Тарзан выкопал неглубокую могилу для кока с «Кинкейда», под чьей отталкивающей внешностью оказалось сердце истинного рыцаря и джентльмена. Это было все, что Тарзан мог сделать в жестоких джунглях для человека, который отдал жизнь за его жену и маленького сына.

Затем Тарзан опять погнался за Роковым. Теперь, когда человеку-обезьяне стало понятно, что женщина, которую он пытается настичь, и есть Джейн, снова попавшая в руки русского, ему казалось, что, несмотря на невероятную скорость бега и чудовищное напряжение мускулов, он продвигается вперед со скоростью улитки.

Он с трудом выбирал нужный путь, потому что в этом месте через джунгли вело множество троп. Они пересекались снова и снова, разделялись, ветвились, шли во всех направлениях, и по ним в разные стороны до него проходило бесчисленное множество туземцев.

Следы белых людей были по большей части затоптаны чернокожими носильщиками, которые их сопровождали, но и поверх их следов тоже имелись следы прошедших позже туземцев и диких зверей.

Это могло поставить в тупик любого, но Тарзан, пользуясь своим невероятно острым зрением, усердно продолжал поиски правильной дороги, постоянно сверяя увиденное с тем, что подсказывало не менее острое обоняние. Но как ни старался человек-обезьяна, уже к ночи он понимал, что идет по совершенно ложному следу.

Он знал, что его команда следует за ним, и старался оставлять заметными собственные следы. Для этого Тарзан часто терся о лозы и лианы, стеной отгораживающие тропу от джунглей, и в некоторых местах метил свой путь другим естественным образом, чтобы его запах был как можно более различим.

С наступлением темноты начался сильный ливень, и сгорающему от нетерпения человеку-обезьяне не оставалось ничего иного, как ждать утра, кое-как укрывшись под ветками огромного дерева. Увы, с наступлением дня проливной дождь не прекратился.

Целую неделю солнце закрывали темные тучи, а безжалостные ливни и ветер уничтожали последние остатки следов, которые тщетно искал Тарзан.

За все это время он не видел ни дикарей, ни собственного отряда, который, как он опасался, мог потерять его след из-за дождей. Местность была ему незнакома, и он затруднялся сказать точно, куда идет, поскольку, не видя солнца днем и луны со звездами ночью, не мог определить направление.

Наконец на седьмой день, незадолго до полудня, солнце пробилось сквозь тучи. К этому времени человек-обезьяна был почти на грани отчаяния.

Первый раз в жизни Тарзан, приемыш обезьяны, заблудился в джунглях. То, что подобное несчастье свалилось на него в самое неподходящее время, казалось безмерной жестокостью судьбы. А между тем где-то в этом диком краю страдали его жена и сын, попавшие в лапы к Рокову, величайшему из злодеев.

Какие жуткие испытания, наверное, выпали им в эти семь ужасных дней проливного дождя. Казалось, сама природа решила сорвать все планы Тарзана найти жену и сына! Он настолько хорошо знал русского, что мог не сомневаться: этот человек чрезвычайно разгневан попыткой Джейн сбежать от него. А понимая, что Тарзан идет по его следу и, может быть, уже близко, негодяй, не теряя времени, приведет в исполнение самый ужасный план мщения, который только подскажет ему извращенный ум.

Но теперь, когда солнце опять засветило, человек-обезьяна все еще оставался в растерянности, не зная, куда идти. Тарзану было известно, что Роков удалился от реки в погоне за Андерссеном, но оставалось неясным, захочет он двигаться в прежнем направлении или вернется к Угамби.

Человек-обезьяна видел, что река там, где он перестал следовать ее руслу, становилась все более узкой и порожистой. Поэтому он рассудил, что дальше, вплоть до самого истока, она может оказаться непроходимой для пирог. Однако, если Роков не вернулся к реке, куда он мог двинуться?

Судя по направлению, выбранному Андерссеном во время его побега с Джейн и ребенком, размышлял Тарзан, кок пытался пересечь Африку и достичь Занзибара. Но осмелится ли Роков предпринять настолько опасное путешествие? Ответа на этот вопрос у человека-обезьяны не было.

