрывали бочку до середины.
Главное, не поднимать шум раньше времени. Сначала спасти сестер, а уж потом мстить врагам – таков был план.
Но, едва ступив на лестницу, я понял, что не могу сделать ни шагу дальше. Броня доспеха перестала меня слушаться, и я с трудом поднял руку, чтобы расстегнуть все застежки и освободиться от нее.
Как видно, энерготанк брони исчерпал свои возможности. Жаль! К хорошему привыкаешь быстро, но всю жизнь в боевом костюме не проведешь.
Я вернул костюм в его исходное состояние – небольшой чемодан, удобный для переноски. Чемодан последовал за химмельштоком – в бурьян за бочку.
Теперь, когда меня ничто не останавливало, я поднялся по ступеням и толкнул дверь. Она открылась с легким скрипом.
Нижний этаж встретил меня привычной пустотой, и я, не теряя времени, прошел к лестнице, ведущей на второй этаж, где еще вчера вечером мы так мило беседовали с Ястребом и господином Серафимовым.
Дверь в холл, разумеется, была заперта. Выбивать ее – не вариант, тем более без доспеха, – слишком мощная, надежно укрепленная изнутри, я еще вчера это приметил. Я приложил ухо к дереву и прислушался. Тишина, ни звука с той стороны. Такое ощущение, что все обитатели дома вымерли и я единственный живой человек здесь.
Спрятав «дырокол» за спину и изобразив на лице самую доброжелательную из своих улыбок, я решительно постучал в дверь.
