XXXI. Погоня
К счастью, стрелять по своим мне не пришлось. Да я бы и не стал бить по людям, постарался бы отпугнуть.
Около часа нас не тревожили. Видно, солдаты еще не успели добраться до ближайшей станции и сообщить об инциденте. И пока передали сообщение по инстанциям дальше, да пока там отреагировали… За это время мы проехали большую часть оставшегося пути, изрядно прибавив в скорости, освободившись от вагонов.
Машинист выглянул из будки и с любопытством поинтересовался судьбой остального состава, но я уверил его, что волноваться не о чем, так и должно быть. Машинист неопределенно покачал головой, обоснованно сомневаясь в моих словах, поправил фуражку, которую чуть не унесло порывом ветра, и вернулся в будку. Больше он оттуда не показывался.
К вечеру небо затянуло тучами, собирался дождь. Я изрядно проголодался. С Костасом мы больше не разговаривали, каждый предавался собственным размышлениям под размеренный перестук колес.
Местность вокруг была мне знакома. Хоть я городской житель, но и окрестности города в свое время изучил. До Фридрихсграда оставалось совсем недалеко, и я не сомневался, что встречу нам организовали жаркую. Поэтому действовать надлежало на опережение.
– Константин Платонович, собирайтесь, наша остановка!
Железная дорога здесь шла в гору, и паровоз чуть сбавил скорость. Мы вернулись в конец тендера и спустились по лесенке, оставшись стоять на узких нижних ступенях.
– Прыгайте, мы сходим! – приказал я.
Костас смотрел на мелькавшие под ногами шпалы, сомневаясь, стоит ли совершать этот опасный прыжок, но я приставил револьвер к его боку, чтобы наследник думал побыстрее. Собравшись с духом, он глубоко вздохнул и прыгнул, удачно приземлившись.
Мое приземление вышло более жестким. Я едва не отбил ноги, упал и прокатился по земле, а потом лежал еще с минуту, приходя в себя. Паровоз умчался вперед, не заметив потери последних пассажиров.
Когда я поднялся на ноги, Костаса уже и след простыл. Не стал меня дожидаться великокняжеский сын, решил поиграть в догонялки, надеясь на свою молодость и скорость. Вот только он не учел, что следы отчетливо виднелись в размытой дождем земле, поэтому направление его движения я тут же определил, благо он побежал в нужную мне сторону. Во Фридрихсград.
Следующий час я несся, аки лось по лесу, надеясь догнать наследника до наступления темноты. Начал моросить дождь – пока мелкий и неприятный, но грозящий перерасти в настоящий ливень. Черные тучи собирались на северо-востоке и медленно, но верно шли на город.
Через какое-то время следы Костаса вывели меня на хорошо утоптанную дорогу и там оборвались. Дорога вела к Фридрихсграду, и я, поразмыслив, решил бежать по ней и дальше. Вряд ли Костас решится покинуть столь удобный тракт, где можно не опасаться неудачно упасть и сломать ногу. Да и основное его преимущество заключалось в молодости и скорости.
Зато я, опытный солдат, пусть в прошлом, умел бегать на дальние дистанции, экономя дыхание и энергию. Поэтому рано или поздно, когда Костас выдохнется, мы обязательно повстречаемся. Если только его не подберет и не подбросит до места один из местных бауэров. Но, к моему удовольствию, в преддверии бури тракт опустел. Все спешили укрыться от дождя, и редкий глупец пустился бы в это время в путь.
В черном небе засверкали первые молнии, басовитые раскаты грома долетели секунд через тридцать. Еще есть немного времени, я опережал грозу.
Я вновь побежал вперед, но уже шагов через сто резко остановился.
Чуть впереди, в канаве на обочине, лежал человек. Я подбежал и склонился над ним, стараясь определить, жив ли тот. Нет, мертв. Причем убит, и совсем недавно. Человек – по виду обычный бауэр, вроде того деда, что подвозил нас несколькими часами ранее, только моложе, плечистее. Но это его не спасло. Кто-то заколол его одним точным и выверенным ударом в шею.
Очень мне не понравился этот удар. Он напомнил мне кубрик на цеппелине, куда грудой скинули тела несчастных матросов, стюардов и техников «Возрождения». Тогда я осмотрел их мимолетно, но сейчас вспоминал, что убиты они все до единого были одним и тем же способом – вот таким коротким ударом либо в шею, либо в сердце. Один удар – один человек! Так бьет либо профессиональный убийца, либо опытный хирург… либо маниак.
Костас постарался? Странно даже представить, чтобы наследник великого князя оказался банальным уголовником. Да и к чему ему убивать бауэра? Чтобы отобрать телегу с лошадью? Очень уж незначительный повод. Но даже если он виновен в смерти крестьянина, сложно представить, что и на цеппелине именно он перебил персонал.
Однако труп имелся, а Костас отсутствовал. Построить логическую цепочку в данном случае совсем несложно. Тем не менее я не верил… это просто не укладывалось в голове: не мог я не заметить в нем такое зло!