Сделать такую попытку ему мог подсказать страх – ведь он знал, на что способна ужасная команда, шедшая по его следу, и не сомневался, что Тарзан гонится за ним, собираясь воздать ему по заслугам.

Наконец человек-обезьяна решил следовать и дальше на северо-восток в направлении Германской Восточной Африки, пока не наткнется на туземцев, от которых сможет получить сведения о том, куда подевался Роков.

На следующий день после того, как прекратился дождь, Тарзан вышел к деревне, обитатели которой, завидев его, бросились по кустам. Тарзан, не любивший, чтобы его встречали подобным образом, после недолгой погони настиг одного из них, оказавшегося молодым воином. Тот был настолько напуган, что не смог защищаться, уронил оружие и упал на землю. Выпучив глаза, он смотрел на человека-обезьяну и вопил от ужаса.

Тарзану стоило большого труда успокоить беднягу и получить наконец мало-мальски членораздельный ответ о причине такой неуместной паники.

От него Тарзан узнал, что несколько дней назад через эту деревню прошел отряд белых людей. Те рассказали туземцам об ужасном белом дьяволе, который за ними гонится, и посоветовали остерегаться этого чудовища и демонов, которые ему служат.

Вот дикари и признали в Тарзане дьявола, описанного белыми людьми и их черными слугами. За его спиной они ожидали увидеть орду демонов в обличье человекообразных обезьян и пантер.

Тарзан тут же узнал почерк коварного Рокова. Русский пытался помешать погоне, запугав туземцев и возбудив в них суеверный страх перед человеком-обезьяной.

Воин также рассказал Тарзану, что белый человек, который вел недавно ушедший отряд, обещал баснословную награду, если они убьют белого дьявола. Жители деревни были полны решимости так и поступить, если подвернется возможность. Но при виде Тарзана у них душа ушла в пятки, как и предсказывали черные слуги белых людей.

Убедившись, что человек-обезьяна ничем ему не угрожает, туземец оправился от страха, обрел некоторое подобие мужества и выполнил просьбу Тарзана – проводил «белого дьявола» в деревню. По дороге воин крикнул товарищам, чтобы возвращались и они, потому что «белый дьявол обещал не причинять никакого вреда тем, кто ответит на его вопросы».

Один за другим чернокожие потянулись в деревню, но, судя по тому, как они закатывали глаза и бросали на человека-обезьяну косые недоверчивые взгляды, их страхи улеглись далеко не полностью.

Вождь вернулся в деревню чуть ли не первым, и, поскольку Тарзану особенно не терпелось расспросить именно его, он, не теряя времени, заговорил с ним.

Вождь, которого звали М’ганвазам, был толстым коротышкой с необыкновенно подлым, бесчестным лицом и по-обезьяньи длинными руками. Весь его вид свидетельствовал о неискренности и коварстве.

Только суеверный ужас, порожденный рассказами белых людей и их черных носильщиков из побывавшего в деревне отряда, не позволял ему приказать своим воинам наброситься на Тарзана и немедленно убить «белого дьявола». Вождь и его соплеменники были закоренелыми людоедами. Но если они и вправду имеют дело с дьяволом, а где-то неподалеку в джунглях другие кровожадные демоны только и ждут, когда этот чужак позовет их на помощь… Нет, страх был сильнее желания прикончить этого белого великана.

Тарзан выяснил у вождя все, что его интересовало, и, сопоставив его показания со словами молодого воина, понял главное: Роков и его спутники очень напуганы и ради своего спасения решились отправиться на далекое восточное побережье.

Многие носильщики уже сбежали от Рокова. Только на последней стоянке в этой деревне русский повесил пятерых своих слуг за кражу и за попытку сбежать. Однако, судя по тому, что вождь племени ваганвазам узнал от некоторых черных спутников Рокова, большинство из которых так боялись своего жестокого господина, что опасались даже заговорить вслух о его планах, отряд этого русского в очень скором времени должен был остаться вообще без носильщиков. Все чернокожие – и повара, и те, в обязанности кого входило разбивать палатки, и хранители ружей, и аскари, и даже главный проводник – собрались сбежать в буш, оставив господ на милость безжалостных джунглей.