Наследник князя казался избалованным, самолюбивым, наглым, эгоистичным, капризным, даже трусливым – каким угодно, только не выглядел он как безжалостный убийца.
И все же… примем как данность: Костас обзавелся средством передвижения, догнать его будет проблематично, если вообще возможно. Я выкинул все мысли из головы и побежал вперед. Делай, что можешь…
По моим ощущениям, где-то минут через восемь навстречу мне попалась припозднившаяся пустая крестьянская повозка. Ее хозяин торопился, подхлестывал кобылу, стараясь успеть домой до бури. Я замахал руками, призывая возницу остановиться, и едва не угодил под копыта.
– Куда прешь! Совсем голову потерял, бродяга?! – Крепкий мужик в повозке замахнулся на меня кнутом, но я вовремя перехватил его руку и, попросту выдернув его из повозки, швырнул на землю.
– Молчать, скотина! Смотри, с кем разговариваешь! – Вид мой оставлял желать лучшего, поэтому неудивительно, что бауэр принял меня за обычного попрошайку.
Для верности я слегка ткнул его кулаком под ребра. Это помогло больше.
– Прощения просим, барин! Не разглядел впотьмах!
– Встретил по дороге телегу?
– Видал. – Мужик с моего позволения поднялся и отряхнулся. – Промчался мимо, окаянный, чуть ку-ру-ше-ние не устроил!
– Что не устроил? – не понял я.
– Ку-ру-ше-ние! – с явным удовольствием повторил мужик. – Как на кораблях!
– Догнать его сможешь? Я заплачу!
Мужик прищурился, тут же напомнив мне давешнего деда своей врожденной мужицкой хитростью, иногда граничащей с простодушием.
– Догоню, отчего ж не догнать! Он кобылу загонит, неумеючи едет.
– Разворачивай повозку! Это аванс! – Я сунул ему две марки. Глаза у мужика блеснули в сумраке. Ишь, учуял деньги. Еще зарежет, мерзавец. Надо быть настороже.
– Что за «ванс»? – не понял он.
– Аванс – это предоплата. Короче, догоним телегу, получишь еще столько же! А будешь медлить – пристрелю!
Хитринка исчезла из его взгляда, мужик враз погрустнел, увидев револьвер, но от работы не отказался – да и куда ему было деваться, – быстро развернул повозку и взялся за вожжи.
– Но-о-о-о! Пошла, залетная! – В моем вознице проснулся городской извозчик.
Лошадь удивленно заржала, непривычная к такому обращению, и рванула с места в галоп. Мы подпрыгивали на каждой кочке. Я очень надеялся не вывалиться на ходу, зато теперь повозка быстро продвигалась вперед, спасаясь от приближающейся грозы и постепенно, как я надеялся, нагоняя Костаса.
Тьма позади надвигалась вместе с бурей, ветер все усиливался, а гром гремел оглушительнее. Еще четверть часа, и ливень нас настигнет. Непогода затруднит поиски Костаса. Промокнуть я не боялся, а мой возница время от времени оглядывался назад. На лице его при этом мелькало выражение крайнего недовольства, граничащего с испугом, но мое обещание имперских марок еще не выветрилось из памяти крестьянина.
– Плохо это, барин, плохо! – прокричал мой возница. Говорить обычным голосом уже не получалось – ветер уносил прочь все слова. – Убежище надо искать! В такое время нечисть бродит, ищет случайных путников!..
Казалось бы, совсем недалеко от города, второго по величине во всей империи, – и такое дремучее невежество. А ведь и мужик-то еще молодой – не старый дед, которого уже никак не переделать. Но деревенские суеверия веками властвовали над умами бауэров. Оставалось только давить на жадность.
– Дам еще десять марок сверху, – пообещал я. – Гони!
И он погнал, да как погнал! Бедная кобыла – пришел ее смертный час. Бауэр не жалел животное. Мы мчались по дороге так быстро, словно ехали не на повозке, а в мехвагене.
Капли застучали все сильнее, дождь превращался в ливень. Я чувствовал: еще пять минут – и стена воды заставит нас снизить скорость, а то и вовсе остановиться. А время упускать я не мог, до полуночи оставалось все меньше часов.
Когда мои опасения начали сбываться и ливень почти накрыл нас, дорога сделала очередной поворот, и мы чуть было не врезались в стоявшую посередине тракта повозку. Костас все же загнал свою кобылу, она упала прямо на бегу. Животное не подохло, но подняться кобыла больше не могла, лишь грустно смотрела на нас своими огромными глазами.
Увидел я и наследника. Он несся огромными скачками по дороге, шагах в пятидесяти впереди, стараясь перепрыгивать самые большие лужи. Его спина – хорошая мишень. Я бы попал даже с такого расстояния, но стрелять не стал.
– Объезжай, мы почти догнали его!
Мы обогнули телегу, едва не съехав в канаву, и бауэр вновь взялся за вожжи. Хорошо, что мы заметили Костаса в наступающей тьме, уже захватившей почти все вокруг.
Бауэр теперь вел повозку скорее на ощупь, по памяти, ориентируясь лишь на свое знание местности.
Костас, хоть и старался, от нас не ушел. Он внезапно вынырнул из ливня и тьмы прямо перед кобылой. Возница натянул вожжи, но лошадь не могла остановиться так сразу и сбила Костаса с ног. Наследник отлетел в сторону, только по счастливой случайности не угодив под колеса.
Я соскочил на землю и подбежал к беглецу, надеясь, что мы не убили великокняжеского сына. К счастью, Костас был жив и даже в сознании, лишь тяжело дышал и все пытался подняться на ноги, но поскальзывался в грязи и раз за разом падал обратно.
Я схватил его за шиворот и рывком поставил на ноги, и тут же, не давая ему передохнуть, дважды ударил по почкам. Костас согнулся от боли, а я едва сдержался, чтобы не начать бить его снова, боясь не суметь остановиться вовремя.
– Зачем ты убил человека? Говори, скотина! – яростно прошипел я ему в лицо, когда Костас наконец вновь распрямился. – Из-за телеги с полудохлой клячей?
– Я не хочу умирать, Бреннер!
– Но зачем убивать? Он бы и сам тебя довез. Надо было заплатить! В конце концов, отнять, но не убивать!
– Никого я не убивал… не знаю, о чем вы говорите, Бреннер.
Меня так и подмывало устроить прямо тут допрос с пристрастием и выяснить все у него о трупах на цеппелине, и только огромным усилием воли я сдержал этот порыв. Еще мне очень хотелось вновь его ударить, но и с этим пришлось повременить. Близняшки на первом месте!
– Далеко ли до города? – спросил я бауэра, с интересом наблюдавшего за нами.
– За час-другой пешим ходом добраться можно…
– Отлично! Тогда дальше мы сами. А ты, уважаемый, вернись и займись брошенной телегой, и кобылу выходи. – Я вручил бауэру обещанную награду, он довольно кивнул, но я подпортил ему вечер напоследок, добавив: – У меня для тебя еще одно задание. Недалеко от того места, где ты меня подобрал, лежит мертвец. Может, ты даже знал того человека. Это хозяин телеги. Он убит. Карауль тело и отыщи кого-то, кто сообщит обо всем в ближайший полицейский участок. Пусть свяжутся с риттером Семеновым и скажут ему, что Бреннер уже занимается этим делом. Все запомнил? Вот тебе еще пять марок. Ты уж не подведи, братец!
Бауэр только качал головой, с испугом слушая мои указания, но деньги взял. Мне оставалось надеяться, что он все сделает правильно. Но могло случиться и так, что суеверный бауэр попросту сбежит куда глаза глядят, от греха подальше. Тело несчастного, конечно, найдут, но не раньше завтрашнего дня, а до этого момента его могут растащить дикие звери. Бедолага не заслужил столь страшной участи.
Более не обращая внимания на своего возницу, который, кряхтя, вновь начал разворачивать свое транспортное средство, я подтолкнул Костаса в спину.
– Шагай, мерзавец! Нам предстоит трудный путь.
– Бреннер, послушайте… – начал было он, но я сразу пребольно ткнул его в спину.
– Иди молча! Еще слово – и я отрежу тебе язык!..
Костас заткнулся и покорно побрел по дороге. Мы уже давно промокли насквозь, но я не обращал на это внимания. Время от времени над нами сверкали молнии вполнеба, а затем, спустя несколько секунд, прокатывалась громовая волна. Но я упорно шел по тракту, не позволяя и наследнику тормозить наше продвижение. Если он хотя бы чуть-чуть замедлялся, я грубо подталкивал его в спину, наплевав на княжеское достоинство моего подопечного. Сейчас Костас был для меня не особой императорской крови, но лишь обычным преступником, коих я повидал не один десяток. Для меня он перестал быть человеком, и обращаться с мразью по-доброму я не собирался.
Чем дальше я размышлял, тем больше утверждался в мысли, что это именно Костас убил людей на дирижабле. Шалимову и стрелкам это было попросту ни к чему. Они бы ограничились тем, что заперли персонал по кубрикам, чтобы не мешались под рукой, но убивать… нет, это не их работа.
Сколько еще всего я не знаю о Костасе? Хороший допрос с пристрастием может развязать язык любому. И если Кречетов, по какой-то своей необходимости возжелавший его смерти, даст мне хотя бы час-другой, то я постараюсь выбить из Костаса все подробности совершенных им преступлений.
Шагая, как два каторжанина, сквозь ливень, тьму и ветер, мы упрямо продвигались вперед и спустя пару часов достигли городских предместий. Воспользовавшись очередной вспышкой молнии, я взглянул на хронометр. До полуночи оставалось еще три часа.