М’ганвазам отрицал, что с белыми людьми была женщина или ребенок. Но, взглянув на него повнимательней, Тарзан пришел к выводу, что вождь лжет. Несколько раз человек-обезьяна так и сяк подходил к интересующему его вопросу, но ему так и не удалось запутать коварного каннибала или заставить проговориться. Тот твердо стоял на своем: никаких женщин и детей в отряде не было.

Тарзан потребовал у вождя еды, и после длительных препирательств с местным царьком ему удалось получить то, о чем он просил.

Затем человек-обезьяна попытался разговорить остальных туземцев, а в особенности молодого воина, которого захватил в кустах, но в присутствии М’ганвазама те предпочитали помалкивать.

Наконец, убежденный, что эти люди знают о русском и о судьбе Джейн с ребенком гораздо больше, чем готовы ему рассказать, Тарзан решил остаться на ночь в надежде позже узнать еще что-нибудь важное.

Когда человек-обезьяна сообщил вождю о желании остаться на ночь в деревне, то не без удивления отметил, насколько вдруг изменилось к нему отношение вождя. Ранее почти не скрывавший явной неприязни и подозрительности к «белому демону», М’ганвазам превратился в гостеприимного и заботливого хозяина.

Он настоял на том, чтобы человек-обезьяна занял лучшую в деревне хижину, из которой для этого изгнали старшую жену М’ганвазама, а сам вождь временно переселился к одной из своих младших супруг.

Вспомни Тарзан о том, что Роков обещал чернокожим царскую награду за его убийство, он сразу бы догадался, что на самом деле кроется за такой переменой в поведении М’ганвазама.

Если бы белый великан мирно уснул в одной из его хижин, это значительно облегчило бы получение награды. Поэтому вождь настойчиво стал предлагать Тарзану, смертельно уставшему после долгого пути, пораньше лечь спать в уютном жилище, которое по местным меркам было не чем иным, как настоящим дворцом.

Как бы ни противна была человеку-обезьяне мысль переночевать в туземной хижине, он все-таки решился на это, рассчитывая, что, сидя у огня, горящего в центре хижины, среди молодых воинов, ему удастся выудить у кого-нибудь из них нужные сведения. Поэтому Тарзан согласился на приглашение М’ганвазама, хотя сказал, что скорей предпочел бы поселиться вместе с кем-то из его молодых соплеменников, чем выгонять на холод старшую жену вождя.

Беззубая старуха широко улыбнулась и поддержала просьбу человека-обезьяны. Увы, его предложение как нельзя больше соответствовало планам вождя и позволяло, собрав банду отборных убийц, окружить Тарзана и напасть на него. Поэтому черный негодяй с готовностью согласился, после чего гостя поселили в хижине вблизи деревенских ворот.

Поскольку в тот вечер должны были устроить пляску в честь недавно возвратившихся охотников, Тарзан остался в хижине один, а все мужчины, как объяснил М’ганвазам, должны были принять участие в празднике.

Как только человека-обезьяну благополучно заманили в ловушку, М’ганвазам созвал у себя молодых воинов, которых он выбрал, чтобы те провели ночь с белым дьяволом.

Ни один из них не выказал по поводу плана вождя особой радости, так глубоко сидел в их суеверных сердцах невероятный страх перед странным белым великаном. Но слово М’ганвазама было законом для его племени, и поэтому никто не посмел возражать.

Когда М’ганвазам шепотом объявил свой план дикарям, сидящим на корточках вокруг него, беззубая старуха, которой Тарзан не дал провести ночь на улице, подошла к заговорщикам – якобы собираясь подбросить в огонь хвороста, а на самом деле желая побольше узнать, о чем они говорят.

Несмотря на дикий гвалт, поднятый в деревне подгулявшими туземцами, Тарзан уже крепко спал, когда его невероятно обостренные чувства уловили какое-то легкое движение в хижине. Огонь почти погас, превратившись в небольшую кучку тлеющих угольков, которые скорей усиливали темноту, чем освещали дурнопахнущее жилище. Однако чуткий слух и зрение человека-обезьяны предупредили его о том, что кто-то бесшумно крадется к нему во мраке.

Тарзан сомневался, что это кто-то из воинов, с которыми он делил хижину, возвращается после праздника, ведь с улицы еще доносился рокот тамтамов. Кто бы это мог быть, если он так тщательно скрывает свое приближение?

Когда незнакомец приблизился на расстояние вытянутой руки, человек-обезьяна легко отскочил к противоположной стене, выставив свое копье.

– Кто здесь? – спросил он. – И почему ты подкрадываешься к Тарзану из племени обезьян в темноте, как голодный лев?

– Тише, бвана! – ответил старческий надтреснутый голос. – Я Тамбудза, та самая, чью хижину ты не пожелал занять, чтобы мне не пришлось провести холодную ночь вне дома.

– Чего Тамбудзе нужно от Тарзана из племени обезьян? – последовал вопрос.

– Ты был добр к той, которую давно никто не жалеет, и я пришла отплатить тебе за твою доброту, – ответила старуха. – Мне нужно тебя предупредить.

– Предупредить о чем?

– М’ганвазам отобрал воинов, которые должны спать в твоей хижине, – пояснила Тамбудза. – Я была близко, когда он им объяснял, что нужно делать, и все слышала. Когда пляска закончится и наступит глубокая ночь, они явятся в хижину. Если ты случайно проснешься, они скажут, что вернулись с праздника, но, если ты будешь спать, тебя убьют. Так приказал М’ганвазам. А если ты будешь бодрствовать, они подождут, пока ты не заснешь, а затем расправятся с тобой. М’ганвазаму очень хочется получить плату за твою смерть, как обещал белый человек.

– Я и забыл про обещанную награду, – пробормотал Тарзан, скорей обращаясь к самому себе, чем к кому-то другому, а потом добавил: – А почему М’ганвазам думает, что белый человек расплатится с ним, если тот ушел из здешних краев неизвестно куда?

– О, его отряд ушел совсем недалеко, – возразила Тамбудза. – М’ганвазам знает, где их лагерь. Его гонцы быстро нагонят твоих врагов, ведь они не торопятся.

– Где они? – спросил Тарзан.

– Ты хочешь к ним пойти? – ответила Тамбудза вопросом на вопрос.

Тарзан кивнул.

– Я не могу рассказать, где они, чтобы ты сам нашел это место. Но я могу проводить тебя к ним, бвана.

Тарзан и Тамбудза были так заняты разговором, что не заметили, как в темную хижину незаметно пробрался какой-то низкорослый человечек, а потом снова бесшумно выскользнул на улицу.

Это был маленький Буулау, сын вождя от одной из младших жен, – мстительный негодник, настоящий выродок, который ненавидел Тамбудзу и постоянно шпионил за ней, выискивая малейшую возможность наябедничать отцу о каких-нибудь проступках с ее стороны.

– Тогда пойдем же, – быстро проговорил Тарзан. – Пора в путь.

Этого Буулау уже не слышал, потому что бежал во весь опор по деревенской улице туда, где его отвратительный отец пил местное пиво и наблюдал за неистовыми танцорами, бешено скачущими в истерической пляске.

Так и получилось, что, когда Тарзан и Тамбудза осторожно вышли из деревни и растворились в кромешной тьме джунглей, два проворных гонца отправились в том же направлении, только по другой тропе.

Отойдя от деревни на приличное расстояние, так что можно было разговаривать, хотя бы и шепотом, Тарзан спросил старуху, не видела ли она в лагере белую женщину и маленького ребенка.

– Да, бвана, – ответила Тамбудза, – там были женщина и маленький ребенок. Маленький белый малыш. Он умер здесь, в нашей деревне, от лихорадки, и белые его похоронили!